«И образ мира, в слове явленный...» («слово» в романе Б.Л. Пастернака «Доктор Живаго»)

За три года до смерти, в 1985 г., в интервью В. Ерофееву А.Ф. Лосев говорил: "Вспоминаю и Пастернака. Он был моим товарищем по университету. Очень симпатичный, добродушный человек. Хорошо знал языки. Творчество его образно, очень насыщено. Но его поэзия была для меня в значительной мере чуждой, потому что он интеллектуализирован, рассудочен. Нет, он мне не близок. Андрей Белый, с которым я познакомился в доме моего друга Георгия Чулкова, гораздо глубже и разностороннее. Его поэтические образы гораздо острее, чем у Пастернака. ...Но все же самым близким был для меня Вяч. Иванов" . Разобраться, почему поэзия Пастернака казалась А.Ф. Лосеву рассудочной и в значительной мере чуждой, – задача интересная тем более, что А.Ф. Лосев на стихи Б.Л. Пастернака ссылался в своих работах . Однако не менее интересно и важно выяснить другое – есть ли что-то общее, что позволило бы ставить имена А.Ф. Лосева и Б.Л. Пастернака рядом на больших основаниях, чем дружба студенческих лет, тем более, что о личных отношениях А.Ф. Лосева и Б.Л. Пастернака известно мало. В 1916 г. выпускник университета А.Ф. Лосев по рекомендации Б.Л. Пастернака занял его преподавательское место в доме Филиппов при Вальтере Филиппе. Возможно, что, переселившись к Филиппам в 1916 г., он даже занял ту же комнату, в которой прежде обитал у Филиппов Б.Л. Пастернак и о которой вспоминал в автобиографической повести "Люди и положения"(IV, 328) . Были ли личные встречи после Октября 1917 г. неизвестно, но были общие знакомые: В.Ф. Асмус, Г.Г. Нейгауз, М.В. Юдина, В.Д. Пришвина. Но и помимо биографии можно найти точки соприкосновения. Это становится очевидно, если обратиться не к поэзии Б.Л. Пастернака, а к его роману "Доктор Живаго".

По словам ученицы А.Ф. Лосева Ю.М. Каган (разговор от 2 декабря 1998 года), дочери философа М.И.Кагана, которого связывала с Лосевым искренняя дружба, она принесла А.Ф. Лосеву стихи из "Доктора Живаго", записанные ею у психиатра Геллерштейна, в середине 50-ых гг. Скорее всего это было еще до публикации стихов из романа в журнале "Знамя" в апреле 1954 г. А.А. Тахо-Годи вспоминает, что в тот раз о романе речь не заходила. Особое впечатление производил новый стиль стихов, их непривычная внешняя простота. Побывав у Пастернака впервые в 1958 г. в Переделкино вместе с А. Есениным-Вольпиным, Ю.М. Каган посетила Б.Л. Пастернака второй раз в 1959г. вместе с А. Цветаевой, в Потаповском переулке у О. Ивинской. Узнав о предстоящем свидании, А.Ф. Лосев попросил ее передать приветы Б.Л. Пастернаку и от него. После недавней травли Б.Л. Пастернака из-за романа "Доктор Живаго", такие приветы имели особый смысл. По словам Ю.М. Каган, тогда же А.Ф. Лосев заговорил о их с Б.Л. Пастернаком студенческих годах и о Филиппах. Через Ю.М. Каган пришло в лосевский дом и известие о смерти Б.Л. Пастернака, на похоронах которого она была. Эту весть А.Ф. Лосев встретил слезами. Такое проявление чувств для людей, знавших А.Ф. Лосева, было более чем непривычно. Ю.М. Каган вспоминает: "Такого горя у человека я никогда не видела". А.Ф. Лосев заплакал, встал с кресла из-за письменного стола, сел на стул рядом с кроватью, в своей черной шапочке, в накинутом на плечи пледе, закрывая лицо рукой. На утешения он отвечал: "Юдя, ты себе представить не можешь, какая погибла Россия, какая погибла эпоха, какая была тогда жизнь, какой она должна была бы стать, какие погибли люди". На уверения, что есть новые молодые хорошие люди, последовал ответ: "Ни ты, ни вы понять этого не можете". Так, оплакивая Б.Л. Пастернака, А.Ф. Лосев оплакивал и ту Россию, которая сгинула в небытие после 1917 г.

Что касается романа "Доктор Живаго", по воспоминаниям А.А. Тахо-Годи, он появился в доме А.Ф. Лосева только в конце 60-х – начале 70-х гг., появился чуть ли не на два дня, и, как тогда полагалось, тайно. За этот срок прочесть его А.Ф. Лосеву целиком вслух было немыслимо (сам он лишился зрения после Беломорско-Балтийского канала сначала частично, а затем уже целиком) и А.А. Тахо-Годи читала выборочно, особенно подробно первые, московские части романа. Для А.Ф. Лосева тут многое было узнаваемо, многое близко, он комментировал некоторые места, объяснял, кто, на его взгляд, скрыт под именем того или иного персонажа. К сожалению, суть всех этих замечаний и комментариев мы никогда не узнаем – записаны они не были.

Роман "Доктор Живаго" дает богатый материал для параллелей между А.Ф. Лосевым и Б.Л. Пастернаком: тут и отношение к Вл. Соловьеву и А. Скрябину, тут и взгляд на историю человечества как на историю личности и на чудо не как на какое-нибудь сверхъестественное явление, а как на реализацию в действительности ее изначального замысла. Но в первую очередь, сближает А.Ф. Лосева и Б.Л. Пастернака их особое отношение к слову.

Внимание к слову для писателя или поэта вещь сама собой разумеющаяся, но лосевское отношение к слову далеко не исчерпывается отношением к слову как к материалу, необходимому в работе, в творчестве. Об этом свидетельствуют его "Философия имени", в которой А.Ф. Лосев рассматривал "мир как слово", и его "Диалектика мифа", где автор стремится вскрыть особую символическую сущность имени. Во многом, лосевская философия – это обширный философский комментарий к первым строкам Евангелия от Иоанна: "В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть". К формуле "мир как слово", "мир как имя" сводится суть большинства его религиозно-философских работ. Для Лосева вся вселенная строится как особая иерархия смыслов и проявленности этих смыслов через звук, через отдельную фонему, через слово.

Выяснять то, какова была пастернаковская "философия имени" кажется интересным тем более, что собственное пастернаковское увлечение философией относится именно к тем самым 10-м гг. начала века, когда вопрос о слове был вынесен русской философией (и не только русской) на первое место. Можно реконструировать его "философию имени" по его статьям, заметкам, по автобиографической прозе – они уже дают представление, какое значение Б.Л. Пастернак придавал слову. "Слово – духовное образование, наглядное и чувственное в смысле заявления", – писал Б.Л. Пастернак в тезисах доклада 1913 г. "Символизм и бессмертие" (IV, 683). В заметке "Несколько положений" (1918, 1922) Б.Л. Пастернак объяснял, что "поэзия подыскивает мелодию природы среди шума словаря..." (IV, 369). "Шум словаря" для Пастернака – это "язык времени"(IV, 318). Он знает, что у каждого века есть свой язык, свой словарь. Именно это он имел в виду, когда в статье "Генрих Клейст" (1941) писал: "Девятнадцатый век был здесь уже как на ладони со всем своим будущим словарем" (IV, 380). В "Охранной грамоте" (1930) Б.Л. Пастернак признается, что его интересует все, что творит природа, в том числе и "история человеческих имен" (IV, 178). В той же "Охранной грамоте" есть абзац, который можно было бы истолковать вполне в духе терминологии лосевских работ 20-х гг., в том числе и его "Диалектики художественной формы": "энергия сущности" и ее проявление в символе, в слове, в имени. Б.Л. Пастернак писал: "Если бы при знаньях, способностях и досуге я задумал теперь писать творческую эстетику, я построил бы ее на двух понятьях, на понятьях силы и символа. <...> Понятье силы я взял бы в том же широчайшем смысле, в каком берет его теоретическая физика, с той только разницей, что речь шла бы не о принципе силы, а о ее голосе, о ее присутствии. Я объяснил бы, что в рамках самосознанья сила называется чувством. <...> Искусство реалистично как деятельность и символично как факт. <...> Взаимозаменимость образов, то есть искусство, есть символ силы. Собственно, только сила и нуждается в языке вещественных доказательств. Остальные стороны сознанья долговечны без замет. У них прямая дорога к воззрительным аналогиям света: к числу, к точному понятью, к идее. Но ничем, кроме движущегося языка образов, то есть языка сопроводительных признаков, не выразить себя силе, факту силы, силе, длительной лишь в момент явленья. Прямая речь чувства иносказательна, и ее нечем заменить" (IV, 187–188). И пояснял в примечаниях: "Опасаясь недоразумений, напомню. Я говорю не о материальном содержании искусства, не о сторонах его наполнения, а о смысле его явленья, о его месте в жизни. Отдельные образы сами по себе – воззрительны и зиждутся на световой аналогии. Отдельные слова искусства, как и все понятья, живут познаньем. Но не поддающееся цитированию слово всего искусства состоит в движеньи самого иносказанья, и это слово символически говорит о силе" (IV, 188).

И все же реконструировать пастернаковскую "философию имени" лучше по его роману "Доктор Живаго". Потому, что романа охватывает именно 10–20-е гг. начала века – тот временной отрезок, когда в среде русской интеллигенции вопрос о слове был одним из животрепещущих. Потому, что в романе философские взгляды зрелого Пастернака отразились наиболее ярко и выпукло. К этому автор стремился сознательно. 13 октября 1946 г. он писал О. Фрейденберг о своей книге: "... эта вещь будет выражением моих взглядов на искусство, на Евангелие, на жизнь человека в истории и на многое другое. <...> Атмосфера вещи – мое христианство, в своей широте немного иное, чем квакерское и толстовское, идущее от других сторон Евангелия в придачу к нравственным".

Пастернак признавался, что если стихи он писал ямбическими размерами, то роман "Доктор Живаго" хотел "хотя бы в намерении, писать в размере мировом". Взятая для заглавия статьи пастернаковская строка "И образ мира, в слове явленный" из стихотворения "Август" из живаговской тетради цитируется очень часто, при этом акцент ставится или на то, каким видит мир Б.Л. Пастернак, каков его "образ мира", или на то, с помощью каких образных средств, например метафор, этот "образ мира" создается. Я же хочу обратить внимание на то, что мир у Б.Л. Пастернака явлен именно через слово, что именно в слове мир является как целое. Слово для Б.Л. Пастернака символично и знаково также, как символично для него само искусство, основная задача которого, как писал Б.Л. Пастернак в 1958 г. Ю. Кайдену, состоит в том, чтобы "связать общее, суммарное значение вещи с более широкими и основными идеями, чтобы раскрыть величие жизни и бездонную ценность человеческого существования" . И в отношении к слову автора романа "Доктор Живаго" просматривается целая продуманная система.


Страница 1 - 1 из 4
Начало | Пред. | 1 2 3 4 | След. | КонецВсе

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру