На востоке Ойкумены

Господь управляет шествием моим

Покинув гостеприимную землю Латинской Америки, я думал, что на этом мои архипастырские странствия по миру закончились. Но Господь рассудил иначе. В последующие годы, неся свое архипастырское служение на Харьковско-Богодуховской, Львовско-Тернопольской и вновь на Харьковско-Богодуховской Кафедрах, я побывал почти во всех странах мира. В общей сложности я налетал более миллиона километров. Но до 80-х годов XX века мне доводилось посещать лишь центральные и западные регионы нашей Ойкумены и Ближний Восток.

Самой примечательной из моих поездок этих лет была поездка на Святую гору Афон, которая как бы воскресила в моей памяти времена молодости, когда я, затаив дыхание, слушал рассказы Дионисия и бывшего афонского монаха Германа об этом святом месте. На Афон я отправился в 1978 году, в бытность мою Архиепископом Львовским и Тернопольским, как глава паломнической группы Русской Православной Церкви. Наше паломничество проходило во время Пасхальных праздников. Кроме знаменитого Афонского Свято-Пантелеимоновского монастыря, мы посетили Великую Лавру Святого Афанасия Афонского, Иверский монастырь, Сорокадневный монастырь.

Неизгладимое впечатление на всех нас, паломников, произвело посещение Дионисианского монастыря. Побывать в нем нам посоветовал незабвенный Митрополит Никодим (Ротов). Там находится галерея, стены которой расписаны 400 лет тому назад необычайно одаренным художником-монахом. Он, несомненно, обладал, кроме дара художника, еще и даром предвидения. Четыре столетия тому назад он изобразил на стенах галереи птиц с железными клювами, из которых извергается всеиспепеляющий огонь. Прямо во время полета птицы несут яйца. При падении этих яиц на землю возникают грибовидные облака, которые как две капли воды похожи на облака, образующиеся при взрывах атомных бомб.

Обозревая дивные красоты Святой горы Афон, я не раз вспоминал Дионисия, который именно здесь отрекся от предначертанного ему Богом жребия. Не раз приходила мне в голову мысль о том, насколько искусен и коварен дьявол-искуситель, и о том, какую алмазоподобную твердость должен воспитать в душе своей человек, чтобы достойно отражать все искушения врага рода человеческого.

Вспоминая Дионисия, я в Слове, произнесенном у Святой Плащаницы в Свято-Пантелеимоновском монастыре на Святой горе Афон в Великую Пятницу, отмечал, что промыслительные действия Божественной любви к человеку часто понимаются им превратно. В результате, он противится им и предает Божественную любовь, предпочтя ей греховные мгновения.

Затем, в конце ноября 1984 ггода я принял участие в открытии нового центра Малабарской Церкви в Нью-Дели и от имени Русской Православной Церкви возложил венок на месте кремации великой дочери индийского народа Индиры Ганди, которая 31 октября 1984 года была убита сикхами-сепаратистами, входившими в состав ее личной охраны.

И, наконец, Господь судил мне достичь восточного края Ойкумены — страны Восходящего Солнца, Японии. Я никогда не забуду того, как японцы чтят память своих соотечественников, погибших во время атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки. 6 августа в Хиросиму съезжаются люди со всей Японии и из многих стран мира. В 9 часов вечера, когда над городом сгущаются сумерки, взрослые и дети пускают по реке, пересекающей город, изготовленные ими из дерева и картона фонарики, внутри которых горят свечи. Многие тысячи этих фонариков проплывают по реке через весь город. В это время буддийский монах, стоя перед микрофоном, читает заупокойную молитву. Из этой молитвы мне запомнились слова: «Наму нами дабуд». Правда, я не совсем уверен в том, насколько точно они воспроизведены мною на письме. К сожалению, словами невозможно передать и благоговейное поклонение японцев своим предкам, и их проявляющееся на каждом шагу почтительное отношение к людям старшего возраста. Мне также хотелось бы выразить свое искреннее восхищение удивительным трудолюбием японцев. Таких тружеников я не встречал нигде во всем белом свете. Народ Японии можно сравнить с пчелами, вся жизнь которых — непрестанный труд ради наполнения улья медом дивной сладости.

Во время пребывания в Японии меня обуревало страстное желание посетить могилу Святого равноапостольного Николая, Архиепископа Токийского и Японского. Подвигом этого ревностного миссионера, пламенного проповедника Православия я восхищался еще в юности, будучи насельником Свято-Иоанно-Богословского Крещатинского монастыря. А много лет спустя, в мае 1971 года, когда я как Экзарх Центральной и Южной Америки, включая Мексику, по просьбе православных Кубы посетил Гавану, мне довелось узнать об одном эпизоде миссионерской деятельности великого Святителя, о котором не упоминается ни в его «Житии», ни в обширной литературе о нем. Произошло это так. В Гаване, во время встречи с представителями разных христианских Церквей Кубы, я узнал, что Чрезвычайный и полномочный посол Японии на Кубе, господин Широ Коидо — православный христианин. Несказанно удивившись этому, я решил нанести визит японскому послу. Визит состоялся 17 мая 1971 года. Господин Широ Коидо принял меня с особым радушием. Прежде всего оно проявилось в том, что он встретил меня у входа в свою резиденцию. Затем, испросив моего архиерейского благословения, он, как всякий православный христианин, поцеловал мою руку — руку архипастыря Церкви Христовой.

Во время нашей очень теплой беседы я спросил посла, почему он, дипломат высокого ранга, — не буддист и не синтоист, а православный? Чем объясняется столь исключительное явление в высших кругах японского общества? Отвечая на мой вопрос, господин Широ Иоидо рассказал такую историю. В последней трети XIX в., когда Святитель Николай, еще в сане архимандрита, осуществлял свою миссию в Токио, предки посла шили в Нагасаки, в тысяче с лишним километров от столицы. Его дед был верховным буддийским жрецом в этом портовом городе. И вот однажды верховный жрец Нагасаки узнал, что какой-то русский (а это был Святитель Николай) обращает японцев в православную веру. Возмущенный до предела, верховный жрец дал у жертвенника главного буддийского храма Нагасаки самурайскую клятву в том, что он немедленно отправится в Токио и возвратится домой только тогда, когда убьет русского смутьяна. Затем он взял в свои руки посох странника и пешком направился на север страны. Возвратился он только через два года. И возвратился не верховным жрецом, правоверным буддистом, а православным священником, рукоположенным Святителем Николаем, которого он намеревался убить. Так, благодаря подвигу веры бывшего буддийского верховного жреца Нагасаки, обращенного Святителем Николаем, и на юге Японии засияла дивным светом лампада Православия. Она не угасла и спустя много лет после отхода к вечности великого Святителя Николая и рукоположенного им в православного священника деда японского посла. И поныне святую православную веру в Японии исповедуют более 35 тысяч человек.

Слушая этот удивительный рассказ Чрезвычайного и полномочного посла Японии на Кубе, я постиг силу слов Христовых: «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, что бы вы шли и приносили плод, и чтобы плод ваш пребывал...».

Милостивый Господь помог осуществиться моему желанию: почтить память Святителя Николая. Пребывая в Японии, я не только посетил священную могилу великого миссионера Русской Православной Церкви, Святого равноапостольного Николая (Касаткина), но и имел духовное счастье сослужить в Божественной Литургии с тогдашним Предстоятелем Японской Православной Церкви, Митрополитом Феодосием в Соборе Святителя Николая, заложенном и возведенном его усердными трудами. Я также побывал в городе Нагасаки, где поклонился могилам наших соотечественников, покоящихся там, а также почтил память жертв атомной бомбардировки.

Посещением Японии мои архипастырские миссии во многие страны мира не закончились. Во время полетов из Москвы в Токио, или Буэнос-Айрес, или Вашингтон, или в какие-то другие города многих стран мира я в своих молитвах не забывал о том, что Господь расстелил предо мною эти пути ради жребия, который Он вверил мне после того, как его попрал Дионисий Бевцик. Пролетая над землей, читая во время длительных полетов Святую Псалтирь, вглядываясь в простирающиеся подо мною живописные просторы мира Божьего, совершая богослужения и в величественных Соборах, и в скромных храмах разных стран, я не забывал о предначертанном мне Богом жребии, который чудесным образом переплелся с судьбой моего соседа Дионисия из далекого буковинского села. И сегодня — и во время свершаемых мною богослужений, и в молитвах моих бессонных ночей — я взывал и буду взывать ко Господу: «Господи, помяни измученную душу раба Твоего Дионисия!»