Объединение княжеств Северо-Восточной Руси вокруг Москвы (2-пол. XV - нач. XVI вв.)

ОБЪЕДИНЕНИЕ ЗЕМЕЛЬ ВОКРУГ МОСКВЫ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XV ВЕКА

"Феодальная война" второй четверти XV века существенно опустошила Русь. Победители в тех или иных сражениях угоняли массы людей из вотчин соперников в полон, грабили, продавали. Естественно, особенно отличались в этом "союзники" Василия Темного — татары Улуг-Мухаммед и его сын Махмутек. Но и великий князь своими расправами, в том числе с недавними союзниками, приводил в ужас свидетелей-москвичей: "Множество же народа видяще сиа, от боляр и от купець великих, и от священников, и от простых людей, во мнозе быша ужасе и удивлении", — пишет московский летописец. "Яко николи же таковая ни слышаша, ниже видеша в русских князех бываемо... Недостойно быше православному великому госпадарю, по всей подсолнечной сущю, и такими казньми казнити и кровь проливати во святый Великий пост".

 

Гражданские войны всюду отличались особой жестокостью, а борьба за власть и собственность вносила в них еще и крайнюю беспринципность. Борис Александрович Тверской, участвовавший в осуждении и наказании Василия Васильевича в 1446 году, предал Дмитрия Шемяку, но и со сватом — московским князем — дружба не слишком ладилась. А удивившие летописцев и простых москвичей казни в 1462 году (незадолго до кончины князя) были обрушены на сторонников брата жены — Василия Ярославича, последовательно выступавшего ранее против Шемяки, и в 1456 году заточенного Василием Темным в Угличе.

 

Оба Василия проводили политику противоположную той, которой следовали митрополит Алексий и Дмитрий Донской, в то время как сторонники Юрия Галицкого и его не слишком серьезных сыновей, следовали все-таки завещанию Дмитрия Донского, ясно обозначавшего стратегических врагов Руси: Орду и Литву, а подспудно и Константинополь. Правда, и в Литве после Витовта, и в Орде продолжались глубокие распри, что облегчало положение Руси.

 

Напомним, что Большая Орда (Волжская Орда, Улуг Улус) — ханство, возникшее в начале 30-х гг. XV в., в результате распада Золотой Орды. Большая Орда контролировала степи Северного Причерноморья и Нижнего Поволжья. Столица — Новый Сарай (располагался между современными Астраханью и Волгоградом). Ханы Большой Орды считали себя преемниками золотоордынских ханов, поэтому требовали от Руси уплаты дани и признания своей верховной власти. В Большой Орде Улуг-Мухаммеду противостоял один из сыновей Тохтамыша Саид Ахмед, впрочем, совершивший в 40-50-е годы несколько набегов на литовские и русские земли.

 

Еще одно татарское ханство, которое возникло в результате распада Золотой Орды — Крымское, образовавшееся в Крыму и Северном Причерноморье образовалось в 1443 г. при хане Девлет-Хаджи-Гирее, ставшего родоначальником династии Гиреев. Центром Крымского ханства стал г. Солхат (Старый Крым). Новое государство находилось на пересечении важнейших торговых путей, ему принадлежали порты Черного и Азовского морей. Важной статьей экспорта Крымского ханства были невольники, в большом числе приводившиеся татарами из набегов на русские, украинские и польские земли.

 

В условиях распада Орды и противоборства многочисленных конкурентов, естественно, некоторые искали помощи и на Руси. Улуг-Мухаммед был убит собственными сыновьями, и власть в улусе захватил Махмутек. Преследуемые Махмутеком его братья — тоже сыновья Улуг-Мухаммеда — Касим (старший) и Якуб — пришли на Русь, на службу к Василию Темному. С именем Касима связано начало "Касимовского царства", просуществовавшего до времени Петра I в качестве вассала московских князей и царей. Городец Мещерский, переданный Василием Темным Касиму в конце 40-х или начале 50-х годов, будет позднее назван "Касимовым".

 

В Среднем Поволжье в 1445 года также возникло новое татарское государство — Казанское ханство. Первым казанским ханом стал Махмутек, сын Улу-Мухаммеда. Столицей ханства был город Казань. Населяли его казанские татары, которые в большинстве своем являлись потомками волжских болгар. Под властью казанских ханов находились многие народы Поволжья: чуваши, удмурты, марийцы, часть мордвы и башкир. С момента образования Казанского ханства оно находилось в состоянии конфронтации с Московским государством.

 

События 1453 года повели на практике к определенной реабилитации основных стратегических установок Алексия и Дмитрия. При этом важнейшее для всего христианского мира событие — падение Константинополя — последнего бастиона некогда могучей Византийской империи — московские летописцы отметили одной строкой. Для них явно важней было полученное из Новгорода уведомление о внезапной кончине Дмитрия Шемяки ("даша ему лютаго зелия и испусти нужно душу", — сообщает Устюжский летописный свод; Ермолинская летопись называет и участников отравления — великокняжеского дьяка Степана Бородатого и повара Шемяки Поганку). Разные летописи отмечают, указывая точную дату, кончину Софьи Витовтовны, игравшей первостепенную роль во внешнеполитической ориентации и супруга, и сына.

 

Эти три события повлияли на изменение настроений в окружении Василия Темного. Падение Константинополя оправдывало утверждение митрополита соборным решением. Устранение главного соперника открывало возможности привлечения почитателей выдающихся московских патриотов Алексия и Дмитрия. Кончина Софьи облегчала переход к более взвешенным отношениям и с литовскими князьями, и ориентированным на Литву Казанским ханством. В рамках этой коррекции можно рассматривать и акции против Ивана Андреевича Можайского в 1454-м и против брата собственной супруги Василия Ярославича, всегда настроенного пролитовски, в 1454-56 годах.

 

Наследник, Иван Васильевич, воспитывался в обычном духе, но в необычной атмосфере кровавых распрей в кругу ближайших родственников. С двенадцати лет он начал участвовать в политической и военной деятельности своего отца. И в походе на Новгород в 1456 году княжич уже был не простым наблюдателем.

 

Новгородцы, согласно рассказу московского летописца, сражались неумело, и имея значительное численное превосходство над одним московским отрядом, потерпели поражение. В итоге, на вече было решено просить мира и направить с этим архиепископа. Василий Темный взял с новгородцев "за свою истому" десять тысяч рублей, обязал "им быти у него в послушании, а его лиходеев изменников у себе не держати". В докончальной грамоте о Яжелбицком мире Иван Васильевич титулован "великим князем всея Руси", то есть признавался соправителем отца. Рождение в 1458 году у молодого соправителя сына Ивана как бы завершало превращение отрока в полноценного мужа.

 

Таким образом, хотя победа над Дмитрием Шемякой была одержана в значительной мере благодаря поддержке Орды и Литвы, объективные интересы княжества требовали изменения политики в отношении своекорыстных союзников. Не исключено, что на осознание московским князем необходимости такого поворота повлияла и позиция наследника. Борьба с Ордой и Литвой станут основным содержанием внешней политики Ивана Васильевича, и женитьба на дочери тверского князя не повлияет на отношение к самой Твери как форпосту литовского влияния на подступах к Москве. Рязанский князь Иван Федорович, в 1430 году присягавший Витовту, в 1456 году, перед кончиной, передавал восьмилетнего сына Василия вместе с княжеством под покровительство Василия Темного. Видимо, такое решение рязанского князя не вызывало восторга у рязанских бояр. В 1464 году молодой Иван Третий возвратит юного Василия Ивановича на Рязань, поженив его со своей сестрой Анной. Но Рязань, открытая для татарских набегов и с юга, и с востока никуда уйти по существу не могла.

 

Гораздо сложнее обстояло дело с Новгородом. Яжелбицкое докончание существенно ограничивало права вече и выборных должностных лиц Новгорода, а ссылки на "старину" уже не действовали. В той или иной мере страдали интересы самых разных социальных слоев новгородцев, и неудивительно, что вскоре после заключения соглашения новгородцы устанавливают контакты с Казимиром IV и на какое-то время был принят на новгородские "пригороды" ставленник "польского короля и великого князя Литовского" Юрий Семенович. Правда, пробыл он здесь недолго и отъехал назад, не дожидаясь прямой конфронтации с Москвой.

 

В 1460 году, когда Василий Темный с детьми Юрием и Андреем навестил Новгород, собравшиеся у Софийского собора "вечники" даже намеревались "великого князя убити и сь его детьми". Кровавую развязку предотвратил новгородский архиепископ Иона. И князю удалось в 1461 году собрать с новгородцев "черный бор", угроза которого и толкала новгородцев на крайние меры.

 

Кончина Василия Темного в марте 1462 года на какое-то время оттянула прямое военное столкновение сторон. Но и после вокняжения Ивана III (1440 — 1505) и та, и другая сознавали его неотвратимость и готовились к нему: Новгород искал помощи на Западе, а Москва укрепляла позиции на Верхней Волге — по основным путям новгородских торговых караванов. И здесь узловым центром являлся город Ярославль, центр Ярославского княжества. Вокняжение наследников на княжеских столах обычно сопровождалось подтверждением или какими-то изменениями в прежних договорных грамотах. Очевидно, какие-то изменения вносились и в недошедшие до нас грамоты, определявшие взаимоотношения Москвы и Ярославля. Развернувшиеся в Ярославле события датированы 1463 годом и потому этим годом обычно датировали и сам факт присоединения Ярославского княжества к Москве. Но, как показали Л.В. Черепнин и Ю.Г. Алексеев, этим годом обозначалось лишь начало сложного противостояния, затянувшегося на несколько лет. Противостояние это характерно для всего средневековья, поскольку связано с канонизацией новых местных святых, обычно предполагающей укрепление сепаратистского настроя той или иной земли.

 

Москве, естественно, приходилось считаться с подобными местническими настроениями. Так, в 1456 году от епископа Мисаила, находившегося под литовской властью Смоленска последовала просьба вернуть икону Пресвятой Богородицы. По совету митрополита Ионы икона была возвращена после торжественной литургии в присутствии смоленской делегации во главе с епископом Мисаилом. Посланцам Смоленска вручили также ряд икон с богатыми окладами. Так митрополия укрепляла связи с православным населением русского города.

 

Еще один пример — признание Москвой культа новгородского святого Варлаама Хутынского. После трудных переговоров Василия Темного в Новгороде, в 1461 году в Московском Кремле была заложена церковь в честь Варлаама Хутынского, в связи с чем появилось и литературное произведение "Сказание об умершем отроке", в котором проводилась идея идеологического единства Руси. Как отметил Ю.Г. Алексеев, "выходец из Рязани (речь идет о постельничем Василия Темного рязанце Григории. — А.К.) служит великому князю Московскому, почитает новгородского святого и сам великий князь способствует установлению культа этого святого в Москве".

 

Та же проблема встала и во взаимоотношениях с Ярославлем. Но здесь признание претендентов на канонизацию затянулось на несколько лет (1463 — 1471 гг.), встречая противодействие и со стороны высшего духовенства. Канонизация предусматривала причисление к лику святых Федора Ростиславича Черного, князя Ярославского и Смоленского, и его сыновей Давыда и Константина. По справедливому замечанию Ю.Г. Алексеева, эти князья "ничем не были примечательны и не дали ни малейшего повода для своей канонизации". Но канонизируемые князья были предками ярославского князя Александра Федоровича, поэтому для Ярославля факт святости предков князя был очень важен. Большинство летописей кратко отмечают лишь самый факт подготовки канонизации в явно позднейшем изложении. Рассказ же о самом ходе сомнительной акции приведен в Софийской Второй и некоторых других немосковских летописях. Между тем, был достигнут какой-то компромисс между Ярославлем и Москвой: Москва признает или не возражает против канонизации новых "чудотворцев", оставляет в Ярославле и князя Александра Федоровича, но, видимо, с ограниченными правами, а после его кончины в 1471 году Ярославль входит в состав единого государства как владение великого князя Московского.

 

В середине 60-х гг. от митрополичьей кафедры отказался преемник Ионы митрополит Феодосий. В московских летописях не объясняется причина его ухода от дел. Но в Софийской Второй летописи представлена развернутая характеристика ушедшему митрополиту, которая подается именно как объяснение. Эта характеристика примечательна сама по себе как отражение положения в это время в структурах церкви в целом, а потому она заслуживает особого внимания. "А Феодосий того ради оставил, — поясняет летопись, — занеже восхоте попов и дьяконов нужею навести на Божий путь: нача их на всяку неделю взывати и учити по святых правилом, и вдовцом и диаконом и попом повеле стричися, а иже у кого наложницы будут, тех мучити без милости, и свяшеньство съимая с них и продаваше (то есть штрафуя. — А.К.) их; а церквей много наставлено, а попы не хотяше делати рукоделия (имеется в виду обязательный труд в общежитийных монастырях. — А.К.), но всякой в попы, тем ся и кормяху и последоваху плотьскым похотем, зане бо не Богу служити изволиша, но лготу телу своему. И востужиша людие, многы бо церкви без попов, и начаша его проклинати; он же слышав се разболеся того ради, и здрав бысть и сниде в келию к Михаилову Чюду в манастырь, и прия разслабленного старца в келию, и нача служити ему и омывати струпы его". Новым митрополитом совет епископов избрал Филиппа.

 

В 1467 году внезапно скончалась молодая супруга Ивана Васильевича. Московские летописи сообщают об этом крайне лаконично: скончалась и была погребена в церкви Вознесения. Более обстоятельна запись в проростовской Типографской летописи, а Софийская Вторая летопись прямо указывает, что княгиня была отравлена. Видимо, так же считал и находившийся в Коломне князь. Он "восполеся... на Олексееву жену Полуектова Наталью", а также на самого весьма чтимого дьяка, и тот "шесть лет не был у него на очех, едва пожалова его".

 

В 1469 году начинаются переговоры о женитьбе овдовевшего князя на проживавшей в Риме племяннице последнего византийского императора Константина IX, дочери деспота Морейского — Зои Палеолог. (Морейский деспотат — это Пелопонес, отвоеванная Византией в XIII — XIV веках у латинян часть Греции, и завоеванный в 1460 году турками). В Риме реальная турецкая угроза побуждала искать союзников на Востоке. Согласно Московскому летописному своду, именно Рим был инициатором переговоров о браке: "Февраля 11 прииде из Рима от гардинала Висариона грек Юрьи с листом". В листе сообщалось о наличии в Риме подходящей невесты "именем Софья, православная христианка". На самом деле Зоя демонстрировала в Риме верность если и не ортодоксальному католичеству, то принятой Константинополем унии. Во всяком случае, никому из женихов Зоя не отказывала из-за их "латинства".

 

В "листе", под пером позднейшего летописца, называвшего ее Софьей, каковой она в Риме не была (в Софийской Второй летописи она названа Зинаидой), значение невесты поднималось тем, что "присылалися к ней король Франчюжскы и князь великы Меделяньскы (то есть Миланский. — А.К.), но она не хочет в Латынство". В действительности ни тот, ни другой к знатной, но бедной сироте никогда ни сватались. И три реальных сватовства оказались безрезультатными не по вине невесты. Далее летопись сообщает, что "тогда приидоша и фрязи, Карло именем, Ивану Фрязину московскому денежнику брат болшей, да братанич, старейшего их брата сын Антон". Прибывший в Москву ранее в качества мастера "денежного" дела Иван (Джьян Баттиста делла Вольпе), видимо, принимал активное участие в этой деликатной дипломатической сделке. Князь посоветовался с митрополитом Филиппом, матерью и боярами и уже 20 марта направил Ивана Фрязина "к папе Павлу и к тому гардиналу Висариону и царевну видети". Папа Павел II и сменивший его Сикст IV проявили большую заинтересованность в намечавшемся браке, рассчитывая на Зою и преданное ей латинское окружение как на опору распространения католического влияния на Руси. Вольпе (Иван Фрязин) был принят папой и, по возвращению в Москву, согласно Софийской Второй летописи, "царевну на иконе написану принесе". В январе 1472 года Вольпе был отправлен за невестой в Рим. Папа Сикст IV торжественно встретил русских послов и 1 июля была произведена помолвка Зои с московским женихом, от имени которого выступали послы. 24 июля Зоя покинула Рим. Кортеж невесты состоял, помимо русского посольства, из греков и итальянцев. С ней ехали ее брат Дмитрий Ралев Палеолог, Юрий Траханиот и искатели счастья и удачи, греки и итальянцы. Интересы Рима представлял папский легат Бонумбре — перед ним ставилась задача всемерно содействовать объединению церквей.

 

Путь занимал несколько месяцев. После 11 дней морского пути, караван прибыл из Любека в Колывань (Ревель). Путь на Москву предполагался не через Новгород, а через Псков. Псков был предупрежден о прибытии царевны, и описание первых шагов по Русской земле заморской царевны наиболее обстоятельно дано в Псковских летописях. Царевну торжественно встретили у Узменья, где в свое время произошло Ледовое побоище. Псковичи на шести насадах "великих" и множестве ладей пересекли озеро (Узменье — узкая его горловина) и "вышедше из насад, изналивавши кубци и роги злащеныя с медом и с вином, и пришедше к ней челом удариша. И она же приемши от них в честь и в любовь велику".

 

Царевна сразу пожелала ехать далее к Пскову, "дабы от Немець отъехати". После двух дней дороги царевна "порты царскыя надевши, и поеха ко Пскову". Уже на пути в церкви Богородицы царевна участвовала в молебне как истинно православная. Псковичей обеспокоило то, что бывший с ней "владыка... не по чину нашему облочен бе всь черьвленым платьем, имея на собе куколь червлен же, на главе обвит глухо, яко же каптур (теплый головной убор. — А.К.) литовской". "Рук его никому же видети, и в той благословляет, да тако же и крест пред ним и распятье осязаему, яко же всем человеком видети вылитое носять пред ним, на высокое древо восткнуто горе; не имея же поклонениа к святым иконам, и креста на собе рукою не перекрестяся, и в дому святей Троици толко знаменася к пречистей, и то повелению царевне".

 

Для Бонумбре, очевидно, было неожиданным столь резкое изменение в поведении Зои, ставшей, после венчания в Москве 12 ноября, Софьей. Ему пришлось отказаться от демонстрации католических обрядов, и он уклонился от диспута, который готовили митрополит Филипп и "книжник" Никита Попович. Проведя 11 недель в Москве, он зондировал почву для создания если и не религиозного, то политического союза. Но у Москвы были в это время более актуальные задачи, и дело ограничилось ни к чему не обязывающими общими декларациями.

 

 


Страница 1 - 1 из 5
Начало | Пред. | 1 2 3 4 5 | След. | КонецВсе

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру