Святейший Патриарх Гермоген

Церковь празднует память священномученика Гермогена (Ермогена), патриарха Московского, 17 февраля (1/2 марта), 12 (25) мая, а также 5 (18) октября — вместе со святителями Московскими Петром, Алексием, Ионой и Филиппом.

 

Биографические сведения о святителе Гермогене (в церковном написании Ермогене) чрезвычайно скудны. Родился будущий святой около 1530 года (в 1610 году польские источники называют его восьмидесятилетним старцем). Его мирское имя, по всей видимости, — Ермолай. Происхождение святителя остается невыясненным. Одни историки возводили его к Шуйским (то есть Рюриковичам) или Голицыным (Гедиминовичам), другие — и их мнение представляется более основательным — считали человеком незнатного происхождения. Согласно преданию, святой родился в Казани, однако польские источники позволяют предположить, что до своего пострижения Гермоген мог быть донским казаком. Родители его, скорее всего, принадлежали к посадскому духовенству или мелким служилым людям. Можно не сомневаться лишь в том, что это был человек выдающихся способностей; он получил хорошее образование, которое затем пополнял самостоятельно. В течение всей своей жизни святитель сохранял любовь к книжной культуре. Так, уже будучи митрополитом Казанским и бывая по делам в Москве, он охотно посещал библиотеку московского Чудова монастыря и усердно работал в ней. Сохранившиеся литературные произведения характеризуют Гермогена как незаурядного писателя.

Гермоген начал службу клириком казанского Спасо-Преображенского монастыря, основанного святителем Варсонофием, позднее епископом Тверским. Под 1579 годом источники застают его уже в качестве приходского священника известной казанской церкви святого Николая в Гостином дворе. В этом году произошло знаменательное событие: явление чудотворной иконы Казанской Божией Матери, и именно Гермогену выпала честь первым из священнослужителей принять в свои руки чудесно обретенную святыню. Гермоген сам описал все обстоятельства явления чудотворного образа: в самом конце июня 1579 года, вскоре после опустошительного пожара, десятилетняя стрелецкая дочь Матрона увидела во сне чудесно сияющую икону Пресвятой Богородицы; исходящий от иконы голос велел ей объявить о видении и о том, что сама икона скрыта в земле по соседству со сгоревшим дотла двором стрельца Данилы Онучина. Видение повторилось несколько раз. Казанские воеводы и архиепископ Казанский Иеремия сначала не поверили девочке. Тогда мать ее сама взяла заступ и стала копать землю среди выгоревшего двора. Вскоре на помощь ей пришли соседи, но только сама девочка сумела отыскать икону, бережно завернутую в полуистлевшую тряпицу, под развалинами сгоревшей печи. Вся православная Казань пришла в движение: звонили в колокола, архиерей с собором священников вышли встречать чудесно обретенный образ. Гермоген, в приходе которого была обнаружена святыня, лично понес ее в церковь святого Николы, и уже в ходе этого шествия были совершены первые чудесные исцеления. Вскоре краткое Сказание о явлении чудотворной иконы и о чудесах от нее, составленное Гермогеном, было отослано в Москву, к царю Ивану Грозному. (Впоследствии Гермоген составил и более подробное Сказание о явлении Чудотворной иконы Пресвятыя Богородицы во граде Казани.)

В 1587 году, предположительно после смерти жены, Гермоген принял пострижение в монахи. Полагают, что это произошло в московском Чудовом монастыре. Вскоре он получает сан игумена, а затем и архимандрита казанского Спасо-Преображенского монастыря. В этом качестве святитель провел едва ли более двух лет и 13 мая 1589 года был поставлен в сан архиепископа Казанского и Астраханского с предоставлением ему (первому из архиереев казанских) митрополичьего титула.

В течение семнадцати лет святитель возглавлял епархию, основанную в крае, относительно недавно присоединенном к России. Прежде всего, его усилия были направлены на вовлечение в лоно христианской Церкви инородческого населения Поволжья (главным образом, татар мусульман). Митрополит стремился не столько к количественному увеличению числа новообращенных, сколько к внутреннему усвоению ими начал христианской жизни; его чрезвычайно угнетало то обстоятельство, что многие из новообращенных лишь на словах называли себя христианами, полностью сохраняя прежний уклад жизни. При этом святитель считал возможным использовать не только силу убеждения, но и насильственные методы воздействия на новообращенных. По его просьбе, казанским воеводам был дан приказ переписать всех новокрещеных татар с их женами, детьми и слугами и переселить их в отдельные слободы, окруженные русским населением, предотвратив всякую возможность их общения с мусульманами. Власти должны были зорко наблюдать за поведением таких переселенцев; для усмирения непокорных допускалось использование принуждения: заточение в тюрьму, посажение в железа, в цепи, битье кнутом. В 1591 году митрополит созывает всех новокрещенцев в соборную церковь Казани и здесь поучает их в продолжение нескольких дней. Гермоген добивается закрытия татарских мечетей, возникших вопреки царским указам, по небрежению прежних воевод, и запрещения строительства новых. Татарам и немцам запрещалось брать в услужение православных, запрещены были и браки между православными и мусульманами или немцами. (В Казани в то время жило много немцев-лютеран.)

Тем же целям усиления христианского влияния на население Казани служило и возведение новых и украшение старых христианских храмов. По инициативе митрополита, строится собор Пресвятой Богородицы с приделами Успения Божьей Матери и святого Александра Невского в Казанском девичьем монастыре — том самом, в котором хранилась чудотворная икона Казанской Божией Матери. (В связи с этим строительством Гермоген и составляет пространное Сказание о явлении чудотворной иконы.) В Спасо-Преображенском монастыре возводится великолепный собор во имя Преображения Господня. Строятся также церкви Архангела Михаила и Димитрия Солунского в окрестностях Казани. Богато украшается иконами Соборный Казанский храм. Ко времени Гермогена относятся учреждение казанского Федоровского монастыря и строительство каменного Сергиевского храма в женском Иоанно-Предтеченском монастыре в Свияжске.

Не меньшее внимание уделяет святитель прославлению местных казанских святых. Он обращается к патриарху Иову с ходатайством об установлении особого дня поминовения русских воинов, павших при взятии Казани, а также о прославлении мучеников казанских, пострадавших за веру — Иоанна Нового, Стефана и Петра. (Мученик Иоанн был захвачен в плен в 1529 году при нападении татар на Нижний Новгород; в Казани его пытались насильно обратить в ислам, однако Иоанн отказался, за что и был казнен. Стефан и Петр — татары, жители Казани, принявшие христианство и пострадавшие за свое исповедание в 1552 году.) Патриарх ответил немедленным согласием: ежегодное поминовение казанских героев было установлено в первую субботу после Покрова Пресвятой Богородицы; имена героев и мучеников занесены в общий синодик для поминовения в Неделю православия, а особое поминовение казанских мучеников установлено митрополитом Гермогеном 24 января. В 1592 году Гермоген участвует в перенесении мощей святителя Германа Казанского из Москвы в Свияжск, в церковь Успения свияжского Богородицкого монастыря. В 1595 году, при перестройке казанской церкви Спасо-Преображенского монастыря, им были обретены мощи святителей Гурия, первого архиепископа Казанского, и Варсонофия, основателя Спасо-Преображенского монастыря и епископа Тверского. Перу Гермогена принадлежит Житие этих прославленных казанских чудотворцев.

Уже в эти годы деятельность казанского митрополита выходит далеко за пределы Казанской епархии. В 1595 году он принимает участие в открытии в Угличе мощей благоверного князя Романа Угличского. В 1598 году участвует в избрании на царство Бориса Годунова. Впоследствии святителю придется все чаще выступать в качестве не только церковного, но и политического и государственного деятеля.

В начале XVII века Россию потрясли события, получившие впоследствии название Великой Смуты. Глубочайший экономический и социальный кризис усугубился кризисом династическим: пресечение династии Рюриковичей, в течение нескольких столетий правившей Россией, вызвало появление Самозванца, объявившего себя сыном Ивана Грозного, законным наследником русского престола царевичем Дмитрием, чудесным образом спасшимся от рук убийц, якобы подосланных Борисом Годуновым. (Истинный царевич Дмитрий погиб при не выясненных до конца обстоятельствах в Угличе в 1591 году.) Правительство Годунова провело расследование, в результате которого выяснилось, что под именем "царевича Дмитрия" скрывается галицкий дворянин Юрий Отрепьев, постригшийся в монахи с именем Григория, но сложивший с себя сан (отсюда его прозвище, с которым он вошел в русскую историю — Расстрига). В начале 1602 года Самозванец объявился в Польше, где его немедленно поддержали польские магнаты, надеявшиеся разбогатеть на войне с Москвой, а также католическая церковь. В 1604 году начинаются военные действия. Лжедмитрия поддержали южные окраины Русского государства, население которых было недовольно политикой, проводимой Годуновым. В стране вспыхнула гражданская война.

В эти годы иерархи Русской Церкви (в том числе и митрополит Гермоген) всемерно поддерживают царя Бориса Годунова, предавая анафеме "расстригу Гришку Отрепьева". Однако 13 апреля 1605 года царь Борис внезапно умер. Власть перешла к его сыну, шестнадцатилетнему Федору Годунову. В мае армия изменила новому царю и перешла на сторону Самозванца. 10 июня царь Федор Годунов и его мать были задушены сторонниками Лжедмитрия, а спустя десять дней Самозванец вступил в Москву, где был восторженно встречен толпами народа.

Вместе со всей страной "законного царя Дмитрия Ивановича" приняла и Церковь. Исключение составил лишь святитель Иов, до конца поддерживавший Годуновых. За это старого и недужного телом, но не сломленного духом патриарха лишили сана и сослали в Старицкий монастырь. Новым патриархом был провозглашен грек Игнатий, первым из архиереев открыто вставший на сторону Самозванца. Находившийся вдалеке от Москвы Гермоген в то время не имел возможности до конца разобраться в происходивших событиях и оценить степень законности притязаний Самозванца, тем более что обстоятельства гибели истинного царевича Дмитрия были ему, вероятно, не известны. Как и все остальные иерархи Русской Церкви, митрополит Казанский признает Лжедмитрия. Более того, он, опять-таки в числе прочих русских митрополитов и епископов, входит в состав Сената (преобразованного из Боярской думы) при новом государе. Однако именно здесь, в Москве, явственно обозначаются политические пристрастия Гермогена, очень скоро принявшего сторону противников Самозванца.

Особое неприятие казанского митрополита вызывает открытое пренебрежение православными обычаями со стороны самого Лжедмитрия и, в особенности, прибывших с ним в Москву поляков.

Весной 1606 года состоялось бракосочетание Лжедмитрия с полячкой Мариной Мнишек. Втайне та оставалась католичкой, однако для видимости согласилась соблюсти традицию и исполнить православные обряды. Еще прежде венчания в Москве был собран церковный собор, на котором обсуждалась возможность брака и условия перехода Марины в православие. Святитель Гермоген выступил с требованием повторного крещения невесты, его поддержал коломенский епископ Иосиф. Однако прочие иерархи высказались против, считая достаточным лишь формальное миропомазание Марины. По свидетельству русского Хронографа, позиция митрополита вызвала гнев Лжедмитрия: Самозванец "повелел митрополита сослать в Казань, и там святительский сан с него снять, и в монастырь заключить". (Некоторые современные исследователи, правда, ставят это известие под сомнение.) Впрочем, вскоре Самозванец был свергнут с престола и убит возмущенным народом, и Гермоген не пострадал.

Лжедмитрий был убит 17 мая 1606 года. Спустя четыре дня новым царем стал князь Василий Иванович Шуйский. В Москве вновь был созван собор русских иерархов, который низложил ставленника Самозванца и поляков Игнатия и избрал на его место митрополита Казанского Гермогена. 3 июля 1606 года в Успенском соборе московского Кремля состоялось посвящение Гермогена в сан патриарха Московского и всея Руси.

Русская Церковь переживала в те годы такой же глубокий кризис, как и все русское общество. Потому святитель направляет свои усилия, прежде всего, на укрепление церковной дисциплины, повышение нравственного и профессионального уровня духовенства. Он внимательно следит за тщательным исполнением церковно-богослужебных требований (особенно в области церковного пения), за исправлением церковно-богослужебных книг, поощряет книгопечатание. По его инициативе в Москве строится новое "превеликое" здание типографии (оно сгорело в 1611 году) и устанавливается новая "штанба" — станок для печатания книг. Патриарх решительно борется со всякими проявлениями "латинства", то есть католического влияния; впоследствии это дало основание полякам говорить, будто Гермоген разжигал ненависть к ним со стороны москвичей.

Но церковные начинания патриарха (при всей их неоспоримой важности) меркнут по сравнению с его политическим подвигом. Неполные шесть лет патриаршества Гермогена наполнены исключительной по напряжению борьбой за политическую и религиозную независимость Российского государства. К этому времени святителю давно перевалило за семьдесят, однако, несмотря на свой преклонный возраст, он находил в себе силы выдерживать нападки противников и отстаивать свою позицию непоколебимого защитника Православия.

Занявший престол в 1606 году Василий Шуйский едва ли может быть причислен к великим государственным деятелям. Слабый и малоинициативный, не пользовавшийся поддержкой всего русского общества (его избирали не на Земском соборе, но на московской площади, выкриками толпы) и не пользовавшийся достаточным авторитетом, он не имел сил и возможностей для того, чтобы распространить свою власть на всю страну. Пожалуй, можно сказать, что это был не тот царь, в котором нуждалась тогда Россия. Но Шуйский все же был законным царем, и потому всемерная поддержка его становится главным содержанием всей церковно-политической деятельности патриарха.

При этом Гермоген, по-видимому, не слишком высоко ценил личные качества Шуйского; отношения между ними оставались весьма натянутыми. С царем Василием, сообщал, например, автор Хронографа, патриарх беседовал "строптивно, а не благолепотно", "понеже" внутри имел "наветовательный огнь ненависти, и на супостатные коварства, яко же лепо бе, никакоже отчелюбно совещевающеся со царем" (то есть никогда с отеческой любовью не совещался с царем о вражеских намерениях, как тому следовало быть). Но личные трения не мешали патриарху оставаться до конца своих дней самым верным и последовательным сторонником царя Василия.

Между тем, гражданская война в России продолжалась. Уже вскоре после гибели первого Самозванца стали распространяться слухи о том, что "Дмитрий" жив, что вместо него в Москве убили какого-то немца, а истинный царь вновь чудесным способом избежал смерти. И слишком многим хотелось верить в это. Волнения против Шуйского время от времени захватывали даже Москву. В южных же областях Русского государства (на так называемых украинах) открытый мятеж против Москвы не прекращался вовсе. Во главе нового восстания встал Иван Болотников, называвший себя воеводой "царя Дмитрия Ивановича". Пока еще нового претендента на роль Самозванца не появилось, но призрак "царевича Дмитрия" и само его имя заставляли тысячи людей браться за оружие.

Одним из первых мероприятий правительства Василия Шуйского с участием Гермогена стало торжественное перенесение из Углича в Москву мощей настоящего царевича Дмитрия. 3 июня 1606 года их торжественно положили в Архангельском соборе московского Кремля, усыпальнице московских царей и великих князей; вскоре у обретенных нетленными мощей стали совершаться чудеса и исцеления. По инициативе патриарха Гермогена были установлены дни церковного прославления благоверного царевича Дмитрия Угличского и составлено его Житие. Культ новоявленного святого должен был убедить народ в самозванчестве Лжедмитрия (или, лучше сказать, Лжедмитриев) и законности царя Василия Шуйского. Не раз патриарх приглашал москвичей в Успенский собор московского Кремля и увещевал их стоять за законного московского государя. Он посылал своих представителей и на Северскую Украину (бывшую главным очагом мятежа). Во время осады Москвы войсками Болотникова (октябрь 1606 года) Гермоген объявил шестидневный общенародный пост, во время которого совершались богослужения. Он рассылает грамоты и послания, в которых доказывает необходимость самой жестокой борьбы с "ворами" и изменниками, то есть противниками центральной власти. В конце ноября — начале декабря правительственные войска разгромили под Москвой армию Болотникова; часть дворян (в значительной степени под воздействием увещеваний Гермогена) перешла при этом на сторону Василия Шуйского. В Москве начались массовые казни повстанцев, продолжавшиеся в течение многих последующих месяцев.

Неприязнь населения к Василию Шуйскому объяснялась отчасти тем обстоятельством, что в глазах многих Василий сам был, по крайней мере, дважды клятвопреступником. При Лжедмитрии он клялся на кресте в том, что царевич Дмитрий не погиб в Угличе, но остался жив, хотя в 1591 году сам возглавлял комиссию по расследованию обстоятельств гибели царевича и доносил царю Федору Ивановичу и правителю Борису Годунову, будто несчастный, по небрежению родни, зарезался ножиком. Теперь же, после воцарения, Шуйский не только вновь клятвенно заверял всех, что Дмитрий мертв, но и организовал торжественное перенесение его мощей в Москву. 20 февраля 1607 года Гермоген проводит в Успенском соборе всенародное покаяние, имевшее целью прощение всех, совершивших в годы Смуты клятвопреступления. В Москву был привезен старый и уже совсем ослепший патриарх Иов. От имени всего православного люда была прочитана челобитная-исповедание, в которой испрашивалось прощение у старого патриарха за все нарушения крестного целования и "измены" прежним царям — Борису Годунову и его сыну Федору и за крестоцелование "вору" и "Расстриге". Разрешительная грамота, объявлявшая крестоцелование Лжедмитрию недействительным, была подписана обоими патриархами — и Иовом, и Гермогеном.

Осенью 1607 года Шуйский, наконец, разделался с Болотниковым, засевшим в Туле, захватил его в плен и затем казнил. После этого войско было распущено, а сам царь Василий возвратился в Москву. Это вызвало недовольство Гермогена, полагавшего, что успокаиваться рано. Еще летом того же года произошло событие, придавшее новый импульс затихавшей было гражданской войне: в городе Стародубе-Северском на Украине объявился очередной "царь Дмитрий Иванович", вошедший в русскую историю под именем Тушинского вора. Под знаменами нового Самозванца собрались многие авантюристы из Польши, казаки, а также остатки разбитой армии Болотникова. Патриарх справедливо полагал, что следует немедленно начать военные действия против Самозванца, попытаться истребить зло в самом начале, и осудил царя за преждевременное "успокоение". Шуйский, однако, не внял грозным предупреждениям.

В начале июня 1608 года войско Лжедмитрия II подошло к Москве и встало в подмосковном селе Тушино, в 12 верстах от столицы. В стране установилось своеобразное двоевластие: в Москве существовало свое правительство, в Тушино — свое, каждое во главе с законным, с точки зрения его сторонников, царем. Патриарх Гермоген продолжал всячески поддерживать царя Василия, всеми силами старался обеспечить порядок в Москве, укрепить дух горожан и всех жителей России. Святитель организовывал всенародные моления о даровании победы над врагами, предавал анафеме изменников, призывал богатых делать пожертвования в пользу правительственных войск, требовал от монастырей доставки припасов для царского войска. Вот слова патриарха, обращенные к тушинцам: "Бывшим православным христианам, а теперь так и не называть вас не велю! Не достанет мне слов, душа болеет, болит сердце, вся внутренняя моя расторгается, все составы моя содрогаются. Плачу и с рыданием вопию: помилуйте, пощадите свои души и души родителей ваших! Остановитесь, вразумитесь и возвратитесь. Вспомните, на кого вы поднимаете оружие: на Бога, создавшего вас, на братьев своих, отечество свое разоряете".

Неизбежным следствием осады Москвы становились голод и дороговизна. Патриарх созывает в Успенском соборе купцов и вельмож и увещевает их не поднимать цены на хлеб; когда его убеждения не подействовали, он приказывает открыть для продажи хлеба амбары Троицкого монастыря, находившиеся в кремлевском Богоявленском монастыре (подворье Троицкого монастыря). В это время сама Троицкая обитель подверглась нападению польских отрядов Лисовского и Сапеги. Гермоген настойчиво убеждает Шуйского оказать помощь прославленной обители. (Троицкий монастырь почти полтора года выдерживал осаду. Стойкость его защитников, так и не открывших ворота полякам и русским "ворам", во многом спасла Москву от полной блокады.) Патриарх рассылает грамоты, призывая жителей городов и волостей не признавать власть Самозванца.

Но его усилия, увы, не приносили результатов. В противостоянии двух столиц — Тушина и Москвы — многие, как ни странно, стали находить для себя прямую выгоду. Отправляясь к Тушинскому вору, московские бояре и дворяне выпрашивали у него подачки (чины, "деревнишки"), а затем возвращались в Москву и, сохраняя тушинское "жалование", требовали от Шуйского награды за то, что вернулись. И таких "тушинских перелетов" становилось все больше. Москва разлагалась и развращалась.

 


Страница 1 - 1 из 2
Начало | Пред. | 1 2 | След. | КонецВсе

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру