Памятники купольного убранства сербских церквей XIII –XIV вв.

Указание на будущее славословие в небесном Иерусалиме, заключенное в тексте псалма, окружающего медальон с Пантократором, соотнесено и с изображенным в центре алтарной композиции "Причащения апостолов" "Сионом" – символом Церкви – Христова Тела – Нового Иерусалима.

В XIV в. в росписях храмов печской патриархии, наряду с новыми иконографическими темами, сохранялись старинные живописные традиции. Так, в купольной декорации церкви св. Димитрия в Пече, расписанной в 1345 г. под руководством ктитора архиепископа Иоаникия II (1338-1346 и патриарха с 1346 по 1355 гг.), художники вновь обратились к прежней схеме "Вознесения Господня", видимо, продолжавшей быть популярной в среде высших церковных иерархов ("Вознесение" появляется также на поновленном слое в росписях Жичи (1309-1316) при архиепископе Савве III), считавших себя продолжателями святосавской традиции.

Особенностью композиции Небесной Литургии, находящейся в куполе церкви Христа-Пантократора монастыря Дечаны (до 1350 г.) является большое количество участников (шестнадцать диаконов и шесть пресвитеров), что вызывает ассоциации с реальной торжественной процессией со множеством священнослужителей, которую дечанские художники могли видеть в больших соборных храмах и, в частности, в самих Дечанах.

Надпись, включенная в композицию Небесной Литургии: "Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, исполнь Небо и земля славы Твоея …" - серафимский гимн из видения пророка Исайи (Ис. VI, 3) – не соотносилась напрямую с изображенной темой Великого Входа, а указывала, скорее, на кульминационный момент духовного единения Ангельских и земных сил в "победной песни" Анафоры.

Показательно в этом отношении, что на честной трапезе, увенчанной мраморным балдахином и украшенной пурпурным антиминсом с выведенным на нем крестом, нет Агнца, а за пустым престолом стоят два литургических "серафимо-херувима", во всем подобные паре из сцены "Причащения апостолов". Отсутствие в дечанской "Небесной Литургии" самого важного для этой сцены образа Евхаристической Жертвы переносило акцент с иллюстрации конкретного богослужебного обряда на все ту же мысль о взаимном сослужении, хорошо выраженную словами молитвы Малого входа: "Владыка Господи Боже наш … сотвори со входом нашим входу святых ангел быти, сослужащих нам и славословящим Твою благодать…".

Что касается представления процессии Ангелов, перманентный круг которых разрывается на востоке изображениями честной трапезы и встречающего их Ангела-диакона с кадилом и дарохранительницей, в ней дечанские художники уже воспроизводили реальный богослужебный обряд. Каждый из двадцати одного Ангела, составляющих эту длинную вереницу, держал в руках какой-либо литургический предмет. Их изображения здесь чередуются по выполняемым функциям: пара рядом стоящих Ангелов несет зажженные свечи в подсвечниках, по одному представлены Ангелы с рипидами, сосудами с водой для умовения рук, Ангелы с кадилами; особо выделены пары Ангелов-священников в фелонях, епитрахилях и с набедренниками, которые несут на главах, покрытых белым воздухом, дискосы либо держат в руках потиры.

От главного образа купола – изображения Пантократора - Владыки Вселенной и Небесного Царя, сохранился только лик, шея и часть плаща. Золотые листы, когда-то покрывавшие одежды и ореол Господа, со временем отпали.

В тамбуре купола представлены фигуры восьми ветхозаветных пророков, облаченных в хитоны и гиматии и с сандалиями на ногах. Тексты на их свитках согласуются с погребальным характером дечанской церкви. Четыре выбранных зачала (на свитках Ионы (II, 3), Софонии (III, 8), Илии (1Цар. XVII, 8-9) и Иеремии (XXXVIII, 31)) читались на службе Великой Субботы – богослужения, воспоминающего телесное пребывание Спасителя во Гробе и Его победу над адом и смертью.

На фоне достаточно однообразной и строгой с канонической точки зрения фресковой росписи куполов королевских и патриарших храмов Сербии декорация верхних подкупольных зон церкви Святых Архангелов Михаила и Гавриила в Лесново (1347/48 гг.) отличается большой свободой в смысле введения новых, не встречавшихся доселе в монументальной живописи деталей. Их появление, скорее всего, было связано с особой мистической настроенностью северомакедонского монашества, склонного к увлечению поэтическими литературными сюжетами и образами, которыми так богаты апокрифические сказания и ветхозаветные тексты.

В зеркале купола лесновского храма изображен Христос-Вседержитель, благословляющий поднебесный мир сжатыми перстами правой руки, группировка которых символизирует двойственную природу Христа и в то же время Три Ипостаси Св. Троицы. Этот образ имеет редко встречающиеся в подобных изображениях особенности: Спаситель имеет белые власы, как у Ветхого Деньми, а с двух сторон кресчатого нимба находится надпись "Пантократор". Оба эти момента связывали лесновского Пантократора с идеей о вечном Господе – Вседержителе из Апокалипсиса (I, 8) и ветхозаветном Боге (2 Моис. III, 14; Дан. VII, 9), "страшном"¹⁴ Своей непостижимостью, несоизмеримостью с человеком.

В то же время форма и фон мандорлы, носимой Ангелами, - темно-синей в середине, потом голубой и по краям серой, откуда исходят крупные световые лучи, указывают на уже знакомый по росписям Старо-Нагоричино солярный космологический знак, символизирующий Христа как евангельское Солнце Правды, равным образом сияющее для добрых и для "безблагодатных и злых".

Таким образом, заключенное в образе лесновского Пантократора двойное значение несло мысль о "недоступном человеческому сознанию "страшном" могуществе Бога, которое, однако, открывается "страждущему" на земле в действенной отеческой заботе и бесконечной любви – наказующей и всепрощающей"¹⁵.

Медальон со Христом несут восемь летящих Ангелов, изображенных между лучами на темно-синем, почти черном фоне. Реалистично показано живописцами усилие, с которым они удерживают свою божественную ношу. Можно предположить вслед за С. Габелич, что на интерпретацию этих образов повлияли апокрифические толкования Литургии, согласно которым "в определенные, наиболее священные моменты Литургии Ангелы поднимают церковь к Небесам, чтобы молитва верных была услышана"¹⁶.
 
Небесная Литургия, проходящая в тамбуре купола, хотя и мыслилась как изображение Великого Входа, но отражает, скорее, не земной обряд, а подчеркивает небесное значение службы, подобно росписям Старо-Нагоричина и Дечан, где данная композиция также не имеет образа Христа-Агнца на престоле.

Честная трапеза в виде алтаря на четырех ножках венчается киворием и покоится на каменном постаменте. Она накрыта традиционной красной индитией, вышитой золотыми крестами в круглых медальонах. За ней стоит зажженный светильник - символ "Света Христова, просвещающего всех"¹⁷.

Процессию Небесных Сил на восточной стороне встречают два Ангела с потирами в руках, стоящие по обеим сторонам от трапезы. Восемь других Ангелов, облаченных в серо-белые стихари с орарями, составляют пандан друг другу по несомым литургическим предметам - дискосам, рипидам, кадилам и светильникам.

С западной стороны, вместо жертвенника, написаны два тетраморфа - рода Ангелов с четырьмя головами – человеческими, окруженными нимбами, бычьими, орлиными и львиными. Они имеют человеческие руки и ноги, густо покрытые перьями до кистей и стоп.

Подобные изображения в XIV в. еще были чрезвычайно редки в монументальной живописи¹⁸. Их иконография сложилась из изображений на миниатюрах рукописных Евангелий. Например, на миниатюре Пармского Четвероевангелия второй половины XI в. из Палатинской библиотеки, сидящий на радуге Господь-Вседержитель в мандорле окружен четырьмя литургическими "серафимо-херувимами", которым соответствуют четыре апокалиптических животных – символов Евангелистов.

Если к композиции на данной миниатюре лучше всего подходит символическое толкование Н.И. Троицкого: "Слово, возседящее на Херувимах и всесодержащее, открывшись человекам, дало им Евангелие в четырех видах, но проникнутое одним Духом"¹⁹, то изображения тетраморфов в лесновской "Небесной Литургии" дословно соответствуют своему литературному источнику – описанию пророком Иезекиилем видения "четырех живых существ", носящих престол Сына Человеческого в виде облака, движимого сильным ветром (Книга прор. Иезекииля, гл. I).
 
В полном соответствии со словами ветхозаветного пророчества образы тетраморфов окружают Престолы²⁰ - крылатые круги в виде колес, "ободья <которых> полны глаз кругом" (Иез. I, 18).

Помимо аллюзии с ветхозаветным прообразом, изображение в верхней части Небесной Литургии семи Престолов и шести Серафимов, иконографически заменяло словесное надписание Трисвятой песни, традиционное для этой сцены, а также надписи, которые обычно сопровождают в ней образы Ангелов.

Среди изображений восьми пророков, расположенных между оконными проемами в барабане купола, особо выделена фигура Иоанна Крестителя, помещенная на восточной стороне, прямо под честной трапезой. Интерпретированный как символ Христова страдания (держит в левой руке Крест и свиток с надписью: "Се Агнец Божий вземляй грехи мира…"), он также, вместе с образами Пантократора в куполе и Богородицы в апсиде, составлял единый монументальный Деисус в вертикальном положении, эсхатологический смысл которого соответствовал погребальному назначению церкви (здесь покоились мощи св. Гавриила Лесновского и ктиторов храма).

Особого внимания с точки зрения введения новых иконографических мотивов, которыми так богата роспись лесновского храма, заслуживает фресковое убранство верхних зон притвора церкви (1349 г.), венчаемое образом Пантократора в куполе.

Традиционное изображение Господа дополняется здесь двумя символическими композициями на подкупольных сводах, где написаны две фигуры Вседержителя в мандорлах в окружении Сил Небесных. На северном своде представлено ветхозаветное видение Христа-Премудрости, а на южном – Христос-Космократор на "Престоле Херувимском", окруженный хором из тридцати трех Ангелов, представленных погрудно вокруг мандорлы, небесными светилами, земными стихиями и знаками Зодиака. Это изображение является дословной иллюстрацией 148 псалма "Хвалите Господа с небес…"²¹ и впервые встречается в сербской монументальной живописи²².

Данная сцена, пространственно соотнесенная с главным образом Пантократора, сообщает живописи верхних зон притвора лесновской церкви древнее значение купольной росписи как символического отражения представлений о структуре космоса – значение, известное по многим раннехристианским памятникам (купольная мозаика мавзолея Санта-Констанца в Риме (ок. 315 г.), ротонды св. Георгия в Салониках (начало V в.), церкви в Витингтоне (Великобритания), храма Св. Марии в Хинтоне (Великобритания) и многих других)²³.

Еще одна интересная деталь, на которую стоит обратить внимание при описании подкупольных фресок лесновского притвора, – это изображения великих святых отцов IV в. - святителей Иоанна Златоуста, Василия Великого, Григория Назианзина и Афанасия Великого, представленных на пандативах, где они заменяют фигуры Евангелистов.

От основания пюпитров, сидя за которыми святители сочиняют свои богодухновенные тексты, текут водные источники - широкие реки, к которым притекают люди – как верные, так и язычники - почерпать Божественной Премудрости²⁴. В литургическом контексте, ассоциация с которым возникает при одном взгляде на образы великих творцов Литургии, изображения "приснотекущих" рек выступают символическим представлением Святого Причастия, утоляющего духовную жажду, или говоря по-евангельски, "истекающего во чрево" и образующего непрестанно текущие реки "воды живы" (Иоан. VII, 38).

Пожалуй, ни в одном сербском храме не появлялось более столь богатых в иконографическом отношении и поэтически осмысленных купольных росписей, как в стенописи церкви Святых Архангелов Михаила и Гавриила в Лесново.

Памятники, принадлежавшие к последнему архитектурно-стилистическому направлению средневековой Сербии (так называемой "моравской школе") и продолжавшие афонскую архитектурную традицию²⁵, прибавили лишь несколько новаторских черт к уже сложившейся системе купольной декорации.

Так, например, в куполах церквей Вознесения монастыря Раваница и Святой Троицы монастыря Ресавы новшеством является увеличение числа пророков и ветхозаветных праведников в подкупольных зонах, а также сильно развитая иконографическая программа малых куполов, повторяющая в основных чертах структуру изображений главного купола.

В сцене Небесной Литургии церкви Вознесения монастыря Раваница появляется служащий Христос в архиерейском облачении, во всем подобный центральной фигуре композиции "Евхаристии" в алтаре. Изображения по-земному пышного Небесного церемониала, получили широкое распространение в сербском искусстве последующих веков²⁶.

Символическая интерпретация купольной росписи, как это видно из произведенного анализа некоторых ее образцов на примере сербских храмов XIII-XIV веков, далеко выходила за рамки простого понятия о "своде небесном", предназначенном для изображения Бога и окружающих Его Небесных Сил. Тесно связанные с богослужением Литургии, купольные сцены даже по способу своей живописной организации имели иконографические параллели среди фресок алтарного пространства – "земного неба", служащего для совершения Таинства Евхаристии.

Так, ряд пророков в тамбуре купола, держащих развернутые свитки, тексты которых, как правило, соответствуют читаемым на Литургии Великой Субботы ветхозаветным паремиям, можно уподобить проходящей в алтаре "Службе святых отцов", где церковные иерархи держат в руках подобные же свитки, но с текстами из евхаристического чинопоследования. Из этой же композиции в сцену Небесной Литургии перешел образ Христа-Агнца, встречающийся в росписи некоторых сербских памятников (Грачаница, церковь Богородицы Одигитрии в Пече).

Что касается самого изображения Небесной Литургии, здесь прямой параллелью алтарному "Причащению апостолов" служит образ честной трапезы, венчаемой киворием и покрытой вышитой индитией. Процессия Ангельских Сил, несущих Св. Дары, встречается в сцене Божественной Литургии (Марков монастырь). В церкви монастыря Раваница дважды повторяется образ Христа-Архиерея – в купольных и алтарных росписях.
 
Наконец, образы Вседержителя в зеркале купола и Богородицы со Христом-Младенцем в конхе апсиды, несомненно, являются венцом всей системы декора внутреннего пространства и вбирают в себя смысловое содержание как сюжетных композиций, так и отдельных иконных образов.

Примечания:

1. См. Радовановић Jанко Иконографска истраживања српског сликарства XIII и XIV века, с. 136.
2. Троицкий Н.И. Христианский православный храм в его идее, с. 33.
3. Сказанное можно подтвердить цитатой из "Мистагогии" Максима Исповедника, где говорится, что "Святое Евангелие вообще служит символом свершения века сего <…>. Для людей деятельного склада – это умерщвление и конец плотского закона и мудрования, для людей же умозрительного склада – это собирание воедино многих и различных логосов и возведение их к всеобщему Слову <…>" (Творения преподобного Максима Исповедника, с. 171).
4. Троицкий Н.И. Влияние космологии на иконографию византийского купольного свода, с. 9.
5. См. Avner Tamar The impact of the Liturgy on style and content. The Triple-Christ Scene in Taphou 14., р. 463.
6. Дмитриевский И. Историческое, догматическое и таинственное изъяснение Божественной Литургии, с. 264.
7. "Поставляя дары на святую трапезу, - пишет И. Дмитриевский, - Священник произносит надгробные стихи <…> с курением фимиама, покрывая их воздухом, как Иосиф и Никодим, по свидетельству Евангелия, сняв тело Спасителя со креста, положили Его во гроб, умастили его благоуханиями, обвили чистою плащаницею, и привалили камень велий, образ которого представляет воздух, покрывающий Дары" (Дмитриевский И. Указ. соч., с. 264).
8. Щенникова Л. А. Силы Небесные: Иконография и литургические тексты, с. 182.
9. Подробнее см. Радовановић Jанко Jединствене представе Васкресења Христовог у српском сликарству XIV в. // Иконографска истраживања српског сликарства XIII и XIV вв., с. 89-103.
10. Одежда Архангелов, в соответствии с тенденцией, начавшейся в искусстве XIV в., напоминает одеяния королевского двора. В данном случае их облачения подобны императорским: они носят далматики и лоросы – древние прототипы архиерейских саккоса и омофора. (См. Kyutchoukova Ivelyna
Etudes sur les insignes du pouvoir et le costume à la cour de Serbie (XII-e – XIV-e siècles), р. 111-135).
11. См. об этом Бабић Гордана Литургиjске теме на фрескама у Богородичиноj церкви у Пећи, с. 381-382.
12. Троицкий Н.И. Влияние космологии на иконографию византийского купольного свода, с. 14.
13. См. Щенникова Л.А. Указ. соч., с. 180-181.
14. Л.А. Щенникова применяет этот эпитет, взятый из благодарственной молитвы Литургии Иоанна Златоуста, для описания образа Пантократора в куполе церкви Спаса Преображения в Новгороде, исполненном Феофаном Греком в 1378 г., который, по мнению С. Габелич, является более поздним аналогом лесновского. (Щенникова Л.А. Указ. соч., с. 181, Габелић Смиљка Манастир Лесново; история и сликарство, с. 54).
15. Щенникова Л.А. Указ. соч., с. 181.
16. Габелић Смилька Указ. соч., с. 55.
17. Слова из чинопоследования Литургии Преждеосвященных Даров.
18. Аналог лесновскому изображению встречается в купольной росписи часовни Преображения Хрелевой башни Рыльского монастыря в Болгарии (1334/5 гг.).
19. Троицкий Н.И. Указ. соч., с. 14.
20. Престолами называются представители одного из высших чинов Сил Бесплотных, которые, по толкованию Псевдо-Дионисия Ареопагита "носят Бога и раболепно выполняют Его повеления" (Дионисий Ареопагит О небесной иерархии, с. 25).
21. "Хвалите Господа с небес, хвалите Его в вышних. Хвалите Его вси ангели Его, хвалите Его вся силы Его. Хвалите Его солнце и луна,. Хвалите Его вся звезды и свет: Хвалите Его небеса небес и вода, яже превыше небес…Хвалите Господа от земли, Змиеве и вся бездны…Зверие и вси скоти, гади и птицы пернаты…Юноши и девы, старцы с юнотами. Да восхвалят имя Господне…".
22. Иконографическими прообразами сцены триумфа Христа-Космократора послужили античные космологические композиции (алтарь из Габия (Gabies), святилище Бела в Пальмире), а также традиционная схема "Вознесения Христова". В христианские времена до XIV в. изображение Христа-Космократора встречалось только в искусстве миниатюры (Лондонская псалтирь (Lond. add. 19.352), Сербская мюнхенская псалтирь (fol. 181r.) и др.). (Подробнее см. Срђан Ђурић "Христ-Космократор у Леснову" // Зограф. – Београд, 1982, № 13, С. 65-72).
23. По словам Г. Цветкович-Томашевич, "как, согласно древнему учению, космос состоит из четырех областей, так и купольные композиции состоят из четырех или трех групп мотивов, концентрично и иерархически расположенных <…>: в середине – изображение-символ первой области, Царства Небесного <…>; в близлежащей зоне – символическое представление области Рая/неба; в третьей - представлена земля; и, наконец, внешняя, обрамляющая зона – это область воды". Гордана Цветковић -Томашевић Надживела представа сферног космоса на ранохршћанским куполама и подовима и на куполама српских средњовековних цркава, с. 136.
24. О развитии иконографии "Источника Жизни" см. статью Т. Велманс "L`iconographie de la Fontainе de Vie dans l`art Byzantine" // Bulletin de la Societé nationale des antiquaries de la France, 1968, р. 39-44.
25. Планы церквей этого последнего периода имеют трехконховый облик: кроме полукруглой восточной апсиды, моравские храмы включают с северной и южной сторон несколько меньшие полукруглые или многоугольные выступы, обеспечивающие внутри здания пространство для хоров, которые приобретали все большее значение в Литургии.
26. Например, образ Христа-Архиерея присутствует в сценах "Небесной Литургии" монастыря Морача на поновленном слою XVI в., в церкви села Добрско-Банско начала XVII в.