Долгая жизнь для людей

Этот человек прожил жизнь длиною в 84 года и умер в Симферополе в 1961 году. Трудно представить себе, что человек такой удивительной судьбы в еще вполне обозримом прошлом был нашим современником. Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий был богато одарен природой и умением активно использовать свои таланты во благо. Он одинаково успешно занимался рисованием, работал практическим врачом, преподавал в медицинском институте, писал серьезные научные труды по хирургии. Валентин Феликсович принадлежал к редкой категории людей, глаза, ум, сердце и руки которых делают одно дело с таким глубоким пониманием цели, что самый простой их труд возвышается до уровня высокого служения людям. Во всех ипостасях своей разнообразной деятельности он умел наряду с проникновением в самые глубинные детали профессионального мастерства, подниматься до высоких философско-религиозных обобщений.

Последний период жизни Войно-Ясенецкий целиком посвятил проблемам жизни духа и исцелению человеческой души. В прошлом медик мирового класса, он становится священником, а затем архиепископом. Гигантский жизненный и профессиональный опыт он начинает применять в новом качестве, по-прежнему полностью отдавая себя служению людям, но уже в новом качестве - духовного наставника и врачевателя уже не только тела, но и души.

Молодость Валентина Феликсовича прошла в Киеве. Первым его увлечением была живопись, поэтому он поступил в Киевскую рисовальную школу, после окончания которой почувствовал тягу к медицине. В университете Святого Владимира он получил диплом врача и двенадцать лет практиковал в качестве земского врача в провинции. Затем он становится главным врачом Ташкента и принимает активное участие в становлении Туркестанского университета.

Громадный практический опыт «мужицкий доктор», как сам себя называл Войно-Ясенецкий, он обобщил в докторской диссертации, которая была признана лучшей работой года. Удивительное свойство его натуры максимально отдавать делу все знания и умения проявилось и в первой крупной научной работе. Знание анатомии и навыки профессионального рисовальщика сделали работу уникальной не только по содержанию, но и по форме благодаря авторским иллюстрациям

Внешняя, видимая сторона жизни Валентина Феликсовича в этот период- систематический, ежедневный, напряженный профессиональный труд. Что касается его внутренней жизни, то о ней, естественно, известно только одно- большая работа души завершается в 1921 году принятием сана священника. Два года спустя он принимает постриг и рукополагается в епископы под именем Лука. Всего 10 дней спустя после этого события его арестовывают и ссылают в Сибирь. Следующие 20 лет Войно-Ясенецкий проводит в ссылках и тюрьмах, но постоянно работает и как врач и как священнослужитель.

Мне кажется, что чем масштабнее человеческая личность, тем больше новых сил и духовного опыта она получает в нелегких жизненных испытаниях, не сжигая душу в обиде и не слабея в ненависти. Профессор Войно-Ясенецкий оставил не только ученые труды по медицине и богословию, но и добрую память в сердцах людей. Но добрые дела не исчезают бесследно, они протягиваются тонкими, но прочными нитями сквозь время. Для меня такую ниточку протянула моя мама…

Поздно ночью в военном госпитале на редкую минуту отдыха присела не знавшая усталости синеглазая сестричка Лида. В эту минуту и началась история ее знакомства с великим хирургом Войно-Ясенецким. Один из госпитальных врачей рассказал ей о встрече в сибирской глубинке с удивительным человеком. История начиналась так. Незадолго до войны молодой выпускник медицинского института приехал в забытое Богом сибирское село на работу. Он еще очень мало знал и умел. Однажды лютой зимой у домика, где он жил, остановились сани, и взволнованные люди стали торопить его собираться в дорогу. На далекой заимке произошло несчастье – мальчика покалечил медведь. Ехали сквозь метель долго, молодой врач с тревогой и сомнениями, сможет ли помочь, родственники – с надеждой на доктора.

Когда приехали на место, оправдались самые худшие предчувствия. Стало ясно, что ребенок пострадал очень сильно: тяжелые раны, огромная потеря крови…Спасти его могла только сложная операция, выполненная в условиях больницы, а в одиночку неопытному доктору без необходимых лекарств и инструментов было не справиться. Тяжело было сознавать свое бессилие, еще труднее было отнять последнюю надежду у родителей.

Метель не унималась и под вой ветра и хриплое дыхание погибающего ребенка, отрезанные от всего мира, в избе сидели беспомощные люди и думали об одном и том же: ждать помощи неоткуда. Неожиданный стук в дверь прервал тягостное оцепенение. В избу вошли три продрогших, заснеженных человека, сбившихся с пути и неожиданно для себя оказавшиеся на отдаленной заимке. Это были два конвоира и заключенный, которого этапировали на новое место.

Чуть согревшись и оглядевшись вокруг, заключенный спросил, что за беда в доме. Подошел, посмотрел на мальчика и коротко сказал : «Просите конвоиров. Я – Войно-Ясенецкий ». И конвоиры не отказали. Все пришло в движение – вскипятили воду, вытащили из докторской сумки весь нехитрый инструмент. Валентин Феликсович начал сложнейшую операцию, пуская в ход за неимением нужных вещей самые невероятные предметы домашнего обихода. Молодой доктор как во сне ассистировал великому медику. Огрубевшие руки ссыльного хирурга творили чудо, превращая день неизбежной смерти в день второго рождения ребенка.

Операция закончилась, все уснули, утром ссыльного увели, а молодой врач все никак не мог осознать, что кризис миновал и мальчик будет жить. Только ему одному было понятно, что Валентин Феликсович совершил невозможное.

«Вот при каких обстоятельствах довелось мне увидеть великого хирурга»,- закончил свой рассказ доктор. …Госпитальные проблемы прервали недолгую паузу в работе, и колесо безостановочного труда закрутилось еще быстрее. К разговору о Войно-Ясенецком вряд ли бы вернулись, если бы через несколько дней не раздался радостный крик рассказчика: «Лидочка, вы не поверите, к нам едет Войно-Ясенецкий» .Действительно, в разгар войны кто-то в верхах вспомнил об опальном профессоре, и его привлекли к работе в военных госпиталях.

Некоторое время он работал в одном госпитале с моей мамой, ей приходилось много раз ассистировать ему во время операций. Мама рассказывала, что Валентину Феликсовичу безгранично верили и больные и весь медицинский персонал. По общему мнению люди, которых он оперировал, непременно поправлялись. Перед операцией доктор обязательно потом крестил больного, и это во времена махрового атеизма! Для него не имело значения, кто перед ним: русский, еврей или татарин. Пациенты знали об этой обязательной традиции, и случаев возражений против нее не было ни разу. Свободные от работы медики, несмотря на усталость, бежали смотреть каждую операцию, всегда виртуозную и неповторимую. Все были убеждены, что у больных Войно-Ясенецкого быстрее заживают раны и никогда не бывает осложнений.

По пути следования госпиталя на колесах, который курсировал между передовой и тыловыми стационарными госпиталями, изредка попадались уцелевшие и открытые храмы. Если представлялась возможность вернуться к обязанностям священника, Валентин Феликсович с радостью служил в храме. Тогда госпиталь пустел – больные уходили, убегали, уползали, их не могли остановить ни запреты врачей, ни бдительность политработников. И возвращались назад они с новыми силами и с новыми надеждами.

Еще до войны в 1934 г., профессор написал книгу « Этюды гнойной хирургии», которая стала настольной книгой для многих тысяч врачей. После войны за расширенное издание этого труда ему присвоили Сталинскую премию первой степени и удостоили чести быть представленным самому вождю.

Один из учеников Валентина Феликсовича написал о разговоре, происходившем на этой знаменательной встрече. Сталин задал такой вопрос: «Профессор, вы часто вскрываете человеческое тело. Вы там не видали, где находится его душа?» Войно-Ясенецкий спокойно ответил : «Часто я в человеческом теле не видел и совести ». Будучи антиподами эти два человека имели одну точку сопрокосновения: им было интересно, где живет душа человека. Сталин с удовольствием распространил бы свою власть и на эту область, а медик и богослов стремился проникнуть в нее, чтобы понимать и исцелять.

Плодом раздумий о внутренней жизни человека стала книга «Дух, Душа, тело», которую Валентин Феликсович создал в 1923-25 гг. и которая так и не была опубликована при его жизни. Книга уникальна тем, что обобщения ученого в ней опираются на богатый религиозный и жизненный опыт. Читать эту книгу может каждый, однако все поймут ее по-разному, в меру своего личного духовного опыта. Наиболее удивительна та часть книги, которая говорит о том, как автор представляет человеческое сердце и смысл красоты.

На основании анализа достижений науки Войно-Ясенецкий обнаруживает «трещины в величественном здании классического естествознания», которые возникли в связи с появлением «полуматериальных » форм бытия материи. Это, по его мнению, содержит в себе признание нематериальной, духовной энергии. Более 70 лет назад автор собрал многочисленные примеры нестандартных явлений психологического характера. Он пришел к мысли о способности наших чувств к безграничному обострению и прибавил к ним сердце «как специальный орган чувств, средоточие эмоций и орган нашего познания ».

Войно-Ясенецкий подметил, как много в сознании народа и его житейской мудрости свидетельствует о связи радости, страдания, тоски, самой жизни, с сердцем. Неожиданно взглянув на эту связь с точки зрения физиологии, он подтверждает эту мысль научно.

Физиологически наши предки на все реагировали почти исключительно мускульной деятельностью, которая теснейшим образом связана с деятельностью сердца. Цивилизация подавляет и сводит к минимуму мускульные рефлексы, но сердечная деятельность напрямую связана с переживаниями человека. «Оттого так легко поражается сердце у лиц свободных профессий, несущих легкий физический труд, но зато чрезмерно подверженных жизненным треволнениям».

Валентин Феликсович смотрел на мир восхищенными глазами верующего человека и художника. Он исключал возможность того, что красота мироздания может преследовать исключительно утилитарные цели. Он полагал, что элементы красоты ,существующие в природе, воспринимаются человеческим духом, чтобы затем преобразоваться в произведения науки и искусства, которые сами становятся двигателями дальнейшего духовного развития.

Войно-Ясенецкий считал, что понятие красоты достигает наивысшей ценности, когда распространяется на такие нравственные категории, как доброта, кротость, самоотречение. Очарование или безобразие человеческой души также волнует наши сердца, как великие красоты или пугающие бездны природы. Разве это не является свидетельством того, что в основе духовного восприятия красоты в любых ее формах лежат одинаковые воздействия духовной энергии?

Валентину Феликсовичу тесно в плоском т бесцветном материальном мире. «Если бы мироздание было тем, чем оно представляется материалистам, то не было бы в нем красоты форм, созидаемых духом» - таково его резюме.

Рассматривая суть и предназначение сердца человеческого, разные грани и ипостаси красоты, Войно-Ясенецкий примером своей жизни показал их редкую и удивительную гармонию. В его судьбе красиво все: бескорыстная преданность своему призванию, твердость веры, единство устремлений и практических свершений, а также безграничный интерес к жизни во всех ее формах.

Валентин Феликсович сказал: «Блаженны люди, для которых все так просто и ясно. Им незачем утомлять свое поверхностное мышление глубокой работой изучения и объяснения нового и неведомого. Они всегда объясняют новое и необыкновенное старым и обыкновенным ». Валентину Феликсовичу было дано счастье понять много нового и подарить это понимание тем, кто будет жить после него.