Индоевропейские языки: языковая семья или языковой союз?

Наука, изучающая человеческий язык (лингвистика), бывает разной, поскольку она представлена различными направлениями и научными школами. Это понятно, поскольку сложный объект научного исследования предполагает различные точки зрения, выбирая какую-то одну характерную особенность языка, мы, естественно, оставляем без внимания другие его аспекты. В рамках каждого научного направления предпринимается попытка создания общей теории языка, то есть предлагается ответ на вопрос о том, что такое язык, как он развивается, как можно классифицировать языки мира и т.п.
Иногда научные направления мирно (или не очень мирно) сосуществуют друг с другом, развивая различные, часто противоположные пути научного поиска, иногда они сменяют друг друга: новая школа резко противопоставляет свою теоретическую платформу «старому» языкознанию, при этом часто говорят о «революции» в лингвистике или смене научной парадигмы.
Любопытно отметить при этом, что как бы молодое поколение ученых ни пыталось отмежеваться от предшественников, в науке всегда можно проследить преемственность идей. Новое всегда вырастает на достижениях традиционной науки, которая, в свою очередь, подготавливает почву для будущих открытий. В этом случае говорят, что все новые идеи созрели в недрах старой науки.
Так, накопление и систематизация сведений о различных языках мира явилось подготовительным этапом для становления сравнительно-исторического языкознания и типологии, а кризис компаративистики в конце XIX века стал катализатором, стимулировавшем бурное развитие других лингвистических направлений (например, лингвистической географии).
Зарождение сравнительно-исторического языкознания относят к началу XIX века и связывают с выходом в свет работы Франца Боппа «О системе спряжения санскрита в сравнении со спряжением греческого, латинского, персидского и германского языков» (1816), в которой впервые было научно доказано родство индогерманских (т.е. индоевропейских) языков. Первые компаративисты - немцы по национальности (Ф.Бопп, Я. Гримм, Й. Цейс и др.) - обратили внимание на поразительное сходство древнего индийского языка (санскрита) с их родным немецким языком. Доказав общее происхождение некоторых европейских, индийских и иранских языков, они объединили родственные языки в «индогерманскую» языковую семью. Впоследствии было установлено исключительное значение балтийских, славянских и др. языков для реконструкции общего праязыка и близость этих языков к санскриту. Родственные языки стали называться «индоевропейскими».
Франц Бопп не просто отметил сходство некоторых санскритских слов с греческими и латинскими (что делали и до него), а представил системное сопоставление глагольного спряжения (корней и глагольных флексий) перечисленных языков. Сопоставительное описание Бопп строил с опорой на санскрит как на древнейший индогерманский язык, сохранивший множество архаичных черт, на фоне которого родство греческого и латинского языков становилось очевидным.
Независимо от Боппа некоторые другие ученые также сравнивали европейские языки и объединяли их в группы по принципу генетического родства.  Например, Расмус Раск сопоставил древнеисландский язык со скандинавскими, затем с другими германскими языками, со славянскими и балтийскими и, наконец, с фракийскими (древнегреческим и латинским). Выстроив картинку расширяющихся кругов, Раск указал на ближайшее языковое родство (например, исландский и норвежский) и на дальнее родство (например, славянский и латинский).
Наш соотечественник Александр Христофорович Востоков сравнивал и классифицировал славянские языки. Он выделил в отдельную подгруппу восточнославянские языки, опираясь на те фонетические и грамматические черты, которые отличают эти языки от других славянских языков (западнославянских и южнославянских). К таким особенностям, в частности, относится наличие полногласных сочетаний в восточнославянских языках: город – град, золото – злато, берег – брег и т.п.
Чуть позже сравнительно-историческая методика изучения языков стала применяться к другим подгруппам индогерманской семьи языков:
•    германские языки (Якоб Гримм),
•    романские (Фридрих Диц)
•    кельтские (Йоган Цейс) и т.п.
В середине XIX века Август Шлейхер обобщил исследования компаративистов в фундаментальном труде «Компендий сравнительной грамматики индогерманских языков». Шлейхер подробно описал древнейшее состояние каждой подгруппы индоевропейской семьи языков и предложил принципы реконструкции праязыка – общего исходного состояния индоевропейских языков. Шлейхер нисколько не сомневался в правильности своей реконструкции, он даже написал текст на воссозданном им праиндоевропейском языке – басню «Овца и кони».
В результате изучения родственных языков, отработки методов доказательства языкового родства и попыток реконструкции праязыкового состояния сформировалось сравнительно-историческое языкознание – первое научное направление в лингвистике, задачей которого являлось не только перечисление и описание языков мира, но и разработка научных принципов классификации (генетическое родство), а также первые попытки объяснения закономерностей исторического изменения некогда единого праязыка.
Август Шлейхер предложил схематично изображать процесс дивергентного развития индоевропейских языков в виде родословного древа, ствол которого является общим языком-предком, а ветки – отдельными группами родственных языков.


                                          италийская                    кельтская                    албанская        
                                                                                                                                            греческая
                                                                    итало-                                   греко-
                                                                     кельтская                        албанская                                                    
                                                                      
                                                славянская
балтийская                                                                             греко-итало-           иранская
                                                                                                кельтская

                                        балто-славянская                                                         индийская
          германская                                                                 арийская

    славяно-германская ветвь                              арио-греко-
                                                                           итало-кельтская ветвь



                                       индоевропейский праязык
Картинка родословного древа наглядно представляла близкое и дальнее родство индоевропейских языков, наличие общего праязыка у близко родственных языков: балто-славянского – общего языка для предков славян и балтов, германо-славянского – общего языка для предков германцев, славян и балтов и т.п.
Разделение крупной ветви родословного древа на более мелкие (например, балто-славянской на балтийскую и славянскую) произошло в результате появления все большего количества различных изменений в лексике, фонетике и грамматике некогда единого балто-славянского языка.  Предполагалось, что общий фонд базовой лексики, морфем и звуков исходного языка изменялись в различных отделившихся языках, причем эти изменения носили закономерный характер (звуковой закон).
Однако попытка проверить на практике теорию сравнительно-исторического языкознания столкнулась с многочисленными трудностями. Например, исследователи романских языков решили воссоздать прароманский язык на основе сравнения современных романских языков. Романские языки были выбраны не случайно: до наших дней дошел исходный язык всех романских языков – латынь, с которым можно было сравнить полученный в ходе реконструкции гипотетический конструкт. К великому разочарованию компаративистов воссозданный праязык не совпадал с латинским: наблюдались многочисленные различия, которые не поддавались объяснению. Следовательно, и другие реконструкции также дают не точное, а весьма приблизительное представление о том, как выглядели праязыки (праславянский, прагерманский и т.п.). Компаративисты стремились сделать языкознание точной наукой, поэтому законы развития родственных языков из общего праязыка не должны были иметь исключений (как законы физики и химии). Поэтому неудачу с прароманским языком бурно обсуждали в языкознании, пытаясь объяснить полученные факты. Выход был найден благодаря предложению учитывать территориальное распространение языков и их взаимодействие друг с другом. Классический латинский язык, распространяясь по завоеванным территориям, изменялся вследствие влияния на него языков местного населения. Данные так называемой народной латыни (варианты латинского языка в разных концах Римской империи) полностью совпали с гипотетически реконструированным прароманским языком.
Схематичное представление развития семьи языков в виде родословного древа, наглядно демонстрирующее родственные отношения между индоевропейскими языками, до сих пор лежит в основе современных представлений о развитии родственных языков. Однако, как любая схема, родословное древо дает одностороннее представление о развитии родственных языков: картинка изображает только процесс расхождения родственных языков (дивергентное развитие), но не может отразить процесс объединения различных языков в один (конвергентное развитие). Именно поэтому родословное древо родственных языков стало предметом ожесточенной полемики и критики.
Знаменитый яркими полемическими выступлениями австрийский лингвист Гуго Шухардт, критикуя теорию дивергентного развития родственных языков, говорил о том, что в природе не существует дерева, ветки которого бы вновь срослись, а разошедшиеся когда-то языки могут вновь активно влиять друг на друга вплоть до языкового смешения. Более того, язык может испытывать влияние со стороны соседнего языка, принадлежащего другой языковой семье. Воздействие неродственного языка может быть настолько существенным, что можно говорить о том, что срослись ветки стоящих рядом деревьев.  Шухардт утверждал, что древо «не может устойчиво стоять на своих корнях», т.к. не дает возможности учитывать географический фактор, ведь различия языков и диалектов напрямую связаны с их территориальным размещением.
Кажется, что ветки древа, разрастаясь в разные стороны, показывают миграцию индоевропейских народов на восток (индо-германская ветвь), на запад (германо-славянская ветвь) и т.п. Шлейхер пытался отразить в группировке индоевропейских языков по ветвям родословного древа собственные лингвогеографические воззрения. Шлейхер писал: «Чем восточнее живет сейчас индоевропейский народ (индийские языки), тем больше древнего сохранилось в его языке, чем западнее он живет (славянские и германские языки), чем меньше древнего сохранилось в его языке и тем больше в нем новообразований» [Schleicher, 1861: 6]. Однако в действительности каждый язык представлен на схеме изолированно, как яблоко на ветке. Схема родословного древа не дает возможности показать территориальное соседство языка с другими языками, учесть появившееся в результате влияния соседей языковое смешение, проявляющееся на уровне лексических, фонетических и грамматических заимствований.
Шухардт пытается отметить на картинке родословного древа многочисленные и разнообразные связи языков, однако признается, что сделать это без кардинального изменения самого «древа» невозможно: «Мы связываем сучья и ветви родословного древа бесчисленными горизонтальными линиями, вследствие чего оно перестает быть родословным древом» [Шухардт, 2003: 126], а превращается в плавно переходящие друг в друга области распространения различных языков.
Еще ученик Шлейхера Иоганн Шмидт говорил о «географической непрерывности», то есть о том, что с точки зрения распространения по определенной территории языки мира представляют собой непрерывный континуум. Шмидт положил эту идею в основу своей «теории волн», смысл которой состоял в том, что любое языковое явление (фонетическое, грамматическое или лексическое) распространяется по определенной территории, подобно волнам от брошенного в воду камня. Можно отметить на карте (т.е. картографировать) область распространения языкового явления: центр и периферию. В работе «Родственные отношения индоевропейских языков» (1872) Шмидт писал: «Повсюду мы видим постепенные переходы от одного языка к другому…, а два граничащих друг с другом языка обнаруживают всегда некоторые только им свойственные черты».  Так, славяно-балтийские языки тесно контактируют с германскими языками на западе, а с индо-иранцами на юге. Шмидт пишет: «славяно-летты в древнейшие времена испытали некоторые перемены в языке вместе с арийцами, позднее утратили связь с арийцами, примкнули ближе к европейцами тогда стали участвовать в происходивших у европейцев лингвистических переменах. Сущность дела состояла для меня в том, чтобы показать, что никогда не существовало одного коренного европейского языка, отличного от арийского; что когда развивались специально европейские черты европейских языков, языки, на которые распространялись эти перемены, уже не во всем были одинаковы» [Шрадер, 2011: 111]. Греческий язык, по мнению Шмидта, можно трактовать как промежуточное звено между индо-иранскими и италийскими языками.  
Поскольку каждый язык имеет общие черты с различными соседними языками «невозможно выделить из целого никакой группы, которая имела бы особый общий первобытный язык, потому что для этого было бы необходимо разорвать нити, соединяющие эту группу родством со всеми другими группами. Если захотеть предположить особый общий язык для славяно-литовских и вместе для германских языков, то пришлось бы отбросить связи родства славяно-литовских языков с арийскими. А если бы вздумали мы уклоняться от этой несообразности тем, что сблизили бы с арийскими все северные и европейские языки, то разорвали бы связь, охватывающую все европейские языки, и вместе с ними и армянский [Шрадер, 2011: 102-103].
Идея «географической непрерывности» переключила внимание исследователей-компаративистов на проблему территориального распространения индоевропейских языков и влияния языков-соседей. В результате развития подобного подхода в языкознании сформировалось новое направление, изучающее территориальное распространение языковых явлений (лингвистическая география). Направление представлено французско-щвейцарской школой во главе с Ж. Жильероном и итальянской школой неолингвистики.
Жюль Жильерон (совместно с Э.Эдмоном) подготовил и опубликовал «Лингвистический атлас Франции» в 17 томах (1902-1912), в котором были картографированы все франкоязычные области Европы: Франция, часть Бельгии, Швейцарии и Италии. В атласе было четко видно, что любые границы между языками оказывались условными, они могли проводиться по-разному на основании различных изоглосс. В частности, на основании языковых данных не представлялось возможным провести границу между французскими и итальянскими диалектами, так как черты одного языка плавно переходили в черты другого языка.
Итальянская школа неолингвистики была основана профессором Туринского университета Маттео Бартоли, однако наиболее четко идеи этой школы сформулировал один из поздних ее представителей Джулиано Бонфанте. Неолингвисты подчеркивали условность границ между языками и диалектами, а также между разными этапами развития языков. Они также считали, что строго генеалогическая классификация языков невозможна, что у языка может быть несколько предков, т.к. языки не только расходятся, но и скрещиваются. Дж. Бонфанте считал, что каждый язык представляет собой результат языкового смешения: «Так, можно утверждать (упрощая, конечно, действительное положение вещей), что французский — это латинский + германский (франкский); испанский — это латинский + арабский; итальянский — это латинский + греческий и оско-умбрский; румынский — это латинский + славянский; чешский — это славянский + немецкий; болгарский — это славянский + греческий; русский — это славянский + финно-угорский и т. д.» [Звегинцев, 2009: 219].  По мнению Бонфанте, язык может переходить из одной семьи и группы в другую. Например, румынский язык первоначально входил в то же группу, что и албанский, затем он стал романским, а потом «подвергся риску превратиться в славянский язык».
Процессы смешения языков и являются причиной языковых изменений. Бодуэн де Куртенэ указывал на языковые контакты как на одну из важнейших причин языковых изменений.  Во вступительной лекции к курсу «Сравнительная грамматика славянских языков» (1900 г.), Бодуэн де Куртенэ фактически постулировал языковое влияние как причину расхождения родственных языков.
Язык может измениться под влиянием соседей незначительно, но могут возникнуть и довольно существенные, структурные изменения, затрагивающие внутреннее устройство языка, его грамматическую организацию. Бодуэн де Куртенэ пишет: «Армянский язык причисляется к ариоевропейской отрасли языков, и действительно, многими своими сторонами он к ней принадлежит, но вместе с тем по некоторым частностям его сторон и вообще по некоторым основным особенностям его необходимо поставить рядом с языками, если не тюркско-татарскими или урало-алтайскими, то по крайней мере с языками, очень близкими этим последним…Потеря родовых различий и отсутствие сексуализации всего мира могут быть объяснены тоже только «чужим», не ариоевропейским влиянием» [Бодуэн де Куртенэ, 1963: 365]. Далее Бодуэн де Куртенэ описывает черты языка, претерпевшего сильное влияние соседних языков: «происходит …упрощение и смешение форм, устранение нерациональных различий, действие уподобления одних форм другим (действие «аналогии»), потеря флексивного склонения и замена его сочетанием однообразных форм с предлогами, потеря флексивного спряжения и замена его сложением однообразных форм с приставками местоименного происхождения и вообще с разными вспомогательными частицами, потеря морфологически подвижного ударения и т.д.» [Бодуэн де Куртенэ, 1963: 366]. Бодуэн де Куртенэ видит в результате влияния языков упрощение языкового строя: «При столкновении и взаимном влиянии двух языков, смешивающихся «естественным образом», победа остается в отдельных случаях за тем языком, в котором больше простоты и определенности. Переживают более легкие и ясные в своем составе формы, исчезают же более трудные и иррациональные» [Бодуэн де Куртенэ, 1963: 366]. Накопив достаточное количество лексических и грамматических заимствований, язык может кардинально отличаться от своих «собратьев» по языковой семье, может перейти из одного языкового типа в другой.  
Процесс появления общих структурных черт (грамматических сходств) у соседних языков в результате взаимного влияния стали называть сродством языков. Термин «сродство» предложил в 1859 г. компаративист А.Потт - создатель первого этимологического словаря индоевропейских языков. Пытаясь установить происхождение слов индоевропейских языков, Потт не мог не обратить внимание на то, что индоевропейские языки претерпевают влияние соседних языков, которое проявляется, в частности, в появлении заимствованных слов, в изменении фонетического облика исконных слов и т.п.
Если генетическое родство предполагает наличие регулярных соответствий, используя которые можно реконструировать общее праязыковое состояние языков, то понятие сродства делает бессмысленным и невозможным выяснение исходного состояния изначально неродственных, объединенных общей территорией языков.  На понятии сродства языков строится теория возникновения языковых союзов – объединений неродственных языков, характеризуемых некоторыми общими структурными чертами в результате территориального единства.
Среди неолингвистов было распространено мнение, что в результате влияния языков друг на друга может образоваться принципиально новый язык смешанного типа. Так, неолингвист Пизани рассматривает английский язык как продукт смешения древнеанглийского, датского и французского языков. В результате тесного контакта перечисленных языков образуется, по его мнению, новый язык, кардинально отличающийся от всех трех исходных языков. Пизани утверждает: «Смешно рассматривать английский язык как германский: структура языка в основном романская,.. романскими являются также значительная часть словаря и именные и глагольные суффиксы» [Макаев, 2004: 94].
Однако большинство лингвистов не приняли такую крайнюю точку зрения, утверждая, что в языковом союзе не происходит слияния языков и образование нового структурного типа. Объединенные общей территорией, языки вырабатывают только некоторые общие структурные признаки. Так Н.С. Трубецкой считает, что индоевропейские языки можно рассматривать не как родственные языки, которые представляют собой дивергентное развитие общего праязыка, а как языковой союз. Он пишет: «предположение, что индоевропейское семейство получилось благодаря конвергентному развитию первоначально неродственных друг другу языков (предков позднейших «ветвей» индоевропейского семейства), отнюдь не менее правдоподобно, чем обратное предположение, будто все индоевропейские языки развились из единого индоевропейского праязыка путем чисто дивергентной эволюции» [Трубецкой, 1958: 68].
Получается, что некогда независимые друг от друга племена, говорящие на генетически неродственных языках, в результате длительного контакта вырабатывают общие структурные черты: наличие приставок, грамматические чередования гласных в корне, отсутствие сингармонизма и т.п.  Трубецкой выделяет 6 структурных признаков индоевропейских языков. В отличие от тюркских и финно-угорских языков индоевропейские широко используют приставки для словообразования, а чередования гласных и согласных в корне как способ изменения грамматического значения: собрать – собирать (рус. яз.), tego – toga (лат. яз.), to sing – sang – sung (англ. яз.) и т.п. В индоевропейских языках отсутствует сингармонизм – яркая черта тюркских и финно-угорских языков. Сингармонизм – (от греч. syn – «вместе» и harmonia – «созвучие») – это принцип единообразного оформления слова, то есть употребления в слове гласных звуков сходной артикуляционно-акустической характеристики. Так в казахском языке при словообразовании и словоизменении используются аффиксы-дублеты. Например, суффикс -лер/-лар образует форму множественного числа, при этом вариант -лер присоединяется к корню, в составе которого есть гласные переднего ряда, а вариант -лар – для корня с гласным непереднего ряда. Например, əке «отец» - əкелер «отцы», но айна «зеркало» - айналар «зеркала». Другие грамматические формы слов также образуются с соблюдением принципа гармонии гласных в пределах слова: ана «мать» - анада «у матери», но əке «отец» - əкеде «у отца». Точно так же в казахском языке вариант словообразовательного суффикса определяется по гласному корня: жер «земля» - жерлес «земляк», но сапар «путь» - сапарлас «спутник» и т.п. В индоевропейских языках отсутствует эргативная конструкция (как, например, в грузинском или в чукотском языках) и т.п.
По составу структурных признаков индоевропейские языки отличаются от соседних: финно-угорских, семитских, кавказских языков и др. Трубецкой считает, что невозможно определить границы языков, потому что между отдельными языками, как и между отдельными языковыми семьями существуют постепенные переходы, подобно волнам, которые Шмидт обнаружил внутри индоевропейского семейства.
По мнению Трубецкого, любой язык может с течением времени в результате контактов с индоевропейскими языками приобрести структурные черты, свойственные индоевропейским языкам и войти в индоевропейский языковой союз. Таким образом, язык может стать индоевропейским, не будучи генетически принадлежащим к индоевропейской языковой семье, с другой стороны, язык может перестать быть индоевропейским, сблизившись структурно с языками другой семьи.
Трубецкой заявляет: любой язык (генетически неиндоевропейский) станет индоевропейским, если приобретет все шесть структурных признаков индоевропейских языков. Однако Эмиль Бенвенист, возражая Трубецкому, приводит в качестве опровержения североамериканский язык такелма, который обладает всеми шестью признаками индоевропейских языков, хотя, очевидно, к индоевропейским языкам никакого отношения не имеет [Бенвенист, 1963: 47-48]. Таким образом, отобранный Трубецким набор признаков оказался случайным, т.е. обусловленным структурными особенностями соседних языков.
Итак, традиционное сравнительно-историческое языкознание предлагает рассматривать индоевропейские языки как семью генетически родственных языков, а теория языковых союзов – как структурное единство неродственных языков, объединенных общей территорией.  Компаративистика не приняла идеи языкового смешения, однако принципы территориального распространения и структурной характеристики языков широко используются такими научными направлениями как лингвистическая география и типология.

Литература:
1.    Schleicher A. Compendium der vergleichenden Grammatik der indogermanischen Sprachen. B.I. Weimar, 1861.
2.    Бенвенист Э. Классификация языков // Новое в лингвистике. Вып. III. М., 1963.
3.    Бодуэн де Куртенэ И.А. О смешанном характере всех языков // Избранные труды по общему языкознанию. Т.1. М. 1963.
4.    Звегинцев В.А. Очерки по общему языкознанию. М., 2009.
5.    Макаев Э.А. Общая теория сравнительного языкознания. М.: УРСС. 2004.
6.    Трубецкой Н.С. Мысли об индоевропейской проблеме // Вопросы языкознания. М. 1958. № 1.
7.    Шрадер О. Сравнительное языковедение и первобытная история. Лингвистико-исторические материалы для исследования индогерманской древности. (1886). Изд. 3-е. М.: УРСС. 2011.
8.    Шухардт Г. Избранные статьи по языкознанию. М., 2003.

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру