Пищальники и стрельцы (конец XV - первая половина XVII вв.)

Особое положение московских конных и пеших стрельцов определяли их служебные обязанности. Стремянные стрельцы несли ежедневно охрану царского дворца, самого государя и членов его семьи. Пешие стрельцы из состава расквартированных в столичном городе приказов, переменяясь по неделям, несли в Москве караульную службу. Как было показано выше, московские стрельцы часто посылались в другие города для временного, а иногда и постоянного усиления гарнизонов находившихся в пограничных крепостях. В начале 1640-х гг. правительство приняло решение об устройстве на житье в южных городах Яблонове, Усерде, Короче, Чугуеве, Вольном и Хотмышске 1200 московских стрельцов. В.А. Александров пытался обнаружить архивные свидетельства о выполнении этого решения, но отыскал лишь документы о переводе в 1647 г. 200 московских стрельцов в Усерд. Поэтому исследователь усомнился в реализации правительственного решения и, перепутав Усерд с Карповым отметил в своей диссертации: "Кроме Карпова, куда было переведено, как нам известно, 200 стрельцов из Москвы, никаких сведений о переводе московских стрельцов на юг нам не встречалось". Между тем, в другом московском архиве (ОР РГБ) сохранились материалы о том, что в 1642 г. на "вечное житье" в г. Чугуев были переведены 200 московских стрельцов. Это обстоятельство свидетельствует о том, что распоряжение правительства об усилении гарнизонов южных городов было исполнено.

 

В военное время стрельцы принимали участие в походах и боевых действиях в составе войска, во время штурмов городов первыми шли на приступ, в полевых сражениях с татарскими армиями стрельцы размещались в "гуляй-городе" (обозе).

 

Московские стрельцы получали за службу большое денежное и хлебное жалованье. В XVI в. оно составляло: ежегодно по 4 руб., 12 четвертей (72 пуда или 1 т. 152 кг.) ржи и столько же овса. Старший командный состав назначался исключительно из числа служилых людей "по отечеству" - дворян и детей боярских. Стрелецкому голове, командовавшему приказом (полком), платили ежегодно 30-60 руб., он имел большой поместный оклад, как правило, 300-500 четвертей земли. Стрелецкие сотники, помимо земли, получали 12-20 руб., пятидесятники – 6 руб., десятники - 5 руб. денежного жалованья. В отличие от других приборных людей московским стрельцам выдавалась из казны соль (пятидесятникам – по 5 пудов; рядовым – по 2 пуда) и ежегодно сукно "на платье". В середине XVII в. денежное жалованье московским стрельцам несколько увеличилось: рядовым выплачивалось по 5 руб., десятникам – по 6 руб. и пятидесятникам - по 7 руб. Хлебного жалованья они получали соответственно 7 ? , 8 3/8 и 9 четвертей ржи и столько же овса.

 

В 1616 г. жалованье городовым стрельцам было увеличено "перед прежним с прибавкою". Рядовым стали платить по 3 руб. и выдавать хлебного жалованья по 6-7 четвертей ржи и овса на год. Стрелецкие сотники получали по 10 руб. Пятидесятники – по 3 р. 50 коп, десятники – по 3 р. 25 коп. Примерно такое же жалование установили для стрельцов, нанятых на службу Соловецкой обителью. В XVII в. соловецкие стрельцы получали 3 руб. деньгами, 3 четверти ржи и 3 четверти овса. Как и государевым приборным людям, жалованье им выдавалось два раза в год. Вооружались соловецкие стрельцы за счет монастыря. Командовали ими два пятидесятника. Половина соловецкой стрелецкой сотни несла службу в монастыре, другая половина – в Сумском и Кемском острогах. Всего на содержание стрельцов монастырь тратил 380 рублей в год.

 

Городовые стрельцы располагались гарнизонами, численностью от 20 до 1000 и более человек, преимущественно в пограничных городах. Значительное число стрельцов находилось на северо-западной границе, особенно в Пскове и Новгороде. Стрелецкие сотни и приказы стояли в южных и "понизовых" пограничных крепостях, где многие из них несли конную службу. Однако там они были менее заметны – на этих "украйнах" имелись другие ратные люди, особенно казаки, несшие не только "полевую", но и "городовую" службу. Как и московские стрельцы, городовые служилые люди "по прибору" обеспечивались из казны денежным, хлебным и земельным жалованьем. Земельные угодья отводились им сразу на все подразделение (приказ, сотню). Единых окладов земельного жалованья для стрельцов, по-видимому, не существовало. Денежное жалованье рядовых городовых стрельцов было в несколько раз меньше московского оклада, в XVI в. составляя, как правило, 2 руб. Десятники в городах получали по 2 руб. 25 коп., пятидесятники – 2 руб. 50 коп., сотники – 10 руб., не считая хлебного жалованья, равнявшегося 6 - 7 четвертям (36-42 пуда или 576-672 кг.) ржи, "овса по тому ж". Однако, в 1623 г. денежное жалованье городовым стрельцам начали повышать. В грамоте, присланной из Москвы в Псков воеводам кн. А.В. Хилкову и И.. Наумову, в отношении гдовских стрельцов предписывалось: "Учинить прибавку пятидесятником – три рубли с полтиною, десятником по три рубли с четью, рядовым по три рубли человеку, а хлеб по прежнему". В середине XVII в. в Кольском остроге стрелецкое денежное жалованье составляло:

 

Голове – 25 руб.

Сотникам – 12 руб.

Пятидесятникам – 4 руб.

Десятникам – 3 руб. 75 коп.

Рядовым стрельцам – 3 руб. 50 коп..

Хлебное жалование на Коле составляло 2 четверти ржи, 4 четверти овса и 1 четверть ячменя.

 

Стрелецкие войска были достаточно мобильны, поэтому их часто перебрасывали для усиления того или иного участка границы. Так, в XVII в. в летнее время на южную "украину" перебрасывалось большое число стрельцов из Москвы и пограничных северо-западных русских городов: Великого Новгорода, Пскова, Вязьмы, Торопца, Острова, Гдова, Ладоги, Изборска, Опочки, Старой Руссы, Заволочья. Эти части призваны были усилить оборону рубежей, подвергавшихся татарским и ногайским нападениям. В 1630 г. в поход на Дон были направлены стрельцы и казаки из состава гарнизонов южнорусских крепостей. Всего 1960 человек. Из некоторых городов взяли более половины имевшихся там приборных людей. Так, Воронеж, где находилось 182 стрельца и 310 казаков, выставил в армию 100 стрельцов и 180 казаков. В том же году 30 тульских и михайловских стрельцов и казаков были отправлены в Мещовск, 50 дедиловских и лебедянских – в Масальск. Иногда стрельцы из пограничных городов, наиболее опытные в военном деле, направлялись на "годовую" службу в другую, менее защищенную пограничную крепость. В этом случае их старались заменить в своем городе служилыми людьми, переброшенными из более спокойных в военном отношении уездов. Так, и 1629, и в 1638 гг. в Терках несли годовую службу 500 астраханских пеших стрельцов, а в Астрахани несли службу: в 1629 г. – 500 стрельцов-"годовальщиков" из Казани, а 1638 г. - 1325 "казанских и пригородных, и нижегородских стрельцов".

 

В мирное и в военное время городовые стрельцы несли гарнизонную службу. Они охраняли крепость и острог (стояли на караулах по стенам, башням, у городских и острожных ворот), правительственные учреждения (съезжую избу, таможню, "наряд", "зелейную" (пороховую) казну и т.п.). В обороне городов им отводилась главная роль. Неслучайно в 1617 г. новый углицкий воевода П. Дашков, обнаруживший во вверенном ему городе, из ранее находившихся там приборных людей 6 пушкарей, написал в направленном в Москву донесении следующую характерную фразу: "а во всех твоих государевых городех без стрелцов <…> осада крепка не живет".

 

Стрельцов посылали в качестве стражников в уезды за нетчиками, на селитряные промыслы; для сопровождения послов, различных припасов, денежной казны, преступников; их привлекали к исполнению судебных приговоров. Во время войны городовые стрельцы целыми приказами или сотнями назначались в разные полки войска. Почти все стрельцы, за некоторым исключением, несли службу в пешем строю. В дальние походы они, как правило, отправлялись на подводах. Конную службу несли московские "стремянные" стрельцы, стрельцы в Осколе (в 1638 г. помимо 70 пеших здесь было 100 конных стрельцов), Епифани (в 1637 г. в городе находилось 37 конных и 70 пеших стрельцов) и так называемых "Понизовых городах" - Астрахани (в 1635 г. там было 573 конных стрельца; в 1638 г. "по окладу" - 1000, в наличии - 772 человека), Терках (по списку – 500 конных стрельцов, в наличии – 347), Казани, Черном Яре, Царицыне, Самаре, Уфе (по 100 конных стрельцов), Саратове (150 конных стрельцов). Несущие конную службу стрельцы получали казенных лошадей или деньги на их покупку.

 

Вооружение стрельцов состояло из ручной пищали (ручницы, самопала), бердыша и сабли. Конные стрельцы даже в начале XVII в. имели на вооружение луки со стрелами. Кроме оружия, стрельцы получали из казны необходимое снаряжение: пороховницы, свинец и порох (в военное время 1-2 фунта на человека). Перед выступлением в поход или служебную "посылку" стрельцам и городовым казакам выдавалось необходимое количество пороха и свинца. В воеводских наказах содержалось строгое требование о выдаче боеприпасов "при головах и при сотниках, и при атаманах", призванных следить, чтобы стрельцы и казаки "без дела зелья и свинцу не теряли", а по возвращении "будет стрелбы не будет", воеводы должны были порох и свинец "у стрелцов и у казаков имати в государеву казну".

 

Власти добивались от стрельцов профессионального владения оружием, особенно огнестрельным. В сочинении английского путешественника Э. Дженкинсона сохранилось подробное описание стрелкового смотра, произошедшего в Москве в 1557 г. Более детально этот источник будет рассмотрен в следующей главе, в разделе, посвященном обучению ратных людей.

 

В отличие от дворянской конницы стрельцы обучались не только стрельбе, но и военному строю, носили особую форменную одежду. В XVI в. у московских стрельцов она была двух видов – повседневная (так называемый "носильный кафтан") из сермяжной ткани серого, черного или коричневого цвета и парадная – длинные красные кафтаны и высокие шапки с меховыми отворотами. Городовые стрельцы также имели суконные кафтаны и шапки, но материал на пошив обмундирования выдавался им гораздо реже, чем московским стрельцам.

 

С нашей точки зрения, уже в первой половине XVII в. стрелецкие части носили характер регулярного войска. Следует обратить внимание, что несмотря на занятие торгово-промышленной деятельностью, значительная часть стрельцов призывалась на службу не только в военное время, но почти ежегодно высылалась на службу в города, расположенные на южных границах страны. Этому сохранились документальные подтверждения. Так, в 1638 г. в Одоев перебросили 300 вяземских стрельцов (из 500 числившихся в этом городе), 200 стрельцов из Опочки (из 300); в Крапивне стояло 500 псковских стрельцов (из 1300) и т.п. Тогда же на юг к Веневу, были переброшены 500 новгородских стрельцов (50% общего числа). В Понизовых городах отправка стрельцов в порубежные крепости стала обычным делом. В 1638 г. 500 астраханских пеших казаков находились в Терках, 200 казанских стрельцов направили "для городового дела" в Уфу, где опасались калмыцкого нападения, 500 казанских стрельцов находились в Астрахани; из 50 тетюшских стрельцов - 10 были в Черном Яру, там же несли службу 10 из 20 лаишевских и 10 из 40 арских стрельцов, 20 алатских "приборных" людей из 49 служили в Астрахани, вместе с ними были 180 стрельцов из Свияжска, 50 из Чебоксар, 50 из Козмодемьянска, 40 из Ядрина, 20 из Цывильска, 30 из Царева-Кокшайска. Из Царева-Санчурска, где числилось 200 стрельцов, 30 было послано в Черный Яр для временной службы, а 40 переведено туда "на житье". Из Кокшайска отправили 40 воинов: 20 стрельцов - на время, 20 – "на житье". Из Уржума "на годовой службе" в Астрахани находилось 60 стрельцов, "на житье" - 50 уржумских стрельцов. Курмышские приборные люди служили в Царицыне, Саратове и Астрахани. К дальней пограничной службе не привлекались лишь стрельцы из Алатыря, Ломова и Васильгорода. В отношении последнего исключение сделали из-за малочисленности гарнизона и явной неспособности находившихся там служилых людей "по прибору" выступить в поход. В Васильгороде, где должно было быть "по окладу" 50 стрельцов, на деле их было всего 17, да и те – "стары и увечны".

 

Известно, что массовое вооружение пехоты огнестрельным оружием в сочетании с новыми приемами взаимодействия в полевом бою пехотных, кавалерийских и артиллерийских частей, привело к появлению линейной тактики, окончательно сложившейся в годы Тридцатилетней войны. В нашей литературе неоднократно высказывалось утверждение, что впервые в военной истории линейные боевые порядки применило русское войско в сражении под Добрыничами 21 января 1605 г., именно этим объясняя победу армии Ф.И. Мстиславского и В.В. Шуйского. Описание хода битвы под Добрыничами полностью опровергает данное предположение. Во время сражения стрельцы обстреливали поляков залпами из-за возов с сеном, заранее выстроившись в несколько шеренг. В бою пехотные части (стрелецкие приказы) не совершали никаких перестроений, оставаясь на своем месте до конца битвы. Единственным отличием сражения под Добрыничами от более раннего боя на р. Узруй (21 декабря 1604 г.), является наличие упомянутых возов с сеном, прикрывших центр русской позиции с фронта и фланга. Внутри этого полевого укрепления находились стрельцы, привыкшие в полевом бою действовать под защитой "гуляй-города" или "обоза".В то время стрелецкие части еще не могли маневрировать на поле боя. Главной ударной силой оставалась дворянская конница, чьи действия прикрывали стрельцы, не менявшие своей позиции, фланги или тыл которой, как правило, опирались на обоз или на острожки, устройство которых было усвоено русскими воинами из опыта нидерландских и шведских военных инженеров. Отсутствием подобного прикрытия объясняется поражение войска Ф.И. Шереметева под Суздалем осенью 1609 г. Неудачное расположение пехотных частей под с. Клушино предопределило гибель армии Д.И. Шуйского в сражении 24 июня 1610 г. Однако, как показывает исход битвы под Бронницами летом 1614 г., в столкновениях с хорошо обученными иностранными наемниками, острожки не всегда выручали русских воинов. Впрочем, атакованная шведами 14 июля 1614 г. в лагере под Бронницами и разбитая ими армия Трубецкого в основном состояла не из стрельцов, а из ополченцев и казаков, по уровню боевой подготовки и вооружению на тот момент практически не отличавшихся друг от друга.Учитывая вышесказанное, необходимо отвергнуть известный тезис А.В. Чернова о якобы имевшем место превосходстве русских стрельцов над западно-европейскими мушкетерами, которым приходилось в бою прикрываться копейщиками, тогда как русские воины "могли одновременно вести огневой бой и бой холодным оружием, то есть были пригодны к самостоятельным действиям". Вряд ли дело обстояло столь благополучно. Иначе непонятно стремление московского правительства учредить в России полки солдатского, рейтарского и драгунского строя, преобразовав одни стрелецкие части исключительно в гарнизонные войска, другие же, за счет систематического обучения, поднять до уровня региментов "нового строя". Процесс перестройки московской армии не был быстрым и простым, однако желание создать боеспособные вооруженные силы достаточно четко просматривается в действиях всех русских царей XVII в.


Страница 2 - 2 из 2
Начало | Пред. | 1 2 | След. | Конец | Все

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру