Иконы «Страшного суда» XVI-XVIIвв.

Иконы «Страшного суда» XVI-XVIIвв.

Пространство художественного текста

Введение

Русские средневековые изображения Страшного суда привлекали исследователей еще в прошлом веке. Однако работы, посвященные специально этой теме, единичны.

В исследовании Н.В. Покровского "Страшный суд в памятниках византийского и русского искусства" (1887) автор рассматривает историю формирования изображения Страшного суда от IV до XVIII в. на материале не только византийском и русском, но и западноевропейском. Кроме исторических разысканий основной задачей исследователя является "анализ составных частей … картины, выявление их происхождения и значения в связи с памятниками древней письменности".1 Покровский критикует предшествовавших ему зарубежных авторов за их приверженность исключительно стилистической оценке произведений. Главное внимание исследователя концентрируется на памятниках монументальной живописи. В разделах, посвященных русскому искусству, рассматриваются фрески Спасо-Нередицкой церкви в Новгороде, Успенского собора во Владимире, храмов Москвы, Троице-Сергиевой лавры, Костромского Ипатьевского монастыря и др. Говоря о русской живописи, Н.В. Покровский почти всегда параллельно упоминает о греческих изображениях, видимо не вполне разделяя эти разные художественные школы. Автор показывает, что до XV века русские "Страшные суды" повторяют византийские формы. На XVI-XVII  века приходится пик развития этого сюжета в живописи. К концу XVII века, по мнению Покровского, эсхатологические изображения стали писать с меньшим мастерством – особенно в юго-западной России, не чуждой западноевропейских влияний.2

Рассуждая о литературных параллелях настенных росписей, исследователь не пытается представить их в какой-либо системе. Он подбирает тексты из Св. Писания, сочинений св. Отцов (Ефрема Сирина, Палладия Мниха, Кирилла Александрийского) и апокрифов (Хождение Богородицы по мукам из Видения апостола Павла) так, чтобы в них описывались события, представленные в живописи. При этом автор не объясняет, почему он приводит те или иные отрывки, посвященные Страшному суду: насколько у них больше оснований считаться источниками изображений перед огромной эсхатологической литературой средневековья, существующей на старославянском языке. Однако подход исследователя вполне оправдан, поскольку на том русском материале, с которым он работает (настенная живопись XII-XVI вв. – изображения XVII-XVIII вв. рассматриваются бегло), литературные памятники вообще не приходится расценивать как непосредственные источники живописи. Покровский отрицает прямое сходство живописи и литературы и склонен считать их параллельно существующими системами, вся близость которых заключается в общности тематики тех или иных словесных или художественных произведений.

Кроме Покровского3 в конце XIX века эсхатологической проблематикой в изобразительном искусстве интересовался Ф.И. Буслаев.4 В отличие от Покровского, он не обращается к обширному художественному материалу европейского и византийского происхождения, но занимается преимущественно русскими памятниками. Конечно, в своих общих трудах о русской иконописи5 Ф.И. Буслаев придерживается традиции своего времени, то есть рассматривает русское церковное искусство в контексте искусства мирового, проводит параллели с живописью первых христиан, мозаиками и миниатюрами раннего средневековья. Атлас Буслаева "Русский лицевой Апокалипсис" содержит богатую коллекцию прорисей миниатюр в основном XVI-XVIII веков. Автор с особым вниманием относится к этому периоду (XVI-XVIII вв.), хотя и не в том смысле, в каком это принято в наше время. Он приводит материал этой эпохи для доказательства своих идей, которые не всегда связаны с закатом русского средневековья. Характерной чертой многих исследователей прошлого века для русского церковного искусства является неизменный интерес их авторов к глубокой византийской древности, отголоски которой они находят в русской письменности и иконографии XVII-XVIII вв. Чаще всего сама специфика русского XVII века интересует их лишь с точки зрения отличий русской иконографии от греческой. В статье об изображениях Страшного суда Буслаев приводит выдержку из Строгановского иконописного подлинника XVIII в., разбирает особенности русской художественной интерпретации данной темы. Исследователь приходит к выводу, что в своих "главнейших подробностях" русский иконописный подлинник "строго держится византийского предания". Однако в общем плане композиции есть важное расхождение, связанное со смешением Второго Пришествия Христа со Страшный судом, которые различаются в искусстве византийском.6 На эту же особенность греческих изображений обращал внимание Н.В. Покровский. Относя ее появление к XVI веку, он приводит в доказательство отрывок из греческого иконописного подлинника. По мнению Покровского, изображение Второго Пришествия в виде отдельно художественного повествования сближает восточно-христианское искусство с церковным искусством Западной Европы.7

Судя по всему, оба автора используют один и тот же метод. Они оба судят о художественных традициях более близких нам эпох по иконописным подлинникам, а о более древних традициях – по разноплановым и разнохарактерным изображениям, принадлежащим различным христианским народам. Работы Покровского и Буслаева проникнуты особым духом научного кодификаторства, который пронизывает многие дореволюционные искусствоведческие и филологические труды. Стремление подробно описывать изображения, пересказывать целые литературные памятники, сопровождая и то, и другое иллюстрациями с исчерпывающими цитатами, достаточно характерно для исследований второй половины XIX века, большинство из которых оказывается справочниками, атласами или словарями.

В связи с этим необходимо упомянуть крупномасштабные работы Сахарова8 и Порфирьева,9 которые, хотя и не связаны напрямую с изобразительным искусством, дают обширный справочный материал по русской эсхатологической литературе. Памятники словесности, связанные с проблемой малой эсхатологии (смерти человека и его загробной участи) подробно освещаются в трудах Батюшкова,10 Вилинского11 и Петухова.12

Среди современных исследований, посвященных Страшному суду в древнерусской живописи, наиболее крупным является монография В.К. Цодиковича "Семантика иконографии "Страшного суда" в русской иконописи XV-XVII вв." (Ульяновск, 1995). Книга снабжена альбомом иллюстраций и каталогом, включающим памятники до XVII века включительно. Впервые информация о древнерусских эсхатологических изображениях (таблицы, сведения о хранении икон и их публикации, списки литературы о конкретных памятниках) сконцентрирована в одном месте. Несмотря на невысокое качество таблиц, значение монографии как собрания фактического материала трудно переоценить. Книга посвящена темперной живописи на досках и почти не затрагивает проблемы настенных изображений. Хотя, судя по названию, издание касается только русской иконописи, автор делает объектом своего исследования униатскую крестьянскую традицию христианской живописи. Так называемые "Галицкие" иконы,13 в силу своей Греко-католической ориентации, не могут вполне считаться выполненными в русле российской иконописной традиции, чего автор не оговаривает в своем исследовании, хотя для понимания семантики изображений это достаточно существенно. Для В.К. Цодиковича эта деталь не является значимой потому, что он объясняет смысл икон, исходя из языческого прикладного искусства. Автор прослеживает изменения иконографии "Страшного суда", начиная, фактически, с самых ранних сохранившихся изображений, вплоть до XVII века. Особое внимание исследователь уделяет эволюции облика змея мытарств и огненного потока; изображения рая, Горнего Иерусалима, Лона Аврамова, Вертограда Заключенного и всего, что с ними связано, находится за пределами его искусствоведческого интереса. К сожалению, все обилие изобразительного материала, представленного в книге, никак не систематизируется в самом тексте исследования. Иллюстрации, однако, расположены таким образом, что читатель сам может попытаться их разбить на иконографические группы.

Проследить позднейшие пути развития апокалиптической тематики в русском изобразительном искусстве помогает книга А.Г. Сакович "Народная гравировальная книга Василия Кореня" (М., 1983). Издание состоит из двух частей, одна из которых представляет собой альбом иллюстраций, а другая включает исследование, посвященное иконографическим прототипам народной книги и памятникам, испытавшим ее влияние. В ряд сопоставлений включены иконы, фресковая живопись, книжная миниатюра, лубок. Издание не просто дает представление о жизни эсхатологических и других библейских сюжетов в народном искусстве XVII-XVIII вв., но предлагает обширный материал, раскрывающий их культурный контекст.

Предметом нашего исследования являются иконы на досках второй половины XVI-XVII вв., изображающие Страшный суд. Здесь необходимо отметить, что русская иконописная традиция уже с XV в., или даже раньше, различала изображения Апокалипсиса и Страшного суда. "Страшный суд" мог быть либо частью "Апокалипсиса", как это видно, например, на иконе ХV в. из Успенского собора Московского Кремля,14 либо существовать обособленно от него. Это утверждение справедливо и для книжной миниатюры, где "Страшный суд" мог встречаться как среди изображений лицевых "Апокалипсисов", так и отдельно в иллюстрированных рукописях, типа синодических сборников.15 Изображения Апокалипсиса ориентированы на Откровение Иоанна Богослова и толкования на него. Эти изображения представляют бедствия, которые постигнут земной мир в конце времен.

Иконы Страшного суда, исходя из результатов нашего исследования, соотносимы с определенными богослужебными циклами, минейными и другими чтениями, связанными с этими циклами. В целом икона Страшного суда отвечает евангельскому тексту о разделении грешных и праведных (Мф. 25: 31-46), который наиболее точно выражает идею Божественного правосудия. Отрывки этого текста почти всегда можно видеть у Этимасии в центре иконы. Другие евангельские тексты о Втором Пришествии также могут присутствовать в изображении. Например, на иконе XVI века из села Камянка (Львовский музей украинского искусства) написан отрывок из Евангелия от Матфея (Мф., 24: 27-31).16 Итак, "Апокалипсисы" в основном базируются на Откровении Иоанна, а "Страшные суды" - на Евангелии. При этом и те, и другие памятники могут использовать видения пророков Даниила и Иезекииля, повествующие о конце времен. "Апокалиптические" мотивы (или мотивы Откровения) могут присутствовать на иконе Страшного суда наравне с образами из упомянутых видений. Иными словами, Суд как часть Апокалипсиса сам может включать в себя Апокалипсис в качестве своей части. В иконах Страшного суда могут появляться апокалиптические всадники и Воинство, мистический Агнец. Здесь всегда присутствуют море и земля, отдающие мертвецов (Апок. 20: 13).

В нашей работе будут рассмотрены как православные, так и греко-католические изображения.

Задачи и методы исследования. Целью работы является раскрытие содержания икон Страшного суда, путем выявления их литературных источников. Мы не склонны считать, что существует прямая зависимость между словом и изображением. Скорее, если рассматривать последнее как художественный текст, литературные параллели к нему могут быть названы художественным контекстом. Если икона – "плоская архитектура", составленная из символов, то словесный текст – ее интерпретационное поле. При чтении уже существующих исследований можно составить себе представление о том, что литературная основа "Страшного суда" давно выявлена.17 Действительно, Н.В. Покровский, например, видел в интерпретации художественного образа через слово свою прямую задачу.

Наш подход принципиально отличается от подходов Покровского и Цодиковича. Мы попытались не просто указать на тематическое совпадение любых текстов и любых изображений, но найти те системы, в которых бы определенные тексты и изображения соединялись бы в символическое и образное единство. Этими системами оказались два больших богослужебных цикла: Постная триодь и предпраздничные недели Рождественского Поста (Св. Отец  и Св. Праотец), к которым примыкают чтения из Миней Четьих. Такая постановка вопроса позволяет не только осмыслить икону как целостный мир церковного богомыслия, но и дать ответ, почему, например, те или иные конкретные тектсы записываются на полях икон, а другие  – тоже вполне подходящие по содержанию – не записываются. Исходя из всего сказанного, можно предположить, что цитаты именно из Евангелия от Матфея встречаются на изображениях Страшного суда потому, что на богослужении Мясопустного воскресенья, посвященного концу времен, читается отрывок из него (Мф. 25, 31-46). На вопрос, почему мотивы из Откровения от Иоанна в иконе либо единичны (земля и море, отдающие мертвецов; небо, свивающееся в свиток), либо непостоянны (Небесное Воинство, Агнец), а эпизод из видения Даниила постоянен и имеет даже несколько видов иконографии, что говорит о его обязательности, можно ответить, используя литературный контекст. Те моменты Откровения, которые всегда включаются в изображение Страшного суда (апокалиптические море и земля), продублированы в богослужении словами церковной поэзии18 и Св. Писания (книга пророка Иезекииля). Итак, само Откровение непосредственно ни в богослужение, ни в изображение не входит. Видение Даниила упоминается в девятой песне канона службы "о Страшном Суде". "Возвеселюся и возрадуюся о Тебе; Даниил пророк, муж желаний быв, властительное Божие видев, сице вопияше. Судия седе, и книги разгнушася,  блюди, душе моя, постишилися, ближняго твоего не презри".19 Кроме того, тема Страшного суда, возникающая в предрождественских богослужениях, имеющих немало точек соприкосновения с циклом великопостным, раскрывается через образы Даниила и Праотцев – Авраама, Исаака и Иакова, которые находятся на иконе в непосредственной близости друг от друга. Подобные примеры можно продолжить.

В отличие от других исследователей, например, Н.В. Покровского, мы используем для интерпретации иконы не части богослужений о Страшном суде и усопших христианах, а весь великопостный цикл. Иными словами, для нас икона Страшного суда является Постной Триодью20 в красках. Исходя из этого положения, понятно, что подразумевается под термином "время художественного текста", вынесенным в название работы. Время иконописного изображения может быть многомоментным (сопоставимым со временем Великого поста), когда чтение этого изображения подразумевает определенный маршрут, и одномоментным – икона читается вся сразу в одновременности своих смыслов. Пространство художественного текста "Страшного суда" раскрывается через универсальную для всего древнерусского искусства морально-нравственную систему координат. Левый нижний угол (если смотреть изнутри иконы) – ад, грех и смерть; верхний правый – рай. Одесную Господа – праведники; ошуюю – грешники и т.д. Художественного текст иконы также может истолковываться при помощи генетически родственных "Страшному суду" изображений, которые как бы "прорастают" в его пространство, тем самым, углубляя и расширяя его. Среди таких изображений можно назвать "Почи Господь в день седьмый", "Страсти Христовы", "Сошествие во ад", "Сыне Единородный", "Рождество Христово", "Что Ти принесем", "Отроки в пещи огненной".

1. Иконографический разбор памятников

"Ранняя" иконография "Страшного суда" и ее жизнь в позднейших изображениях.

Иконография "Страшного суда" в русском искусстве сложилась в XIV – XV вв. В это время русские иконы были особенно близки греческому канону.21 Здесь слово "канон" понимается в узком смысле как композиционная версия определенного сюжета.22

Для ранних русских икон характерны следующие византийские иконографические признаки: Адам и Ева находятся у Этимасии или ниже; Лоно Авраамово и Вертоград Заключенный не разделены; Благоразумный разбойник либо отсутствует, либо стоит в Вертограде, а не у двери рая с Праотцами. Праведники, шествующие в Эдем внизу композиции, идут в сретение другим праведникам, уже находящимся в раю. Огненный поток хорошо виден. Место Даниила с Ангелом строго не фиксировано; апокалиптические царства-звери расположены в правой части иконы (если смотреть изнутри).23 Чины праведников как бы вписаны в отдельные апсиды; Горний Иерусалим может отсутствовать. Если изображается Горний Иерусалим и возносящиеся крылатые схимники (около сер. XV в.), то последние не выходят за пределы Лона Аврамова, а Небесный Град (в форме креста) включает сцену беседы Богоматери со Христом. Голгофа видна в левом верхнем углу.

Поскольку смысл изображения во многом зависит от иконографии, необходимо отметить, что расположение Адама и Евы у Престола Уготованного, а не рядом со Христом (что характерно для XVI в.), делает деисусную группу менее сходной с композицией "Сошествие во ад".24 В греческих памятниках "Сошествие во ад" могло изображаться над Деисусом, что помогало символически сблизить Первое и Второе Пришествия Христовы; толковать Страшный суд именно как "сошествие" (динамика движения по изображению сверху вниз). В качестве примера совмещения изображений "Страшного суда" и "Сошествия во ад" можно привести мозаику западной стены в Торчелло (ХII век). Здесь Адам представлен дважды: вверху (в композиции "Сошествие во ад") как искупаемый, внизу – как искупленный человек. Между этими двумя фазами священной истории размещается Христос и Апостолы, судящие мир. Последний символически выражается этими двумя периодами – до Искупления и после него. В подобном бинарном членении времени проявляется ключевая идея Суда – идея разделения человечества на спасаемых (но погибших) и спасенных. В русской иконе образные параллели "Сошествию во ад" угадываются в группах праведников, идущих навстречу друг другу в нижнем регистре. Тема встречи старого и нового, последних и первых времен выражается в "Сошествии во ад" мотивом простертых с двух сторон к Спасителю человеческих рук. На иконе Страшного суда праведников разделяет не фигура Христа, как в предыдущем случае, а Его символ – дверь рая.25

В более поздних "Сошествиях во ад" добавляются двери преисподней, которые, видимо, по зеркальной аналогии со вратами в Эдем "Страшных судов", располагаются в нижнем регистре. К этим дверям с одной стороны подходят Ангелы, возвещая приход Царя Славы, а с другой стороны – в сретение им – праведники.

Таким образом в ранних русских иконах предполагается движение снизу вверх от "Боговоплощения" и "Сошествия во ад" через апокалиптические видения Даниила к Страшному суду и жизни будущего века. Богородица в круглом вертограде, возвышающимся над вратами рая, напоминает о Боговоплощении. Праведники у врат и преисподняя, изображенная в противоположной от Эдема стороне, - параллель к "Сошествию во ад". Во втором регистре можно видеть пророка Даниила и четырех эсхатологических зверей. Выше – Судия, Апостолы и Ангелы.

Важной особенностью иконографии XV века является взаимопроникновение Апокалипсиса и Страшного суда. Поскольку Даниил и символические звери "блуждают" по полю иконы, нельзя точно сказать, к какому координатному углу изображения они прикреплены. Они как бы вездесущи. В XVI-XVII вв. изображение видения Даниила приобретает в пространстве иконы постоянное место локализации: либо круг с Даниилом примыкает к Вертограду ("горнее место"), а круг со зверями – к земле ("дольний" регистр); либо пророческое видение полностью переносится влево – к земле и аду. Таким образом, в позднейших иконах либо происходит отделение святого от греховного (Даниила, Богородицы, праотцев – от земли и преисподней, зверей, символизирующих четыре беззаконных царства), либо разъединение Суда и Апокалипсиса. Суд – справа (Эдем, этимасийный ряд, деисусный ряд, Горний Иерусалим). Апокалипсис – слева (ад, земля и море; видения Даниила об овне и козле, о четырех зверях-царствах, о престолах с книгами).

Исходя из ранней иконографии, можно заключить, что для изображений Страшного суда XIV-XV вв. не так характерна тема малой эсхатологии, поскольку мотивы, связанные с личной судьбой человека после смерти, здесь либо отсутствуют, либо слабо развиты (мерило праведное и фигура судимого человека). В более поздних иконах кроме последнего мотива и змея мытарств, вводящих в панораму всеобщего Суда элементы суда индивидуального, появляются эпизоды "В гробы вникнем",26 смерть богача и Лазаря, грешного и праведного. В изображениях западнорусского происхождения часто можно видеть сцену неправедной исповеди, связанную с посмертной судьбой человека. В редких случаях на иконе Страшного суда может быть изображена преподобная Феодора – келейница Василия Нового – чье хождение по мытарствам описывается в широко распространенном на Руси житии св. Василия.27 Такое изображение присутствует на иконе XVI века из собрания В.А. Прохорова Русского музея (инв. № 1106). По мнению некоторых исследователей, списки мытарств в композициях Страшного суда, особенно в иконах XVI в. западнорусского происхождения, близки спискам, предлагаемым в житии Василия Нового.28

Перечисленные выше особенности "ранней" иконографии, в виде отдельных деталей могут встречаться в более позднее время. Однако существует такая иконописная традиция, которая в XVI-XVII вв. полностью ориентируется на описанный тип изображений или, иными словами, имеет своим прототипом в большей степени греческую, нежели чем русскую традицию. Это Греко-католическая ("Галицкая") традиция. Изображения этого типа выполнялись простонародными мастерами, что сближает их не столько с высоко профессиональным церковным искусством, сколько с искусством народным,29 близким традициям примитива в самом лучшем смысле этого слова. Знаменательно, что подобную же тенденцию можно заметить в искусстве русских старообрядцев, книжные миниатюры и иконы которых иногда напоминают яркостью своего колорита и особенностями трактовки образов лубочные картинки. Пафос наглядного и бесхитростного назидания, выражающийся в обилии притчевого материала изображений и пространности их словесных комментариев, пронизывает как собственно лубочную традицию старообрядцев, так и униатскую иконописную традицию. Последняя особенно часто использует эпизоды прихода Смерти с косой и царя Давида с лютней к одру умирающего. Смерть с косой – не только распространенный  персонаж позднейших лубочных картинок, берущих свое начало от украинских Синодиков,30 но и любимый герой школьной поэзии и драматургии XVII-XVIII веков.  Спектакли духовного содержания, принятые в католических иезуитских коллегиях, на униатской почве могли перерождаться в XVIII-XIX вв. в своеобразные народные представления, типа кукольного вертепного театра, разыгрывающего драму об изгнании из рая, Рождестве Христовом и избиении Вифлеемских младенцев.31 Вертепная драма имеет немало эсхатологических мотивов и даже иногда сопровождается народными текстами, навеянными поэзией Постной Триоди. Среди таких текстов можно назвать духовный стих "Плач Адама", связанный с богослужением Сыропустного воскресенья.32 Ирод часто сближается в вертепных представлениях с нечестивым богачом, желающим откупиться от справедливо настигающей его смерти.

"Ах, увы! Беда!...
Боюсь я Страшного суда.
Но ты, Смерть, страшна и безобразна,
Зачем внезапно ко мне пришла?
Скрыта бо твоя труба и коса,
Понеже ты ходишь суха, нага и боса",33

– восклицает Ирод в народном представлении. Таким образом, серьезная и "монументальная" рождественская школьная драма,34 имеющая место в православных заведениях, среди Греко-католических семинаристов в XVIII-XIX вв., получает "лубочную" (кукольно-вертепную) интерпретацию, характерную для народного театра. Народный и лубочный характер приобретают крестьянские Греко-католические иконы XVI-XVII вв. по сравнению, например, с иконами православными.

Упоминание народного театра в связи с иконописью не случайно. Несмотря на свое относительно позднее появление (кон. XVII – нач. XVIII вв.), вертепная драма, как всякий фольклорный текст, содержит живые символы старой культуры, которые продолжают быть актуальными здесь гораздо дольше, чем в источниках книжных. В текстах вертепа XIX века оседает культурная традиция предыдущих веков, присутствуют элементы фольклора, не меняющиеся с течением продолжительного времени. Так, персонажи, заполняющие ад в униатских иконах – Швец, Чаровница, Корчемница и др. – имеют богатый сюжетный контекст в традиционной крестьянской словесности35 и интермедиях школьной драмы. Здесь важно подчеркнуть, что благодаря наличию такого контекста, эти образы, видимо, не следует расценивать как "непосредственно выхваченные из реальной жизни". Реальность вербальная существенно отличается от реальности бытовой: они могут использовать близкие знаки и образы, но семантические обоснования у них принципиально различаются.

Простонародная трактовка – не единственный фактор, сближающий изобразительную манеру греко-католиков со старообрядческой манерой художественного творчества. Принцип выбора текстов для комментария к изображениям и в той, и в другой традиции сходен. Если раскольники для своих рукописей выбирают тексты очень осторожно по признаку их наибольшей каноничности, проявляют особое внимание к Св. Писанию и богослужению,36 то в униатских иконах арсенал надписей регламентирован по тем же параметрам: предпочтение отдается текстам из Евангелия37 и Постной Триоди.38

Необходимо отметить, что иконография Греко-католических "Страшных судов" при всей своей близости раннему русскому композиционному типу, отличается от него еще большей "эллинистичностью" в некоторых деталях. Так, Вертоград Заключенный здесь почти всегда окружен крепостной стеной, что в русских иконах XVI-XVII вв., практически, не встречается,39 но вполне органично для греческой иконографии. Например, в росписях Саламинского монастыря 1735 г. вокруг Богоматери изображены стены рая.40 В униатских иконах аллегорическое Море часто бывает представлено с кораблем в руках, восседающим на двух рыбах. В Ватопедском монастыре на Афоне в живописи XIV века Море изображено в виде женщины, сидящей на двух морских чудовищах, с кораблем в правой руке и обнаженной человеческой фигурой – в левой.41 Возносящиеся схимники в Греко-католической традиции отсутствуют. Иногда на их каноническом месте изображается коридор мытарств.

Итак, в своих иконах Страшного суда Греко-католические живописцы оказываются в большей степени наследниками Византии, чем живописцы русские; а старообрядческие книжники в своих рукописях – как бы "более православными", чем сами православные.

Рассмотренный иконографический тип нельзя считать атрибутом исключительно Греко-католических или ранних российских памятников, поскольку униатские западно-русские изображения могли распространять свое влияние на близлежащие православные области.

 

Иконография "Страшного суда" XVI-XVIII вв.

В XVI в. на иконе Страшного суда происходит отделение Вертограда Заключенного от Лона Авраамова, возникает "эдемский коридор" с возносящимися схимниками, "отгороженный" от "нижнего рая". Ему противопоставлен "гееннский коридор", в который архангел Михаил низвергает демонов. Как замечает В.К. Цодикович, огненный поток к XVII в. исчезает, особое значение приобретает змей мытарств.42 Горний Иерусалим приобретает вид пиршественных столов в ограде, что вносит в его образ больше конкретики, подобно тому, как это описывается в видении Григория – ученика Василия Нового. О рае: "Близ же тех полат, сиреч близ восход их, стоаше трапеза велика… и красоты трапеза тоа творяаше неизреченныя. На трапезе же велики мисы лежаща позлащены, яко молниа видением… и цветы же убо различни лучьшии лежааху на мисах, и верху цвет тех овощи неизреченнии…".43 На иконе за каждым столом сидит определенный чин праведников. "Водиша убо бех всюду и обители многи любящим Бога уготованныя, преисполненныя славы и благодати, … Особно обители апостольская, особно пророческия, особно святительския".44 В иконах XVI в. Благоразумный разбойник чаще находится в Лоне Авраамовом, в котором Праотцы сидят фронтально, в отличие от ранних икон. За пазухой у каждого Праотца – души праведников в виде детей. Иногда праведники окружают Праотцев, как об этом повествует житие Василия Нового. "И доидохом же до ядр авраамовых, и се исполнь славы не стареющася ядро его. … Ту бо полаты умных от светлых луч с особными патриархи духовными хитростьми состроены … В них же младенцы христианстии, елико же их есть, банею бытийскою по разрешению связания плотьскаго окрест его славою неизреченною ликующе, … окрест Авраама, Исаака и Якова".45 Близость приведенных текстов и деталей изображений объясняется причастностью и того, и другого Великопостному календарному циклу. Страшный суд – одна из основных тем Великого поста, которая его предвосхищает и завершает. Суд вспоминается на Мясопустной неделе в субботу и воскресенье; в Сыропустное воскресенье с адамовым изгнанием и на Страстной неделе при входе Господнем в Иерусалим, в великий вторник при чтении евангельских притч о десяти девах и неключимом рабе; в Страстную пятницу и великую субботу сошествия во ад; в Пасхальное Воскресенье. Житие Василия Нового, в которое входит как рассказ о хождении Феодоры по мытарствам, так и видение Григория о Страшном суде, помещено в Минеях четиих под 26 марта. Этот день почти всегда попадает на вторую половину Великого поста.

Как отмечает Н.В. Покровский, в XVI-XVII вв. между раем и адскими муками начинает изображаться милостивый блудник46 – герой древнерусского Пролога.47 По замечанию Е.В. Петухова, Пролог – книга, имеющая большое распространение в России – стал достоянием печати в 1642-43 гг. в Москве. "Слово о некоем блуднике, иже милостыню творя, а блуда не остави" помещено в Прологе под 12 августа48 (период Успенского поста). Во времена Леона Исавра некий весьма милостивый, но блудный муж жил в Константинополе. После его смерти его загробная участь была открыта в видении благочестивому старцу: ради своей милости он был избавлен от мук, а ради блуда не удостоился войти в Небесное Царство.49 В Строгановском иконописном подлиннике изображение этого человека сопровождается следующей надписью: "Что стоиши, человече, и позираеши на рай и на муку? Блуда бо лишен бысть блаженнаго рая, а милостыни ради лишен вечныя муки".50

В целом для икон XVI-XVII вв. характерно присутствие мотивов малой эсхатологии (см. выше). Идея противопоставления выражена здесь прямолинейнее и отчетливее, чем раньше. Апокалипсис противопоставляется Страшному суду; "коридор" с возносящимися схимниками – "коридору" с низвергающимися демонами. В конце XVI – нач. XVII вв. характерно присутствие мотивов малой эсхатологии (см. ого человека сопровождается следующей надписью: "ория о Страшном суде, пом вв. несколько изменяется вид обителей праведных и грешных. В силу активно используемого в это время принципа зеркальной аналогии, и Горний Иерусалим , и ад приобретают ячеистую структуру, близкую друг другу по внешнему виду, что усиливает динамику их противопоставления. В иконах XVII века увеличивается количество ярусов праведников до трех или даже четырех. Круги, ограничивающие отдельные сюжеты исчезают, возникает эффект "затолпленности". Н.В. Покровский пишет, что в XVI-XVII вв. заметно стремление художников отказаться от разделения поля иконы на многочисленные части и связать все обилие изображений "Страшного суда" в одно целое.51

На протяжении XVI-XVIII вв. меняется отношение к пространству иконы. Если для XVI в. более характерно вертикальное членение изобразительного поля, то для XVII-XVIII вв. все большую силу начинает приобретать горизонтальное членение. Изображения, ориентированные на Сийский иконописный подлинник, переносят море, отдающее мертвецов; четырех зверей и Даниила; праведных, приближающихся к дверям рая, и грешных, увлекаемых в ад, – вниз на землю. Вертоград Заключенный теряет свое срединное положение и переносится на место Горнего Иерусалима. Праотцы из нижнего правого угла перемещаются ближе к чинам небесной Церкви. Пирующие в раю праведники занимают почти весь верхний ярус. Знаменательно, что отождествление Богородицы уже не с Эдемом, но с Горним Иерусалимом происходит не только в иконах, выполненных по Сийскому подлиннику, но в изображениях другого типа, где Лоно Авраамово и Вертоград Заключенный представлены внутри архитектурного сооружения, или где Вертоград окружается столами с чинами пирующих праведников. Интересно, что эта же тенденция присутствует и в миниатюре.52

Важной особенностью икон XVII – начала XVIII вв. можно считать усложнение языка их художественного толкования. Они теперь воспринимаются не только в контексте святоотеческой литературы, Св. Писания и богослужения, но в контексте родственных им по смыслу памятников живописи. Это проявляется в том, что целый ряд икон может строиться по модели "Страшного суда", а "Страшный суд" - включать элементы, навеянные другими изображениями. Например, в "Страшных судах" XVII в. под Вертоградом Заключенным можно видеть Благоразумного разбойника, беседующего с Енохом и Илией, согласно апокрифическому Евангелию от Никодима.53 Этот образ пришел в икону Страшного суда из "Сошествия во ад". На иконах "Сошествия" данное изображение могло сопровождаться текстом, сходным с диалогом, который приводится в слове Евсевия Александрийского.54 "Праведником, вшедшим во святый рай, обретоша разбойника и нань зрящее ужасахуся, глаголаху к нему: "кто тебе повеле во святый си рай прежде нас? Убивать ли зде пришел или красти, повеждь нам. Разбойник же поведа праведником, како бысть Христово распятие и … (како) во святый рай внидох и виде Илью и Еноха и беседова".55

Возможна "круговая" связь изображений Страшного суда с другими иконами. Например, "Почи Господь" строится по схеме, близкой "Страшному суду": земля, на которой происходит наречение имен зверям, обучение прародителей ручному делу и убийство Авеля, окружена четырьмя трубящими Ангелами, предающими последней сцене апокалиптическое звучание. Эдем, где Господь создает первых людей, находится здесь там же, где и Богородица в раю или Лоно Авраамово на иконе "Страшного суда". Престол с почивающим Саваофом сопоставим с Этимасией и т.д. При этом обратное влияние "Почи Господь" на "Страшный суд" сказывается, например, в неожиданном появлении в последнем эпизоде убийства Авеля. (Эта сцена присутствует в образе "Страшного суда", согласно иконописному подлиннику гр. С.Г. Строганова).56 Параллелизм этих икон объясняется их причастностью страстной проблематике. Центральный образ иконы Страшного суда, как и Великого поста – Крест.57 В иконе "Почи Господь в день седьмый" смерть Авеля прообразует Жертву Спасителя. Адам с изъятым ребром напоминает о Христе с прободенным ребром. Над спящим Адамом виден Ангел с орудиями Страстей. Еще выше – Господь на кресте в своем Божественном успении, окруженный Серафимами.

Тема грехопадения адамова и заключенного, а потом отверстого рая присутствует в иконе Страшного суда не только, благодаря ее генетическому родству описанному изображению. Эта тема составляет обязательный подтекст правого нижнего сектора иконы "Страшный суд", посвященному Эдему и входящим в него праведникам. В XVII веке этот подтекст актуализируется в таких изображениях, как "Почи Господь". В великопостных службах существует определенный параллелизм между образами Благоразумного разбойника и Адама. В день адамова изгнания Церковь обращается устами Адама к раю, прося его заступления перед Богом: "Раю всечестный, краснейшая доброто. Богозданное селение, веселие нескончаемое … и святых жилище, шумом листвий твоих Создателя всех моли, врата отверстии ми, яже преступлением затворих".58 Существенно, что помимо рая, есть еще один неодушевленный Предмет, к которому Церковь обращается, как к чему-то одушевленному, – это животворящий Крест. Таким образом, разбойник в Лоне Авраамовом уподобляется Адаму, а сам Эдем может быть отождествлен с Крестом. То есть символический образ Голгофы в изображениях Страшного суда, начиная с XVI века, переносится из верхнего левого угла – в правый нижний угол. Высокие горы вокруг рая ассоциативно усиливают этот смысловой оттенок. Одновременно горы могут быть связаны с образом Горы нерукосечной (или Богородицы), о которой пророчествовал Даниил. Тема заключенного рая возникает на иконе в виде композиции "Вертоград Заключенный". Богородица Сама является тем блаженным Вертоградом, который и заключен, и отверст одновременно. Адамово изгнание в богослужении уподобляется концу света. Это событие сопровождается, согласно службе, теми же знамениями, что Распятие Христово и Его Второе Пришествие: "Солнце лучи скры, луна со звездами в кровь преложися, горы ужасошася, холми вострепеташа, егда рай заключися".59 Итак, если проследить общее направление чтения изображения иконы "Страшный суд" XVI-XVII вв., то окажется, что от Деисуса с Адамом и Евой, напоминающего центр композиции "Сошествие во ад" (символ пришествия Христа на землю), взгляд спускается к раю – метафоре Голгофы – и поднимается высь вместе с праведниками, взлетающими в Горний Иерусалим на красных пасхальных крыльях воскресения.

Иконы "Сошествие во ад" XVI-XVII вв. иногда представляют собой любопытный пример зеркальной аналогии "Страшному суду", расширяя тем самым интерпретационное поле последнего. Например, на иконе XVI в. из Ярославского художественного музея к двери ада, расположенной в нижнем правом углу подходят Ангелы, возвещающие приход Христа. В это время между адом и диаволом происходит следующий диалог. "Ад же рече ко диаволу: треглавче Везевуле, …не рех ли ти не протии(витися) Ему. Се ныне предстои окаянный диавол плачася и глаголя: помилуй мя …, аде, потрудись мене ради страннаго. Не отверзи врат" (Царю Славы – Д.М.).60 Ср. с молитвой Адама: "раю, … моли врата отверстии ми, яже преступлением затворих". Одновременно с разрушением врат ада в иконе "Сошествие во ад" происходит отверзение врат рая человеку – Благоразумному разбойнику:61 Богу пришлось сойти во ад для того, чтобы Адам вернулся в рай. Так икона "Страшного суда" XVI в. оказывается зеркальной параллелью "Сошествию во ад", поскольку отображают они, по-сути, одно и то же, но многие символы расположены в них диаметрально противоположным образом. Так в "Сошествии во ад", большее место на иконе отведено аду, рай занимает небольшой верхний регистр. В "Страшном суде" почти все изобразительное поле иконы заполняет рай (он повторен в разных видах шесть раз). Ад компактно представлен в нижнем ярусе. На иконе "Страшного суда", однако, происходит не только возвращение Царствия Небесного человеку, но и второе окончательное изгнание из рая нечестивых. В некоторых иконах XVI-XVIII вв. грешники, в отличие от праведников, представлены нагими. Их группы могут напоминать изгнанных Адама и Еву.

Близки по своей иконографии "Страшному суду" иконы "Сын Единородный" и "Величит душа Моя Господа". Обе иконы связаны с богослужебными ежедневными песнопениями. "Величит душа Моя Господа" - песнопение Богородицы – звучит на воскресной Утрени после центрально части службы (после Полиелея и Евангелия). То есть малая Пасха, сконцентрированная именно в данном месте богослужения, завершается прославлением Богородицы. Если икона Страшного суда знаменует собой большую Пасху года, то образ "Величит душа Моя Господа" - малую Пасху недели. Символический параллелизм между праздничным воскресным днем и Светлым Христовым Воскресеньем выражен на иконах композиционными средствами. В Богородичной иконе присутствует и Эдем, населенный преподобными отцами; и Горний Иерусалим, принимающий крылатых схимников; и сыны израилевы. Последние помещены на том же самом композиционном месте, что и иудеи и другие осужденные народы на иконах Страшного суда. В изображении Богородичного песнопения Израиль представлен в лице своих праведников, образы которых сопровождает надпись: "Восприят Израиля отрока Своего, помяну милость". В иконе Страшного суда, напротив, слева от центра стоят неправедные иудеи, которых обличает Моисей. В житии Василия Нового эта сцена описывается так: "Они (иудеи – Д.М.) увидели его, тотчас узнали его и закричали: "О Моисей, ты дал нам Закон. Мы данный нам тобою Закон сохранили"… Моисей отвечал им: "О, бессмысленные и черствее сердцем сыны не Авраама, а диавола. Не писал ли я вам в Законе так: Пророка воздвигнет вам Господь Бог из братий ваших. … и буде сякая душа, которая не послушает Пророка того, изгнана из среды их. Что еще может быть яснее сказано вам"!62 В нижнем регистре Богородичной иконы видны "чины" грешных: каждый вид греха, как и в иконе "Страшного суда" представлен в отдельной пещере. Слева направо: сребролюбец ("и богатящиеся отпусти тщи"), неправедные владыки ("низложи сильные со престол"), гордые монахи ("расточи гордые мыслию сердца их").

Изображение "Сыне Единородный" связано с песнопением Литургии63 и, подобно первой иконе, может расцениваться в отношении к "Страшному суду" как малая Пасха – к большой. Христос-воин, восседающий на кресте, на месте Лона Авраамова "Страшного суда"; Смерть – на месте ада; композиция "Не рыдай Мене, Мати", сопоставимая с этимасией; Богородица Знамение,64 представленная в изображении "Сыне Единородный" там же, где находится Вертоград Заключенный в иконе "Страшный суд" – все эти параллели сближают оба изображения как имеющие отношение к страстям Христовым, Пасхе и Страшному суду.

Если говорить о надписях русских икон "Страшный суд" XVI-XVII вв., можно отметить, что наиболее часто здесь встречаются тексты из слова Палладия Мниха о втором Пришествии (поля),65 Евангелия и Псалтири66 (средник).

В заключение скажем несколько слов о возможных иконографических группах изображений Страшного суда XVI-XVII вв. Поскольку верхняя часть иконы остается почти всегда неизменной, разделение на иконографические группы, в основном, опирается на особенности нижней части изображения. Деисусный и этимасийные ряды почти всегда остаются идентичными. Выше в центральной части иконы расположен образ Господа Саваофа, слева – Он же благословляет Христа спуститься на землю, левее – Архангелы, поражающие демонов (XVI в.). Вариант иконы конца XVI – XVII вв. иногда включает, помимо указанных композиций, еще "Троицу", которая заменяет Саваофа и появляется либо на Его месте, либо – левее. Это сочетание может быть дополнено изображением престолов с книгами.

I  иконографическая группа более характерна для XVI века. Отличается устойчивостью и широким распространением. Эдемский и гееннский "коридоры", рай в виде столов в ограде, Даниил возле Вертограда, звери возле Земли. Вертоград, Земля, Даниил и звери – в отдельных кругах. Данная композиционная формула начинает варьироваться в конце XVI – нач. XVII в.

I* группа. Для этого варианта характерно смещение Лона Авраамова наверх так, что оно вместе с райской дверью напоминает очертанием дерево с круглой кроной. Праведники в нижнем регистре идут в сретение друг другу. Даниил и звери – на тех же местах, что и в предыдущей группе; при этом каждый апокалиптический зверь вписан в свой круг. В верхнем регистре на месте Саваофа появляется изображение Троицы.

Вариация I** имеет престолы с книгами и "Троицу" в верхнем левом углу. Праотцы сидят прямо в эдемском "коридоре".

Тип Ia скорее можно назвать не вариацией группы I, но синтетической композицией, совмещающей группу I с элементами иконы "Апокалипсис" (всадники, Небесное Воинство).

Группа II конца XVI в. с ее новой версией XVII в (тип IIа) отличается присутствием в верхнем регистре "Троицы" и престолов, резким разграничением "Страшного суда" и "Апокалипсиса", расширением левого поля иконы за счет перенесения сюда видений пророка Даниила; группа II включает сюда видение об овне и козле. Тип IIa отличается изображением Лона Авраамова и Вертограда Заключенного внутри особой райской храмины.

Группа III XVII века ориентирована на Сийский иконописный подлинник. Здесь Вертоград Заключенный переносится в Горний Иерусалим; пиршественный стол праведников растягивается на весь верхний регистр; на месте Архангелов, поражающих демонов, видна композиция "Собор Архангелов Михаила и Гавриила". Земля с воскресающими мертвецами и видение Даниила помещены в нижнем регистре, Лоно Авраамово передвинуто на каноническое место Вертограда Заключенного.

2. Великопостный и Рождественский богослужебные циклы как
интерпретационное поле иконы "Страшный суд".

Взаимосвязь иконы "Страшный суд" с текстами Постной триоди упоминалось выше. Семантическая связь этих двух систем не нуждается в особых доказательствах, поскольку существует немало изображений, буквально подтверждающих эту мысль. Например, на двухсторонней московской таблетке первой половины ХVI в. с одной стороны написан "Страшный суд", а с другой – четыре изображения, посвященные предуготовительным неделям Великого поста: недели о мытаре и фарисее, о блудном сыне, Сыропустная ("Всех преподобных отцов, в подвиге просиявших", "Адамово изгнание").67

Интересно, что икона Страшного суда в зрительных образах представляет Великий пост и обрамляющие его подготовительный и Страстной циклы. Так, в указанный период, Крест вспоминается в Церкви дважды: в третью неделю Поста и в Страстную седмицу. На иконах до XVIII века изображений Креста, как правило, тоже два (в центре живописного поля – как бы в центре Поста), и в раю (в XV веке наверху, в XVI-XVII вв. внизу) – на Голгофе в Страстную Пятницу. Третий крест иконы в XVII в. может иногда появляться в верхней композиции "Троица".

В ходе первой части Поста последовательно поминаются все чины святых, которыми занята вся верхняя половина иконы "Страшный суд". Преподобные и богоносные отцы в подвиге просиявшие – вечер Сыропустной пятницы; пустынники – Утреня Сыропустной субботы; благоверные цари (Михаил и Феодора) – первая неделя, воскресенье; пророки – Повечерие воскресенья первой недели; мученики – Утреня субботы второй недели; апостолы – Утреня четверга третьей недели. Третья неделя – поклонение Кресту.68 В субботу Пятой недели читается Акафист Божией Матери, который можно отождествить с образом Вертограда Заключенного в иконе. Так, ключевые образы великопостного цикла – чины святых, Животворящий Крест, Богородица – оказываются смысловыми доминантами иконы. Эти доминанты мы можем воспринять все одновременно как некий собирательный символ Страшного суда.

Чтение иконы может быть основано на определенном богослужебном маршруте.

Мясопустная суббота (воскресение мертвых). Память всех от века усопших православных христиан. "От четырех конец, Господи, приемляй верно усопшия, в мори или на земли, … снедь зверем бывшия, и птицам, и гадом, вся упокой".69 Земля и море на иконе отдают мервецов. Звери и птицы извергают растерзанное. Это изображение всеобщего воскресения можно считать началом повести о Великом посте или Страшном суде.

Мясопустное воскресенье (Страшный суд). Воспоминания о страшном суде. "Егда поставятся престоли, и отверзуться книги, и Бог на Суде сядет, о кий страх тогда ангелом предстоящим в страсе и реце огненней влекущей"!70 В иконе чины праведных предстоят Судии (апостолы, святители, мученики, преподобные) 2 (1). "Молитвами Рождьшия Тя, Христе, и мученик Твоих, апостол, пророк, иерархов, преподобных и праведных, и всех святых усопшия рабы Твоя упокой".71 2 (2). На иконе души ожидают своей участи у мерила. "Аще бо равный вес обрящется добрых и гнусных, побеждает человеколюбное, аще и мало что злых мерило отягчается, преодолевает паки преблагое".72 2 (3). Моисей обличает иудеев. "Пристрашен и трепетен бысть Моисей, видя Тя от задних. Какоже постою, лице Твое видя тогда аз окаянный".73 2 (4). Пророк Даниил с Ангелом взирают на апокалиптические видения. "Даниил убояся часа истязания. Аз же окаянный что постражду от Него, грядый Господи страшнаго дне".74

Сыропустное воскресенье (Адамово изгнание, память святых, поклонение Кресту). На иконе у врат Эдема стоит Благоразумный разбойник – символический образ возвращенного в рай Адама. "Седее Адам прямо рая и свою наготу рыдая плакаше".75 Память пророков ( 1 нед.), мучеников (2 нед.), апостолов (3 нед.). Святые грядут в рай (нижний регистр иконы "Страшный суд"). "Благоухания ныне исполняемся, яко в рай другий текущее, богонасажденных добродетелей постнических. Яже в воздержаниих и слезах процветоша, различно плодоносящее жительство Богу преподобнейши".76   Поклонение Животворящему древу Креста. В иконе: Лоно Авраамово, в нем – Благоразумный разбойник со знамением Креста (3 нед.).

Память Иоанна Лествичника (лествица, ведущая на небо, 4 нед.). Икона: схимники взлетают в Горний Иерусалим. "Добродетельми к небеси возсиявый. Водружен яве, возшел еси к боговидения неизмеримой глубине благочестно …Иоанне, Лествице добродетелей".77 Среди возносящихся монахов на иконах XVI века можно видеть не только Иоанна Синайского (Лествичника), но Антония и Феодосия Киевопечерских, Сергия Радонежского, Иоасафа  царевича78 и его наставника Варлаама.79 Образ лествицы неразрывно связан с Праотцами и, прежде всего, - с Иаковом, который видел небесную лествицу с Ангелами. Интересно, что лествицы Иакова и Иоанна Синайского на иконах изображаются именно на том месте, где в иконах Страшного суда представлены возносящиеся праведники (см. "Лествицу", "Троицу в бытии" XVI-XVII вв.).80  Иоанн с лествицей духовного восхождения может присутствовать и на иконе Страшного суда в том же координатном углу, что и летящие преподобные.

В субботу пятой недели – Последование Акафиста Богородице. На иконе – Вертоград Заключенный. Недалеко от него в некоторых "Страшных судах" изображалась смерть богача и Лазаря. Воспоминание о богаче и Лазаре приходится на воскресенье Пятой недели Великого Поста. "Лазаря якоже спасл еси от пламени, Христе, тако мене от огня избави гееннскаго, недостойнаго раба Твоего".81

Шестая неделя. Воскресенье (Вход Господень в Иерусалим). На иконе преподобные подлетают к Горнему Иерусалиму.

Великие Пятница и Суббота (Распятие и сошествие во ад). На иконе – Этимасия и спуск в геенну 7 (1). Земля и море отдают мертвецов, с четырех сторон света трубят Ангелы. "Была на мне рука Господа, и Господь вывел меня духом, и поставил меня среди поля, и оно было полно костей … И сказал мне: сын человеческий! Оживут ли кости сии? Я сказал: Господи Боже! Ты знаешь это. … произошел шум, и вот движение, и стали сближаться кости, кость с костью своею. И видел я: и вот, жилы были на них, и плоть выросла, и кожа покрыла их сверху, а духа не было в них … так говорит Господь Бог: от четырех ветров приди дух и дохни на этих убитых, и они оживут" (Иезек. 37: 1-9, Паримийное чтение Великой субботы).

Воскресенье. Пасха. 8 (1). Христос возвращается к Отцу. Композиция на иконе изображает Господа Отца, благословляющего Сына совершить Суд на земле. Это изображение можно понимать в контексте всего сказанного и как возвращение Христа к Отцу, и как благословение Христа на крестные страдания.

Иная картина богослужебного прочтения более ранних и более поздних икон Страшного суда, поскольку основной пространственно-временной ориентир иконописного поля – Крест – задает в ранних и поздних иконах другую логику движения. Если в "Страшных судах" XVI-XVII вв. движение беспрерывно, то в иконах XV в. – дискретно и разделено на "верхний путь" ( от памяти усопших христиан до Страстной седмицы) и "нижний путь"  – от Страстной седмицы до Воскресения. Поскольку в ранних иконах в Горнем Иерусалиме часто изображается собеседование Христа и Богоматери, прославление Богородицы в субботу Пятой недели может быть совмещено со Входом Господним во Иерусалим. О трактовке "нижнего" рая как зеркальной параллели "Сошествия во ад" уже говорилось. Предложенный разнонаправленный путь прочтения изображения дает понять, что "движение" зрителя по иконе XV века было продиктовано не закономерностью художественного сопряжения близких по смыслу образов, что уже чувствуется в XVI веке, но непоследовательными законами жизни символа, который может оставаться тождественным самому себе, существуя одновременно в разных пространственно-временных системах координат. В поздних памятниках конца XVII – XVIII вв. богослужебные смыслы композиций притупляются, благодаря более прямолинейному разделению изображения на небо и землю.

Мы уже упоминали о том, что близкие по смыслу иконы XVI-XVII вв. имеют тенденцию к "самоинтерпретации". Интересно, что в круг параллелей "Страшному суду" могут входить иконы Рождественского цикла, а сам "Страшный суд" - прочитываться при помощи богослужебных текстов Рождественского поста. Совмещение Рождественского и Страстного циклов органично как для иконописной традиции, так и для литературных источников. Например, знаменитое Слово Ефрема Сирина о Втором Пришествии, на которое ссылаются многие исследователи в связи с иконой Страшного суда, помещено в Великих Минеях Четиих под 25 декабря.82

Рождеству предшествуют недели Св. Отец и Св. Праотец, поэтому начало чтения иконы можно отнести к Лону Аврамову с Праотцами. Образы трех Праотцев тесно сопряжены в предрождественском богослужении с образами трех отроков в пещи огненной и пророка Даниила, которые имеют эсхатологическую окраску. Поскольку три отрока в пещи символизируют Боговоплощение,83 пещь огненная, подобно несгораемой купине, может быть отождествлена с раем. На некоторых иконах три отрока напоминают Праотцев за стеной Эдема. Данная икона вообще может быть сопоставлена с нижним регистром "Страшного суда". В первом случае, вместо сатаны, сидящего в геенне, можно видеть беззаконного царя-мучителя. "Рай" от "ада" в обоих случаях отделяется колонной.

В целом изображение Страшного суда может быть разделено на две сферы Священной истории: до Рождества Христова и после него. По сторонам этих сфер – ад и рай. Если образ Страшного суда может рассматриваться через иносказание Рождественского богослужебного цикла, то икона Рождества Христова в традиции XVI-XVII вв. иногда повторяет схему "Страшного суда". Особенно показательным в этом смысле является образ Рождества из Каргополя84 с развернутым событийным рядом, совпадающим по своей топографии с эсхатологическими изображениями XVI века. Принципиально иные образы рождественской иконы принимают на себя композиционную и условность апокалиптической эпопеи. Например, сцена прибытия  в Египет Св. Семейства и иконографически, и пространственно напоминает правый нижний угол иконы "Страшный суд" (если смотреть изнутри), где изображены праведники, вступающие в Эдем, и Богоматерь в раю. Змей мытарств, вокруг которого Ангелы с копьями оспаривают у демонов души, представленные в виде младенцев, ритмически "повторен" в центре рождественской иконы, где праведная Елизавета спасает отрока-Иоанна от воина, вооруженного копьем. Избиение Вифлеемских младенцев изображено там же, где обычно на эсхатологических иконах изображаются адские мучения и т.д. Иными словами, при наложении обоих изображений друг на друга, возникает особая плоскость символических координат, передающая "метафорический ритм" многоаспектного иконописного изображения вообще и эсхатологического в частности.

Заключение

Мы попытались рассмотреть иконы XVI-XVII столетий в динамике движения иконографического канона XV-XVIII в. и интерпретировать смысл этого канона в контексте литературных памятников, приведенных в логическую систему богослужебными циклами. Поскольку в центре нашего внимания оказалась проблема взаимоотношения слова и изображения, необходимо обрисовать специфику этого взаимоотношения  в иконе "Страшный суд" и наметить некоторые перспективы исследования материала древнерусской живописи в данном русле.

"Текст" иконы может быть двояким: вербальным, записанным на полях и среднике; и образным, претворенным в связное повествование средствами живописи. И тот, и другой тексты неоднородны: надписи разделяются на функциональные типы. А изображения могут быть прочитаны в пространственно-временном универсуме либо с преобладанием категории пространства (однородность восприятия), либо с преобладанием категории времени (протяженность восприятия).

Вербальный текст. Качество надписи в иконе (ее источник и объем) определяет ее место в пространстве изображения. Тексты на полях функционально стоят вне изображения и являются не столько комментарием к нему, сколько его словесной дублировкой. В "Страшных судах" XVI-XVII вв.маргинальные тексты, в отличие от надписей средника, могут быть очень пространными. Этим текстам само изображение "не нужно", поскольку по смыслу они тождественны ему. То есть поля оказываются тождественными иконе. Подобно тому, как в лицевых рукописях XVI-XVII вв. можно рассматривать только миниатюры, не читая текста, так и в иконах этого времени можно только читать маргинальные надписи, не вглядываясь в изображение.

При этом связь между текстами на полях и изображением существует, но не потому, что изображения притягивают к себе определенный комментарий, а потому, что надписи осваивают символические локусы пространства иконы по тем же законам, что и изображения. Выявление этих законов могло бы расширить наше понимание русских икон Страшного суда.

Надписи средника по функции являются комментарием, "врастающим" в живописный текст. Интересно, что они не только могут ассоциироваться с речами персонажей (слова на свитках), но соотноситься с планом богослужебных чтений одного дня, поскольку среди них явно различаются ветхозаветные пророчества (паримийная область), апостольское слово ("Апостол") и Евангелие (евангельские чтения служб). Рассмотрение вербальных текстов средника с этих позиций помогло бы увидеть иконописное изображение в перспективе его ближайших символических смыслов.

Надписи средника неоднородны по качеству, поскольку канонические надписи, о которых говорилось выше, существенно отличаются от словесных пояснений иконы, живущих по принципам устного традиционного текста. Исходя из этого, бесполезно, например, искать литературные источники списков чинов святых, мытарств и адских мук: в этих списках реализуется культурный канон, у которого нет автора, как его нет у определенного способа мышления.

Образный текст в своем одномоментном прочтении больше связан по смыслу с такими же одномоментными текстами других художественных памятников, чем с литературой. Однако сама возможность возникновения концентрированного символического пространства в изображении, когда на одном и том же образе сходятся одновременно несколько семантических полей православной культуры, делается реальной, только благодаря словесным памятникам.

Икона не чужда и другого типа образности, который идет "след в след" за книжным словом, при чем само это слово отсутствует в виде вербального текста в изображении, предоставляя живописи отсылать зрителя к Св. Писанию или Минеям Четиим.

Изучая образный текст иконы, можно углубиться в исследование "канона отдельного мотива", поскольку в традиционном искусстве один мотив, персонаж или предмет влекут за собой как целый набор сюжетов и иконописных формул, предусмотренных данной культурой, так серию определенных текстов. Эти тексты и сюжеты приносят новые ключевые мотивы, которые, в свою очередь, захватывают новые смысловые пласты литературы и изобразительного искусства. Так, мотивы иконы "Страшный суд" могут подтолкнуть к выявлению концептов русской живописной эсхатологии.

Примечания:

1. Покровский Н.В. Страшный суд в памятниках византийского и русского искусства. Одесса, 1887. С. 6. Далее: Покровский.
2. Там же. С. 42.
3. О "Страшном суде" у Н.В. Покровского см. также: Покровский Н.В. Сийский иконописный подлинник. Вып. 1. СПб., 1895. С. 37-45.
4. Буслаев Ф.И. Изображения Страшного суда по русским подлинникам // Буслаев Ф.И. Сочинения. Т. 2. СПб., 1910. Далее: Буслаев. Буслаев Ф.И. русский лицевой Апокалипсис. СПб., 1884.
5. Буслаев Ф.И. О русской иконе. Общие понятия о русской иконописи. М., 1997.
6. Буслаев. С. 137.
7. Покровский. С. 28.
8. Сахаров В. Эсхатологические сочинения и сказания в древнерусской письменности и их влияние на народные духовные стихи. Тула, 1879.
9. Порфирьев И.Я. Апокрифические сказания о новозаветных лицах и событиях. СПб., 1890.
10. Батюшков Ф. Спор души с телом в памятниках средневековой литературы. СПб., 1891.
11. Вилинский С.Г. К литературной истории жития Василия Нового. Одесса, 1907; Вилинский С.Г. Житие св. Василия Нового в русской литературе. Ч. 2. Тексты жития. Одесса, 1911.
12. Петухов Е.В. Очерки литературой истории синодика. СПб., 1895.
13. См. о них: Свенцiцкий I. Галицько-руське церковне малярство XV-XVI ст. Львiв, 1914; Он же. Iконопись Галицькоi Украiнi XV-XVI вiкiв. Львiв, 1928.
14. Алпатов М.В. Памятник древнерусской живописи конца XV века икона "Апокалипсис" Успенского собора Московского Кремля. М., 1964.
15. Эпизоды "Страшного суда", такие как Душа и Мерило Праведное, адские мучения и др. иногда составляют циклы миниатюр Синодиков. См.: Синодик Дедовской пустыни 1603 г. СПб., 1877. Собственно Страшный суд может быть представлен и одной миниатюрой. См.: Голышев И. Альбом рисунков рукописных Синодиков. Голышевка, 1885. Л. 4. Миниатюра из Синодика 1659 г.
16. Фрагмент иконы с текстом воспроизводится: Свенцiцкий I. Iконопись Галицькоi Украiни XV-XVI вiкiв. Львiв, 1928. С.6.
17. Исследователи упоминают Слова Ефрема Сирина и Палладии Мниха о Втором Пришествии, слово Кирилла Александрийского об исходе души и  Страшном суде, Откровение Мефодия Патарского о царстве народов, жития Василия Нового и Андрея Юродивого, Повесть о Вавилонском царстве, слово о исходе души и о мытарствах, Видение апостола Павла, богослужения Мясопустных субботы и воскресения, Св. Писание. См.: Покровский. С. 49-96; Цодикович. С. 48-49, 108-109.
18. "Иже всякое естество морских, и птиц небесных прият снедение, Христе, Твоими судьбами воскреси, Боже, в последний день со славою". (Из 3 песни канона Мясопустной субботы. Память всех усопших христиан). Триодь Постная. М., 1656. Л. 25. Далее: Т.П. 1656.
19. Там же. Л. 46.
20. О Постной Триоди см.: Карабинов И. Постная Триодь. Исторический обзор ее плана, состава, редакций и славянских переводов. СПб., 1910.
21. Цодикович В.К. Семантика иконографии "Страшного суда". Ульяновск, 1995. С. 13-14. Исследователь рассуждает о близости русских и греческих икон XIV-XV вв., опираясь в основном на особенности композиции в целом и расположение огненного потока на иконе. Далее: Цодикович.
22. Канон в широком смысле – это образный лексикон традиционной культуры, существующий в формах изобразительного искусства и функционирующий в ритме, заданном определенными семантическими формулами данной традиционной культуры. Канон в узком смысле относится к канону в широком смысле слова, как речь к языку.
23. Здесь и далее, правая и левая стороны – справа и слева от Христа.
24. В.К. Цодикович отмечает, что "Сошествие во ад" могло повлиять на сложение иконографии "Страшного суда". Цодикович. С. 40-43.
25. "Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет и выйдет, и пажить найдет" (Ин.10:9).
26. Композиция, представляющая иноков, смиренномудрствующих у отверстого гроба, и отвечающая словам службы: "В гробы вникнем, где слава; где доброта зрака; где благоглаголивый язык … вся прах и сень". (Из 8 песни канона Мясопустной субботы, посвященной всем усопшим христианам. Т.П. 1656. Л. 32 об.). Сходные композиции мжно видеть в лицевых Синодиках литературных сборниках, откуда они и пришли в икону.
27. Вилинский С.Г. Житие св. Василия Нового в русской литературе. Ч. 2. Тексты жития. Одесса, 1911.
28. Цодикович. С. 48.
29. На эту особенность греко-католического изобразительного искусства нам указала Г.В. Тавлай.
30. Петухов Е.В. Очерки из литературной истории Синодика. СПб., 1895. С. 315.
31. Марковський Е. Украiнский вертеп. Киiв, 1929; Романов Е.Р. Белорусский сборник. Вып. 8. Вильна, 1912. С. 74-103.
32. Савельева О.А. "Плач Адама". Круг источников и литературная семья памятника // Памятники литературы и общественной мысли эпохи феодализма. Новосибирск, 1985. С. 164-182.
33. Романов Е.Р. Белорусский сборник. Вып. 8. Вильна, 1912. С. 78. Монолог Ирода в данном случае связан с лубочным листом "Ах, увы, беда!", где помещены силлабические вирши (синодическго толка, с точки зрения их тематики). См. : Ровинский Д. Русские народные картинки. Кн. 3. СПб., 1881. С. 124, № 749.
34. Рождественских драм, написанных для школьной сцены, существует очень много. Среди них можно назвать пьесы Димитрия Ростовского и Митрофана Довгалевского. К ним примыкает и действо о Пиролюбце и Лазаре, приуроченное к началу Рождественского поста, и повествующее в символических образах о Страшном суде. (См.: Ранняя русская драматургия XVII-первой половины XVIII в. Пьесы школьных театров Москвы. М., 1974).
35. Эти персонажи могут присутствовать в вертепной народной драме и, благодаря мотивам Страшного суда в ней, приобретать почти тот же смысл, что и в иконе.
36. Эта особенность заметна на примере старообрядческих литературных сборников, где план расположения и качество используемого материла зависит от составителя. Ср., например, старообрядческий Синодик из Причудского собрания № 66 (Инст. Русской литературы. Пушкинский дом. Древлехранилище им. В.И. Малышева) с Синодиком Псковского Спасо-Мирожского монастыря (Шляпкин Н.А. Синодик Псковского Спасо-Мирожского монастыря // Памятники древней письменности. Вып. 4. СПб., 1880. С. 115-135).
37. Иконы из села Камянка 1586 г. и с. Трушевичи (см. Цодиович. Ил. 160-161).
38. На иконе из села Волча (Цодикович. Ил. 122, 124) приводится текст из Вечерни Мясопустной субботы, посвященной воспоминаниям о Страшном суде: "Егда поставятся престолы и отверзутся книги… что сотворим тогда во многих гресех повиннии человецы" и т.д. (Триодь Постная. М., 1974. Далее: Т.П. 1974. Л. 26-26 об.).
39. Подобие такой стены можно видеть на иконе XVI века из ГРМ (инв. № 1106). В русских изображениях может присутствовать архитектурное обрамление Вертограда без ярко выраженной стены. Дополнения такого рода в ранних иконах отсутствуют. Стена на месте Вертограда Заключенного появляется в русских памятниках в XVIII веке, видимо, под  влиянием западноевропейских образцов.
40. Покровский. С. 33.
41. Там же. С. 20.
42. Цодикович. С. 17.
43. Первая русская редакция жития Василия Нового из Миней Четий Митрополита Макария за март 26 день. Вилинский С.Г. Житие св. Василия Нового в русской литературе. Ч. 2. Одесса, 1911. С. 435.
44. Там же. С. 943.
45. Там же. С. 432-433.
46. Покровский. С. 38.
47. О Прологе см.: Петров Н.И. О происхождении и составе славяно-русского печатного Пролога. Киев, 1875.
48. Петухов Е.В. Очерки литературной истории Синодика. СПб., 1895. с. 195.
49. Покровский. С. 96.
50. Буслаев. С. 136.
51. Покровский. С. 38.
52. Буслаев Ф.И. Русский лицевой Апокалипсис. СПб., 1884. Табл. № 119. Здесь композиция Вертоград Заключенный трактована как центральная часть изображения Небесного Иерусалима.
53. Апокрифы древних христиан. СПб., 1992. С. 62. "… И когда сказал это Енох, пришел другой муж, худой и умильный, несущий на плечах своих знамение крестное. И увидев его, все святые сказали ему: "Кто ты, ведь облик твой, как у разбойника? И что такое это знамение, которое несешь на плечах"?
54. Порфирьев И.Я. Апокрифические сказания о новозаветных лицах и событиях по рукописям Соловецкой библиотеки. СПб., 1890. С. 213. Далее: Порфирьев.
55. Антонова В.И. Древнерусское искусство в собрании Павла Корина. М., 1966. С. 66. Ил. 61. Об иконе "Сошествие во ад" XVI в. Московской школы.
56. Буслаев. С. 135.
57. На третьей неделе Великого поста происходит поклонение Кресту.
58. Т.П. 1974. Л. 69 об.
59. Там же.
60. Надпись на иконе из Ярославского музея. Похожий диалог имеет место в Евангелии Никодима. Сахаров В. Эсхатологические сочинения и сказания в древнерусской письменности и их влияние на народные духовные стихи. Тула, 1879. С. 36. Полное текстовое соответствие обнаруживает отрывок из слова Евсевия Александрийского "О восшествии Иоанна Предтечи во ад". Порфирьев. С. 212.
61. Разбойник присутствует на иконе "Сошествие …", поскольку он является героем богослужения Утрени Великого Пятка (Ексапостиларий "Разбойника благоразумнаго"), предшествующего сошествию Спасителя во ад в Великую Субботу.
62. Страшный суд Божий. Видение Григория, ученика святого и богоносного отца нашего Василия Нового Цареградского. М., 1995. С. 58.
63. "Единородный Сыне и слове Божий, Безсмертен Сый, и изволивый спасения нашего ради воплотитися от святя Богородицы и Приснодевы Марии, непреложно вочеловечивыйся; распныйся же, Христе Боже, смертию смерть поправый, един Сый Святыя Троицы, спрославляемый Отцу и Святому Духу, спаси нас".
64. В иконе "Величит душа Моя Господа" из Ярославского художественного музея, происходящей из Толгского монастыря, Богоматерь изображена в композиции почти на том же месте, что и Вертоград Заключенный на иконе Страшного суда.
65. Этот текст удалось зафиксировать на двух ярославских иконах, на палешском образе ХIX в., выполненном по схеме XVII в. (ЯХМ, И-1199). Присутствующие здесь слова Палладия Мниха можно видеть на полях лубочных листов XVIII.
66. Евангельские цитаты чаще встречаются в центре иконы у Этимасии, на свитках праведных; Псалтирь цитируется по отношению к грешникам. На иконе из ГРМ (ДРЖ-1716) XVII в. рядом с геенной надпись "Да возвратятся во ад вси языцы, забывающие Бога" (Пс. 9: 18-19). На этой же иконе на полях можно видеть цитаты из Палладия Мниха.
67. Антонова В.И. Мнева Н.Е. Каталог древнерусской живописи. Опыт историко-художественной классификации. Т. 2. XVI – нач. XVIII в. М., 1963. С. 102. Кат. № 484, инв. № ГТГ: 24839.
68. Интересно, что в общем плане служб, как и на иконе, Апостолы и Пророки стоят ближе всех ко Кресту.
69. Т.П. 1656. Л. 24 об.
70. Т.П. 1974. Л. 26.
71. Т.П. 1656. Л. 21 об. Из службы по усопшим христианам.
72. Т.П. 1656. Л. 29. Синаксарь на Утрени Мясопустной субботы.
73. Там же. Л. 44 об. Из службы Мясопустного воскресенья, посвященной Страшному суду.
74. Там же.
75. Там же. Л. 69 об.
76. Там же. Л. 79. об. Утреня Сыропустной субботы. Память всех преподобных и богоносных отец, в подвиге просиявших.
77. Там же. Л. 375.
78. Покровский. С. 64-65.
79. См.: Повесть о Варлааме и Иоасафе, царевиче Индийском. М.; Л., 1947.
80.  "Троица в бытии", XVI в. из Покровского монастыря в Суздале. ГРМ. № ДРЖ-2138.
81. Т.П. 1656. Л. 459.
82. Памятники славяно-русской письменности, изданные императорской археографической комиссией. Вып. 13. Тетр. 2. Великие Минеи Чети. Декабрь. Дни 25-31. М., 1912. Ст. 2202-2217.
83. "Святи отроцы Твои, в пещи пламене огненнаго предживописаху таинственно иже от Девы Твое пришествие, неопально возсиявшее нам, и Даниил же праведный и во пророцех чудный, ясно Божественное второе Твое пришествие проявляя, видех дондеже престоли поставшиися глаголет, и Судия седее, и огненная потече река: еяже да избавимся, Христе, молитвами их, Владыко". (Минея за декабрь. М., 1799. Л. 110 об. Нед. Св. Праотец).
84. Икона происходит из Христорождественского собора в Каргополе. Дерево, темпера. 180х155. ГРМ.

Библиография.

Алпатов М.В. Памятник древнерусской живописи конца XV века икона "Апокалипсис" Успенского собора Московского Кремля. М., 1964.
Антонова В.И. Древнерусское искусство в собрании Павла Корина. М., 1966.
Антонова В.И. Мнева Н.Е. Каталог древнерусской живописи. Опыт историко-художественной классификации. Т. 2. XVI – нач. XVIII в. М., 1963.
Апокрифы древних христиан. СПб., 1992.
Батюшков Ф. Спор души с телом в памятниках средневековой литературы. СПб., 1891.
Буслаев Ф.И. Изображения Страшного суда по русским подлинникам // Буслаев Ф.И. Сочинения. Т. 2. СПб., 1910.
Буслаев Ф.И. О русской иконе. Общие понятия о русской иконописи. М., 1997.
Буслаев Ф.И. Русский лицевой Апокалипсис. СПб., 1884.
Вилинский С.Г. Житие св. Василия Нового в русской литературе. Ч. 2. Одесса, 1911.
Вилинский С.Г. К литературной истории жития Василия Нового. Одесса, 1907.
Голышев И. Альбом рисунков рукописных Синодиков. Голышевка, 1885.
Карабинов И. Постная Триодь. Исторический обзор ее плана, состава, редакций и славянских переводов. СПб., 1910.
Кондаков Н.П. Русская икона. Т. 4. Ч. 2. Прага, 1933.
Марковський Е. Украiнский вертеп. Киiв, 1929.
Минея. Месяц декабрь. М., 1799.
Памятники славяно-русской письменности, изданные императорской археографической комиссией. Вып. 13. Тетр. 2. Великие Минеи Чети. Декабрь. Дни 25-31. М., 1912.
Петров Н.И. О происхождении и составе славяно-русского печатного Пролога. Киев, 1875.
Петухов Е.В. Очерки литературой истории синодика. СПб., 1895.
Повесть о Варлааме и Иоасафе, царевиче Индийском. М.; Л., 1947.
Покровский Н.В. Сийский иконописный подлинник. Вып. 1. СПб., 1895.
Покровский Н.В. Страшный суд в памятниках византийского и русского искусства. Одесса, 1887.
Порфирьев И.Я. Апокрифические сказания о новозаветных лицах и событиях по рукописям Соловецкой библиотеки. СПб., 1890.
Ранняя русская драматургия XVII-первой половины XVIII в. Пьесы школьных театров Москвы. М., 1974.
Ровинский Д. Русские народные картинки. Кн. 3. СПб., 1881.
Романов Е.Р. Белорусский сборник. Вып. 8. Вильна, 1912.
Савельева О.А. "Плач Адама". Круг источников и литературная семья памятника // Памятники литературы и общественной мысли эпохи феодализма. Новосибирск, 1985. С. 164-182.
Сакович А.Г. Народная гравировальная книга Василия Кореня. М., 1983.
Сапунов Б.В. Икона "Страшный суд" XVI  в. из села Лядины // Памятники культуры. Новые открытия. Искусство. Археология. Ежегодник, 1980. М., 1981. С. 268-276.
Сахаров В. Эсхатологические сочинения и сказания в древнерусской письменности и их влияние на народные духовные стихи. Тула, 1879.
Свенцiцкий I. Галицько-руське церковне малярство XV-XVI ст. Львiв, 1914.
Свенцiцкий I. Iконопись Галицькоi Украiни XV-XVI вiкiв. Львiв, 1928.
Синодик Дедовской пустыни 1603 г. СПб., 1877.
Стихи духовные. М., 1991.
Страшный суд Божий. Видение Григория, ученика святого и богоносного отца нашего Василия Нового Цареградского. М., 1995.
Триодь Постная. М., 1974.
Триодь Постная. М., 1656.
Цодикович В.К. Семантика иконографии "Страшного суда". Ульяновск, 1995.
Шалина И.А. Псковские иконы "Сошествие во ад" // Восточно-христианский храм. Литургия и искусство. СПб., 1994. С. 230-269.
Шляпкин Н.А. Синодик Псковского Спасо-Мирожского монастыря // Памятники древней письменности. Вып. 4. СПб., 1880.

Список принятых сокращений

Буслаев. Буслаев Ф.И. Изображения Страшного суда по русским подлинникам // Буслаев Ф.И. Сочинения. Т. 2. СПб., 1910.
Покровский. Покровский Н.В. Страшный суд в памятниках византийского и русского искусства. Одесса, 1887.
Т.П. 1974. Триодь Постная. М., 1974.
Т.П. 1656. Триодь Постная. М., 1656.
Цодикович. Цодикович В.К. Семантика иконографии "Страшного суда". Ульяновск, 1995.
ГРМ – Государственный Русский музей
ГТГ – Государственная Третьяковская галерея
ЯХМ – Ярославский художественный музей.

Приложение

Каталог надписей икон. Эсхатологические изображения. Государствнный Русский музей.

Каталог №1. "Страшный суд" XVI в. Спилок иконы. Дерево темпера. 126х129х3. № ДРЖ – 1828. Приобретена от Девель Т.М.
1. Над Горним Иерусалимом надпись: "Господь призывает святыя Своя в Горний Иерусалим".
2. Под Апостолами – чины праведников. Справа налево: "лик пророк – лик царей – лик мученик – лик цариц".
3. Нижний ярус святых: "лик святителей – лик преподобных – лик пустынник – лик пустынниц".
4. Змей мытарств. Снизу вверх: "ярость и гнев – лживое и разбой – зависть – поругание – клевета".1
5. Над весами: "добрая дела – злая дела". "Души праведных в руце Божей".2
6. Левый верхний угол (от Христа): "…есятыи … (?) … спал с неба".3

Каталог №2. "Страшный суд" 2 пол. XVI в. Дерево, темпера. 110х88х2,5. № ДРЖ-1297. Приобретена от Брягина Е.И. в 1912 г. Дар Николая II. Литература: Цодикович. Ил. 78.
1. "Второе страшное Христово пришествие".
2. Отверженные народы (слева направо): "жиды – русь4 … арапы – литва – немцы".
3. Над грешниками: "Да возвратятся грешнии во ад вси языци, забывающие Бога".5
4. Муки ада. Нижний ряд (слева направо): "(огнь неугасимый (?)) - … - тьма кромешная – смола горящая".6
5. Верхний ряд: " … - червь неусыпающий".
6. Змей мытарств (снизу вверх): "уныние - … - убийство – зависть - … - … - плясание – тщеславие – разбой (?) - … - сребролюбие".

Каталог №3. "Страшный суд" конца XVI в. Строгановская школа. Дерево, темпера, позолота. 41,5х36,2х2,3. № ДРЖ-2760. До 1929 г. Икона была в собрании ГИМ. В ГРМ поступила после выставки 1929-32 г. Через антиквариат. Литература: Искусство Строгановских мастеров в собрании ГРМ. Каталог выставки. Л., 1987. № 61. С. 76. Цодикович. Ил. 82.
1. "Праведники (шествуют (?)) в рай".
2. Вслед за Петром идет Павел, у которого в руках свиток. В свитке надпись: "Придите благословении Отца Моего …".7
3. Ближе всех к Лону Аврамову – "Иоанн".8
4. Недалеко от милостивого блудника – Ангел со свитком. В свитке: "Что, человече, скорбиши …". Рядом с милостивым блудником – полустертая надпись: "милости … лишен рая".9
5. В круге – четыре апокалиптических зверя-царства из видения пророка Даниила (Дан. 7: 3-7). Верхний ряд: "Вавилонское – Перское". Нижний ряд: "Македонское – Римское".
6. В центре под Этимасией: "Душа праведных в руце Божией". "Мерило праведное".
7. Змей мытарств. Сверху вниз: "… (4 пропуска) – сребролюбие (?) – самолюбие – сластолюбие (может быть – славолюбие (?)) – хула – ск(упость) (?) … (4 пропуска) – клевета - … (2 пропуска) – татьба (?) – скупость - …" (всего 20 мытарств).
8. Апостолы. Слева направо: "Павел" … - пятый "Варфоломей" - шестой – "Филипп".

Каталог №4. "Страшный суд" кон. XVI – нач. XVII вв. (?). Дерево, темпера. 37,3х30,3х2,4. № ДРЖ – 1106. Собрание В.А. Прохорова. Литература: Кондаков Н.П. Русская икона. Т. 4. Ч. 2. Прага, 1933. С. 367-368.
1. "Образ страшного и праведного Суда Божия" (Поля).
2. "Архангел Михаил".
3. Апостолы (справа налево): "Петр – Иоанн – Марко – Андрей – Варфоломей – Филипп".
4. Апостолы (слева направо): "Павел – Матфей – Лука – Иаков - … - …".
5. "Праведных души в руце Божии".
6. "Мерило праведное".
7. "Лик преподобных".
8. Лик святителей (?).
9. Лик мученик (?).
10. "Лик всех святых".
11. В двери рая: "серафим".
12. В верхнем ряду святых: (слева направо): "Захария", "Иоанн"(?), "Енох" (?).10 В свитке у праведников "… рон рече … радуйся зело дщи…" .

Каталог №5. "Страшный суд" XVII в. Дерево, темпера. 141х109,5х3,2. №ДРЖ-1716. Собрание В.А. Прохорова.
1. "Глас радости и спасения всех праведных отверста будут врата Твоя Иерусалиме выну (всегда – Д.М.) день и нощь и не затворятся ввести силу язык егдаже сих всех праведных приемлет рай неизреченный Сам Господь внидет с ними и начнут радоватися во веки нескончаемые".11
2. "Егда приидет Сын Человеческий в славе Своей и вси святи ангелы с Ним (и т.д. Д.М.)12 … придите, благословении Отца Моего, наследуйте Царствие от сложения мира".
3. "Образ Страшного суда Божия".
4. "Грядет иже не от земли, но от небес аки молния страшна тогда будет клич велик … се Жених грядет се Судия се Велики Царь является се Судия судиям открывается всем Бог грядет судити всей вселенней воздати комуждо по делом его тогда звезды спадут и солнце исчезнет и луна приложится в кровь небеса свиются в свиток".13
5. "Даниил виде дондеже престоли поставишася и Ветхи Деньми седе и одежда бела Его аки снег и власы главы Его яко волна чиста престол Его пламы огненны … отверзошася".14
6. "Господь воззрев на шуюю страну ярым оком и страшным прещением и гневом лютым ко окаянным грешником непокаявшимся от зол своих отвещает к ним гласом грозным якоже громом великим устрашая их лютее глаголющ … идите от Меня проклятии во огнь вечный уготованный Диаволу и ангелом его".15
7. "Отврати пламень свой река огненная по Господню повелению и сниде во ад преисподнии идеже седит сатана связан и бесы и вся грешники лютее палими".16
8. "Благословен Господь отцем идущим ко Аврааму в небесныя житии и веселитеся во веки неисчерпаемыя".17
9. Взлетают в рай (снизу вверх): "Нифонт, Досифей, Антоний, Варлаам, Иоасаф".18
10. Над чинами праведников, грядущих в Лоно Авраамово: "Праведники от десныя … стояше веселятся видящее рай от Бога устроен, радуются яко в нем бытии и веселитися во веки и в него поити занеже убо стоят между раем … и мукою".
11. Над Даниилом: "Егда виде Даниил ту деже престоли поста…ся".19
12. Над душой под мерилом: "Сия душа ожидает смертнаго претежения".
13. У змия мытарств: "Рече Ангел ко диаволу сия душа покаяшася чисто зато и избавлена муки вечныя". "Рече диавол ко Ангелу наша душа нашу волю творила".20
14. Рядом с геенной: "да возвратятся во ад вси языцы, забывающие Бога" (Пс. 9: 18-19).
15. Над землей: "Земля и вся тварь отдает телеса мертвыя своя".
16. Праведники грядут в лоно Авраамово. Имена в нимбах: "Петр, Павел, Симон, Андрей, Филипп, Матфей, Марко, Лука, Фома, Соломон, Давид, Климент, Григорий, Димитрий, Георгий, Сергий, Никон, Зосим, Савватий".21
17. а) "Сия мука…". б) "Сия мука душегубцам". в) "Сия мука немилостивым, лед, студ". г) "Сия мука ведьмам". д) "Сия мука блудникам". е) "Прелюбодеем огнь неугасимый и скрежет зубом". ж) "… винопийцам". з) "… клеветником и язычником". и) "Сия мука табашникам и брадобритвам". к) "Сребролюбцам червь неусыпающий".22
18. Снизу вверх. Змей мытарств: "гордость – тщеславие – сребролюбие – пиянство – гневодержание – злопомнение – блудодейство – объядение – прелюбодеяние – убийство – татьба – блуд – ненависть".
19. Отверженные народы: "жиды – литва – казылбаши – турки – арапы".
20. Рядом с Моисеем: "Моисей Жидом показует возрите … прободоша Его".
21. Праведники под апостолами: а) "Лик праведных жен" ("Евдокия – Анастасия – Анна – Ксения"); б) "Лик преподобных отец" ("Петр (по виду пустынник – Д.М.) – Иоанн – Антоний – Георгий – Козьма – Дамиан"); в) "Лик пророк" ("Иосиф – Соломон – Давид"; г) "Лик святителей" ("Никола – Тихон – Антипа").
22. Под десницей Божией: "Души праведных в руце Божией, не прикоснется к ним мука".
23. Горний Иерусалим. а) "Лик праведных"; б) "Лик мученик"; в) "Лик мучениц"; г) "Лик преподобных"; д) "Лик царей"; е) "Лик святителей".
 
Иконы из Ярославского художественного музея.

Каталог № 6. "Страшный суд" нач. XVII в. Дерево, темпера. Происходит из г. Тутаева.
1. "Егда (убо хощет – (?)) прийти Судия праведный Господь наш Иисус Христос комуждо по делом его тогда убо преде поющие то ангел … страшный трубный … зело тогда море возмутится и земля потрясеся и преисподняя … вся вострепещут и небеса убояца тогда … грешницы … ужасни чающее мучению и грознаго (?) … повеления изо … река огненная зело люта треспающе (?) до небес страшнем громом и ужаснем якоже поти…ти (?) твари и патнежещ (почнет (начнет) – Д.М.) жещи знамение древеса звери птицы и море возшумит (?) … со всею и праведницы взя … удут … (взяты будут – Д.М.) аще … светлее яко солнце.23 Одеснуюж … исповедницы (?) светлости величество … со …амии преподобными и сия же праведным уготова Бог любящим Его и хранящим повеления Его ихже … вознесл (?) человеку (?) грешну никогда (?) же не может взыти".24
2. "Сия мука немилостивым". "Сия мука сребролюбцам". "Сия мука…". "Сия мука судии неправедному" (?). "Сия мука вл… демо…ом" (может быть, владыкам демонов – то есть чародеям – Д.М.). "Сия мука рано ядущим".25
3. "Лик апостол". "Лик князей". "Лик преподобных".
4. "Ангел Господень".
5. "Лик святителей".
6. "Авраам".
7. "Ангел Господень. Даниил".
8. "Метер Теу".26
9. "Сей человек, грехов ради лишен …."
10. "Греческое – Вавилонское – Римское  – …".27
11. В центральном регистре изображения одесную Христа (справа налево): "Лик пророк – лик постол – лик трех святителей (?) – лик преподобных".
12. В центральном регистре слева от Христа (слева направо): "жидове – немцы – литва …".

Каталог № 7. "Страшный суд" под записью XVIII в. Дерево, темпера. Надписи более поздние, чем изображение, выполнены резким черным цветом. И-792.
1. "Лик мученик – лик царем – лик пророков – лик цариц".
2. Апостолы: (слева направо): "Филипп – Лука – Андрей - … Иаков – Петр".Отверженные народы (слева направо): "… Русь – греки – ляхи (?)".
3. Змей мытарств (снизу вверх): "… сребролюбие – объядение - …".
4. "За гордость отпаде сатана славе Божия".
5. В свитке Саваофа: "Сын Мой еси Ты, Аз днесь родих Тя".28
6. Грешники в пещерах. а) "…разбойником"; б) "сия мука прелободеям и блудникам".
7. Праведники взлетают в рай. А) "Александр князь"; б) "Иоасаф"; в)"Феодосий"; г) "… поведе Иоанн … когда (?) богоугодно житие наше красоту мира презревшим … огненным летят до самого Горнего Иерусалима".29

Каталог №8. "Страшный суд" XIX в. (иконография ХVII в.). Палех. Происхождение не известно. № И-1199.
1. "Матфея зачало…30 Егда убо придет кончина лет наших и света сего тогда Царь страшны Господь наш Иисус Христос прежде послет ангелы своя с трубным грозным тогда ангелы по Господню повелению вострубят ужасно и страшно тогда от трубнаго гласа и звука земля потрясется и море возмутится и преисподняя и вострепещут небеса убоятся тогда по Господню повелению мертви возстанут во мгновение ока. Праведницы воскреснут радующися чающее восприятия благая. Грешницы же зело ужаснутся, чающее мучения. Тогда по Господню повелению река огненная изыдет зело страшна от востока до запада клокочущи и грешники начнут жещи горы и древа и камения и звери и птицы и сушить море. Тогда солнце преложится в тму и луна не даст света своего и звезды спадут, яко листвие от древес. Тогда праведницы просветятся яко солнце".31
2. "Тогда страшный праведный Судия сядет на престоле славы Своея судити праведным и грешным и воздати комуждо по делом их и воззред на одесную страну и речет праведником умильным гласом, яко отец своим чадам, глаголя им придите благословении ОТцем Моим, наследуйте уготованное вам Царствие Небесное от сложения мира. И воззред на ошуюю сторону ярым оком и гневом страшным глаголя к ним отидите от Мене проклятии во огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его. Тогда по Господню повелению река огненная обратится пламененм своим на грешники изыдет до ада преисподняго идеже сам сатана связан начнет жещи Диавола и ангелов его и вся злыя грешники. Тогда не будет заступника никому ни отец сыну, ни сын отцу, ни друг другу не могут пособити, но разве наша добрая дела поставят пред Богом во Царствии Небеснем".32
3. "Мука разбойником и татям тут плач и скрежет зубов". "Мука идолослужителям и богоотступникам и еретиком преисподни тартар и сожитие з диаволом". "Мука горды и славу любящим сего света и от Небеснаго Царствия отпадшим". "Мука пияницам и удовленником и отчаявшимся своего спасения". "Мука немилостивым и сребролюбивым и ростовщиком мрак люты и червь неусыпаемый". "Мука душегубцам и блудником и прелюбодеям, судиям неправедным". "Мука чародеям, колдуном, клеветником и всяк неправду любящим". "Мука женам блудницам и бесникам (?) иудеям непознавшим Господа Иисуса Христа".
4. "Река Феон – река Геон – река Ефрат – река Тигр".33
5. "Исаак – Авраам", "Благо разбойник".
6. "Преп. Феодосий". "Преп. Иоанн".

Список принятых сокращений.

Буслаев. Буслаев Ф.И. Изображения Страшного суда по русским подлинникам // Буслаев Ф.И. Сочинения. Т. 2. СПб., 1910.
Покровский. Покровский Н.В. Страшный суд в памятниках византийского и русского искусства. Одесса, 1887.
Цодикович. Цодикович В.К. Семантика иконографии "Страшного суда". Ульяновск, 1995.
ГИМ – Государственный Исторический музей
ГРМ – Государственный Русский музей
ГТГ – Государственная Третьяковская галерея
ЯИАМ – Ярославский историко-культурный музей-заповелдник
ЯХМ – Ярославский художественный музей.

Примечания:

1. Список мытарств, видимо, следует читать сверху вниз по степени тяжести каждой ступени греха. Традиция начинать перечень мытарств с грехов словесных прослеживается в Житии Василия Нового (хождение Феодоры по мытарствам). Редакция памятника по Великим Минеям Четиим Митрополита Макария дает следующий список: оболгание, оклеветание, зависть, ложь, ярость, и гнев и т.д. (всего 20 мытарств). Вилинский С.Г. Житие Василия Нового в русской литературе. Ч. 2. Одесса, 1911. С. 418-419. Перечень из жития, видимо, может быть сопоставлен с надписями на иконе. На сходство списков мытарств из Жития Василия Нового и икон страшного суда обращал внимание В.К. Цодикович. Он пишет, что в памятниках XV-XVI вв. может быть использован перечень из Жития с дополнениями из "Слова о исходе души" (Цодикович В.К. Семантика иконографии "Страшного суда". Ульяновск, 1995. С. 48, 108-109. Далее: Цодикович.).
2. Премудрости Соломоновы чтение, звучащее в дни памяти мучеников начинается с этих слов: "Праведных души в руце Божией, и не прикоснется им мука".  Это чтение применимо ко всем праведникам, которых Господь "яко злато в горниле искуси" и которые "во время посещения их возсияют" (речь, видимо, идет о Страшном суде) и "яко искры по стеблию потекут". В иконах Страшного суда "яко искры по стеблию" праведники взлетают в Иерусалим.
3. Ср. с надп. Кат № 7: "За гордость отпаде сатана славы Божия".
4. Имеется в виду древний языческий народ.
5. См. Кат. № 5. Цитата из 9 Псалма Давида. Этот Псалом посвящен Суду Божию. В нем есть такие слова: "И Господь во век пребывает, уготова на суд престол Свой: и Той судити имать вселенней в правду, судити имать людям в правоте" (Пс. 9: 8-9).
6. В пунктах 4 и 5 в описании ада не достает "мраза" и "скрежетания зубов". Например, на икне Страшного суда из Лядины (Государственный Эрмитаж) читаем: "полата огненная – студень и скрежетание зубов – тьма кромешная – червь неусыпующая" (Сапунов Б.В. Икона "Страшный суд" XVI в. из села Лядины // Пас. Культуры. Новые открытия. Искусство. Археология. Ежегодник, 1980. М., 1981. С. 272). В Слове Палладия Мниха о Втором пришествии каждое место мучений соответствует определенному виду греха. "Смола кипящая – пьяницам, огонь – блудникам, червь неусыпающий – сребролюбцам, скрежет зубов – чародеям, мраз – немилостивым, страх – татям" (Покровский Н.В. Страшный суд в памятниках византийского и русского искусства. Одесса, 1887. С. 92. Далее: Покровский). На иконы описание адских клетей попадает, видимо, из "Слова" Палладия Мниха.
7. (Мф. 25: 34). В Строгановском иконописном подлиннике, на который ссылается Буслаев (Буслаев Ф.И. Изображения Страшного суда по русским подлинникам // Буслаев Ф.И. Сочинения. Т. 2. СПб., 1910. С. 136. Далее: Буслаев), в свитке Павла надпись: "Придите благословенннии и праведнии, в рай невозбранно". Чаще, однако, слова Господа Иисуса встречаются на иконах Страшного суда либо на полях в верхнем регистре (см. кат. №5), либо вокруг этимасии (Буслаев. С. 135), либо в Евангелии, которое держит Христос (Покровский. С. 28). Последние два случая изображены в иконописных подлинниках.
8. Скорее всего, имеется в виду именно Иоанн Синайский – "списатель Лествицы". Он упоминается в иконописных подлинниках (Покровский. С. 65; Буслаев. С. 135). Иногда Преп. Иоанн изображался на иконах Страшного суда вместе с Лествицей. Взлетающие схимники и есть метафора лествицы духовного восхождения, символом и краеугольным камнем которой является смирение. Св. Иоанн пишет в "Лествице": "Святое смирение имеет дарование от Бога к восхождению на 30Ю, на 60 и на 100" ("Лествица", Сл. 25, ст. 49). Интересно, что на образе "Величит душа Моя Господа" краснокрылых преподобных сопровождает надпись: "и вознесе смиренныя". "Если гордость … Ангелов превратила в бесов, то … смирение может из бесов сделать Ангелов" ("Лествица", Сл. 25, ст. 63).
9. Как отмечает Н.В. Покровский, в XVI-XVII вв. между раем и адскими муками начинает изображаться милостивый блудник – герой древнерусского Пролога. По замечанию Е.В. Петухова, Пролог – книга, имеющая большое распространение в России – стал достоянием печати в 1642-43 гг. в Москве. "Слово о некоем блуднике, иже милостыню творя, а блуда не остави" помещено в Прологе под 12 августа (период Успенского поста). Во времена Леона Исавра некий весьма милостивый, но блудный муж жил в Константинополе. После его смерти его загробная участь была открыта в видении благочестивому старцу: ради своей милости он был избавлен от мук, а ради блуда не удостоился войти в Небесное Царство. В Строгановском иконописном подлиннике изображение этого человека сопровождается следующей надписью: "Что стоиши, человече, и позираеши на рай и на муку? Блуда бо лишен бысть блаженнаго рая, а милостыни ради лишен вечныя муки" (Буслаев. С. 136).
10. Имена праведников вводятся в эту часть композиции не так часто. Возможно, это вызвано влиянием икон "Сошествие во ад", где имена святых зачастую совпадают с тем именами, которые перечисляет Епифаний Кипрский в своем "Слове в Великую субботу" (Адам, Авель, Ной, Авраам, Исаак, Иаков, Иосиф,  Моисей, Даниил, Иеремия, Давид, Соломон, Иоанн Предтеча) (Порфирьев И.Я. Апокрифические сказания о новозаветных лицах и событиях порукописям Соловецкой библиотеки. СПб., 1890. С. 222). Похожий список праведников видим на Ярославской иконе "Сошествия во ад" XVI в. из церкви Николы Мокрого (ЯИАМ). К Спасу подходят: Ной, Мелхиседек, Соломон, Давид, Иов, Иоанн Предтеча. Если предположить, что рядом с "Енохом" в данной иконе представлен Илия (?), понятно, что их присутствие тоже связано с влиянием иконы "Сошествие во ад".
11. Об отверстых иерусалимских вратах написано у Исайи (Ис. 60: 11) и в Откровении Иоанна Богослова (Отк. 21: 25). Эта же тема звучит в паримийном чтении праздника обновления храма Господня в Иерусалиме 13 сентября по ст. ст. Точного совпадения цитат нет. Вероятно , Св. Писание "пересказано" здесь "своими словами".
12. Мф. 25: 31-34.
13. О природных изменениях, о небесах, которые свиются в свиток можно прочитать в Откровении и в кн. Исайи (Отк. 6: 12-14; Ис. 34: 4). Дословного совпадения здесь, как и в предыдущем случае, нет. Возможно, Писание здесь преломлено через какой-то памятник учительной литературы.
14. Дан. 7: 9-10.
15. Эти слова напоминают "Слово о Втором Пришествии" Палладия Мниха , отрывки из которого приводит Покровски (Покровский. С. 49-92). Одновременно здесь говорится о том же, что и в Евангелии (Мф. 25: 41-46).
16. Палладий Мних. Об этом же: Дан. 7: 10.
17. Первые восемь надписей расположены на полях иконы.
18. Видимо, имеется в виду Нифонт Констанцский, житие которого (память его в декабре) наполнено видениями рая, загробных мук, мытарств. Под 29 декабря в Великих Минеях Четиих было помещено Слово Нифонта "Како в последнем издыхании покаянием и слезами и милостию угодити Богу". Досифей – святой, воплотивший идеал монашесткого послушания, открывает своим житием книгу Поучений Аввы Дорофея, чрезвычайно популярную на Руси. Досифей, как и Акакий из "Лествицы" Иоанна Синайского, стал символом смирения. В житие Иоасафа царевича индийского и его наставника Варлаама входила притча о бренности земной жизни, представляемая в аллегорических образах дерева, колодца, льва, змея и двух мышей. Притча эта была очень распространенной и моглда встречаться вне житийного текста. Иоасаф царевич – любимый народный герой, персонаж умилительного стиха фольклорного происхождения об иноческой пустыне: "Расплакался млад юноша … "Восприми меня, пустыня, … яко матерь своего сына" (Стихи духовные. М., 1991. С. 153-154). Благодаря такой общенародной известности, Иоасаф мог попасть на икону Страшного суда. Кроме того, с его именем связана философия памяти смертной.
19. Дан. 7: 9-10.
20. Похожий диалог описывается в Хождении Феодоры по мытарствам (житие Василия Нового).
21. Имена праведников, идущих в рай, здесь достаточно своеобразны. Они отличаются от тех списков, которые встречаются в "Сошествии во ад" (см. сноску 10). Мало совпадений и с перечнем Палладия Мниха из слова о Втором пришествии. (В рай войду, согласно этому тексту, Богоматерь, Предтеча, Авраам, Исаак, Иаков, Давид, Моисей, Илия и Енох. Потом – праведники новозаветные с апостолами Петром и Павлом во главе. Цит по: Покровский. С. 64). Этих же праведников Церковь вспоминает на богослужении, посвященном страшному суду, перед Велиуим постом, и в недели Св. Отец и Св. Праотец перед Рождеством. На иконе Кат. 5 много русских святых. При чем выделение среди них Зосимы и Савватия Соловецких может быть как-то связано со старообрядческими убеждениями автора надписей. (Старообрядцы особенно чтили этих святых, поскольку монахи Соловецкого монастыря не принимали реформ Никона).
22. Как и на других иконах, здесь на тексты с описанием адских клетей повлияло Слово Палладия Мниха. Негативное отношение к "табашникам" и "брадобритвам" может быть вызвано старообрядческой ориентацией составителя надписей. У староверов существует целая книжно-лубочная традиция обличений пьющих кофе, едящих картофель, курящих.
23. Палладий Мних. Ср. с отрывком из Слова о втором пришествии: "Изыдет по господню повелению река огненная от востока … и начнет жещи землю и камения, и древеса, и звери, и птицы, и море иссушит … праведницы же взятии будут на облацех, зело светли, якоже солнце; грешники же имеет опаляя жещи неугасающая река огненная" (Цит по: Покровский. С. 84).
24. Надпись 1 расположена на левом вертикальном поле. На правом поле надпись стерлась.
25. Надпись 2 расположена на нижнем поле иконы.
26. То есть Матерь Божия.
27. Справа от зрителя на среднике иконы в круге – изображения царств в виде зверей, увиденных пророком Даниилом.
28. Пс. 2: 7. В этим псалме содержатся строки, которые могут быть отнесены к Страшному суду: "Проси от Мене и дам Ти языки (народы – Д.М.) достояние Твое, и одержание Твое концы земли. Упасеши я жезлом железным, яко сосуды скудельничи сокрушиши я (их – Д.М.). И ныне, царие, разумейте, накажитеся вси судящие земли". (Пс. 2 : 8-10). Интересно, что на Утрни Великой Пятницы эти же слова делаются частью стихиры (на хвалитех), повествующей о Страстях Господних. "… облекоша Мя в ризу червлену, возложиша на главу Мою венец от терний, и в десную Мою руку вдаша трость, да сокрушу их яко сосуды скудельничи".
29. См. Прим. 8.
30. Хотя здесь дается ссылка на Евангелие, текст на полях, как и в №№ 5,6 – отрывки из "Слова" Палладия Мниха.
31. Природные изменения, описываемые здесь напоминают Св. Писание: Отк. 6, 12-14, Ис. 34: 4. В иконах надписи часто представляют собой свободные цитаты источников, допускающие различные языковые расхождения. Эта особенность заметна при сравнении текстов № 5,6 и 8, источник которых один и тот же. Надписи "живут" по законам устного текста.
32. Надписи 1 и 2 расположены на вертикальных полях иконы.
33. Названия райских рек. Быт. 2 : 10-14.


Страница 1 - 4 из 4
Начало | Пред. | 1 | След. | Конец | По стр.

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру