Рождество Христово
1) Место праздника в границах православного богослужебного года.
Праздник Рождества Христова — один из главнейших праздников богослужебного года. Он относится к разряду Господских двунадесятых праздников.
2) Связь праздника с событиями Священной истории Ветхого и Нового Завета.
Весь Ветхий Завет — первая часть Библии, повествующая о событиях Священной истории до пришествия в мир Христа — наполнен ожиданием грядущего Спасителя, “Желаемого всеми народами” (ср. книга пророка Аггея 2:8). Как говорит в одной из древнейших проповедей на праздник Рождества святитель Иоанн Златоуст, “о чем некогда скорбели праотцы и предсказывали пророки и что желали видеть праведники, то сбылось и сегодня получило исполение. Бог на земли явися во плоти, и с человеки поживе (ср.: книга пророка Варуха 3:38). Посему возрадуемся и возвеселимся...”. Древние пророки говорили о Христе, что Он “избавит нищего, вопиющего, и угнетенного, у которого нет помощника. Будет милосерд к нищему и убогому, и души убогих спасет” (Псалом 71:12-13). В библейских книгах то и дело рисуется образ этого Избавителя и всякий раз этот образ поворачивается к нам своей новой стороной: то это могучий Царь, то смиренный Страдалец, то загадочный Сын Человеческий, грядущий на небесных облаках, то берущий на Себя грехи мира кроткий Агнец. Касаются некоторые ветхозаветные пророчества и особенностей внешнего образа Его прихода в мир. Выше уже приводилось пророчество о рождении Христа от Девы (см. книга пророка Исаии 7:14). Но существуют и многие другие пророчества об обстоятельствах Его Рождества. Так ветхозаветный пророк Михей говорит о предполагаемом месте рождения Христа от имени Самого Бога: “И ты, Вифлеем-Ефрафа, мал ли ты между тысячами Иудиными? Из тебя произойдет Мне Тот, Который должен быть Владыкою в Израиле и Которого происхождение из начала, от дней вечных" (книга пророка Михея 5:2; этот пророчество цитирует и евангелист Матфей 2:6). Христианские толкователи — начиная с авторов Евангелий — видели в ветхозаветных пророчествах еще и иные, связанные с Рождеством, прообразы новозаветных событий. Так в словах пророка Осии “Когда Израиль был юн, Я любил его, и из Египта воззвал сына Моего” (книга пророка Осии 11:1; ср. Евангелие от Матфея 2:15) угадывается не только воспоминание об Исходе из Египта евреев во главе с Моисеем, но и пророчество о возвращении Святого Семейства в Палестину из Египта — куда Иосифу, Богоматери и совсем недавно родившемуся Христу пришлось бежать от гнева Ирода. А в словах пророка Иеремии “голос слышен в Раме, вопль и горькое рыдание; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться о детях своих, ибо их нет” (книга пророка Иеремии 31:15; ср. Евангелие от Матфея 2:18) — угадывалось уже другое пророчество: об избиении жестоким царем вифлеемских младенцев.
Новозаветный рассказ о событии Рождества Христова содержится в двух, дополняющих друг друга, Евангелиях — от Матфея (1:18 - 2:23) и от Луки (2:1-20). Здесь повествуется о том, что во времена царствования императора Августа в Риме (под властью которого находилась в те времена Палестина) и царя Ирода в Иудее, по решению императора, была устроена перепись населения. При этом евреям — для их участия в переписи — надлежало прийти в те города, откуда происходил их род. Иосиф и Мария, ожидавшая уже к тому времени скорого рождения Ребенка, пришли в Вифлеем, так как происходили из рода царя Давида. Вифлеем же был городом Давидовым. Придя сюда, они не смогли найти свободных мест в гостинице и были вынуждены (хотя это и было холодное время года) поселиться в загоне для скота — по церковному Преданию, берущему начало в раннехристианских апокрифах, это была пещера. В этой то пещере ночью у Пресвятой Девы и родился Сын — Богомладенец Иисус Христос. Она спеленала Его, и положила в ясли, куда кладут корм для скота. В ту же ночь неподалеку в поле находились пастухи (вероятно, это были пастухи храмовых стад, выпасавшие скот круглый год — даже зимой). Вдруг перед ними явился ангел и их осиял чудесный свет. Поначалу они испугались, но ангел сказал им: “не бойтесь! Я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь. И вот вам знак: вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях”. После этого внезапно рядом с ним явилось и множество других ангелов, воспевавших Бога и восклицавших: “Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение!”. Пастухи поспешили в Вифлеем, и нашли в пещере Марию, Иосифа и Младенца. Они поклонились Христу и рассказали Богоматери о происшедшем с ними чуде. А Мария запомнила все их слова, “слагая в сердце Своем”. Младенец был назван Иисусом.
В то время как Святое Семейство находилось в Вифлееме, с востока в (вероятно из Персии или Вавилона) в Палестину пришли языческие волхвы (маги). Сюда их привела некая загадочная звезда. Быть может то было некое чудесное явление, не подлежащее какому либо научному истолкованию. Возможно — в соответствии с мнениями современной европейской науки — это была комета, сверхновая звезда или так называемый “парад планет”. Для христианского сознания возможность разрешения загадки природы Вифлеемской звезды всегда представлялось делом интересным, но, в то же время, и не слишком существенным для веры, для личного спасения христианина. Так или иначе, чем бы ни был на самом деле этот загадочный феномен, именуемый в Евангелии “звездой”, эта звезда двигалась по небосклону и привела волхвов в Палестину. Волхвы были уверены, что появление такой звезды может быть связано с рождением некоего великого и могущественного Царя. Оказавшись в Иерусалиме, они начали спрашивать: “где родившийся Царь Иудейский? Ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему”. Этими словами был весьма обеспокоен царь Ирод — известный из истории иудейского народа как талантливый, властный и очень жестокий правитель. Он казнил многих из членов своей семьи, устроил в Иудее настоящий террор, и потому, после его кончины, даже день смерти Ирода стал отмечаться евреями как национальный праздник. Слова волхвов о могучем Царе, в Котором Ироду виделся его возможный конкурент, всерьез встревожили владыку Иудеи, верившего, как и всякий человек Древнего Мира, в предзнаменования и предугадывание будущего по звездам. Знал он и пророчества о том месте, в котором надлежит родиться Христу — о Вифлееме. Царь приказал убить здесь всех новорожденных младенцев — в возрасте до двух лет. Попросил он и волхвов разузнать о месте Рождества: якобы для того, чтобы и он, Ирод, вслед за ними, также пришел “поклониться” этому Младенцу. Однако волхвы поняли преступное намерение царя (оно открылось им, по воле Божией, во сне) и не открыли ему местонахождения Младенца Христа. Волхвы тайно посетили Богоматерь в Вифлееме, и преподнесли Спасителю драгоценные дары: золото, ладан и смирну. По мысли церковных истолкователей текста Священного Писания, эти дары ясно показывают, что волхвы хорошо понимали, Кто родился в мир; ведь они пророчески предвидели не только то, что Иисусу Христу надлежит не только прославиться, но даже и то, что Господь должен будет умереть. Золото Ему было преподнесено, как Царю (как некая дань, подать), ладан, как Богу (ибо ладан используется при богослужении) и, наконец, смирну, как Человеку, Которому надлежит умереть (ведь умерших в те времена натирали благовонными маслами; смирна и была таким составом, предотвращавшим тела умерших от слишком скорого истления). Между тем Святое Семейство вскоре — по указанию явившегося Иосифу ангела — было вынуждено покинуть Палестину и бежать в Египет. Оттуда Иосиф и Богоматерь с Младенцем вернулись на родину лишь после того, как узнали, что царь Ирод умер.
3) Духовный смысл праздника.
Вся радость праздника Рождества может быть выражена в словах: Бог стал человеком, чтобы спасти людей от рабства греху и чтобы восстановить их в некогда утраченном ими достоинстве. При этом Рождество Христово рассматривается церковной богословской традицией не только как день исполнения древних ветхозаветных пророчеств (о чем уже говорилось выше) но и как день возрождения и воссоздания всей вселенной и прежде всего человека — через соединение физического, тварного, материального естества (природы) со своим Богом. Ведь Бог становится человеком, принимая на Себя физическую природу — точно такую же как и у каждого из нас. При этом непостижимый, безграничный, вездесущий и всемогущий Бог добровольно Себя “уничижает” — ограничивает, Само-умаляется, вступая в зависимость от Собственных природных законов пространства и времени: тех, что были установлены Им Самим еще при творении мира. Как пишет святитель Григорий Богослов, “Бесплотный воплощается, Слово облекается плотью, Невидимый видится, Неосязаемый осязается, Вневременный получает начало, Сын Божий становится сыном человеческим”. При этом оказывается, что в таком добровольном Само-уничижении для Божественного достоинства нет ничего (в нашем обыденном понимании этих слов) ни унизительного ни постыдного. Просто здесь еще раз проявляется Его подлинное всемогущество: не чудо, присущей Ему по определению, и потому легко проявляемой и показуемой Им зримой славы и ощутимой благодати, но чудо благодати “спрятанной”, сокрытой, делающейся отныне — на время — неощутимой и незримой для глаз. Становясь человеком, Бог как бы добровольно “обессиливается”, будучи отныне полностью зависимым от окружающего Его жестокого мира бессловесным Младенцем. Одновременно, при этом Он по прежнему неотступно пребывает и в прежнем Собственном величии — на Небесах, все так же продолжая заботиться о Своем творении — не только как пришедший ныне в мир Спаситель и Искупитель, но и как “от века” Всемогущий Промыслитель вселенной. Итак, Бог Себя “уничижает” (унижает) и через такое Его уничижение, смирение нам еще яснее является и Его всемогущество, мы еще лучше понимаем: для Бога нет ничего невозможного. Как пишет об этом святитель Григорий Нисский (IV в.), “что унизительнее для Бога, чем образ раба? Что смиреннее для Царя всяческих, чем добровольно войти в тесное общение с нашей немощной природой? Царь царствующих и Господь господствующих принимает образ раба: Судия всех делается данником властителей; Владыка твари... не обретает места в гостинице, но полагается в яслях бессловесных; Чистый и Непорочный не отвращается скверн человеческого естества, но, пройдя все степени нашего убожества, претерпевает, наконец, самую смерть. Взирайте на величие Его Самоуничижения...”.
Придя на землю, Христос делается подобным нам во всем — кроме греха, ибо Бог — безгрешен. Именно поэтому Он и может прожить воспринятую Им человеческую жизнь так же свято, как жил бы Адам, если бы он не согрешил. В связи с таким возможным параллелизмом образов, православные богословы (вслед за апостолом Павлом) зачастую называют Христа “Новым Адамом”. Разумеется подобный параллелизм возможен с оговоркой: ныне уже совсем иные, чем до грехопадения, условия жизни. Мир пребывает погруженным во грех, он отступил от Бога. Но этот греховный мир — мир как совокупность губительных человеческих страстей, богоборческих и богоотступнических привязанностей (а не как физический, природный мир, который по прежнему добр и прекрасен, как и до грехопадения первых людей) — во Христе не имеет ничего своего. Спаситель вне рабства этим страстям, рабства, в котором — в большей или меньшей степени — находится каждый из живущих. Потому то, на протяжении Своей земной жизни, Он и побеждает страсти и грех во всем том, в чем обычный человек терпит поражение и крушение надежд. Собственным Богочеловеческим житием — до самой смерти и через эту смерть — Он восстанавливает человека в его древнем достоинстве, возвращает нас домой — как ушедшего в чужую страну из отчего дома “блудного сына”. Этот дом — дом Небесного Отца, Божие Царство.
Рождество Христово — начало этого пути ко Спасению: пути, впервые проложенному земным житием Бога. Именно поэтому в текстах, посвященных событию Рождества, Боговоплощения так часто — наряду с праздничной радостью встречи Бога и человека, проскальзывает легкий мотив скорби, грусти, пока еще мимолетное, но уже ощутимое веяние скорби, что должна некогда последовать за этой радостью: Бог пришел в мир, чтобы в этом мире умереть. Как говорит известный православный автор нынешнего столетия митрополит Вениамин (Федченков), “Церковь... вслед за рождением Сына Божия тотчас же вспоминает о страданиях Его, распятии и смерти... И это не будет случайным словом и без связи с праздником Его рождения, а наоборот — неразрывным одно с другим действием, тесно связанными событиями... Вертеп (Вифлеемская пещера) и Голгофа — это начало и конец одного дела — спасения человечества”.
И тем не менее главнейшее ощущение праздника Рождества — одного из самых светлых и любимых в православии — это радость новой встречи, после долгой разлуки, Творца-Бога и Его творения-человека. Как говорит святитель Иоанн Златоуст, “... взирающим... на Самого Спасителя нашего, родившегося сегодня, надлежит взыграть и веселиться, поражаться и дивиться величию домостроительства (спасительной заботы о человеке и мире) Божия, превосходящего всякий ум. Представь, как было бы величественно, если бы мы увидели солнце сшедшим с небес, идущим по земле и отсюда изливающим на всех лучи свои. Если же видеть такое событие с чувственным светилом для всех было бы изумительно, то подумай и рассуди теперь, как величественно видеть Солнце Правды, изливающим лучи Свои из нашей плоти и просвещающим наши души”.
По учению Церкви в день Рождества Христова было положено начало примирению Бога и человека, Неба и земли. Всемогущий Господь, проявляя Свое милосердие к сотворенному Им некогда и грешному теперь человеку, нисходит в мир и воплощается в нем. Именно поэтому и люди, как бы “беря пример” с проявившего величайшее милосердие Бога, также должны в этот день особенно стремиться к примирению с ближними, к делам любви, к оказанию помощи нуждающимся. Вот что пишет об этой смысловой стороне праздника Рождества преподобный Ефрем Сирин (IV в.): “Эта ночь принадлежит Кроткому (т. е. Христу), поэтому пусть каждый отложит ярость и суровость; принадлежит Смиренному, пусть каждый обуздает свою гордость и смирит свое высокомерие. Ныне воссиял день милости, да не преследует же никто мщением нанесенной ему обиды; настал день радости, да не будет же никто виною печали и скорби для другого. Это — день благоволения, да удержится же всякая лютость; это — день безоблачный и ясный, да обуздается же гнев, возмутитель мира и спокойствия; это — день, в который Бог нисшел к грешникам, да устыдится же праведник превозноситься над грешником... Это — день в который даром ниспослан нам дар, которого мы и не просили, поэтому справедливо ли было бы, если бы мы отказали своим братьям, вопиющим к нам и просящим у нас милостыни? Это — день, в который отверзлась дверь неба нашим молитвам; прилично ли было бы, если бы мы затворили дверь просящим у нас прощения обид или облегчения бедствий?... Ныне Само Божество заключилось в человеческую природу, чтобы эта природа устремилась ко всему святому”.
4) История возникновения праздника.
В I-III вв., судя по свидетельству Климента Александрийского (III в.), уже вошло в обычай отмечать праздник Явления Господня. Однако это торжество, в отличие от современного праздника Богоявления (Крещения), служило воспоминанию не только Крещения Христа на реке Иордан, но относилось в целом ко всей последовательности событий, связанных с пришествием Бога во плоти в мир — начиная от Рождества и до Крещения. Первые ссылки на существование такого “объединенного” праздника Богоявления мы встречаем в отношении древних еретиков-гностиков — василидиан. Разделение дня празднования двух этих важнейших событий Священной истории оказалось делом будущего. Относительно скоро эта традиция — отмечать уже два праздника: Рождество и Крещение — стала достоянием почти всего православного мира. Праздник Рождества был впервые отделен от Крещения на христианском Западе — при папе Юлии, в середине IV века (ок. 354 г.). При этом нужно заметить и то, что различные “поместные” церкви определяли историческую дату Рождества по разному. Так по Клименту Александрийскому Рождество Христово произошло 18 апреля (все даты здесь указываются по ст. ст.), по африканской традиции — 28 марта, по священномученику Ипполиту Римскому (III в.) — 25 марта, по восточной традиции — 6 января, по западной (римской) 25 декабря. Ныне древнюю восточную практику сохранили лишь армяне, отмечающие Рождество 6 января (заметим также, что они до сих пор не имеют и отделенного от Рождества праздника Крещения Господня). Весь остальной христианский Восток воспринял римский обычай справлять Рождество 25 декабря. Следует отметить, что традиция самостоятельного празднования Рождества — без одновременного воспоминания Крещения — проникала на Восток довольно медленно, и, возможно, не без борьбы. Первые рождественские проповеди на Востоке принадлежат Святым Отцам-каппадокийцам (IV в.). В Антиохии празднование Рождества было впервые введено святителем Иоанном Златоустом в 386 или 387 г.
Дата празднования Рождества Христова — в ее соответствии с Западной традицией — объясняется все тем же принципом “вытеснения” языческих торжеств торжествами христианскими. Так о причине празднования Рождества 25 декабря — в его связи с языческим календарем — было высказано три предположения. Первое из них: Рождество оказалось неким противовесом “Сатурналиям” (чествованию мрачного божества Сатурна, пожирающего своих детей); второе: то был день “инквита”, день “непобедимого солнца”, день солнцеворота; третье: 25 декабря было праздником Митры — божества последнего из великих языческих культов Древнего мира, весьма популярного во всей Римской империи среди военных и, отчасти, аристократии.
5) Характерные особенности праздничного богослужения в различные исторические периоды. Авторы богослужебных текстов.
Древнее богослужение Рождества Христова — в его различной практике совершения поместными церквами — довольно существенно отличалось от современного. Пелись иные тропари, стихиры, каноны, по другому строился богослужебный период предпразднства. Лишь к IX столетию, в так называемом “уставе великой Константинопольской церкви” мы видим богослужебный устав, уже довольно близкий к современному.
В древности к празднику Рождества — как и к ряду других дней церковного года — приурочивались массовые крещения тех, кто в течении некоторого времени проходил долгий подготовительный период к принятию этого таинства. До сих пор богослужение Рождества сохраняет в себе некоторые черты этой традиции.
Одними из древнейших в современной рождественской службе являются прокимен, псаломские стихи, затем — тропари, вселед за ними — стихиры. Богослужебные тексты праздника Рождества Христова принадлежат перу таких известных древнецерковных песнописцев, как, например, преподобный Роман Песнописец (VI в.) — кондак и икос, св. Андрей Иерусалимский (нач. VIII в.) — часть стихир на “хвалитех”, преподобный Иоанн Дамаскин (VIII в.) — стихиры на литии, второй канон, одна из стихир на “хвалитех”, святитель Герман, патриарх Константинопольский (VIII в.) — часть стихир на “стиховне”, одна из стихир на “хвалитех”, преподобный Косьма Маюмский (VIII в.) — первый канон.
6) Подготовительный период праздника. Предпразднство и попразднство.
Праздник Рождества Христова имеет весьма продолжительный подготовительный период. Церковь зачастую называет Рождество “второй Пасхой” и потому назначает перед ним продолжительный пост — равный предпасхальному, но, вместе с тем, и менее строгий. Пост этот продолжается в течении сорока дней и потому именуется “четыредесятницей”.
В чем же смысл и назначение христианских постов, и прежде всего, рождественского поста? В самые ответственные, наиболее значимые моменты жизни человека — когда приближается некое подлинно важное событие (радостное или горестное — не важно) — он стремится предельно сконцентрироваться, и должным образом подготовиться к его приходу, старается лишний раз, как бы глядя на себя со стороны, оценить свои силы. Он спрашивает себя: а готов ли я достойно перенести ожидаемые трудности и испытания, те возможные неожиданности, что могут быть связаны с грядущими переменами? И вот тогда-то он — хотя бы на какое-то время — и старается изменить к лучшему свой образ жизни, пересмотреть собственные отношения с близкими. Подобное происходит с человеком или перед лицом скорби — утраты родных людей, семейных неурядиц, проблем на работе — или, напротив, в преддверии счастливых перемен, ожидаемых нами.
Время поста для христиан — именно такое время. Оно — период роста их собранности, духовной и телесной концентрации на пороге того или иного значимого события в жизни Православной Церкви. Пост помогает достойно вступить в церковную радость, приобщиться, вместе со всеми истинно исповедующими Христа, тому светлому праздничному торжеству, что ожидается православными людьми. В стремлении стяжать подлинную душевную и физическую чистоту они — на какое то время — отказываемся от тех или иных развлечений и житейских "удовольствий плоти" — не в самую последнюю очередь и от излюбленных блюд. И это отнюдь не означает, что все подобные, оставляемые на какой то срок, вещи плохи и греховны сами по себе. Это лишь значит, что каждый христианин в той или иной мере — по своим силам — стремиться пожертвовать чем-то для Бога, отказаться ради Него от чего-то благого и приятного. Христиане хорошо помнят, что Сам Бог пожертвовал для них самым большим, чем Он мог пожертвовать: став Человеком, Христос отдал за людей на Кресте Собственную жизнь. И пусть даже подобный отказ выпить стакан молока или лишение себя удовольствия посмотреть по телевизору неплохой фильм — не идет ни в какое сравнение с такой Жертвой, христиане, по осознаваемой им собственной духовной нищете, все же стремятся принести Ему и свою скромную лепту — как дар признательности и самоограничения в ответ на Его Самоотдачу и Любовь.
Посты в Православной Церкви бывают разные - в различное время года, в воспоминание тех или иных событий. И если наиболее известный из этих постов - Великий - подготавливает верующих к скорбному предстоянию у Креста распятого Господа, то Рождественский - напротив, готовит их к светлому торжеству пришествия на землю Спасителя...
Будучи вторым по продолжительности из четырех (Великого, Рождественского, Петрова и Успенского) годовых постов, Рождественский пост (за исключением своих последних дней) уступает в строгости Великому и Успенскому и оказывается приблизительно равен Петрову посту. По уставу в течение любого поста Церковь безусловно запрещает вкушать “скоромную” пищу (мясные и молочные продукты, яйца). При этом дни недели в период Рождественского поста существенно отличаются друг от друга — в степени предписываемого отказа от пищи. Так в понедельник, среду и пятницу запрещается даже вкушение вареной пищи — т. наз. “сухоядение”. Во вторник и в четверг разрешается есть вареную пищу, сдабриваемую растительным маслом и выпивать немного вина. Что же касается субботы и воскресенья, то в эти дни можно есть и рыбу. Кроме того рыбу можно вкушать и в праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы — на какой бы день седмицы (недели) он не пришелся. Что же касается иных праздничных дней периода Рождественского поста (таких, как память апостола Матфея — 16 ноября ст. ст. / 29 ноября н. ст., иконы Знамения Пресвятой Богородицы — 27 ноября ст. ст. / 10 декабря н. ст., апостола Андрея Первозванного — 30 ноября ст. ст. / 13 декабря н. ст., преподобного Саввы Освященного — 5 декабря ст. ст. / 18 декабря н. ст., зачатия святой Анны — 9 декабря ст. ст. / 22 декабря н. ст., пророка Даниила и трех отроков — 17 декабря ст. ст. / 30 декабря н. ст.) — то в эти дни пощение ослабляется на один “порядок”: т. е. в понедельник, среду и пятницу разрешается вкушение вареной пищи, елея (масла) и вина, а во вторник и четверг — рыбы. В период с 20 по 24 декабря ст. ст. / с 2 по 6 января н. ст. — перед самым Рождеством — пост становится гораздо более строгим. Здесь даже в субботу и воскресенье запрещается есть рыбу. Самый строгий постный день — сочельник Рождества (в канун праздника; слово “сочельник” происходит, вероятно от именования каши из сушеных круп, вкушаемой в этот день — “сочиво”). Это сочиво может напомнить нам о другом подобном ему “церковном блюде” — “коливе”. Коливо освящается и вкушается в некоторые дни церковного года — в память о мучениках и, также, об умерших. Как пишет М. Скабалланович, “на Рождественский сочельник... сочиво, или коливо, снедается в честь Святейшего из святых людей и Того, в Котором тотчас по рождении Его..., волхвы прозревали тридневного Мертвеца (т. е. в честь пришедшего в мир, чтобы быть распятым и умереть Христа)”. Сочиво в Рождественский сочельник традиционно вкушается лишь “с первой звездой” — по заходе солнца. Таким образом, большая часть этого дня проводится православными христианами вообще без пищи. Это условие отменяется лишь в том случае, если сочельник совпадает с субботой и воскресеньем.
Конечно же для пощения не менее важным чем воздержание от определенного рода пищи, считается и самоограничение в различного рода развлечениях и удовольствиях.
Рождественский пост впервые появляется в западной христианской традиции — с V века. Продолжительность его там колебалась от нескольких дней до срока современной четыредесятницы. На Востоке первое упоминание о Рождественском посте мы находим в Коптском календаре VIII века.
Рождественский пост часто называют “Филипповым” постом — по дню, предшествующему его началу: 14 ноября ст. ст. / 27 ноября н. ст., когда празднуется память апостола Филиппа. На Рождественский пост приходится больше всего, чем в другие периоды года, дней памяти ветхозаветных праведников и пророков — всех тех, кто в течение многих тысячелетий с особой надеждой ожидал пришествия в мир Спасителя.
Как уже говорилось выше, первые предрождественские песнопения, посвященные теме этого праздника, звучат в православных церквах уже в день Введения во храм Пресвятой Богородицы (21 ноября ст. ст. / 4 декабря н. ст.). Здесь впервые поются рождественские ирмосы, повторяющиеся затем не один раз в течение всего поста, и как бы “предваряющие” собой скорую радость пришествия в мир Христа. Звучат в период поста и некоторые посвященные теме Рождества стихиры — в дни памяти апостола Андрея, святителя Николая. Еще более очевидно тема Рождества прослеживается в службах двух, предшествующих этому празднику, “недель” (воскресений) — ветхозаветных святых праотец и святых отец. Из числа всех древних праведников в текстах этих служб наибольшее внимание уделяется фигуре пророка Давида — самого известного и памятного из непосредственных предков Христа — по Его человеческой природе, а также личностям трем отрокам, сохранивших свою жизнь в раскаленной печи, во время так называемого “Вавилонского пленения” еврейского народа. Вот как выражается смысл празднования недели святых праотец в ее тропаре: “Верою праотцы оправдал еси, от язык теми предобручивый церковь, хвалятся в славе святии, яко от семене их есть Плод благославен, без семене Рождшая Тя. Тех молитвами Христе Боже помилуй нас”. По-русски этот тропарь может звучать так: “Верою (через веру) Ты оправдал праотцев, предобручив (букв. “сосватав”) через них церковь из язычников, и вот святые хвалятся той славой, что от семени их — столь славный плод — без мужа Родившая Тебя. Их молитвами, Христос Бог, помилуй нас”. В напевах и текстах богослужений этих недель соединяется предугадываемая радость и едва уловимое ощущение скорби: здесь Церковь доносит до верующих то чувство томительного ожидания, что снедало древних праведников, надеявшихся увидеть скорое пришествие Спасителя.
Период собственно предпразднства Рождества Христова (чаще всего срок предпразднства двунадесятых Господских праздников — 7 или 8 дней) в данном случае продолжается 5 дней. Подобная длительность предпразднства Рождества установилась приблизительно с XI века. Эти дни — по своему строгому образу пощения и отдельным чертам богослужения, по грустному и трогательному характеру содержания песнопений — сближаются с богослужебными днями Страстной (предпасхальной) седмицы. И вместе с тем, такая грусть сочетается здесь с ощущением наступающей радости. Вот, например, как выглядит кондак рождественского предпразднства: “Дева днесь превечное Слово в вертепе грядет родити неизреченно: ликуй вселенная услышавши, прослави со ангелы и пастырьми, хотящаго явитися Отроча младо, превечнаго Бога”. Его русский перевод таков: “Дева сегодня грядет необъяснимым образом родить в пещере предвечное (т. е. существовавшее всегда, даже до творения мира) Слово (Христа); ликуй, вселенная, услышав об этом, прославь с ангелами и пастухами захотевшее явиться Дитя — предвечного Бога”. Здесь автор кондака обращается с призывом ко всей видимой глазу вселенной, ко всей совокупности тварного бытия радоваться о Рождестве Христовом.
Накануне праздника, в его “навечерие”, совершаются так называемые “царские часы” — именуемые “царскими” благодаря обычаю Византийских императоров, а затем и Московских царей присутствовать за этим богослужением. Здесь обычные службы суточного круга — первый, третий, шестой и девятый часы соединяются в одну службу, существенно при этом видоизменяясь. Во время царских часов читаются ветхозаветные паремии, Апостол и Евангелие — свои на каждом часе. Далее — по нашей сегодняшней практике утром — в день сочельника служится вечерня Рождества, соединенная с Литургией (здесь служится довольно редко совершаемая в течение года — всего 10 раз — литургия св. Василия Великого, существенно отличающаяся текстами многих молитв от более “привычной” для верующих Литургии св. Иоанна Златоуста). Эта вечерня уже не в меньше степени принадлежит самому Рождеству, чем периоду его предпразднства. И в то же время важнейшие песнопения праздника — тропарь и кондак — за ней еще не поются. Мы можем их впервые услышать лишь после окончания этой службы “навечерия” — вслед за отпустом. На вечерне читаются восемь паремий: 1) о сотворении Богом мира (книга Бытия 1:1-13); 2) о пророческом предзнаменовании звезды от ветхозаветного праведника Иакова и рождении Человека, Которому покорятся все люди (книга Числа 24:2-9,17-18); 3) о рождении Христа в Вифлееме (книга пророка Михея 4:6-7, 5:2-4); 4) о прозябшем (проросшем) жезле из корня Иессея (т. е. о Христе) и о том, что на Нем пребывает Дух Божий (книга пророка Исаии 11:2-10); 5) о явлении на земле Отрока Божьего и о Его жизни здесь (книга пророка Варуха 3:36-38, 4:1-4); 6) о восстановлении Богом Своего Царства (книга пророка Даниила 2:31-36, 44-45); 7) о той славе, которой будет обладать рожденный Отрок, называемый в этом пророчестве Ангелом Великого (уже известного нам предвечного) Совета, Богом крепким, Властителем, Начальником мира, Отцом будущего века (слова эти еще раз прозвучат в храмах на Рождество: на праздничном великом повечерии — во время пения “С нами Бог”) (книга пророка Исаии 9:6-8); 8) известные слова о рождении Христа от Девы (книга пророка Исаии 7:10-16, 8:1-4,8-10).
Что касается периода попразднства, то здесь прежде всего обращает на себя внимания служба, совершаемая на второй день Рождества — Собор Пресвятыя Богородицы (26 декабря ст. ст. / 8 января н. ст.). Подобные же торжественные службы второго, после основного, дня имеют также праздники Крещения Господня и Пятидесятницы. Правда здесь уже не служится всенощное бдение и не совершается полиелей. Собор Пресвятой Богородицы — древнейший из церковных праздников в Ее честь (IV в.). Особую праздничную и смысловую “рождественскую” нагрузку имеют и следующие за праздником Рождества суббота и воскресенье. Период попразднства включает воспоминание и Иосифа Обручника, опекавшего и оберегавшего Богоматерь и “сводного” брата Христа — Иакова и самого известного из предков Спасителя — царя Давида (их память совершается 27 декабря ст. ст. / 9 января н. ст.), а также убитых по приказу Ирода вифлеемских младенцев (29 декабря ст. ст. / 11 января н. ст.). Отдание праздника приходится на 31 декабря ст. ст. / 13 января н. ст. — в канун “старого нового года”.
7) Важнейшие черты праздничного богослужения.
Во время праздничного Рождественского богослужения используются белые священнические облачения — как символ чистоты и безгрешности Богомладенца, а также непорочности Его Рождества. Храмы в день праздника украшаются ветвями елей. Чинопоследование службы Рождества Христова содержится в месячной минее — в ее декабрьском томе.
Богослужение праздника начинается накануне дня Рождества — вечером — великим повечерием. Приходящим на эту службу впервые поначалу может показаться удивительным и, более того, несколько “вызывающе”-странным, что столь торжественное и радостное богослужение начинается с монотонного и даже отчасти “скорбно” звучащего чтения Псалтыри. Следует понимать, что Церковь делает это ради того, чтобы напомнить нам и о печальной причине Рождества — грехе людей, который мог быть искуплен лишь одним способом: пришествием Бога в мир, пришествием ради того, чтобы Ему здесь умереть. Но вместе с тем такое покаянное чтение перемежается на великом повечерии с пением радостного и ликующего “С нами Бог”, а также тропаря и кондака праздника. Кроме того здесь отсутствует обычное окончание повечерия, вместо которого совершается лития. После литии служится торжественная утреня — по привычной нам схеме утрени на всенощном бдении. На следующий день — в самый день праздника — совершается Божественная Литургия.
Тропарь праздника Рождества Христова говорит в первую очередь о вифлеемской звезде и о символическом значении поклонения волхвов: “Рождество Твое Христе Боже наш возсия мирови свет разума: в нем бо звездам служащии, звездою учахуся, Тебе кланятися Солнцу Правды, и Тебе ведети с высоты Востока: Господи слава Тебе”. Вот русский перевод тропаря: “Рождение Твое, Христос Бог наш, возсияло для мира светом знания. Ибо в его время служащие звездам были научены звездой же поклоняться Тебе, Солнцу Правды, и знать Тебя, сходящий свыше Восток (как место наступления света, солнечного восхода). Господи, слава Тебе”. Итак, волхвы — прежде поклонявшиеся и верившие лишь звездам — теперь научены звездой тому, что поклоняться следует лишь подлинному Источнику света, Солнцу Правды: Христу.
Кондак праздника принадлежит перу знаменитого св. Романа песнописца — сирийца по происхождению и певца Константинопольского храма св. Софии. Существует предание об истории создания этого кондака. Преподобный Роман с самых юных лет отличался христианскими благочестием и смирением. Все это обратило на него внимание тогдашнего Константинопольского патриарха Евфимия, расположив его к Роману; одновременно эти качества Романа стали вызывать все большее и большее раздражение у его завистников. Однажды, в навечерие Рождества, в храме, в присутствии самого императора, враги и недоброжелатели Романа вынудили его выйти на клирос и там петь. Однако, в пении то он был как раз неискусен и, потому, произвел на всех слушавших плохое впечатление. Оставшись после службы в одиночестве, Роман много и долго плакал, молясь перед иконой Богоматери. В ту же ночь Божия Матерь явилась ему в видении и подала ему рукописный свиток, с повелением его съесть. Роман это исполнил и получил удивительное духовное просвещение и чудесные дары. На следующий день в храме — в свою “череду” — он вышел на амвон и прекрасным голосом пропел только что сочиненную им самим песнь, известную нам ныне как кондак праздника Рождества. Все, включая императора, были в восторге и от мелодичности пения Романа и от подлинной глубины богословского содержания кондака. Бывшие завистники тотчас же пали к его ногам с просьбой о прощении, а сам Роман уже довольно скоро после этого чудесного события сделался одним из самых известных церковных песнописцев, получил даже прозвище “Сладкопевец”. Вот текст того рождественского кондака: “Дева днесь Пресущественного рождает, и земля вертеп Неприступному приносит: ангели с пастырьми славословят, волсви же со звездою путешествуют: нас бо ради родися Отроча младо, Превечный Бог”. Русский перевод текста кондака таков: “Сегодня Дева рождает Того, Кто выше всего существующего, и земля приносит пещеру Непреступному (т. е. неприкосновенному, недостижимому для нас по Своей высоте Богу), Ангелы славят с пастухами, волхвы же путешествуют со звездою; потому что ради нас родился Младенец, Предвечный (т. е. существовавший еще прежде, чем что либо было сотворено) Бог”. Текст кондака говорит здесь прежде всего о том, что в день Рождества Христова удивительным образом соединилось казалось бы несоединимое, осуществилось невозможное — Дева рождает Того, Кто вообще не сопоставим по Своему величию ни с чем в мире; земля приносит Ему в дар пещеру, делающуюся жилищем Того Самого Бога, что прежде обитал лишь в неприступном благодатном свете; Существовавший вечно Господь рождается телесно, и начав вдруг существовать уже в земной жизни, делается слабым и беззащитным Младенцем, подчиненным законам времени и пространства.
Тексты стихир и двух канонов праздника больше всего говорят о том радостном чувстве, что охватило весь мир в день Рождества: “Небо и земля днесь (сегодня) пророчески да возвеселятся, ангели и человецы духовно да торжествуют: яко Бог во плоти явися, сущим во тме и сени седящим (т. е. нам, находящимся во тьме и тени греховного состояния), рождейся (родившийся) от Девы”, “небо и земля днесь совокупишася (т. е. стали едины, сделались неразрывным целым), рождшуся Христу...”, “Христос раждается, славите (прославляйте). Христос с небес, срящите (встречайте). Христос на земли — возноситеся (т. е. Бог сошел на землю, и благодаря этому мы можем теперь духовно возносится на небеса к Богу). Пойте Господеви вся земля, и веселием воспойте людие, яко прославися (ибо Бог прославился в Своем Рождестве)”.
Новозаветные чтения утрени и Литургии, конечно же, точно также как и все остальные, звучащие в эти дни в православных храмах молитвы и песнопения, говорят о чуде Рождества и о тех благах, которые оно даровало верующим во Христа. Так Евангелие на утрени повествует о событиях, предшествовавших Рождеству — об удивительном уверении Иосифа в непорочности Богоматери через явление ему ангела — и о самом Рождестве Младенца, получившего имя Иисус (Евангелие от Матфея 1:18-25). Для апостольского чтения на Литургии выбран отрывок из послания апостола Павла к Галатам, где говорится о том, что через рождение в мире Христа и все верующие, уподобляясь Сыну Божьему, также усыновляются Творцу и делаются детьми Создателя, наследниками Его бесконечных благ (Послание к Галатам 4:4-7). Евангельское чтение на Литургии повествует о приходе в Палестину волхвов и об их поклонении Христу (Евангелие от Матфея 2:1-12).
© Все права защищены
http://www.portal-slovo.ru
