Россию надо заслужить: Главы из книги

К 80-летию Валерия Николаевича Ганичева

Олег Дорогань. РОССИЮ НАДО ЗАСЛУЖИТЬ. Историко-литературное исследование / Союз писателей России. — М.: ИИПК «ИХТИОС», 2013. — 555 с. — (Славянский Mip: Приложение к журналу «Новая книга России»).

ЧЕЛОВЕК ИСТОРИИ

Если попаду я на пир всеблагих, как у поэта Фёдора Тютчева, или на строгий суд совести, и меня там спросят, чем я могу гордиться, отвечу: мне посчастливилось познакомиться с Валерием Николаевичем Ганичевым и даже удалось написать о нём книгу. Это историческая монография «Непобедимые русские смыслы», вышедшая в издательстве «Вече», где в самом заголовке заключён, на мой взгляд, полемический и в то же время оптимистический заряд. Эта книга об отечественной истории, в ней отражена и эпоха XVIII века — «золотого века» Екатерины II и современная эпоха. Везде — и там, и здесь — я пытаюсь извлечь открытые и сокрытые, сокровенные и откровенные смыслы. Они — как залоги силы российского народа, жизненности его души, несгибаемости духа. Эта книга и о человеке — одном из лидеров русского национального движения. Так счастливо сошлось, что в нём сочетается несколько ипостасей, и я постарался высветлить образ писателя —историка и публициста, общественного литературного деятеля и художника слова, показать, как выблёскивают грани его творческого и чисто человеческого дара.

Но как только начинаю задумываться, а полно ли я всё отобразил, вижу, что ещё нет. И как только узнаю о Валерии Николаевиче или от него что-либо новое, понимаю: до всей полноты охвата мне ещё далеко.

Много званий и регалий у него. Но за ними стоит вполне обычный человек, общительный и обходительный в быту. За внешней мягкостью — волевой и мужественный характер. В юности он был несколько ершист; признаётся: петушился, бывало. А как же иначе, если и ему, как многим сверстникам, был присущ юношеский максимализм, стремление не поступаться убеждениями.

А вот не только моё мнение: «Это Валерий Николаевич Ганичев. Это само благородство, о котором говорит уже его обаятельное лицо, тон разговора, манера общения» (Криворученко В. К. Из завершённых страниц Истории).

О многом я уже написал, но чем дальше вникаю в суть вопроса, тем шире и глубже открывается мне образ писателя-публициста —подвижника-праведника.

Судьба его складывалась типично для советского юноши, занявшего активную жизненную позицию. Этому учили и к этому призывали в советских школах и вузах, а пассивность не поощрялась. Всё решает мера — так и здесь: нахальная, а то и агрессивная активность не приветствовалась ни в какие времена, а взвешенная и продуманная, направленная на общее благо, всегда была в чести.

Чем интересна судьба такого типичного, по тем временам человека, особенно для молодёжи? А тем, каким образом сумел он достичь таких высот, стать по-пушкински любезным народу своему. Что вело его дальше по избранному пути, когда произошёл великий слом системы и партийно-советские государственные устои рухнули на рубеже 80-90-х годов? Ведь и тогда он продолжал оставаться государственником, державником и, если хотите, — личностью имперского статуса.

Всю свою жизнь он был предан истории, он и стал человеком истории, и вот он уже и сам — Человек-история. Я давно сделал вывод для себя: Валерий Николаевич Ганичев во всём державно-духовен. В каждом слове и деле. Что очень важно, нет у него того, чем обычно грешили наши руководители, щедрые на обещания, — расхождения между словом и делом.

Что же является внутренним, сокрытым двигателем его? Какая сила ведёт-влечёт-выводит его к открытым горизонтам большого будущего? Что помогает находить верные решения даже в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях?

Думаю, провиденциальность, провидческий дар. Это он, этот дар, придаёт слову его весомость и убедительность, высоту и глубину. А в каждом слове и деле его — Россия, её почва и судьба.

Сегодня общество заражено негативом апокалиптического пессимизма. И этому много оснований — реальные катаклизмы и катастрофы, кризисы и крушения надежд. Кажется, знаки-символы Откровения Иоанна Богослова уже неприкрыто и непрерывно атакуют Землю-матушку, реализуясь то здесь, то там. А этот человек, несмотря ни на что, остаётся во всём оптимистом и подзаряжает жизненной силой своих близких и своих соратников.

В то время как лжепророки заполоняют экраны да эфиры предсказаниями ещё более страшных невиданных бедствий, он провидит светлые горизонты. Кажется, все катрены Нострадамуса уже раскодированы самой реальностью, Ванга с того света смотрит на то, как сбываются её ясновидения. Откуда-то извлекаются предсказания всё новых старых магов-чернокнижников, некогда напророчивших нам беды. Даже календарь древних майя, и тот против нас, грешных, хоть день его последний 21.12.2012 года мы всё-таки пережили.

Ни Валерию Николаевичу, ни мне не верилось в роковую мету этой даты. И вот прошёл парад планет, светопреставления так и не наступило; конец света, может, и наступил, а мы все ещё живы.

Что говорить о моде на пророчества, она стала эпидемически опасной, и настолько несуразной, что нормального здравомыслящего человека просто оторопь берёт, а сделать он ничего не может, чтобы пресечь это явление.

И когда Валерию Николаевичу говорят: всё — наступает конец Русской цивилизации, она, как Атлантида, уходит под воду, он убеждён: у нас есть свой Китеж, свой Град Небесный, свой Край Заветный. И все мученики, святые и праведные, пусть при жизни не во всём, потому что люди не ангелы, уходят туда, ввысь, а не идут на дно. Упасть вверх — это выражение у нас от Константина Циолковского. И небесная бездна — как дно глазное — отзеркаливает целый мир со всеми цветами радуги, со всеми перспективами своими.

Это я к тому, что при всей своей стабильности во взглядах и поступках Валерий Ганичев поражает своей неисчерпаемостью, по-доброму непредсказуем, затевая всё новые и новые подвижнические дела.

Иногда может показаться, что Валерий Николаевич как видел, так и продолжает видеть будущность словно бы в розовых очках нарождающейся зари России. Но это, конечно, не так. Все его убеждения основаны на неоспоримых аргументах, на несколько ироничном отношении к сиюминутно сенсационному, поверхностно сформулированному, прямолинейно определённому, а стало быть, неистинному, разменянному на медяки правд и правдочек.

В то время как многие открыто трубят о закате русской цивилизации, важно убеждать: она убийственно неубиваема, в ней заложены такие мощные исторические смыслы несокрушимости и легендарности, что безвозвратно списать её в архивные анналы невозможно.

И Валерий Ганичев как будто знает, что нужно России, её народу, чтобы нам здесь, на земле, достойно и благодатно прожить свой век, чтобы не было больно за бесцельно прожитые годы, как у Николая Островского в его немеркнущей книге «Как закалялась сталь».

Сила без преодоления — не сила, лёгкость без трудностей — не лёгкость, чистота без купели испытаний — не чистота.

Каждое слово его лучится верой, светится спокойной Божественной силой. Он прозревает, в каждом своём выступлении он видится мне пророком с посохом веры.

С незримым — как само его провидчество — посохом.

Он прозревает Новую Россию.

ДАТЬ ДУХОВНЫЙ ОТВЕТ: СОБИРАНИЕ СИЛ

1990-е годы для России стали временем новой Русской смуты, порой безвременья, когда не стало Советского Союза и общество разлагалось, депрессировало и деградировало.

Разрушительные тенденции захлестнули всё общество, в том числе и отечественную литературу. Она оказалась на задворках социально —политической жизни. Лишь отдельным писателям удавалось пробиться в политику, и их имена звучали больше как политические, а не собственно литературные.

Нужно было собирать силы, сосредотачиваться на едином литературном фронте, вырабатывать идеологическую стратегию ради возрождения России, ради воссоздания лучших традиций отечественной литературы.

«Жизнь литератора, как и всего народа, существенно изменилась. Мы долго вырывались из пут государства и, вырвавшись из них, пали ему под ноги. Ныне, подавленная этими ногами, хрустит отечественная литература, разламывается на куски, теряет читателя, издателя, саму себя», — горько посетовал Валерий Ганичев на открытии IX съезда Союза писателей России, который состоялся в июне 1994 года в Доме СП России на Комсомольском проспекте, 13. На этом историческом съезде Союза писателей Российской Федерации Валерий Николаевич Ганичев единодушно был избран председателем писательской организации, и вот уже почти двадцать лет возглавляет его.

В его выступлении была честно и неприкрыто отражена трагическая картина происходящего. Грозной реальностью стала трагедия Отечества с катастрофическим состоянием в области нравственности и культуры в государстве. А катастрофа не пришла сама по себе — это подготовили и осуществили, в немалой степени собственными силами, поддавшись одурманивающе разрушительному гипнозу миссионеров и агентов западного влияния.

В стране после старта перестройки в 1985 году, с запуском маховика «коренных перемен», «коренного перелома сознания», марксистское «ничто человеческое мне не чуждо» подменилось декларацией либеральных «общечеловеческих ценностей», подкреплённых глянцевыми иллюстрациями западного образа жизни.

Произошло ослепление общественного сознания, как-то забылось, что именно империализм — источник войн, и каким бы «розовым» ни был капитализм, он чреват кризисами и крахами.

Как следствие — наступило окончательное крушение идеалов и иллюзий, смыслов и назначений социально справедливого мироустройства. И подмена их сомнительными «свободами» западной демократии, фальшивыми лозунгами, где только на словах, а не на деле, человек — это высшая ценность, и главное в обществе — «общечеловеческие ценности» и «права человека».

Внезапная попытка гэкачепистов прекратить разрушительный процесс перестройки, не допустить развала советского государства не удалась. Победила либеральная революция, выдвинувшая на высокие должностные посты прозападно ориентированных демократов. Была запрещена правящая коммунистическая партия, свёрнуты советские политорганы, захватывались их здания и учреждения, под лозунгом борьбы против «красно-коричневых» шла травля наиболее активных и авторитетных коммунистов и патриотов.

В августовские драматические дни 1991 года здание Дома Союза на Комсомольском проспекте писатели отстаивали без оружия в руках, но Дом писателей России остался непобеждённым очагом и символом сопротивления антинародному ельцинскому режиму.

Активизировались центробежные силы распада, начался парад суверенитетов, начатый Б. Ельциным, провозгласившим государственную независимость России.

В декабре 1991 года после подписания Беловежского соглашения политическими лидерами России, Украины и Белоруссии не стало Советского Союза. И вся его символика, все его ценности, в том числе творческий метод социалистического реализма, стали отрицаться, отметаться, сбрасываться со счетов современности.

Крушение Советского Союза подавалось как закономерный крах коммунизма. При этом как бы не бралось в расчет, во-первых, коммунизм не был построен ещё, во-вторых, теми же большевистскими методами, какими создавалось, государство было разрушено, и в-третьих, ничего лучшего взамен народ не получил; лишения, бедность и нищета стали уделом большинства населения.

В октябре 1993 года после разгона Верховного Совета Российской Федерации была пройдена точка невозврата, произошло свержение социалистического строя, был вызван из социального небытия грабительский класс олигархов. Олигархи росли, как грибы, искусственность их появления была связана с покровительственным отношением к ним президента России Б. Н. Ельцина и его правительства.

Наступило новое Смутное время. Кому-то оно явно было выгодно. Интересы верхушки сосредоточились вокруг распределения властных полномочий и дележа национального пирога в России. Затуманивание мозгов, опустошение народных карманов стало осуществляться с циничной беззастенчивостью. Честь и совесть — их стали воспринимать как утраченные иллюзии.

В искусство и литературу хлынула либеральная волна. Авторы из прозападно-либерального стана стали поднимать свои голоса, усиленные микрофонами и звукооператорами на весь мир. На арену вышел рефлектирующий ломающийся герой, особенно ярко проявившийся в шоубизнесных проектах.

Отечественная литература, всё серьёзное искусство от засилья чуждого западного влияния, развала и сворачивания многих государственных и общественных структур, из-за безденежья стали терять своих «звукооператоров» в лице обеспечивающих её процесс редакторов, критиков-рецензентов, корректоров. Со своей сложной смысловой нагрузкой искусство легко стало вытесняться дилетантизмом и примитивизмом, в крайностях своих доходящих до простейших пошловатых песенно-словесных фигур, таких как «я тебя слепила из того, что было», или «всяко разно — это не заразно» и т.д., и т.п.

Отечественная литература ещё оставалась одним из последних оплотов сопротивления ельцинскому режиму, однако разрушительные тенденции проникали и в неё. Нужно было собирать силы, вырабатывать новую идейно-культурную стратегию и тактику в условиях плюралистической безыдейности, организационного развала и морально-этического разложения.

Искать адекватный ответ на вызовы смутного времени со всей его профанацией, дилетантизмом и кретинизмом — была та сверхзадача, которая встала перед Союзом писателей России. Своё выступление Валерий Ганичев так и назвал «Искать духовный ответ».

Он пошёл сам и повёл писателей через признание ошибок и заблуждений — к ясной программе, от взаимных обвинений и сведений счётов в духе перестроечной привычки распинать — к поиску точек соприкосновения ради общего дела — во имя спасения и возрождения России.

Предстояло сделать объективный анализ того, к чему пришли. «Мы достаточно намитинговались, наобвиняли друг друга (хотя и есть за что), и становится ясным, что истина не в резкости оценок, а в их реальной глубине и объективности. Давайте поддержим выступления позитивные, конструктивные, предполагающие выход из тяжелейшего положения, в котором мы находимся.

Думаю, что перед лицом народной трагедии нам должно быть стыдно предаваться склокам, не самым принципиальным спорам, плодить раздоры среди отечественных патриотических сил. Давайте проявим сдержанность и бережность друг к другу».

Как высшую планку литературного мастерства Валерий Ганичев в своем выступлении ставит роман Леонида Леонова «Пирамида», который живой классик отечественной литературы, «живой Гений» писал сорок лет, и в 95 лет получил свой труд изданным благодаря журналу «Наш современник» и издательству «Голос». Роман исполнен драматических осмыслений, прозрений, пророчеств. В нём религиозно-философски прозвучала мысль изначальная, что у первочеловека Адама ген разрушительный вдвое сильнее, чем творческий. Он вылеплен явно не из той глины, и в грядущем, скорее всего, замес человеческой природы будет заменён, но для этого он пройдёт через новые горнила испытаний.

Да, разрушительство в природе человека, оно явно преобладает над стремлением творить. Веками собирались русские земли, была образована Российская империя, созданный Советский Союз закрепил в своём составе её территории. Но росчерка пера в Беловежской пуще оказалось достаточно, чтобы всё развалилось в одночасье.

Разрушительность реформ стала очевидной. Всё уничтожалось на корню, самый сокрушительный удар был нанесён по деревенской России, по нравственной почве нации. Маховик разрушительства был уже запущен так, что остановить его было невероятно трудно, не хватало сил и средств, чтобы пресечь антинародные реформы под эгидой Бориса Ельцина. Народ ещё верил президенту, однако спекулятивная ваучеризация, грабительская приватизация и безудержная либерализация цен лишили народ его национального достояния и подорвали веру в президента.

Внутренняя нестабильность во всех сферах жизни, ослабевающее влияние России во внешней политике, вывод войск из Прибалтики и Германии в неподготовленные места, больше похожий на бегство, а тут ещё и война в Чечне, разгоревшаяся на рубеже 1994-1995 годов... Всё это ставило под сомнение выбор именно этого лидера во главе ослабленной и без войны разорённой страны.

Однако инерция либерально-демократической вольницы, запущенный маховик разрушительных реформ, утрата прочных устоев и чётких ориентиров, привязка экономики страны к мировому капиталистическому хозяйству в качестве сырьевого придатка — всё это и многое другое делали возврат к прошлому невозможным. Он и не нужен был, возврат к плохому прошлому, но скатывание в пропасть тем более недопустимо.

В таких условиях уже мало кто видел новую Россию социально справедливой страной, без ограбления национальных богатств, без «новых русских» олигархов, без оффшорных зон. И можно было плыть по воле волн, махнуть на всё рукой и уйти в свои писательские кельи, утешая себя тем, что русская классическая литература неисчерпаема и неуничтожима, наслаждаться бессмертными творениями А.С.Пушкина и М.Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя и Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого и А. П. Чехова, М. Шолохова и Л. Леонова. И, наконец, сложить свои крылья. Или пойти на поклон к богатеям, убеждая их стать спонсорами, меценатами своих публикаций и книг. Или всё же нет, обречь себя на борьбу, возвышая свой голос во имя справедливости, и Божественной, и социально-общественной, и финансово-экономической.

Писательский союз затем и собрался на съезде, чтобы сосредоточить свои силы, достичь такого состояния, когда можно было бы плодотворно убеждать русских людей, что вся Россия сосредотачивается, ища выхода из смутного времени на ясный огонь.

В связи с этим Валерий Ганичев сравнил дух и организацию Союза писателей России с «душой и телом»: «Бывают периоды, когда надо врачевать и душу, и тело, несмотря на определённую депрессию. Беспокойная, взволнованная душа русской литературы столь же честна и животрепещуща, как и раньше, и в этом залог нашего лучшего будущего, сегодня следует, прежде всего, полечить тело, то есть наш Союз, оказавшийся в тяжелейших экономических, общественно-политических, юридических тисках».

Внося оптимистическую ноту в своё выступление, Валерий Николаевич выстраивает целый ряд имён первоклассных выдающихся писателей, составляющих гордость современной отечественной литературы: это Дмитрий Балашов, Виктор Лихоносов, Борис Екимов, Виктор Потанин, Владимир Личутин, Бронтой Бедюров, Исхак Машбаш и многие другие.

Невзирая на то, что все они периферийные авторы, не москвичи и не увешаны лавровыми венками и денежными премиями в достойной мере, бесценен и велик их духовный вклад в борьбу с бездуховным безвременьем.

Валерий Ганичев отметил и тот не до конца востребованный потенциал авторов, которые в течение последних десяти лет прошли мимо читателей, но находятся на взлёте творческих возможностей, творят нетленные вещи, среди них Сергей Алексеев, Анатолий Буйлов, Анатолий Афанасьев, Александр Сегень, Михаил Щукин, Пётр Краснов, Владимир Молчанов, Юрий Козлов, Анатолий Байбородин, Вячеслав Дёгтев, Сергей Котькало, Владислав Артёмов, Валерий Шамшурин и др. Приблизить их к читателю — важная задача, вставшая перед СП России.

Валерий Ганичев ёмко и всеобъёмно обозначил важные направления отечественного литературного процесса. В первую голову — духовное возрождение России со всеми её важнейшими институтами. И оно в конкретном осуществлении уже подкреплялось участием во Всемирном Русском Народном Соборе, в соборных встречах.

В русле соборного собирания сил решено было создать Ассоциацию православных писателей, поддерживая духовно-нравственные искания всех религиозных конфессий. Ведь и в Библии, и в Коране, и в буддизме утверждаются всё те же нравственные нормы, которые не могут не разделять писатели-гуманисты.

В самом разгаре были «лихие 90-е», шло засилье ельцинизма не только в экономике и политике, но и в культуре тоже, и наш язык подвергся небывалым провокациям и диверсиям, нецензурно засорялся и нивелировался. Валерий Ганичев возвысил свой голос за чистоту языка, и в Свято-Даниловом монастыре состоялась встреча писателей «В защиту русского языка».

Ровно 60 лет назад в августе 1934 года состоялся Первый съезд писателей СССР, где Максим Горький произнёс свою знаменитую речь «С кем вы, мастера культуры?». Великий русский пролетарский писатель призвал литераторов служить своему народу, и его завет лучшие писатели России продолжают чтить и исполнять, какая бы эпоха ни была. Тезис народности литературы — одной из основных традиций — и теперь на IX съезде прозвучал актуально. Метод социалистического реализма, провозглашённый Горьким, после победы либерального лагеря в политике, экономике, литературе и культуре, казалось бы, исчерпал себя.

Однако многие из писателей, названных Валерием Ганичевым и присутствующих на съезде, представляли именно этот метод.

После упомянутых им на съезде классиков XX столетия Максима Горького, Михаила Шолохова, Алексея Толстого, Леонида Леонова, а также писателей — «страдальцев и даже мучеников» — Павла Васильева, Ярослава Смелякова, Анны Ахматовой, Андрея Платонова, Бориса Пастернака, Николая Рубцова, Александра Солженицына и многих других — были названы имена современных авторов, классически представивших метод соцреализма.

Но не из-за приверженности ли к нему на телевидении от народа отрезали таких народных писателей, как Михаил Алексеев (помню, как в телепередаче о Сталинградской битве его представили просто как ветерана — её участника, а не автора известных художественных книг), Валентин Распутин, Юрий Бондарев, Пётр Проскурин, Василий Белов, Иван Васильев и многие другие. Зато иронист Жванецкий и пародист Иванов (пока был жив) не сходили с экранов и сидели по правую руку президента Б. Ельцина. Как говорится: умные — к умным, а дураки — к дуракам...

На то время, в середине «лихих 90-х», русскому писателю на телевидение нельзя было пробиться. А всем известно, как велико воздействие СМИ на общественное сознание.

ТВ буквально оккупировали легализированные западные агенты влияния. Только теперь, спустя более десятилетия, к юбилеям писателей стали иногда появляться передачи о Николае Рубцове, Валентине Распутине, Василии Белове. Однако не было до сих пор телепередачи о Леониде Леонове, о его «Пирамиде», грандиознейшем романе столетия, где густой мед художественного языка отдаёт горечью отражаемой реальности. Давно не показывали экранизацию его прославленного романа «Русский лес». Чем же он так не угодил современным хозяевам информационного пространства?

Кстати, Леонида Леонова смоленский профессор-литературовед В. Баевский в своём вузовском учебнике по истории русской литературы XX века даже не упоминает. Правда, упоминает — и только — В. Распутина, В. Белова в перечне имён писателей-почвенников.

За бортом ТВ остаются наши поистине народные, национального значения поэты — Юрий Кузнецов и Егор Исаев, Владимир Костров и Константин Скворцов, не говоря уж о нескончаемой плеяде имён поэтов, истинно русских патриотов, имена которых не однажды звучали на писательских съездах, пленумах и соборных встречах.

Широкий круг этих имён постоянно находился в поле зрения Валерия Ганичева, им уделил он немало времени, издавая их книги, излагая на бумаге свои сокровенные мысли о них и об их творчестве. На историческом IX съезде он единогласно был избран председателем Союза писателей России и бессменно возглавляет его почти два десятилетия.

УРОКИ ПЕРВОГО СЪЕЗДА

Первому съезду советских писателей, который состоялся 17 августа — 1 сентября 1934 года в Колонном зале Дома Союзов в Москве, Валерий Ганичев посвятил большое исследовательское эссе, называя его событием «сколь значительным, столь и таинственным».

Значительность съезда комментировать не приходится, а вот таинственность его и впрямь вызывает неоднозначный интерес и поныне.

Тогда разные Авербахи, Лелевичи, Безыменские, Либединские, Уткины, Ермиловы — эти «ревнители» беспощадного пролетарского искусства — выхолащивали из отечественной литературы национальный характер, глубинность мышления, психологизм, художественное осмысление истины. Декламировали: «Во имя нашего Завтра — сожжём Рафаэля, разрушим музеи, растопчем искусства цветы...» Не замечали выдающихся рассказов М. Шолохова, «сквозь зубы» говорили о таланте Л. Леонова, В. Шишкова, с презрением называя их «попутчиками».

Магистраль литературы оказалась в руках РАППа, ВОАППа, МАППа — так называемых пролетарских организаций писателей.

Они захватили почти все литературные и общественно-политические издания, размахивая дубинкой критики, избивали всех непокорных, нестандартных, пытающихся создавать национальную литературу.

Как это напоминает наши 1980-90-е годы, когда всё общество и, соответственно, литературу загоняли в русло «демократии», заставляли присоединиться к западной, «истинной цивилизации». Кажется, никогда не поменяются необольшевистские методы всё новых апологетов, «неистовых ревнителей», обряжающихся то в пролетарские, то в либеральные, то в демократические обновки.

В то же время, в 30-е годы прошлого столетия, за пятнадцать лет советской власти страна укреплялась в социально-политическом и военном плане, наращивала свою индустриальную мощь, поднимала свой морально-психологический и культурный уровень. Значительная часть советских руководителей начинала понимать, что в предстоящей схватке с капитализмом и фашизмом нельзя рассчитывать только на помощь мирового пролетариата, нужно опираться на весь многонациональный народ, на свои русские национальные ценности.

Появилось письмо руководителей страны Сталина, Жданова, Кирова, в котором говорилось, что надо уважать историю страны и её героев: военных, учёных, деятелей культуры. Стали возрождаться исторические традиции, которые выковывали характер русского народа-победителя над иноземными захватчиками. Революционеров всех эпох потеснили, уступая место полководцам святому Александру Невскому, Суворову, Кутузову, Петру Первому.

В 1937 году в стране как никогда получили массовое распространение книги А. С. Пушкина. Широко было отмечено 100-летие со дня смерти гениального русского поэта, почти во всех городах были установлены его памятники. И это пришлось на то время, когда Наркомпрос (где пыталась верховодить Н.К. Крупская) из школьных библиотек в первую очередь «изгонял» Пушкина, а вместе с ним и других русских классиков как «непролетарских» писателей.

Нет худа без добра. И, рассматривая литературу тех лет, когда в нее вошла русская классика, Валерий Ганичев выразил своё мнение о том, что если бы тогда Россия получила в качестве массового чтения американские комиксы, дамские детективы, литературу хоррора, ужасов, насилия, порнографии, то легендарные герои Олеги Кошевые и Зои Космодемьянские вряд ли выросли бы в нашей стране к началу второй Отечественной войны.

Между тем внутри партии коммунистов готовились к реваншу сторонники Троцкого, одержимые идеей мировой революции, организационно готовые к проявлениям левого бунтарства. Выжидал своего часа сионизм в лице Бухариных, Зиновьевых, Каменевых, Радеков, отодвинутых с первых постов, теряющих командные высоты в высших эшелонах власти. Именно ими первыми, этими «пламенными» революционерами, советское стало пониматься как сионистское, скрывающееся под маской космополитического пролетарского Интернационала.

В этом, по-видимому, и состояла та таинственность, которая витала над писательским съездом, за которой скрывался тайный замысел и злой умысел в том, чтобы увести русскую мысль в сторону, а вернее, загубить её на корню.

Своё решающее влияние троцкисты и бухаринцы пытались оказать и на искусство, особенно на литературу. Николай Бухарин в 1927 году опубликовал широко известные «Злые заметки» о Сергее Есенине, после чего почти на 30 лет Есенин исчез из издательских планов, школьных учебников и хрестоматий. Беспощаден был Бухарин и к Владимиру Маяковскому, первому пролетарскому поэту. Столь же жесток был к русским поэтам и Карл Радек (Кароль Собельзойн, названный «публицистом, положившим талант и голову на алтарь революции»). Всё русское, национальное, истинно патриотическое ими раскритиковывалось, травилось, ошельмовывалось, изгонялось.

В эмиграции же русские литераторы сохраняли образ отечественной классики, её дух и стиль, и среди них — великие И. Бунин, И. Шмелев, И. Ильин. Возвращались на Родину А. Толстой, И. Куприн, М. Горький.

I съезд советских писателей стал полем идейной схватки многих сил, и не только внутри страны. Его 17 августа 1934 года своим докладом открыл A.M. Горький. Можно скептически и критически отнестись к I съезду писателей, но всё-таки на нём была развернута панорама действующей, прорастающей, многообразной литературы страны.

Рапповщина тоже не сдавала свои позиции. И троцкистско-буха —ринская оппозиция на съезде дала свой бой. С основными докладами, кроме А. Горького, выступили Н. Бухарин — о поэзии, поэтике и задачах поэтического творчества, К. Радек — о мировой литературе и задачах пролетарского искусства.

Первым предупреждением им и иже с ними стало в 1932-м году партийное постановление «О перестройке литературно-художественных организаций», по которому состоялось решение ликвидировать ассоциацию пролетарских литераторов и объединить всех писателей, поддерживающих платформу советской власти, в единый Союз советских писателей. Горький, которого считают инициатором этого решения, выступал всё-таки в поддержку РАППа, так как в него, по его словам, «объединены наиболее грамотные и культурные литераторы-партийцы».

По-видимому, идея объединить писателей возникла в руководстве страны, и в первую очередь у Сталина. Можно Сталину приписывать «перегибы» и реальные беды, но нет сомнения, что это было продиктовано стремлением «приспособить» литературную организацию к общегосударственным нуждам и попыткой обуздать «неистовых ревнителей» троцкистско-бухаринского эшелона.

Рапповцев отличала громкая квазипролетарская риторика. Но рядом с ней прозвучали такие слова М. Горького, приближающие литературу к народному началу: «Начало искусства слова — в фольклоре. Собирайте наш фольклор, учитесь на нём, обрабатывайте его... Чем лучше мы будем знать прошлое, тем легче, тем более глубоко и радостно поймём великое значение творчества нашего настоящего».

От троцкистско-бухаринского влияния и покровительства в конечном итоге ушло большинство литераторов. Да, созданный Союз писателей в немалой степени был подчинён государству и партийному руководству, но условия для творчества, материальная опора писателям была дана.

Многими наследниками Пролеткульта прилагались и прилагаются усилия, чтобы увести отечественную литературу с пути служения народу и своему Отечеству. И I съезд советских писателей 1934 года — та исторически важная веха, заставляющая вспомнить всю сложность пройденного пути и наметить направления, выводящие только к удачам, непреложным отечественным победам.

Союз советских писателей имел республиканские отделения во всех советских республиках. А вот Союза писателей России до Великой Отечественной войны создано так и не было. Такое странное положение являлось следствием политики, заложенной ещё в послереволюционные 1920-е годы Троцким и его соратниками. Они так возмечтали о всемирном интернационале, что возненавидели всё русское.

Такой вот странный в истории парадокс политики, действительно, антирусской, антинациональной. Ну, в какой ещё стране государство —образующий народ, составляющий большинство нации, неся на своих плечах тяжесть развития государства, мог оказаться в таком ущемлённом положении? Другие национальные образования, что вошли в состав СССР, развивались, поддерживалась их национальная культура и самосознание. А в Российской Федерации не было не только своего писательского союза, не было своей Академии наук, даже коммунистической партии Российской Федерации не было. Русское самосознание не только не развивалось, а напротив, угнеталось, считалось шовинистическим, националистическим, хотя по отношению к другим народам Советского Союза это называлось развитием национального самосознания и национальной культуры.

К сожалению, шаблонность, стереотипность такого подхода пытаются сохранять и навязывать по сию пору. Впрочем, это не слепой стереотип, это осмысленная целенаправленная политика. Не мудрено поэтому, что и самого Валерия Ганичева, отстаивающего русские институты в идеологии, культуре и литературе, числят в «русских националистах» или даже в «шовинистах».

Слава Богу, здравый смысл стал проникать и в кремлёвскую администрацию, взгляд на русский вопрос и межнациональные отношения в России постепенно меняется.

В 2005 году в Кремле Президент Владимир Владимирович Путин вручил Валерию Николаевичу Ганичеву Орден Почёта. В ответ руководитель писательского Союза поблагодарил его и сказал, что считает этот орден «наградой Союзу писателей России, который стремится продолжать традиции русской классической литературы, литературы нравственной и духовной, Союзу, который стоит на страже русского языка, языков народов нашей страны. Нация сохраняется, если даже полностью изменится её экономическая основа. Нация сохраняется, если изменяется государственное устройство, даже если исчезнет государство. Но если пропадает язык, нация перестаёт быть таковой. Остаётся народонаселение. Сегодняшнюю награду мы оцениваем как заботу общества и власти о русском языке, о нашей духовной скрепе, о нравственной основе литературы». А недавно Валерий Ганичев был введён в Президентский совет по межнациональным отношениям.

Президент Путин в своём Послании 12 декабря 2012 г. дал установку о пересмотре школьных программ по русской литературе, где обнаружил отсутствие таких имён, как Н. Лесков, А. Куприн, А. Толстой и других народом русским признанных классиков.

Возрождение русского самосознания в СССР своими корнями уходит в Великую Победу. И Валерий Ганичев отмечает, что только после Великой Отечественной войны стало меняться отношение к русскому народу. На войне русский народ показал свою самоотверженность, внёс основной вклад в Победу, русских людей больше всего погибло на войне. Переломным в общественном сознании, пожалуй, стал исторический тост генералиссимуса Сталина «за великий русский народ».

Спустя чуть более десятилетия, в 1957-1958 годах на этой волне и был создан Союз писателей РСФСР — ныне Союз писателей России. Возглавил его выдающийся русский беспартийный писатель Леонид Соболев, автор известной книги «Морская душа».

Судя по тому, кто правил в стране в это время, Союз писателей РСФСР был создан почти сразу после того, как на смену Сталину пришёл Н.С. Хрущёв. И всё же Никита Сергеевич своей «взбалмошной» политикой и доворотами его окружения больше навредил русскому народу, чем помог подняться. Истинный, не квасной патриотизм был не в почёте. Православная Церковь подвергалась гонениям, а православных храмов при Хрущёве было уничтожено больше, чем в 1920-30-е годы.

Несмотря на то, что годы правления его связаны с «оттепелью», на поверку оказалось, что больше свободы она дала советским либералам с прозападной ориентацией, а не русским патриотам.

После того как за вульгарность и волюнтаризм в политике Хрущёв был смещён со своих постов, русскому движению дышать стало легче. Сместивший его Л. И. Брежнев со своим окружением, проводя политику сдержек и противовесов, старался делать так, чтобы и волки были сыты и овцы целы. Его противоречивую политику Валерий Ганичев испытал на себе, занимая высокие издательские должности в «Молодой гвардии» и «Комсомольской правде», но, невзирая на всяческое «прессование», от русского духа не отрёкся, последовательно проводил свою русскую линию.

К началу горбачёвской перестройки русское движение возрождения пришло несколько растерянным и разобщённым, а потому стало проигрывать «битву за умы» демократам-«перестройщикам» и либералам-западникам.

Но задел русского дела был замешан настолько, что задвигать его в задний угол уже было нельзя.

С созданием Союза писателей Российской Федерации стала выкристаллизовываться духовно-идеологическая составляющая его деятельности. Да, первое время в каких-либо постановлениях съездов или программных документах отразить её не представлялось возможным. Однако некоторые изданные в то время книги несли в себе мощный заряд русской идеологии. В том же 1957 году вышла поддержанная В. Ганичевым книга Владимира Солоухина «Владимирские просёлки».

В Переделкино я бывал в гостях у Валерия Ганичева, и однажды он указал на дачу напротив, сказав, что там жил Владимир Солоухин. И я почувствовал в словах Валерия Николаевича уважительно-трепетное отношение к этому не до конца признанному поэту, писателю, публицисту, идеологу русского движения. О Владимире Солоухине он отзывался особо. В начале 60-х гг. на телевизионном «Новогоднем огоньке» Владимир Солоухин, сидя за столиком, прочитал своё знаменитое стихотворение «Солнце даётся поровну», где нет ни одной рифмы, но такой ритм, что этого не чувствуешь. Великолепное стихотворение. Но на следующих «Огоньках» русского национального поэта я больше не видел.

Валерий Николаевич в наших беседах немало мне поведал о русской идеологии, о тех «троянских конях», которые губили её и губят до сих пор. А такие, как Солоухин, быстро распознавали все риски и опасности, исходившие от «пятой колонны». Я вспомнил, что именно Солоухин дал путёвку в большую литературу молодому Андрею Вознесенскому, своему земляку из Владимира. И при этом пытался намекнуть, уж не подобного ли «троянского коня» наш русский поэт привёл в отечественную литературу, на что Валерий Николаевич мне мягко возразил: ранний Вознесенский начинал как русский поэт, этим и дорог был нам — и Солоухину, и мне. В поэзию раннего Вознесенского я и сам был влюблён. А потом вдруг при всём скоморошестве и ёрничестве у него стало проявляться что-то инородное, несвойственное нашей поэзии, нечто наднациональное, ощущалось стремление поэта стать гражданином мира. И всё же он, в отличие от Е. Евтушенко, остался в России и похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Вознесенский и Евтушенко — поэты-«шестидесятники», представители той самой хрущёвской «оттепели», либеральствующей и диссидентствующей. Немало написали они о России, о русских людях, умудряясь уводить общественное сознание от русских ценностей к «общечеловеческим», а на поверку — антирусским.

В многонациональном государстве любой обиженный из национальных меньшинств так или иначе взывает к правам человека, к тем самым «общечеловеческим ценностям», а в ответе за их нарушения и попрание самая многочисленная нация. И мы ощутили с началом перестройки, что «общечеловеческие ценности» почему-то стали касаться всех, только не русских. Не это ли и дало союзным республикам моральное право и возможность легко покинуть Советский Союз, обособиться по национальным квартирам.

«Не напрасно дули ветры...» О «правах», «свободах» и «ценностях» талдычили и толмачили нам М. Горбачёв и его подельники по перестройке — и налицо результаты их слов, перешедшие в непредсказуемые действия.

Вот и Хрущёва Михаил Сергеевич попытался реабилитировать — как первого советского руководителя, заговорившего о «перестройке». При нём впервые заговорили и об этих самых «свободах» и «ценностях», за что время его, по определению И. Эренбурга, все и стали называть «оттепелью»,

Оттепель, соответственно, коснулась всех. И появилась группа писателей, которые не боялись произносить и писать слова «Русь», «Россия», «русский». По сути своей созданный Союз писателей РСФСР и стал единственной легально действующей организацией, вставшей на защиту русских в Советском Союзе.

Но росла и крепла и «пятая колонна» либерального толка. Её звёздный час наступил на рубеже 1980-90-х годов. Достаточно велико её влияние на общественное мнение и ныне. Заручившись устойчивой поддержкой и финансовыми вливаниями Запада, она заняла господствующие высоты в СМИ, на телевидении и радио.

От шельмования до полного отрицания русской литературы она перешла к её замалчиванию. Но сегодня и эти фигуры умолчания прислужникам мировой закулисы легко не удаются. Имена Валентина Распутина и Василия Белова стали теми знамениями, которые не обойти молчанием и не испортить проклятиями. Теперь в народном мнении они много выше тех авторов, что «раскручены» через либеральную рекламу.

Что касается Союза писателей России, то к 1994 году, к своёму IX съезду он очистился от антирусских настроений. Валерий Ганичев, на этом съезде избранный его руководителем, с удовлетворением констатировал этот факт и провозгласил основные принципы дальнейшей деятельности Союза:

—следовать традициям классической русской литературы;

—утверждать реализм как главное художественное направление;

—утверждать нравственность;

—бороться за чистоту русского языка;

—быть державниками.

С этого момента, по его определению, наступил третий этап в истории Союза писателей России, отличающийся тем, что впервые наша творческая организация стала союзом писателей-единомышленников, объединённых идеей духовного возрождения России.

Не так ощутимо стало вмешательство власти в литературное дело. Вместе с тем возник фактор экономического диктата, который значительно жёстче и неотступнее. Все созданные, в том числе за счёт писательских средств, Дома творчества (за исключением Переделкино) изъяты, издательства стали частными, писатели потеряли социальный статут, а Закон о творческих союзах, несмотря на обещания всех думских законодателей, до сих пор не принят.

Валерий Ганичев не единожды возвышал свой голос и продолжает тревожно вествовать, что пытаются отнять один из последних русских духовных оплотов — Дом писателей России. А сегодня семь с половиной тысяч литераторов объединены в Союз писателей. И все они в едином Союзе справедливо причисляют себя к продолжателям традиций русской классической литературы, людям державной и нравственной позиции.

Лишить эту писательскую армию их центра, их штаба в столице — значит нанести непоправимый урон духовному существованию всей русской нации. Это, конечно, понимают наши враги и недопонимают, похоже, наши власти.

Убеждение властей, достижение обоюдного единомыслия возможно лишь тогда, когда оно достигнуто у себя. Общим великим писательским достижением и стал тот факт, что был благотворно и продуктивно извлечён главный урок Первого съезда — необходимость единства.

ПОВОРОТНЫЙ ПУТЬ — К ПРАВОСЛАВИЮ

Поворотным пунктом в истории нашей страны и культуры стало празднование Русской Православной Церковью 1000-летия Крещения Руси, в подготовке и проведении которого принимал самое деятельное участие Патриарх Московский и всея Руси Алексий II и митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл. В праздновании прияли участие Валерий Ганичев и группа писателей.

По всей Руси Великой от Киева до окраин всех русских земель вознеслись поклонные памятные кресты святым равноапостольным братьям словенским Кириллу и Мефодию и святому равноапостольному великому князю Владимиру.

Слово Патриарха впервые было услышано Валерием Ганичевым и представителями писательского Союза на празднике Славянской письменности и культуры в 1988 году в Новгороде. Традиции этого праздника прочно вошли в обиход, и в Дни праздника Кирилла и Мефодия ежегодно в мае проходят крестные ходы, научные конференции, награждаются победители школьных сочинений по русскому языку и истории. А в те годы это было очень необычно и прозвучало как народное требование обратиться к истокам, к русской речи, к нашей истории и Вере.

И тысячелетняя годовщина принятия Христианства Русью в Новгороде практически стала государственным праздником. На него приехал заместитель председателя Совета Министров Российской Федерации В. Кочемасов, министр культуры Ю. Мелентьев, академики В. Янин, Н. Толстой, О. Трубачёв, писатели: В. Астафьев, П. Проскурин, В. Распутин, Д. Жуков, В. Крупин, В. Маслов, Д. Балашов, Э. Володин, С. Шуртаков и многие другие.

Ярче всего подчёркивало глубину события присутствие церковных иерархов. Для того времени это было ошеломляющее, незабываемое событие. Через мост на реке Волхов на сотни метров прошёл крестный ход — как переход тех, кто встал на путь отечественной истории, соединяя прошлое и настоящее. Таким этот крестный ход и увиделся Валерию Ганичеву.

Описывая это событие, он вспоминает, как навстречу первым шести именитым участникам с митрополитами Питиримом и Алексием выпорхнула стайка пионеров и стала повязывать им красные галстуки. «Ангельские души, они без всякой боязни подбежали к владыкам, и многие подумали: как поведут себя священнослужители в этой ситуации. Митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий склонился перед ребятами, дал повязать галстук, погладил их по головке, сказал что-то доброе и поставил рядом с собой. Думаю, что для ребят эта минутная встреча осталась в памяти на всю жизнь».

Почином и трудами группы видных деятелей культуры и науки при поддержке Отдела внешних церковных связей и Издательского отдела Московской Патриархии Дни славянской письменности и культуры в России и странах СНГ стали государственным общенародным праздником.

Великим уроком Истины и Красноречия, филологической отточенности и христианского, православного священномудрия Валерий Ганичев назвал проповедь о святых равноапостольных братьях Кирилле и Мефодии, которую произнёс Патриарх Московский и всея Руси Алексий. И таких возвышенных проповедей и торжественных слов ему довелось немало услышать из уст Святейшего Патриарха.

Слово о святом преподобном Сергии Радонежском, сказанное Святейшим в Колонном зале Дома Союзов в связи с 600-летием со дня упокоения святого Сергия, особенно повлияло на его мировоззрение. Исполненная исторических уроков, глубинных смыслов, православной истины, его речь была образцом умной риторики и ораторского искусства.

А впервые к образу Сергия Радонежского — вдохновителя князя Дмитрия Донского, духовного окормителя его победы на Куликовом поле — Валерия Ганичева привлек Илья Глазунов через своё художественное полотно, исполненное ещё в дни гонений на Православную Церковь в советском государстве.

Валерий Николаевич в совершенстве овладел духовным словом, которое давно в нём рождалось, выстраивалось, искало воплощения. Слово это стало возможным — от признания Православной Церкви, от веры христианской, пробуждающей совесть, оберегающей великие духовно-нравственные смыслы.

В кризисные годы, когда общество менялось, бурлило, ломалось, и в него вбрасывались чужеродные смыслы, разыгрывались идеи и сценарии сепаратизма, столкновений, мести, это Слово стало целительным и спасительным.

Именно с приходом Валерия Ганичева на пост председателя стал осуществляться поворот писательского Союза к Православию, к Вере. В творчестве почти всех без исключения авторов стали осмысливаться христианские образы и мотивы. Стали воскресать и обогащаться традиции лучших образцов классической литературы, в которых православие оставило свой след, стали раскодироваться потаённые послания, зашифрованные в творениях великой русской литературы.

А по мере того, как стал собираться Всемирный Русский Народный Собор православный, Слово это становилось соборным. Оно было призвано дать отпор всем антирусским поползновениям, разить их, как Георгий Победоносец копьём поразил змия.

А между тем дьявольское разобщающее, раскалывающее действо продолжало поражать страну смутой. Люди разных национальностей стали отворачиваться от Москвы, потянулись от неё на Запад и на Восток, когда русские окраины стали углубляться в собственное, часто мистифицировано-историческое прошлое, противопоставляя его великой русской истории.

Всякого русского они пытались сделать ответчиком за всевозможные совместные грехи, в том числе свои собственные, за все возникшие в мире проблемы, зарождающееся на территории бывших союзных республик громадное социальное неравенство, когда между богатыми и бедными возникли имущественные пропасти.

Русская интеллигенция в 1980-90-е тоже, как и всё общество, стояла на перепутье. Она искала пути, которые уже были в общем-то прочерчены великими Достоевским, Гоголем, Менделеевым.

Пожалуй, не было в истории России такого периода, когда бы интеллигенция была объединена. Осмысливая драму начала XX века, Николай Шмелёв писал: «Русская интеллигенция роковым образом не смогла создать крепкого национального ядра, к которому бы потянулось самое яркое по талантам из всего русского живого. Не было национально воспитанной, сильной, русской интеллигенции». Это и привело к тому, что в обществе был «разнобой сил», и их равнодействующая «пошла не по России, а во вне, в пространство». И это «пространство» отнюдь не ждало нас, и у него было немало «совсем чужих национальных ядер, которые охраняли своё». Россия была откинута и попала в лапы «безродного, безгосударственного, безбожного» смысла.

Разверзшаяся духовная пустота заполнялась всякого рода партиями, союзами, громко говорящими группками. Народ, можно сказать, безмолвствовал, ибо отняли у него чистый родник родного языка, искажая, засоряя инозаимствованиями.

Именно тогда, в те годы и произошло то явление, которое Святейший Патриарх обозначил как «разрушение средостения между русскими писателями и Православной Церковью».

Валерий Николаевич, не без иронии глядя на современность, что тут же становится историей, делится своими радостями и болями. Не так легко всё складывалось, прежде чем даже самые святые, самые сакральные почины-начинания смогли воплотиться в жизнь.

Тем не менее Церковь Православная утверждалась, возрождая вдохновляющий язык духовности, соработничала с писательским Союзом. Пусть многие поначалу относились к ней с недоверием, но постепенно она приобрела масштабный общественный опыт, вовлекая в свои ряды всё новых и новых верующих и страждущих за Русь Святую. И по праву стала она спасительной и животворной.

Совесть соборности

Валерий Ганичев с гордостью отмечает, что мы, писатели из его писательского Союза, являемся соучредителем Всемирного Русского Народного Собора. Этому посвящает он свои выступления и статьи, критические заметки и эссе.

Собор, по его словам, общественно-духовная и соборная организация, место, где соединяются наиболее важные мысли, продиктованные стремлением возродить Отечество. Это трибуна для различных точек зрения на пути практических действий к возрождению. Собор соединил различные организации, слои общества, передовых личностей нашей страны.

Глава Собора — его Святейшество Патриарх Московский и всея Руси. Его учредители — Православная Церковь, Союз писателей России, Земское движение, движение «Белая Русь» и другие организации России.

История Соборов — ярчайшая страница в истории писательского Союза, осуществлённая стараниями и трудами и самого Валерия Ганичева вместе с писательским Союзом.

Сама же идея-инициатива по созданию Всемирного Русского Народного Собора исходила от Патриархии и руководства писательского Союза. Она создавала поле единения, поистине вседержавную и даже мировую соборную площадь для русских людей, намечая пути спасения и возрождения Руси и её народов.

Первые два Собора обсуждали проблемы разделённой нации — 25 миллионов соотечественников, духовного обновления общества. А сегодня важно это как никогда.

Во главе угла в повестках дня Соборов проблемы русского народа, до недавнего времени он составлял 85 % от общего населения страны.

К III Собору назрел и был поставлен в повестку вопрос: как видят Россию представители крупнейших партий и движений накануне XXI века?

Их лидеры были приглашены на собор, получили слово, выразили своё мнение. И это было как нельзя актуально после господства вульгарного интернационализма, граничащего с космополитизмом, «трепета перед туманными общечеловеческими ценностями и призывов прийти в цивилизованное общество».

В чьё же общество должен прийти народ русский? В прозападное или всё-таки в русское? На Русском Соборе обсуждался русский вопрос, и двух мнений на этот счёт быть не могло.

При этом оговаривалось, что никоим образом вопрос этот не может замыкаться в национальных рамках, он неотделим ни от интересов других национальностей, населяющих Россию, ни от конфессий, ими исповедуемых.

На IV Всемирном Русском Народном Соборе обсуждалась проблема «Здоровье нации. Физическое и духовное».

Как видим, вопросы на Соборах обычно ставятся жизненные, вплотную относящиеся к реальным проблемам нации, их нельзя обвинить в отвлечённости, оторванности от реалий русской жизни.

И если речь шла о здоровье нации, то речь не столько о том, что в здоровом теле здоровый дух, сколько обо всех многогранных сложностях современного бытия. И соборные решения адресованы всем без исключения, верующим и неверующим, как бы ни были они оторваны от церквей, от монастырей, от Храма Христа Спасителя, где обычно проводятся Соборы.

Серьёзно, с обеспокоенностью и тревогой была поднята проблема, встал вопрос о том, что существованию нации и сегодня реально грозит серьезная опасность. Снова, как в годы бед и войн, появились туберкулёз, завшивленность, нервное истощение.

Горбачевская перестройка и ельцинское смутное время принесли с собой бедность и нищету, бомжескую бездомность, отчаянье, уныние, апатию. Для трети населения страны созданы условия такой жизни, что на грани выживания.

Помнится, как в брежневское время тезис «благосостояние народа» звучал в каждом докладе и выступлении генерального секретаря ЦК КПСС, и это уже воспринималось как общее, расхожее место. Тем не менее, здравоохранение для каждого гражданина страны было бесплатным. И можно было получить отдельную квартиру бесплатно. А цены на товары первой необходимости и продукты не кусались, и тарифы на ЖКХ были посильными даже для пенсионеров. Кстати, и пенсии в разы не отличались от зарплат в меньшую сторону.

Можно было увидеть больного, не принятого в больницу и брошенного на произвол судьбы? Нет, конечно. Можно было увидеть нищего на улицах? Это было просто невозможно.

А если теперь видишь нищих на паперти или девчонок из деревень на панели, разве это не свидетельствует об ущербном духовном и морально-психологическом здоровье нации?

В рыночном обществе, где всё теперь есть, в дефиците осталась одна только совесть.

Обращение к Богу — это как раз и есть обращение к совести. И само чувство Бога в себе — совестливое чувство.

Патриарх Московский и всея Руси, совестливо осознавая ответственность за всю нацию, обеспокоен тяжелейшими проблемами, навалившимися на русский народ. Наличие этих проблем главным образом от безбожности, от греховности более богатых слоёв общества.

«Неужели все болезни от грехов? — привёл слова Иоанна Златоуста Патриарх Алексий II. — Не все, но большая часть».

Богатство Бога не прибавит, а Бог даёт богатство.

Общество, где богатства поделены не поровну, более того, отняты грабительским путём, отягощено болезнью. И неутешительный диагноз этой болезни состоит в том, что не может быть здорового духа в больном обществе.

В связи с этим и Думе, и правительству была передана высочайшая озабоченность и тревога видных людей России, участвующих в работе собора, — великого русского композитора Георгия Свиридова, писателей Розова и Крупина, академика Чучалина, космонавта Полякова, атамана казачьих войск Мартынова, учёного-экономиста Глазьева, игумена Киприана, русского педагога профессора Троицкого, контр-адмирала Алексина, генерала Черкасова. Сколько небезразличных, обеспокоенных, негодующих деятелей, привыкших нести общественную пользу и призывающих к этому других влиятельных людей России, было приглашено и собрано в Храме Христа Спасителя. В этих людях — кричащая гражданская совесть, а теперь можно сказать, и совесть соборности.

Цифры, которые они приводили, оказались немыслимо ужасающи. Начиная с 1992 года, с которого началась ельцинско-гайдаровская «шоковая терапия», смертность стала преобладать над рождаемостью. Если в 1987 году рождалось 2,3 млн человек, то в 1995-1,3 млн. И если мы раньше говорили, что Россия выживает, то вопрос стоял так: Россия вымирает.

С начала 1990-х и в течение десяти лет — всего периода правления Бориса Ельцина — убыль населения России достигала по миллиону душ ежегодно. А за вымиранием вырисовывается оскорбительная система оглупления и растления народа, прежде всего молодежи, культивирование продукции масс-культуры и порнографии.

Если болеет нация, болеет и её язык. И это напрямую относится к священству и писательству, ведь их инструментом работы в первую очередь является язык.

На соборе решительно прозвучало требование, чтобы государство на президентском и законодательном уровнях заявило о своей ответственности за чистоту русского языка, во всём пресекало вторжение иностранных заимствований и вульгарной низменной лексики в СМИ.

И что же? В ответ на это было объявлено, что созданный усилиями СП России при Президенте Совет по русскому языку распущен. Что это — насмешка, издёвка или продуманная политика нивелирования русского языка? Скорее всего, свидетельство отсутствия совести и ответственности у правящей верхушки перед своим народом.

Православным пастырям и Валерию Ганичеву с Союзом писателей пришлось приложить немало сил, ума и воли, чтобы вопрос чистоты русского языка сдвинулся с мёртвой точки. И понадобилось ещё немало лет, чтобы президент, правительство и Дума обратили внимание на этот вопрос и наконец-то приняли законопроект.

Так, благодаря православию наряду с проповедью чистоты нравов утверждается и чистота языка. И образование приобретает большую ценность, когда оно ведётся на правильном литературном языке, проникнутом духовным смыслом. «Образование от слова образ», — так назвал одну из своих статей В. Ганичев.

ИЗ ИСТОРИИ СОБОРОВ

Союз писателей является соучредителями Всемирного Русского Народного Собора, ныне возглавляемого Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Кириллом. Валерий Ганичев — бессменный сопредседатель Святейшего. И возглавляемый им Союз писателей России самым активным образом участвует в организации и работе Соборов, начиная со времени его образования — с 1993 года.

Именно в 1993 году, когда страна была на грани смуты, Отделом внешних церковных связей, который возглавлял митрополит Кирилл, и под его председательством совместно с Союзом писателей России по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II был учреждён и созван Всемирный Русский Народный Собор. И стал на все последующие годы духовным форумом всех народов России и стран дальнего и ближнего зарубежья.

На Соборах обсуждаются самые животрепещуще вопросы русской жизни — духовное возрождение, проблемы русского языка, русской национальной школы, здоровья нации, Православие, положение русских в мире в конце XX — начале XXI века.

Постоянно проводятся круглые столы с участием духовенства, писателей, представителей патриотических кругов, интеллигенции.

27 января 2009 года владыка Кирилл был избран Патриархом, и Валерий Ганичев от имени всего Союза писателей поздравил его. С сыновней любовью и неизменным почтением обращаясь к Его Святейшеству, он сказал, что решение Поместного Собора Русской Православной Церкви «выразило и наше писательское чаянье» в избрании его Патриархом Московским и всея Руси». Усилиями Православной Церкви, через Отдел внешних церковных связей Московского Патриархата (двадцать лет этот Отдел возглавлял митрополит Кирилл), ещё в сороковые-пятидесятые годы прошлого века попечительством митрополитов Николая (Ярушевича) и Никодима (Ротова) было осуществлено сближение русских писателей с Церковью. Примером тому послужило возвращение нашим читателям сочинений Ивана Бунина и Ивана Шмелева, чем собственно и завершилось, по верному слову блаженной памяти Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, преодоление «средостения между Церковью и писателями».

В своём историческом очерке по истории Соборов Валерий Ганичев описывает то важное, что происходило на Соборах, а их состоялось уже около двадцати, не считая ежегодных соборных встреч.

Впервые для обсуждения вариантов Собора вместе с Валерием Ганичевым собирались писатели и учёные Олег Волков, Сергей Лыкошин, Наталья Нарочницкая, Юрий Луньков, актёр и режиссёр Николай Бурляев, генерал Владимир Шатохин, общественная деятельница Нина Жукова, Сергей Котькало, Светлана Анисимова и другие, а решающим толчком стала встреча у митрополита Кирилла. Митрополит Кирилл и стал мозговым центром, инициатором многих духовно значимых для России и русских людей идей и задач.

С митрополитом Кириллом была обсуждена широкая программа действий. Священнослужители и писатели понимали: без духовного просветления не будет возрождения России. Митрополит Кирилл представил идею Собора Святейшему Патриарху, который его и возглавил.

Первый Собор проходил в Свято-Даниловом монастыре, в Патриаршем здании, в отделе Внешних церковных связей.

Валерий Ганичев считает, что многое тогда ещё было сумбурно, не прояснено, эклектично, но самое главное — прозвучали неслыханные для уха либералов, проамериканских «демократов» слова: «русская национальная идея», «русское национальное самосознание», «русская культура», «русский патриотизм», «русский хозяин», «русская школа». Наконец-то слова «Россия» и «русские» зазвучали без оглядки на воинствующих либеральных русофобов. В СМИ запестрели одиозные термины в угоду проамериканским, прозападным, русофобствующим у нас в стране: «националисты», «шовинисты», «фашисты», «красно-коричневые», «патриотизм — последнее прибежище негодяев»...

И в смутное время заговорить о русском, как при троцкистском и яковлевском агитпропе, у прозападно расдемократизированных «интеллигентов», считалось не только плохим тоном, тлетворным духом, но и чуть ли не преступным делом

И великой заслугой Патриарха, митрополита Кирилла, а с ними и всего Собора стало уничтожение табу на слово «русский». Это показало неразрывную связь православия с душой всего российского народа, ведь под соборным куполом собрались все народы России.

В работе Собора проявилось потрясающее духовное сотрудничество, «соработничество» Святейшего Патриарха и митрополита Кирилла. Патриарх во вступительной речи представлял ядро главной идеи каждого Собора, митрополит Кирилл представлял всем ключ к теме, раскрывал её всесторонне, указывал на основные направления обсуждения. Каждый Собор был значительной вехой в осмыслении пути России, смахивая идеологический и временной мусор с непреходящих ценностей русского народа. Он предоставлял многомиллионной аудитории развёрнутые программы или размышления по различным социальным, экономическим, историческим, культурным, духовным направлениям в жизни и развитии нашего общества.

На первом Соборе обсуждалась проблема «Российская соборная мысль». И Святейший Патриарх поставил стратегическую задачу: «Мы собраны здесь Господом, чтобы вместе поразмыслить о прошлом, настоящем и будущем России, о том, как нам помочь возрождению Отечества». Это был призыв к соборности, к проявлению в жизни нашего народа соборного разума при духовном участии Русской Православной Церкви.

Почти двадцать лет Собор действует и творит. Темы бывали неожиданными, мало кто ещё мог взяться за их постановку и обсуждение в то смутное и зыбкое время. На Соборах ставились и обсуждались жизненно важные вопросы: «Через духовное обновление к национальному возрождению», «Здоровье России. Физическое и духовное», «Россия и русские на пороге XXI века», «Вера. Народ. Власть», «Россия накануне 2000-летия христианства», «Россия: Вера и цивилизация. Диалог эпох», «Вера и труд: духовно-культурные традиции и экономическое будущее России», «Богатство и бедность: исторические вызовы России», «Вера. Человек. Земля. Миссия России в XXI веке (Права и достоинства человека)», «Единство народов, сплочённость людей — залог победы над фашизмом и терроризмом», «Будущие поколения — национальное достояние России».

И наряду с ними — острейшие Соборные встречи, высказывающиеся по болезненным и актуальным вопросам: «О защите и возрождении русского языка», «Ядерные вооружения и национальная безопасность России» и др. Собором обсуждались и были приняты исторически значимые документы: «Русская доктрина», «Молодое поколение России», «Нравственный кодекс предпринимателя» и др.

В 1995 году, на втором Соборе Святейший Патриарх и митрополит Кирилл утверждали необходимость «возрождения в нашем народе Веры православной, воссоздания подлинной церковности». Роль Собора в обществе прояснилась, в его работе уже стремились принять участие многие общественные, политические и культурные силы.

Третий Собор в 1999 году был посвящен вопросу «Россия и русские на пороге XXI века». И на трибуну вышли представители двадцати одной политической партии. Независимо от их ценностей это явилось реализацией желания различных групп и организаций соотечественников через Собор донести до общества свои взгляды и предпочтения.

Теперь Соборы проходят ежегодно, их роль значительно возрастает. Правда, по ТВ их освещают кратко, как-то мимоходом в центральных новостях, словно понимают угрозу от них самому греховному существованию такого рода СМИ и тех, кто за ними стоит.

В других СМИ по мере возрастания роли и авторитета Собора его критика не только не уменьшалась, а возрастала. Разного калибра критики знали, что Глава Собора — Святейший Патриарх, а его вдохновитель — митрополит Кирилл, и уже потому обвиняли их в клерикализме, во вмешательстве в жизнь отделённого от Церкви государства. А то и ехидно намекали на экуменизм и придуманную ими грядущую модернизацию Церкви.

Валерий Ганичев вспоминает, с каким наигранным удивлением и немалым раздражением была встречена тема Собора «Богатство и бедность: исторические вызовы России». Кто-то уверовавший в безнаказанность при расточительстве народного богатства, попавшего ему в руки, погрузившись в безумную роскошь и разгул, в приобретательство яхт, самолётов, дворцов и футбольных клубов заволновался от одной темы Собора. В СМИ пестрело: «Церковь вмешивается в бизнес», «Собор объявляет о новом переделе», «собственность под угрозой» и т.д.

Патриарх, митрополит и Собор призвали к ответственности всех, кто владеет богатством, к милосердию, благотворительности, в конечном итоге к нравственному поведению и патриотизму.

В 1998 году Запад был взбудоражен: «Церковь берёт под защиту милитаризм!» А речь шла о соборных слушаниях «Ядерные вооружения и национальная безопасность России», на которых выступили академики, доктора наук, конструкторы, военные, представители атомных центров, где создавалось оружие защиты и спасения Отечества. Ведь в 1990-х годах создавалось впечатление, что кто-то умело подрывает эти центры, разрушает их, лишает державу научного потенциала. За этим просматривалось безразличие к будущему страны, если не вредительство.

Собор, Патриарх, митрополит Кирилл взяли на себя духовную миссию защиты Отечества. Была проведена историческая по своему значению Соборная встреча. В Сарове создали отделение Собора во главе с академиком Радием Илькаевым.

Но, наверное, самое большое потрясение у недругов Отечества, у либеральных «демократов» и «насаждателей» всех чужеземных правил, порядков и идей вызвал Собор в 2006 году. На нём Святейший Патриарх и митрополит Кирилл ответственно и решительно заявили, что те права человека, которые провозглашались как главная ценность нынешней цивилизации, очень часто разрушали многое в нашей стране, в нашей нравственности и общественной жизни. Ибо, если права человека способствуют воцарению греха, разрушению нравственности — они не могут быть главной ценностью у нас в России. Вслед за ними это твёрдо в своих выступлениях провозгласил весь Собор.

Валерий Ганичев вспоминает, что явился свидетелем того, как в Вене, на встрече священников, богословов, политиков, деятелей культуры Европы и России эта позиция Русской Церкви, Собора с восторгом воспринята была людьми духовными, которых в Европе потеснили и даже затерроризировали секулярные силы. Встреча прошла под характерным названием «Верните Европе душу», которая тоже подверглась обструкции под лозунгом борьбы за мифические права человека. И этому «экуменизму», ярлыком пришпиленному владыке Кириллу, рукоплескала та часть духовной и культурной Европы, которая уже не находит сил в борьбе с хищническим, потребительским, безбожным аморализмом. Эту силу она ищет в России.

Памятно выступление Патриарха в Страсбурге в Европейском парламенте, потрясшее многих депутатов. Он бесстрашно резюмировал: прикрываясь толерантностью и политкорректностью, грех оседлал европейское общество. Святейший добавил: если права человека противоречат исторической, культурной традиции народов, они не могут быть безоговорочно приняты, заклеймил такое греховное явление, как гомосексуализм. И сделал вывод, что человека в этом случае надо спасать, лечить, а не наделять его правами…

Олег Дорогань (Смоленск)

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру