Я не просил меня рожать...

Когда родители слышат от ребенка  фразу,  вынесенную  в название, они цепенеют. А ребенок, чувствуя себя победителем, продолжает натиск и нередко добивается своего. Родители же еще долго пребывают в растерянности,  терзаясь вопросом: что на это сказать? С одной стороны, логически все так: и правда, не просил... (Хотя как он мог попросить, если  его еще не было?) А с другой стороны, самые разные люди, не сговариваясь, ощущают одно и то же - что их ребенок проявил какую-то страшную, черную неблагодарность. И это очень больно ранит и одновременно ставит в тупик. Ведь опять же,  рассуждая логически, благодарить часто бывает особенно не за что.

От кого-то мать отказалась прямо в роддоме. Кто-то живет с  папой-алкоголиком, а у кого-то даже такого папы нет. Кто-то побирается по электричкам, кого-то тяжелая болезнь с младенчества приковала к постели.

Но и в случае  вполне благополучной, даже  счастливой детской судьбы, детство, быстро проходит, и рано или поздно человека все равно настигают болезни, утраты, горести. А в конце - смерть.

"Ну, и за что тут благодарить?" - сокрушенно вздыхая, думают родители.

Тем более что почва для сокрушения густо унавожена сегодняшним идеологическим компостом. Ведь в вопросе  деторождения постепенно произошел очень серьезный сдвиг.


ОТ БОЖЬЕГО ДАРА К ПРЕДМЕТУ РОСКОШИ


Когда люди верили в Бога, супруги вообще особо не размышляли, желанен ребенок или не желанен, уместен или неуместен. Ребенок - дар Божий, о чем тут  рассуждать? Не хочешь иметь детей - не женись. Или, если женился, но по  каким-то причинам детей иметь не можешь, воздерживайся от интимной близости.

Потом, по мере охлаждения веры, ребенок все больше и больше становился вопросом личного выбора. Чему, конечно же, способствовали все новые и новые медицинские изыскания в области предупреждения беременности. Однако выбор семьи  почти всегда склонялся в положительную сторону: в принципе детей иметь хотелось. Правда, количество желаемых  потомков неуклонно уменьшалось. В последние десятилетия XX в.общепринятым суждением было примерно такое: "Ну, один ребенок  это, конечно, маловато, эгоистом вырастет. А два в самый раз! Куда больше?" Причем это "больше", как правило, не  подразумевало  материальной  составляющей  ("мы  не можем себе позволить"). Наоборот, многодетность давала надежду на улучшение плохих квартирных условий. Голодная смерть в эти  годы детям, даже если их было больше двух, тоже не угрожала.

Образование и здравоохранение было бесплатным. Значит, и это не вводило  в  дополнительный  расход. Так что под "куда больше?" подразумевалось осуществление  неких романтических идей: ребенок как повторение любимого человека, как  возможность обрести родственную душу или как надежда на реализацию своих несбывшихся профессиональных мечтаний.  Были, конечно, и еще какие-то мотивы. В том числе и мотивы продолжения рода - "пусть частичка меня живет в моем сыне". Но  все, в общем-то, было из области идеального.

Сегодня же... нет, нельзя сказать, что дети  никому не нужны. Но потребность эта все чаще перемещается в сферу материального. Ребенок начинает восприниматься чуть ли не как составная часть потребительской корзины человека  с высоким качеством жизни. Сначала нужно обзавестись  жильем, приличной обстановкой, включающей в себя, помимо мебели, массу бытовых и развлекательных приборов, существование без которых, по современным стандартам, кажется неполноценным, а то и невозможным. (Как жить без телевизора? Откуда мы тогда  узнаем новости? А без компьютера? А без стиральной машины?...) Естественно, молодой семье нужен автотранспорт. Потом  еще какое-то время пожить для себя. И лишь потом можно начать думать о ребенке. Хватит ли средств для достойного воспитания и обучения будущего наследника, для его цивилизованного отдыха и культурных развлечений, которые тоже  нынче недешевы?

Не говоря уж о полноценном, сбалансированном питании, красивой, модной одежде и ярких игрушках.  Нельзя  же допустить, чтобы он чувствовал себя ущербным, изгоем,  хуже  всех! Это ведь чудовищная травма! Если принять такой взгляд на  жизнь, очень быстро окажется, что ребенок не просто предмет потребительской корзины, а ПРЕДМЕТ РОСКОШИ. И позволить его  себе может далеко не каждый. Чем ответственней потенциальный родитель, тем  меньше он  ощущает право на    родительство реальное. Мало ли что может произойти при такой  хронической нестабильности? Инфляция вплоть до полного обрушения доллара, межэтнические конфликты, терроризм, угроза безработицы, потеря накоплений и здоровья, смерть или уход кормильца из семьи.

Но интересно, что преподносится все это под соусом самоотвержения, заботы не о себе, а о нем, будущем  маленьком человеке. Даже термин специальный изобрели - "ответственное родительство". В общем, если трезво посмотреть на  вещи, большинству детей для их же блага лучше не появляться на свет. Что, собственно, и происходит, ведь по официальной статистике две трети беременностей уже много лет подряд заканчивается абортом (то есть, детоубийством). А скольких детей "предотвращают", и это, в отличие от аборта, который у многих все-таки вызывает сожаления и муки совести, совсем не воспринимается как утрата. И потому что ребенка в реальности еще нет, и потому что он роскошь. А роскоши, конечно, хотелось бы, но без нее можно и обойтись. Скромнее надо жить.Что делать? Не всем быть миллионерами.


ОТ БЛАГОСЛОВЕНИЯ К ПРОКЛЯТИЮ


Следующий этап - отвержение детей в принципе - в нашей, отстающей от мировой цивилизации стране пока не наступил.

Хотя кое-какие сигналы из недалекого будущего до нас доходят. Несколько лет назад при поддержке компании "Юкос", начал выходить и бесплатно распространяться в молодежной среде глянцевый журнал "Fakeл". Журнал не просто для новой  молодежи, а если можно так выразиться, для "новых лучших", которые с высокомерной иронией взирают на простецкую молодежь.

Во всех публикуемых материалах видны потуги  создать что-то вроде "высокой моды" на сверхсовременный стиль жизни. Это кредо выражено уже в названии на обложке. Три первые буквы по-английски означают грязное ругательство, но это юмор для посвященных. Всем же остальным, в случае чего, можно попенять на испорченное воображение.

Под стать и содержание журнала. Такую грязь, как  метко выразился когда-то по сходной проблеме  К.И.Чуковский, "без калош читать нельзя". Но зато все с претензией на оригинальность. Это, кстати, часто бывает у маргинальных меньшинств.

Ну, так вот. В N6-7 за 2003 г. помещена, можно сказать, программная статья на тему детей (А.Вяземская "Я никогда не буду одна".) "Дети? - Неизбежное зло,  -  говорит одна моя подруга. "Я с ужасом поняла, что больше никогда не буду  одна", - написала мне, родив, другая. Третья, падая и плача от недосыпа, шепчет в трубку онемелыми губами: "Эта сволочь  не спит"... Или другой перл из той же статьи: "Вот он, твой малыш. Такой милый, хороший, ходит под себя, беспрестанно орет, пускает слюни и пучит глаза". Читаешь и поражаешься: надо же, такие заявки на оригинальность и одновременно такой беззастенчивый плагиат!

Но в журналах родоначальницы "планирования семьи" Маргарет Зангер еще в 20-30-е  гг. прошлого столетия ребенок изображался "орущим куском мяса"!

И подобные пассажи не новы: "Хочешь нести ответственность за наличие корки засохших соплей у него под носом и регулярность его физиологических  отправлений? Может быть, хочешь запаривать по вечерам чернослив и впихивать ему в рот под дикий визг, а он в ответ будет плеваться в тебя коричневой гадостью?"

Вот-вот! Сторонники Зангер, описывая  младенцев,  тоже старались вызвать к ним отвращение и брезгливость.

Другое дело, что в нашей стране до сих пор так публично не изъяснялись. Равно как не было принято признаваться на страницах печати в желании умертвить своего ребенка. В этом смысле, безусловно, Вяземская - новатор. "Родив дочь, -  пишет она, -я долгое время  думала, что я моральный урод".

"Знаешь, когда ее купаю, - говорила  я  своему тогдашнему другу, -мне иногда страшно". "Ты думаешь, что стоит вот так опустить в воду, немножко подержать, и все это кончится?" - спрашивал он в ответ".

Какое взаимопонимание бывает порой у любящих сердец!

Правда, отзывчивость, "милого друга" объяснялась еще и сходством ситуации:"Наши дети были ровесниками - им было  месяца по три..." "Но даже подобные пугающие  прорывы не могли отвратить нас от процесса, номинально вроде бы напрямую связанного с деторождением, - сообщает нам журналистка с бесстыдством примата. - Немного развеявшись, мы возвращались к супругами и колыбелям, ванночкам, клизмам, клеенкам, коляскам."

И ладно бы это были просто автобиографические заметки "морального урода"! (Хотя все равно им место не  на страницах журнала, а в истории болезни.) Так эти нравственные помои еще и преподносятся как совершенно нормальные ОБЩЕЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ переживания! Только плебс их пока скрывает, а элита ведет себя более естественно, более натурально.

"Знаете, почему Триер  не получил  Канн за свой гениальный "Догвилль"? - вопрошает Вяземская и спешит ответить: - Мне кажется, лишь потому, что в финале  там выстрелом в упор убивают грудного ребенка. И зал радуется, не успев спрятать своих настоящих эмоций."

Радость, когда в упор убивают младенца, - вот она, эталонная реакция "новых лучших". Ну, а те, кто еще не дорос до таких высот, могут, конечно, заниматься идиотизмом: рожать, нянчиться, воспитывать. Но только пусть от детей ничего не требуют: "Забудь... о какой-либо благодарности. Это был твой личный выбор, значит, и ответственность только твоя. Наши дети нам ничего не должны... ОНИ НАС РОЖАТЬ НЕ ПРОСИЛИ <курсив наш - авт.>."

Так выстраивается новая идеология, новое мировоззрение, в котором дети - уже не благословение, а проклятие. И тот, кто его на себя навлек по своей дурости и безответственности, пусть помалкивает в тряпочку.


НОВЫЕ ВИДЫ УСЛУГ


Теперь понятно, что "Я не просил меня рожать!" не просто детский истерический выплеск, а можно сказать,  "итоговое заявление", имеющее под собой крепкую идейную базу. Фундамент, кирпичики которого плотно пригнаны один к  другому. А параллельно, пока закладывался этот новый  фундамент, методично, тоже по кирпичику разрушался старый, традиционный.

И к концу XX века в так называемых "развитых  странах" роль отца нередко стала сводиться к чисто  биологической  - без мужской стороны зачатие (пока еще!)невозможно. В остальном же современное общество вполне обходится без  института отцовства. Где-то (например, в Швеции) половина детей рождается вне брака и часто не знает имени своего отца. А многие, хоть и рождены в законном браке, после развода родителей или вовсе лишаются общения с отцом, или  приобретают так называемого "воскресного папу". Он не воспитывает, а развлекает и дарит подарки.

Но сегодня и в полных семьях отцы редко обладают должным авторитетом: кто из-за пьянства, кто из-за низких заработков, кто из-за своего инфантилизма, (сколько раз мы слышали от женщин: "У меня не муж, а еще один ребенок"), кто по десятку иных причин. Какое там главенство, когда и о равенстве речи не идет! Уважать такого отца, а тем более, благоговеть перед ним, разумеется, очень трудно.

Теперь настал черед матерей. Тех, чей авторитет, напротив, должен был бы непомерно вырасти, чтобы компенсировать утрату отцовского влияния. До последнего времени так оно и было. Мать оставалась главной и, по существу, единственной надежной опорой для своего ребенка. Но как все  неестественное, искажающее Богом данную иерархию, сверхзначимость матери обернулась ее низвержением с пьедестала. Будто он не  выдержал такой громоздкой фигуры.


Страница 1 - 1 из 2
Начало | Пред. | 1 2 | След. | КонецВсе

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру