"Погром" или ревизия? Предисловие к публикации архивного документа

Публикуемый архивный документ [1] является, с нашей точки зрения, одним из самых интересных и ярких источников по истории внутренней политики во второй половине царствования Александра I. Ревизия Казанского университета, осуществленная в 1819 г. М.Л. Магницким [2], членом Главного правления училищ Министерства духовных дел и народного просвещения, обычно интерпретировалась в отечественной историографии исключительно как "погром", как одна из самых зловещих мер александровской политики того времени. Миф о погроме явился одним из важнейших элементов, на которых держалась историографическая конструкция "реакционного поворота 1820-х гг.". В этой конструкции казанская ревизия приобрела характер важнейшего, знакового события, ключевого для внутренней политики этого периода, став своего рода символом мракобесия, обскурантизма и крайней реакции.

В подавляющем большинстве как дореволюционных, так и современных исследований, ревизия интерпретировалась как прелюдия антилиберальной и обскурантистской чистки, как акция, которая была обусловлена стремлением Магницкого "публично разрушить" Казанский университет. Историки и публицисты обвиняли Магницкого в невежестве, незнании особенностей университетской жизни, предвзятости, карьеризме, интриганстве. Утверждалось, что сроки, в которые была проведена ревизия, были чрезмерно краткими для того, чтобы выявить объективную картину состояния Казанского университета. Подразумевалось, что ревизия была вызвана политическими, а не академическими мотивами, тем более не какими-либо вопиющими злоупотреблениями, поскольку университет был заведомо вне подозрений в силу того, что являлся "заповедником" свободы и прогресса. Общим местом стало утверждение об изгнании Магницким из университета 11 лучших профессоров из 25 с последующей их заменой на благонадежных гимназических учителей — людей, заведомо недостойных, интриганов и льстецов, пресмыкающихся перед новым попечителем.

Утверждения эти, сформулированные в 60-е гг. XIX в. преимущественно либеральными мемуаристами, публицистами и историками повторяются из исследования в исследование, создавая иллюзию исчерпанности темы. Однако обращение к самим материалам ревизии позволяет существенно уточнить картину.

Так, в отчете Магницкого почти не прослеживаются консервативные политические мотивы, которыми он, по утверждению либеральных историков, руководствовался в огромной степени. В этом документе совершенно очевидно на 9/10 преобладают мотивы академического свойства (качество преподавания и пр.), стремление проверить финансовое состояние университета, его административно-хозяйственной части и пр.

Текст доклада позволяет утверждать, что Магницкий был чиновником достаточно сведущим и компетентным в вопросах университетской жизни. Иначе и быть не могло. Он получил блестящее по тому времени образование в благородном пансионе при Московском университете, в 1805 г. осуществил ревизию Виленского университета, т.е. имел соответствующий практический опыт [3]. С нашей точки зрения, нет оснований утверждать о поверхностности и поспешности ревизии из-за отсутствия времени у Магницкого. Изучение дел на месте длилось почти две недели, а отчет составил четыре тома (5 тыс. листов) [4].
Итоговый текст отчета о ревизии рисует несомненные вопиющие недостатки, злоупотребления и должностные преступления в деятельности Казанского университета. Речь шла о воровстве очень значительных сумм из университетского бюджета, огромных по тем временам расходов на обучение с минимальной отдачей, липовой отчетности, фальсификациях экзаменов, сомнительном уровне квалификации значительной части преподавателей и профессуры и их не менее сомнительном моральном уровне, разваливающихся учебных корпусах, злоупотреблениях в использовании имеющихся площадей, когда студенты вынуждены были ютится в грязных помещениях, в антисанитарных условиях, при неисправных противопожарных средствах; закупке дров, свечей провианта по завышенным ценам у "своих" подрядчиков.

При этом характеристики, данные Магницким профессорско-преподавательскому составу университета, были зачастую точны и объективны. Отметим, что он выделил, как выдающихся ученых, знаменитых Н.И. Лобачевского ("есть человек отлично знающий") и астронома И.М. Симонова ("подающий самую большую надежду на будущее время"), участника полярной экспедиции Беллинсгаузена и Лазарева.

Особое внимание стоит обратить на то, как следует понимать ставшую "хрестоматийной" фразу Магницкого о "публичном разрушении" университета. Из текста ясно, что речь идет о системе мер, целесообразность которых можно оспаривать, но которые сами по себе не были реакционными и обскурантскими: укрепление уже существовавшей гимназии, с отделением при ней, в котором готовились бы учителя для обширного региона, создание пансиона для "благородного юношества", создание татарского училища, основание медико-хирургического института с анатомическим театром, больницами и ветеринарным отделением и т.д.

Как видим, причин вполне академического характера для жесткой критики университета было более, чем достаточно. Меры, предложенные Магницким, не носили реакционного характера. Можно дискутировать о степени их приемлемости в тех исторических условиях, но они явно исключают те крайне негативные характеристики, которые для них использовались.

Так, масштабы антилиберальной чистки "лучших профессоров" явно преувеличены в литературе. Увольнения происходили прежде всего по причине преклонного возраста, низкой квалификации, пристрастия к алкоголю и т.д. По идейным мотивам был уволен лишь один профессор И.Е. Срезневский, преподающий философию [5].

Если говорить о ревизии как об акте политической реакции, то в ее материалах есть лишь отдельные акценты, которые можно интерпретировать как консервативные или реакционные. Такого рода мотивы прослеживаются тогда, когда Магницкий отмечает отсутствие в учебных программах Закона Божия (что противоречило общему курсу министерства духовных дел и народного просвещения), невежество студентов в знании этой дисциплины, дух деизма, свойственный студенческой массе, выдвигает претензии к преподаванию философии (при этом его обвинения сводились к тому, что профессор философии "руководствуется духом не весьма полезным и по счастию преподает лекции свои так дурно, что их никто не понимает"). Кроме того в отчете имеется несколько выпадов против преподавания философии (просветительской, рационалистической, материалистической): "без всякого сомнения все правительства обратят особенное внимание на общую систему их учебного просвещения, которое сбросив скромное покрывало философии стоит уже посреди Европы с поднятым кинжалом".
Необходимо также упомянуть о чистке библиотеки от деистических изданий: "Между тем как сочинения Вольтера выбросил я из библиотеки" [6]. Но все эти факты не следует абсолютизировать, в материалах ревизии эти высказывания совершенно определенно не доминируют.

Все вышеизложенное, на наш взгляд, заставляет серьезно скорректировать традиционные представления о ревизии Казанского университета Магницким, как о проявлении так называемого реакционного поворота в области образования в 20-е годы XIX века.

Более того, с нашей точки зрения нуждаются в тщательной проверке стереотипы, посредством которых живописуется последующую деятельность Магницкого в Казанском университе: резкое понижение уровня университета, ущерб его материальной базе, издательской деятельности, насаждение казарменных порядков, насаждение религиозного мракобесия и изуверства.

ПРИМЕЧАНИЯ К ПРЕДИСЛОВИЮ
1. Текст приводится по рукописному оригиналу, хранящемуся в РГИА. Ф. 733. Санкт-Петербургский учебный округ. Оп. 39. Д. 259. Дела о ревизии Казанского университета М. Л. Магницким и проведенных реакционных предприятиях. Л. 14-53.

2. См. о нем: Феоктистов Е.М. Магницкий. Материалы для истории просвещения в России // Русский вестник. 1864. №№ 6-8; Загоскин Н.П. История императорского Казанского университета за первые сто лет его существования (1804-1904).Казань, 1902-1904. Т.1-4; Попов Н.А. Общество любителей отечественной словесности и периодической литературы в Казани с 1804 по 1834 гг.// Русский вестник.1859.Т.23; Скабичевский А.М Очерки истории русской цензуры (1800- 1863).СПб.,1892; Сухомлинов М.И. Исследования и статьи по русской литературе и просвещению: В 2-х т. СПб., 1889.Т.1. Из новейших работ см.: Минаков А.Ю. М.Л. Магницкий: к вопросу о биографии и мировоззрении предтечи русских православных консерваторов XIX века // Консерватизм в России и мире: прошлое и настоящее. Сборник научных трудов. Воронеж. 2001. Вып.1. С.58-92; Вишленкова Е.А. Ревизор, или случай университетской проверки 1819 года//Отечественная история. 2002. № 4. С.22-35.

3. Минаков А.Ю. М.Л. Магницкий: к вопросу о биографии и мировоззрении предтечи русских православных консерваторов XIX века // Консерватизм в России и мире: прошлое и настоящее. Сборник научных трудов. Воронеж. 2001. Вып.1. С. 60-61.

4. Вишленкова Е.А. Ревизор, или случай университетской проверки 1819 года//Отечественная история. 2002. № 4. С. 24.

5. Вишленкова Е.А. Указ. соч. С. 29.

6. Сожжение книг политических оппонентов в то время практиковали, к примеру, и немецкие либералы. С.М. Соловьев писал в своем исследовании, посвященном исследованию внешней политики Александра I:"В 1817 году в протестантской Германии с великим торжеством праздновали трехсотлетие реформации. 18 октября студенты и некоторые профессора собрались близ Эйзенаха, в историческом замке Вартбурге: говорились зажигательные речи, пелись зажигательные песни, и дело кончилось тем, что по примеру Лютера, сжегшего папскую буллу, сожжены были сочинения, написанные в консервативном духе, направленные против либерального движения. Суд и приговор был произнесен над сочинениями — один только шаг к исполнению приговора и над сочинителями". См.: Соловьев С.М. Император Александр I. Политика, дипломатия. М., 1995. С.466.


 


Страница 1 - 1 из 4
Начало | Пред. | 1 2 3 4 | След. | КонецВсе

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру