Уйти и остаться

Времена и сроки самой последней битвы между добром и злом не дано знать никому. А что, если она уже началась, и каждое наше слово, мысль и действие, ежеминутно ставят нас в ряды воинов, то на стороне сил Света, то на стороне сил Тьмы?

Между отчаянием и надеждой

Ученые и философы всех времен пытались осмыслить природу человека. Одни склонялись к тому, что человек – венец творения и хранилище бесценных даров духа. Другие, наоборот, причисляли его к двуногим животным, за человеческим обликом которого скрывается хищник с инстинктами убийцы и захватчика.

Сторонники агрессивной сути человека искали и находили подтверждение своей правоты в теории Дарвина. По их мнению, возврат к хищническим инстинктам, которые ярко проявляются во время общественных потрясений, является естественным для человека. Ведь эти инстинкты сформировались в природе задолго до его появления, и осуществляли процесс отбора, когда гибли слабые, а выживали сильнейшие виды. С этих позиций невозможно объяснить, почему в ходе эволюции люди полностью не превратились в человекоподобных акул и крокодилов. И уж совершенно немыслимой представляется попытка осмыслить проявления высоких качеств души – благородства, самоотверженности, рыцарства.

Есть другая точка зрения, которая, признавая теорию эволюции, оставляет человеку кроме стремления к господству любой ценой, способность совершать бескорыстные поступки. Здесь речь идет не только об инстинктах, но и о сознательных действиях, которые совершаются вопреки личной выгоде или удовольствию. Такие поступки считают результатом воспитания, воздействием общества, школы, семьи. Платон говорил: «Воспитание есть усвоение хороших привычек». Но можно ли назвать «привычкой» бескорыстие, защиту слабого, сострадание?

Безусловно, человек зависим от тех представлений и обычаев, по которым живет семья и общество. Но, если исходить из этого, получается, что каждый ребенок – новый чистый лист, на котором записываются определенные социальные коды. Это означает, что человечество не развивается и никуда не движется. Это не так. Несмотря на страшные войны и периоды полной потери нравственности у целых народов, общество стремится к лучшему.

История показывает, что режимы, которые базировались на подавлении, обязательно приходили в упадок и исчезали. Как только исчерпывала себя идея внешнего врага, будь то человек иной веры, иного народа или расы, запущенная машина истребления начинала уничтожать своих создателей. Империи рассыпались изнутри, подточенные междоусобной борьбой за власть, пороками и алчность. Великие полководцы становились диктаторами и преступниками, революции уничтожали своих апологетов.

Пусть мучительно медленно, совершая чудовищные ошибки, отступая, и снова стремясь вперед, человечество пытается найти дорогу к достойной жизни. И какой бы безнадежной ни казалась ситуация в странах, где правят диктаторы и религиозные фанатики, просвещенная часть человечества исповедует другую мораль. В страны, где случилась беда – наводнение, пожар, эпидемия, или землетрясение, со всего мира приходит помощь. Прибывают специалисты, техника, разворачиваются госпитали, привозятся лекарства, пища и вода.

Весь цивилизованный мир ищет формы взаимопомощи и поддержки. Трудно идет эта работа, но другого пути нет, иначе – дикость, жестокость и гибель. "Я не знаю, каким оружием будет вестись третья мировая война, но четвёртая — палками и камнями", - сказал Альберт Эйнштейн, и сказал это нам. Так где же искать силу, способную победить зло?

Человек, который мучительно осмысливал, что есть добро, и каковы его истоки, знал очень много и о зле. Его судьба похожа на судьбы многих, кому сталинизм и война помешали сосредоточиться на научной работе. Владимир Павлович Эфроимсон еще в университете увлекся генетикой, которая ныне стала ведущей наукой, а в то время мучительно прокладывала себе путь к официальному признанию. У руля стояли невежественные академики «лысенки», которые свои лженаучные победы строили на доносах, запугивании и физическом истреблении несогласных.

Честный и смелый

Удивительный человек, Владимир Павлович Эфроимсон, выдающийся ученый нашего времени, посвятил всю свою жизнь поиску ответа на вопрос об источнике добра в человеке. Его судьба была очень трудной, и каждый ее драматический поворот, казалось, становился непреодолимой преградой в его работе.

Голливудским героям с горой мышц и сияющими улыбками от лучших дантистов, вряд ли удалось бы вынести и малую часть тех невзгод и испытаний, которые выпали на долю Владимира Павловича. Если в двух словах попытаться обозначить его характер, можно сказать – «Он был честным и смелым».

Всю жизнь Эфроимсон отдал генетике, которой увлекся в университете. Ему довелось начать учиться у классиков этой, тогда еще молодой науки, и в полной мере разделить ее непростую судьбу. В конце 20-х годов в русскую науку пришла страшная эпидемия «пролетарского» подхода к решению научных вопросов, когда под видом классовой борьбы искоренялось свободное, независимое мышление. Ректором Московского Университета тогда был Вышинский, который спустя короткое время займет место обвинителя на циничных процессах, последовательно уничтожавших научную элиту страны.

А чуть раньше, в 1925 г. университетское собрание единодушно клеймило основоположников советской генетики, маститые ученые, опустив голову, молчали. Только один человек, семнадцатилетний Владимир, выступил в поддержку своего учителя, профессора Четверикова. Защитить его не удалось, профессор был сослан, а Эфроимсон получил «черную метку» от советской власти.

Удар был чувствительным, Владимира исключили из университета, и, несмотря на блестящие характеристики его научной работы, не восстановили. Но это было только начало неравного сражения. Владимир Павлович, опровергая пословицу «Один в поле не воин» всю последующую жизнь занимался наукой, преодолевая тяжелейшие испытания.

Дважды он отбывал срок в лагерях, один раз в 1932 г., за деятельность в защиту Четверикова и за то, что отказался давать ложные показания против Кольцова. Три года унижений, непосильного труда и голода. Но это было еще далеко не самое худшее. Второй срок Владимир Павлович получил после окончания войны, в 1949г., а войну он прошел от начала до конца, и получил 3 боевых ордена и 8 медалей. 10 лет лагерей герою войны, уже известному ученому, кандидату наук, дали за «клевету на советскую армию».

Несправедливость и ложь, в каком бы обличии они не выступали, были неприемлемы для Владимира Павловича. Он никогда не смирялся и не молчал. Имея опыт общения с НКВД он не побоялся написать протест командованию против насилия над мирными жителями после вступления советской армии в Германию.

Это и стало формальным поводом для второго ареста. А истинной причиной ареста, и Эфроимсон это хорошо понимал, было сделанное им серьезное исследование преступной деятельности «академика» Лысенко.

Владимир Павлович отказался согласиться с выдвинутым обвинением, и в свой второй срок пятнадцать дней провел в ледяном карцере, куда помещали «неподписантов». Только в 1955 г. Эфроимсон вышел на свободу, правда, с ограничением в правах, и только в 1956г. его реабилитировали.

Непросто было Владимиру Павловичу продолжать свою работу, его научная принципиальность пугала чиновников, его репутация бескомпромиссного борца за свои убеждения угрожала их личному благоденствию. Только в 1962г., через 15 лет после защиты докторской диссертации, ВАК осмелилась выдать Эфроимсону давно заслуженный диплом.

Редкие люди обладали такой работоспособностью, как он, Владимир Павлович трудился по 18 часов в день. Этот уже немолодой и совсем нездоровый человек просиживал в библиотеках от начала и до конца рабочего дня. Но невежество и трусость научных бюрократов были под стать лагерным законам, и в 1968 г. Эфроимсона выпроваживают на пенсию.

Однако, преданные идее люди никогда не прекращают работать, и он трудился до самой смерти в 1989 г. Богатое наследие ученого еще не до конца открыто, ведь кроме больших книг он оставил более ста статей, из которых только часть была опубликована. И как ни богато это наследие, урок его жизни не менее важен. Эфроимсон в условиях тоталитарного режима сохранил незапятнанной свою честь ученого и остался эталоном научной честности и человеческого благородства.

Среди работ ученого особое место занимает очерк «Родословная альтруизма», который не только внес вклад в генетику, но и подарил людям надежду на победу лучших человеческих качеств, на то, что, несмотря на периоды упадка нравственности, люди движутся к лучшей жизни. Жизни, в которой на первое место будут поставлены милосердие, самоотверженность, любовь и жертвенность.

Родословная альтруизма

В 1971 г. в журнале «Новый мир» была напечатана интереснейшая статья В. Эфроимсона «Родословная альтруизма». Эта научная работа затрагивала совершенно новую, нераскрытую тему – формирование этического начала в человеке. В ней впервые прозвучала мысль о том, что неосознанное влечение человека к добру влияет на его биологическое совершенствование.

Почему человек совершает поступки, которые с практической точки зрения не приносят ему пользы? Более того, он совершает их вопреки здоровым животным инстинктам, невзирая на опасности и даже угрозу жизни? Истоки этого находятся в далеко ушедшем прошлом, а идея добра и справедливости, по Эфроимсону, обладает способностью как Феникс возрождаться из пепла.

Сильнейший инстинкт материнства заложен во всех живых существах. Все время, пока детеныш не станет достаточно сильным и самостоятельным, мать кормит, защищает и обучает его. В человеческих сообществах древнего мира почему-то начали появляться отдельные особи, которые проявляли больше заботы о детенышах, дольше их кормили, активнее оберегали. В двух племенах наиболее жизнеспособное и обильное потомство появлялось там, где начинали формироваться инстинкты более высокого порядка.

Постепенно, из поколения в поколение, эти инстинкты передавались и закреплялись, приобретая устойчивую форму. Из зерна этих примитивных добрых задатков в процессе эволюции начали всходить первоначальные нравственные понятия. Именно, благодаря им, через долгие годы в жизни человека появились этические категории - чувство ответственности, долга, стыд, совесть.

С течением времени появились случаи опеки не только детей, но и их матерей. В племенах, где самцы наряду с матерями начинали оберегать свое потомство, большее число детенышей выживало, и племя становилось сильнее. И снова, эти задатки передавались следующим поколениям, закрепляя стихийный инстинкт в генетике.

Когда древний человек пришел к моногамии, которая повлекла за собой пробуждение зачатков привязанности, ответственности, а в отдельных случаях, даже жертвенности, человек снова выиграл на поле биологического совершенствования. Там, где начали появляться моногамные пары, потомство становилось более жизнестойким, венерические заболевания перестали собирать урожай смертей и уродств.

Животный мир жестоко относится к слабым и старым, и древний человек не был исключением. Брошенные на произвол судьбы беспомощные старики становились жертвой голода и хищных зверей, но когда начали появляться те, кто, казалось бы, вопреки здравому смыслу, сохранял жизнь бесполезных членов сообщества, альтруизм снова победил прагматичные законы.

Опыт, знания и навыки стариков служили на благо племени, ведь они знали, куда уходить зимой, как ориентироваться в лесу, как искать воду, как лечить раны, и многое другое. Эти знания делали людей более защищенными перед жестокой и непонятной природой.

Альтруизм оказался биологически целесообразным. Он стал таким же важным фактором жизнеспособности, как численность, физическая выносливость, агрессивность. Можно сказать, что начало долгой работе по формированию человека положили те странные создания, которые во время жестоких войн почему-то останавливали занесенный над поверженным врагом меч, или, убегая от лютого врага, останавливались, чтобы поднять упавшего старика или ребенка.

Конечно, человечество развивалось не линейно, часто, объединения, лишенные альтруистических инстинктов, становились господствующими, благодаря своей многочисленности и агрессивности. Известно, что и до наших дней в неразвитых культурах наибольшее количество детей имеют вожди, обладатели власти. Однако, проходило время, и господству дикарей приходил конец, они становились тупиковой ветвью эволюции.

Восхождение души

Рассматривая высшую форму альтруизма – самопожертвование, Владимир Павлович Эфроимсон утверждает победу духовных сил человека над его биологической природой. Когда человек отдает свою жизнь, спасая семью, род, или город, он вступает в конфликт с логикой самосохранения и биологической природой.

Эфроимсон удивительным образом преодолел это противоречие. По законам генетики индивидуально «невыгодный» акт самопожертвования позволяет сохранить в большом количестве тех, кто был спасен, альтруистический ген. Каждый человек, наделенный геном альтруизма, имеет братьев и сестер, половина из которых имеет этот же ген. Значит, четвертая часть их детей и одна восьмая часть последующих поколений, тоже будут обладателями этого гена. Таким образом, чем большее число людей будет спасено, тем шире и интенсивней распространится наследственный альтруизм в поколениях их потомков.

Глядя на развитие человека с позиций эволюционной генетики, Эфроимсон утверждал, что в наследственной природе человека есть нечто, что влечет его к совершению самоотверженных поступков, справедливости и подвигам. Он не ставил вопрос о том, почему инстинкты переплавились в чувства, что произошло в самом человеке или вне его, чтобы начался этот удивительный процесс. В его текстах не говорится о душе, любви и вере.

Став взрослыми и независимыми, мы не перестаем испытывать привязанность к вырастившим нас родителям. Мы с нежностью и заботой относимся к своим детям, независимо от их возраста и статуса. Мы тревожимся о постаревших родителях, которые не приносят нам «реальной» пользы… Подобные чувства мы гордо относим к главным признакам человеческой природы, а вместилищем этих чувств считаем душу.

И если согласиться с тем, что у человека есть душа, невозможно представить, что она остановилась в своем развитии, и не ведет работу по какому-то великому замыслу о человеке. Каждый волен понимать этот величественный проект в соответствии со своими представлениями о смысле жизни и задачах человека в ней.

Начало трудного восхождения человеческой души из животного мира не знает никто, он занял миллионы лет. Но на коротком отрезке той истории, которую мы знаем и помним, остались следы его падений и взлетов. Так, две тысячи лет назад духовный уровень людей достиг высоты, способной принять христианские заповеди. А они, собственно, составляют квинтэссенцию альтруизма.

Эфроимсон позиционировал себя как атеиста, да и иной позиции в его время быть не могло, наука признавала только атеистическое мировоззрение. С тех пор многое изменилось, и серьезные ученые осмеливаются опровергать этот догмат. В их числе академик Наталья Бехтерева, директор Института мозга человека, названного ее именем. Всю свою жизнь она посвятила изучению деятельности мозга, не считая правомерным противопоставлять научное и религиозное познание.

Будучи самым тонким знатоком физиологии мозга, она пришла к выводу, что чем дальше и глубже развивается знание о мозге, тем больше оно противоречит теории эволюции. В то же время оно все больше указывает на теорию божественного творения человека. Резервы мозга огромны и пока неизвестно для чего они предназначены: «Мозг человека заранее готов ко всему, живет как бы не в нашем веке, а в будущем, как бы опережая сам себя». Мозг хранит больше тайн, чем вселенная, и когда их познают, перед человеком откроется полная картина мироздания. Теория В. П. Эфроимсона дает надежду, что скрытые мощные силы человеческого духа будут открыты достойными и использованы благородными и бескорыстными людьми.



© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру