Полководцы и витязи Московской Руси. Статья пятая

Потом государевы бояре и воеводы обратились ко всему христианскому воинству и псковичам, мудроучительно наставляя их: "Сегодня, братья, для нас был первый день плача и веселья, храбрости и мужества. Плача — ибо за грехи наши подверг нас бог тяжелому наказанию; веселия — ибо сподобляемся мы умирать за христианскую веру и законы отцов. Ныне настает время храбрости и мужества; как начали, так молим бога и постараемся завершить, видя такое великое милосердие бога к нам. Ибо сказано: "Сильные враги наши пали, а мы, немощные, обрели силу; и ненасытные вовсе хлеба лишились, а мы по милосердию божию исполнены благ". И еще: "Не вспомнит господь бог о грехах наших и отвратит праведный свой справедливый гнев". И, видя его великое милосердие и доброе начало, надеемся и на славный конец: ибо говорят некоторые о нравах хвастливых литовцев, что если ошибутся они в начале, то потом еще более опрометчивыми будут. Мы же благодатию Христовою и по имени его христиане зовемся. Будем же готовы умереть за святую ту Христову веру и за православного государя нашего, царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси, и за его государевых детей, наших государей. И в помыслах и в сердцах наших не изменим им и не поддадимся страху и отчаянию, ибо ему, государю, непобедимое оружие — животворящий крест целовали. Как говорит святое Евангелие, неизреченные Христовы уста: "Что пользы человеку, если он приобретет весь мир, а душу свою опустошит? Или что даст человек за душу свою?" С такими премногими утешительными словами обратились государевы бояре и воеводы, как истинные христианские поборники, к подвластному им войску.

Христолюбивое воинство, услышав это, с плачем и со слезами, благонравно и благочестиво отвечало так: "От прародителей своих мы — христиане, и сами в Христовой вере родились и ныне готовы умереть за Христову веру; как начали — с богом, так и завершим, без всякого обмана". Так и свершилось по благодати Христовой.

Потом государевы бояре и воеводы повелели похоронить доблестных храбрецов, погибших от руки литовских мучителей, пострадавших за веру Христову, как древних мучеников. Всего же было убито после первого большого приступа восемьсот шестьдесят три человека. А раненых повелели лечить за счет государевой казны. Всего же ранено было в первый большой приступ 1626 человек.

Литовский же многогорделивый король Стефан, увидев, что желания его не сбылись, а его литовское воинство постыдно и со срамом бежало от города, великого стыда исполнился, гетманов своих и ротмистров даже видеть не мог. И гетманы не смели явиться к своему королю, стыдясь своего позора и неуемной похвальбы перед королем. К тому же услышал король, что великий угорский гетман, любимый им Бекеш Кабур, убит под Псковом и иные великие славные литовской земли люди убиты: пан Стефан, пан Мартын, великий угорский гетман Петр, пан Ян Сиос, пан Дерт Томас, пан Генес Павлов, пан Береденик и иные многие великие и славные литовские паны. А всех градоемцев, убитых под Псковом, как говорили они сами, было более пяти тысяч, а раненых вдвое больше.

Услышав об этом, король впал в отчаяние и великую кручину, осыпая себя и свое войско многими упреками. К тому же слышит король у себя в станах плач сильный, и крик, и рыдание, и вопли многие, будто весь лагерь пришел в волнение и смятение: пани о панах плачут, мужьях своих, матери с детьми своими прощаются, брат с братом разлучаются. Жестоко поплатились они под Псковом жизнью своей: повелели супругам своим встречать их из Пскова, но за эту похвальбу и сами не вернулись с псковского поля, изо рва не вышли, и тела их были брошены на съедение псам.

И снова сел король на свой высокогордый престол, а пред ним предстали великие его гетманы и паны рад, его первосоветники, и все размышляли: "Каким образом можно взять град Псков, и какой хитростью и мудростью одолеть в Пскове неукротимых воевод и непокорный народ?" И вновь держат совет, как взять богоспасаемый град Псков. Одни говорят, что нужно брать приступами, другие же первосоветники велят с ласкою и угрозами просить град Псков у государевых бояр и воевод и у народа, о том написать грамоты и кидать их на стрелах в город. "Если же и так не одолеем, и ласкою и угрозами не уговорим, то пусть великие гетманы и паны первосоветники, каждый продумав, как устроить свой подкоп, подведут их под городскую стену, чтобы, подкатив потом порох, поджечь его; так, не проливая крови литовского своего войска, легко и быстро можем взять град Псков". Выслушал король этот безбожный совет их, кощунственное их умышление, это суетное и тщеславное возношение ума их и многие похвалы расточил их разуму, и решил поступить по их совету. Вновь литовские ротмистры и гайдуки, следуя решению совета, начинают каждодневные воровские приступы на места пролома.

Государевы же бояре и воеводы с христолюбивым воинством никак не давали врагу взойти на городскую стену. Тогда же государевы бояре и воеводы повелели построить против проломного места деревянную стену с многочисленными бойницами, и многие башни поставили, и во многих местах поставили орудия, готовясь к приступу литовских сил. Между обеих стен — каменной и деревянной стеной в городе — повелели выкопать ров и поставили в нем острый дубовый чеснок, также и по всему пролому и в башнях поставили и укрепили плотный острый чеснок, так что человеку невозможно было никаким образом пробраться через него. По-разному готовились к приступам! кто готовился, зажигая смолье, метать его в литовцев, кто подогревал в котлах кипяток с нечистотами или готовил кувшины с порохом, чтобы метать их в литовцев, кто сухую сеяную известь приготавливал, чтобы засыпать литовскому воинству бесстыдные их глаза. И так благодатию Христовою основательно и надежно приготовились к приступам. Литовское же воинство ежедневно, а иногда дважды и трижды в день и ночью штурмовало город, но всегда, с помощью бога, христиане отбивали литву от стен и многих литовских воинов во время приступа уничтожали, христианское же воинство всегда богом защищено было.

Гордонапорная литва, увидев, что невозможно стены города взять штурмом, нехотя сказали об этом королю, король же повелел в Псков государевым боярам и воеводам писать грамоты о сдаче града Пскова. "Уведайте, — писал он, — бояре и воеводы, что не затем я пришел под ваш град Псков, чтобы уйти, не взяв его. Да и сами знаете, сколько городов государя вашего взял я в прошедшие два года и ни от одного не ушел, не взяв; не только передо мною, но и перед посланными мною гетманами не мог устоять ни один из городов. Ныне же пишу вам, жалея вас и щадя ваше благородство, помилуйте себя сами и покоритесь моему великому имени, сдайте город без крови. Если так поступите, да известно будет вам, что ни один из вас, знатных, не был так пожалован вашим государем, как мною будет обласкан и облагодетельствован. Если же явитесь ко мне, надеясь на мою ласку, то даю вам свое королевское слово и вместе с избранными своими панами обещаю вам, что не только наместниками моими будете в граде Пскове, но и многие города в вотчину вам дам, если мирно сдадите мне город. Весь народ в городе помилую, и будете вновь жить по своим законам, и каждый свои обязанности исполнять, и торговать по-старому на своих торгах. Если же не покоритесь, то ни один человек во всем великом вашем граде Пскове не увидит моей милости, но все самыми горькими смертями умрут". И написав грамоты, пускают их на стрелах в город, и не один раз, и не дважды, но много раз пускают стрелы с такими грамотами в Псков. Государевы же бояре и воеводы пишут в ответ так: "Пусть знает твое величество, гордый литовский правитель, король Стефан, что в Пскове и пяти лет христианский ребенок посмеется над твоим безумием и твоими глупыми первосоветниками, о которых ты нам написал. Какая польза человеку возлюбить тьму больше света, или бесчестие больше чести, или горькое рабство больше свободы? Чем лучше нам оставить святую свою христианскую веру и покориться вашей плесени? И какое приобретение чести в том, чтобы оставить нам своего государя, православного великого христианского царя, и покориться иноверному чужеземцу и уподобиться иудеям? Тем более что они по незнанию или по зависти распяли господа славы, нам же, зная своего православного царя-государя, в царской державе которого и прародители наши родились, как оставить его? Или думаешь прельстить нас лукавой ласкою и пустой лестью или суетным богатством? Но и всего мира сокровищ не хотим за свое крестное целование, которым присягнули своему государю. И что ты, король, стращаешь нас горькими и позорными смертями? Если бог за нас, то никто против нас! Все мы готовы умереть за свою веру и за своего государя, но не сдадим града Пскова, не покоримся льстивым твоим словам. Ни один из младоумных в граде Пскове не последует твоему совету, из степенных же и зрелых мужей в Пскове никто даже слушать не будет о твоем безумном умышлении. Готовься к битве с нами, а кто кого одолеет, то бог покажет". И так же, на стреле, пустили врагу свой ответ.

Государевы бояре и воеводы совершали частые и каждодневные вылазки за город; божьей милостью и царским счастьем и благодаря своей боярской и воеводской находчивости многих языков литовских захватывали и в город приводили и выведывали у них, пытая и истязая, о замыслах против Пскова короля и его первосоветников, и так готовились против их козней. В один из дней была вылазка за Варлаамские ворота, в которой схватили литовских языков, от них же точно узнали, что литовские гетманы самонадеянно похвалились своему королю подкопами взять град Псков, и каждый из военачальников разных земель свой подкоп повел: подкоп королевский польский, подкоп литовский, скорый и хвастливый, подкоп угорский, подкоп немецкий, и всего в разных местах девять подкопов. Эти же литовские языки сказали государевым боярам и воеводам, что все те подкопы повели еще 17 сентября, а вперед всех готов будет угорский подкоп. Но ни один из тех литовских языков не знал, к какому месту ведутся те подкопы, и говорили они, что в литовском войске зорко следят, чтобы о тех подкопах никто не знал.

Государевы бояре и воеводы, разведав, что литовский король под Псков многие подкопы повелел вести, возблагодарили бога, что узнали об этом умысле литовском, сокрушались только, что не узнали, под какие места ведутся подкопы. И, призвав бога на помощь, повелели против подкопов из города повести несколько слуховых ходов, не только от пролома, где ожидали подкопов, но по всему Пскову в слуховых ходах велели внимательно следить за подкопами.

Также и освященный собор беспрестанно, день и ночь молил бога о избавлении града Пскова от нынешних бед; трижды в неделю приходили на пролом с крестами, святыми чудотворными иконами и чудотворными мощами благоверного князя Гавриила-Всеволода и с другими святынями и совершали молебны. Литовские же гайдуки, как только слышали, что христианские священники служат молебен у пролома, рядом с Покровской угловой башней, то, догадываясь, что там собирается много народа, начинали метать туда камни и ими христиан увечили.

Однажды, 20 сентября, священники, как обычно, пришли с крестами к Покровской угловой башне и совершали молебен, литовские же гайдуки опять, по дикому своему обычаю, начали швырять камни в город. И огромным камнем попали в принесенный из собора живоначальной Троицы чудотворный образ великого страстотерпца Христова и великомученика-победоносца Дмитрия Солунского, икону греческого корсунского письма, в надетый на нем золоченый доспех, и пробили доспех повыше пояса, у правого плеча, так глубоко, что и левкас до доски отбили. Священники же, а также государевы бояре и воеводы и все православные христиане, увидев свершенное над образом страстотерпца, обратились к святому великомученику Христову Дмитрию: "О великомученик и победоносец, узнай врагов наших дерзость: не только над нами, но и над святым твоим чудотворным образом надругались. Так помолись же, святой Дмитрий, господу и избавь нас от врагов наших своею молитвою и помощью, как умолил ты милостивого владыку за свой град Солунь и как помог некогда в битве с погаными немцами на великом Чудском озере великому князю Александру Невскому, защищавшему великий град Псков: тогда, как знак твоей милостивой помощи, нашли на месте великого побоища великого князя Александра Невского с немцами серьгу из правого уха, оброненную с твоего чудотворного образа. Так и ныне, святой Дмитрий, яви милость свою и избавь нас и град наш Псков от врагов наших, злогордой литвы". Разве можно чудо молчанию предать? И о новом милосердии божьем нужно рассказать. В тот же день, когда безбожные дерзнули и на святой образ страстотерпца посягнуть, полностью открылся умысел литовского короля и всех его первосоветников, какие подкопы ведутся и под какие места городской стены. А случилось это таким образом. Из литовского войска прибежал в город Псков перебежчик, прежде русский, полоцкий стрелец по имени Игнаш. Тот Игнаш государевым боярам и воеводам и рассказал, против каких мест ведутся подкопы, и со стены указал те места. Государевы же бояре и воеводы, услышав это, радости исполнились и возблагодарили бога, и пречистую богородицу, и святых великих чудотворцев, и святого великомученика Дмитрия, ибо ради его святого образа бог и это неведение рассеял. Против тех подкопов скоро и спешно начали копать слуховые ходы, и сентября в 23 день, божьей милостью, наши русские слуховые ходы сошлись с литовскими подкопами между Покровских и Свиных ворот, и злодейский их умысел с помощью Христовой расстроился. Так же и другой подкоп, под Покровскую башню, перехватили, а остальные литовские подкопы за городом сами обрушились. И так, божьей милостью, и этот литовский план окончательно расстроился.

Увидев безнадежность своих планов и неосуществление замыслов своих первосоветников, литовский король и его войско ежедневными приступами вновь пытаются занять городскую стену и внезапно ворваться в город с многою силою. Русское же христианское воинство даже ступить на городскую стену им не дает. Вновь литва, стремясь осуществить свои неосуществленные замыслы, обсуждает старые свои приемы взятия городов: "Если вызвать как-то смятение в городе, то через проломные места сможем войти в город". И вот октября в 24 день из-за Великой реки начали стрелять по жилым домам раскаленными ядрами и чуть ли не весь день стреляли. Но милостию божьей и от этих литовских козней бог сохранил великий град Псков совершенно невредимым.

Гордонапорная литва, увидев, что и так не добилась она даже малого из того, что хотела, другое дерзкое решение принимает. 28 октября со стороны реки Великой под городскую стену пробрались литовские гайдуки, градоемцы и каменотесы и, закрывшись специально сделанными щитами, начали подсекать кирками и всякими орудиями для разбивания камня каменную стену от Покровской угловой башни и до водяных Покровских ворот, чтобы вся стена, подсеченная, упала в реку Великую. А деревянную стену, что построена для укрепления рядом с каменной, хотели зажечь. В то же время из-за реки Великой по народу, стоящему у городской стены, решили стрелять из орудий, и так надеялись окончательно взять город.

Государевы же бояре и воеводы, увидев такой над городом умысел, против замыслов литвы для обороны города со своей стороны повелевают зажженное смоляное тряпье на литву и на щиты их метать, чтобы от огня щиты их загорались, а сами они от удушливого дыма из-под стены выбегали или же там сгорали. Литовские же воины, понуждаемые силой, все это терпели и стояли, упорно и настойчиво подсекая стену.