Петербургский коллекционер А.И. Сулакадзев - "фабрикант подделок"

Александр Иванович Сулакадзев – один из самых ярких персонажей XIX века, прославившийся как очень оригинальный коллекционер, подделывавший древности, причем не для продажи, а для удовлетворения собственного честолюбия.

 

Согласно автобиографическим данным, Александр Иванович Сулакадзев был потомком грузинского князя И.Г. Сулакидзе, получившего воспитание в одной из гимназий при Московском университете. Отец Александра Ивановича находился на службе в России, служил рязанским губернским архитектором. Вышел в отставку в чине титулярного советника в 1808 г. Его жена Е.С. Боголепова была дочерью рязанского полицмейстера. Он имел значительную библиотеку, состоявшую как из печатных, так и рукописных книг.

 

Александр Иванович родился в 1771 г. в селе Пехлеце Ряжской округи Рязанской губернии. Где и какое он получил образование – не известно. Какое-то время служил в гвардии, был женат. В начале XIX в. обосновался в Петербурге.

 

Всю свою жизнь А.И. Сулакадзев собирал библиотеку, пополняя отцовскую коллекцию новыми печатными и рукописными книгами. Как собиратель был известен императорам Павлу I и Александру I. Интереснейшие события, очевидцем которых он был, и факты из своей жизни он записывал в дневнике, фрагменты которого сохранились. Многочисленные дневниковые записи, выписки из газет и журналов свидетельствуют о разносторонних интересах А.И. Сулакадзева: здесь и воздухоплавание, и астрономия, мореплавание, театр, музыка, живопись, книгопечатание и т.д. Его притягивали таинственные, загадочные явления, хиромантия, магия. Совершенно особенным было увлечение театром. В 1804-1805 гг. он написал пьесы «Чародей-жид», «Волшебная опера Карачун», «Московский воевода Иоанн». Есть мнение, что обращение Сулакадзева к сочинению именно театральных пьес ярко продемонстрировало его «склонность к театральным эффектам» и связано с фальсификациями исторических источников.

 

Более всего А.И. Сулакадзев интересовался стариной, собственно историей и предметами старины. Он читал все, что публиковалось по археологии и истории и был осведомлен в делах современной ему исторической науки. Свидетельством тому могут служить сохранившиеся дневниковые записи за 1825 г., где помещены «Мои мысли об истории России и о прочем». Эти записки говорят о хорошем знании трудов Щербатова, Татищева, митр. Евгения (Болховитинова), Карамзина, публикаций договоров и грамот Н.П. Румянцева, изданий Ф.В. Булгарина. Сулакадзев писал: «Я извлекаю из всех источников о монетах русских, о оружиях, платьях, кушаньях, увеселениях до христианства и по христианстве, суевериях, обрядах, коммерции во всех ее видах в России, путешествиях во всех веках…».

 

А.И. Сулакадзев пытался заниматься историческими исследованиями. Известен факт составления им истории острова Валаама и Валаамского монастыря. По поводу этих исторических изысканий М.Н. Сперанский отметил, что «они были полны тех же фантазий, какими снабжал Сулакадзев и другие свои рукописи».

 

К историческим упражнениям можно отнести и известное сочинение А.И. Сулакадзева «О воздушном летании в России», «О древней иконописи и живописи в России», «История изобретения пороха и оружия для оного».

 

Разнообразие и многоплановость интересов А.И. Сулакадзева влияли на его собирательскую деятельность. Он приобретал много различных предметов и книг и «формировал» свой «Музей редкостей», разнообразный по составу входивших в него предметов. Известный исследователь Д. Языков в своей статье «Оригинальный русский антиквар», посвященной коллекционеру А.И. Сулакадзеву, привел рассказ А.Н. Оленина о посещении музея. В музее Оленин нашел «целый угол наваленных черепков и битых бутылок, которые выдавались за посуду татарских ханов, отысканную будто бы им в развалинах Сарая; обломок камня, на котором отдыхал Дмитрий Донской после Куликовской битвы; престранную кипу старых бумаг; но главное сокровище Сулакадзева состояло в толстой уродливой палке, вроде дубины… - костыль Ивана Грозного».

 

Довольно точно охарактеризовал Сулакадзева историк В.П. Козлов, размышляя о тайнах фальсификации. Он написал о нем, как о «по-своему неординарной личности, которой были присущи погоня за знаниями, бессистемная любознательность, романтическое фразерство и в то же время дилетантизм, стремление выдавать желаемое за действительное, решение проблем не столько с помощью знаний, сколько самоуверенным напором и остроумными выдумками».

 

Безудержное желание А.И. Сулакадзева иметь в своем собрании уникальные предметы и книги и отсутствие при этом необходимых средств и возможностей для их приобретения заставляли его идти на различные подлоги и прибегать к «сочинительству». Подобное «морочение» современников породило недоверие и к самому коллекционеру и его собранию. Благодаря отзывам А.Х. Востокова, Н.П. Румянцева, П.М. Строева, видевших собрание, в обществе стала утверждаться скептически-уничижительная оценка коллекции. Что не вполне соответствовало действительности. За годы своей жизни А.И. Сулакадзев пополнил доставшееся ему по наследству от отца хорошее собрание печатных и рукописных книг. Проиллюстрировать собирательскую деятельность, а также послужить одним из доказательств того, что в библиотеке находились интересные книги, может следующий факт: в дар от писателя, публициста и путешественника Ф.В. Каржавина Сулакадзев получил ряд книг и рукописей, а после его смерти приобрел большую часть его библиотеки. Исходя из номеров, проставленных на сохранившихся книгах из собрания, оно насчитывало более 5 000 единиц. По словам владельца, из 5 000 две тысячи составляли «рукописи всякого рода».

 

В настоящее время известно 100 рукописных книг, входивших в собрание Сулакадзева. Они дают яркое представление о составе и значимости коллекции. Наиболее ценные из сохранившихся рукописей – богослужебные книги и агиография. Среди них Церковный Устав XIII-XIV вв. на пергамене, Евангелия, Молитвенники, Патерики, Жития святых. Здесь много рукописей исторического содержания: История о Казанском царстве XVII в., Хронографическая Палея XVI в., Сказание Авраамия Палицына XVII в., переводы сочинения Вольтера «История России при Петре I», труды А.И. Манкиева, М.В. Ломоносова, Сборник материалов XVIII в. о Е.И. Пугачеве. Сохранились рукописи литературных произведений А.С. Грибоедова, Дж. Мильтона, Вольтера, сочинения С. Яворского, Симеона Полоцкого, В.Н. Татищева. В собрании были широко представлены мистические, масонские, кабалистические сочинения. Имелись рукописные книги по геодезии, фортификации, навигации, сельскому хозяйству.

 

После смерти А.И. Сулакадзева в 1832 г. его коллекцию стала распродавать жена, убежденная в величайшей ценности продаваемого. За все собрание она запросила 25 000 рублей. Но одиозная личность умершего владельца и непреклонность наследницы отпугнули многих антикваров и коллекционеров. Полностью коллекция так и не была продана и стала расходиться по частям, что, естественно, способствовало ее распылению и стало, в настоящее время, невосполнимой утратой для русской науки. После смерти А.И. Сулакадзева часть коллекции купили П.Я. Актов, А.Н. Кастерин (петербургские коллекционеры). В 1870-е гг. огромную часть материалов библиотеки по дешевке купил Шапкин и продавал в своем магазине. Там было множество «брошюр и рукописей, которым Шапкин, вероятно, не придавал особой ценности, и продал их на вес в соседнюю бумажную лавку». Часть из находившихся в магазине материалов купил библиограф Я.Ф. Березин-Ширяев и профессор математики Н.П. Дуров. В итоге коллекция А.И. Сулакадзева была распылена и разошлась более чем по 25 собраниям (В.М. Ундольского, И.А. Шляпкина, П.А. Овчинникова, В.П. Науменко, Е.Е. Егорова, Н.П. Дурова, Яворского, Михайловского, В.О. Ключевского и др.), но значительная часть, очевидно, оказалась утраченной.

 

Если бы Сулакадзев «не занимался фальсификацией исторических источников, его с благодарностью вспоминали бы сейчас как известного коллекционера, немало сделавшего для собирания и сохранения рукописных книжных богатств».

 

Так что же фальсифицировал «Хлестаков от отечественной археологии», как назвал его В.П. Козлов, - Александр Иванович Сулакадзев? Среди сфальсифицированных рукописей Номоканон, «Боянова песнь Словену», «Перуна и Велеса вещания в Киевских капищах жрецам Мовеславу, Древославу и прочим», Библейские книги («Амана и Мардохея История, или полнейшая книга Эсфири библейской»), Временник Георгия мниха, Молитвенник св. великого князя Владимира, Вселетник 1050 г., Уставник, Месяцеслов с Уставом, Причник. Евангелие Иисуса Христа, Роспевник, «О Маковеих» Слова Григория Богослова, Сборник молитв и заамвонных, Приточник Варфоломея, посадника Новгородского, Таинственное учение Ал-Корана, Календарь християнский в кругу, Канон, Печерский Патерик, Сборник житий, Слово о Святогорском монастыре, Хронографическая Палея, Устав Владимира, Алфавитослав Пимена, «Ковчег русской правды», соч. А. Курбского, История о казаках Запорожских, «Сокровище известных тайн экономии земской и о должности пахотного человека».

 

 

Как же А.И. Сулакадзев создавал фальсификации и фальсифицировал материалы, входившие в его собрание, к каким средствам он прибегал? Прежде всего, он делал вымышленные приписки, маниакально «исправляя» подлинные памятники, придумывал новые названия к уже известным текстам, сочинял собственные произведения и выдавал их за древние.

 

Первым направлением его так называемого «творчества» стало «препарирование» текстов. Оно заключалось, прежде всего, в том, что подлинные рукописи снабжались пространными записями «владельцев» на полях, различными приписками, случайными заметками, которые могли бы указать на древность книги или на дату ее создания. Почти всем рукописям «устанавливалась» точная дата (но фальсификатор не всегда понимал, что время создания памятника и время составления рукописи, в которой живет памятник, могут быть различны). Так, например, при изучении описания библиотеки Сулакадзева, М.Н. Сперанский обратил внимание на «Временник» Георгия Амартола от 942 г., «Таинственное учение Ал-Корана» 601 г. К другим курьезам удревнения стоит отнести, например, запись Церковном Уставе XIII-XIV вв. о принадлежности его княгине Анне Ярославне, супруге французского короля Генриха I. На бумажной рукописи Каноник XVII в. сделана приписка о принадлежности ее в XII в. князю Игорю, на Хронографе в списке XVI в. он сфальсифицировал запись о ее создании в 1424 г., на бумажной рукописи XVIII в. «Сокровище известных тайн…» «выставлен 1600 г.» и т.п.

 

Другим направлением фальсификаторской деятельности, стало придумывание Сулакадзевым новых названий к давно известным древнерусским текстам. Так, например, Церковный Устав XV в. он разделил на три отдельных памятника и назвал: одну - «Вселетником», другую – «Уставником», третью – «Месяцесловом». Выделив из Церковного Устава «Вселетник» А.И. Сулакадзев «препарировал» его датирующей записью, в которой сообщалось, что книга написана иноком Ларионом в память пребывания в Печерском монастыре в 1050 г. Классический Каноник был назван «Распевником», Отрывок из Евангелия – «Приточником»; Сборник, состоящий из шести частей – «Шестоделом» и т.д. Но на придумывании нового заголовка фальсификатор не останавливался. Он еще «препарировал» тексты подобных книг различными приписками. Наиболее ярким из подобного рода «произведений» стал «Молитвенник князя Владимира», которым новгородский посадник Добрыня благословил в 999 г. князя Владимира и который князь в 1000 г. с дарственной надписью вернул посаднику. «Благословлю Владимиряю Добрыня в святемъ хрещении Василию» – гласит первая запись. «Вдаю сю свиту книгы стрыи нашему Добрыни на поминание мя грешна раба Божия…» – говорится во второй приписке.

 

Третье направление деятельности, принесшее наибольшую печальную славу А.И. Сулакадзеву и вызвавшее негативное отношение к его книжному собранию, - это «изготовление» (сочинительство) никогда не существовавших памятников письменности. Самыми печально известными стали «Боянова песнь словену» (или «Гимн Бояну») и «Перуна и Велеса вещания» (или «Произречения новгородских жрецов»). Об этих сочинениях Сулакадзев сообщил Г.Р. Державину, и тот отрывки из «Гимна Бояну» в собственном переводе опубликовал в 1812 г. в своих знаменитых «Рассуждение о лирической поэзии». Незадолго до публикации великолепные знатоки русских древностей и блестящие ученые – А.Н. Оленин и митрополит Евгений (Болховитинов) высказали сомнение в подлинности этого памятника славянской письменности и предлагали Державину опубликовать его в качестве любопытного курьеза в примечаниях. «Весьма желательно, чтобы вы напечатали сполна весь сей гимн и все провещание жрецов, – писал митрополит Евгений. – Это для нас любопытнее китайской поэзии? …Вы как сторонний и как бы мимоходом познакомите нас с сею диковинкою, хотя древность ее очень сомнительна» (подчеркнуто мной – Г.А.). Сомнения в подлинности «Гимна Боянова» возникали и у Н.М. Карамзина, работавшего в то время над «Историей государства Российского». Выражая желание получить это произведение, он попросил митрополита Евгения достать «верную копию с Гимна Боянова, действительного или мнимого».

 

Оригинальной фальсификацией А.И. Сулакадзева, помнению историка В.П. Козлова, стала «Оповедь», рассказывавшая о возникновении Валаамского монастыря в X в. и включавшая в себя рассказ о путешествии на Валаам апостола Андрея Первозванного. В 1850 г. А.Х. Востоков, отвечая на запрос игумена Валаамского монастыря Дамаскина о подлинности «Оповеди», категорически утверждал, что «“Оповедь” есть такого же роду собственное его сочинение, исполненное небывалых слов, непонятных словосокращений, бессмыслицы, чтоб казалось древнее». Несмотря на разоблачения «Оповедь» использовали как подлинный исторический источник вплоть до 1904 г.

 

Разоблачения подделок только стимулировали творчество А.И. Сулакадзева, заставляло его придумывать все новые и новые ходы и, в итоге, он уже не мог (да и не хотел) прекратить свой процесс изготовления фальсификатов и даже пришел к идее подделки «целого корпуса подделок».

 

Что же отличало «древние» сочинения А.И. Сулакадзева? На что ориентировался фальсификатор, создавая их? Что, с его точки зрения, должно было вселить уверенность в окружающих, что перед ними подлинные, а не поддельные «древности»?

 

Первое и самое главное – это непонятность текста, которая должна была создаваться при помощи «рун», псевдоанахронизмов, заумных, темных и непонятных слов и словосочетаний. Он считал, что используемые им древние буквы и словарный запас отражают представления и знания общества о древности и являются признаками древности. Но это было глубокое заблуждение А.И. Сулакадзева, поспособствовавшее довольно быстрому разоблачению его фальсификации. Митрополит Евгений (Болховитинов), прекрасно знавший палеографические особенности древнего письма, в «Словаре исторический о бывших в России писателях духовного чина» отмечал: «Руны очень похожи на испорченные славянские буквы…». Постоянные указания исследователей на палеографические ошибки А.И. Сулакадзева при создании древних текстов привели его к мысли о сборе и систематизации палеографических данных и необходимости изучения особенностей древнего письма. В итоге это желание привело к созданию нового сочинения-фальсификата – «Буквозор». В нем были представлены старательно срисованные наиболее характерные начертания букв разных времен, т.е. он составил своего рода палеографическую таблицу реальных начертаний.

 

Второе отличие – это использование в своих сочинениях и приписках имен реально существовавших, но малоизвестных и загадочных исторических лиц, и в добавление – знакомство с «новыми историческими» (а на самом деле, вымышленными) персонажами. Это, безусловно, подкупало читающую и коллекционирующую древности публику, имевшую еще не столь глубокие познания в средневековой истории, только открывавшей свои тайны. Был велик соблазн, узнать о том, кто такой Боян, какие книги принадлежали митрополиту Илариону и Анне Ярославне.

 

Производство фальсификатов А.И. Сулакадзев, по словам В.П. Козлова, поставил на поток. Создавая новые оригинальные сочинения, он ссылался на предыдущие свои сочинения, как на древние оригиналы. Работая над «Опытом древней и новой летописи Валаамского монастыря» он, ссылаясь на подлинные источники, широко цитировал «Гимн Бояну» и «Вселетник», а также ссылался на «Оповедь».

 

Для усиления впечатления о достоверности записей в имевшихся у него рукописей, о подлинности «открытых» им древнерусских сочинений и «препарированных» текстов А.И. Сулакадзев прибегнул к очень оригинальному способу доказательства. Он создает каталог рукописных и печатных редкостей, не известных ни собирателям, ни ученым и называет его «Книгорек, то есть каталог древним книгам как письменным, так и печатным, из коих по суеверию многие были прокляты на соборах, а иные в копиях сожжены…». Приведенный в «Книгореке» перечень потрясающих по древности и уникальности произведений, написанных на пергамене, бересте, буковых досках, холсте, должен был служить доказательством подлинности входивших в коллекцию А.И. Сулакадзева созданных им рукописей. Так, например, в «Книгореке» назывались «Криница 9 века, о переселениях людей и правой вере», «Волховник, рукопись IX века», «Путник IV века», «Поточник VIII века, Солнцеслава» и т.п.

 

Завершая размышления о масштабной фальсификаторской деятельности А.И. Сулакадзева, стоит еще раз подчеркнуть, что он, как коллекционер, своими подделками, с одной стороны, хотел доказать значимость своего собрания, с другой – мысля себя историком, пытался вмешаться в научные споры и даже поставить в них точку «новыми» историческими данными.

 


© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру