История в зеркале художественной прозы

Художественная проза как жанр родилась одновременно с исторической литературой.
Никто не устанавливал в древности никаких канонов, но только в устной прозе - сказках, легендах - герою даровалась определенная свобода от истории, а в письменной прозе ее не существовало. Сюжет диктовался поворотами истории, но уже в глубокой древности возникла проблема художественного метода, то есть принципа изображения событий и окружающего мира. Например, в главе I "Авесты" следует описание 16 арийских стран. На каждую, кроме "первой из лучших местностей", отведено по одному предложению. В них, как правило, изложена самая важная информация - что хорошо, а что плохо: "Урва, богатая лугами; бич страны - злые властители". Или: "Бахди; прекрасная с вознесенными знаменами, и там - бич страны - муравьи, пожирающие хлеб".

 

>>

Исторический роман или роман на исторический сюжет?
С некоторых пор едва ли не расхожим стало следующее утверждение: "Детектив? А что детектив? Возьмите Достоевского - разве "Преступление и наказание не детектив?" Любителям детективов, комплексующим по поводу своего пристрастия, это высказывание весьма импонирует. Но еще больше оно необходимо для многочисленных авторов этого рода литературы, всем этим Дашковым, Донсковым и прочей саранче, заселившей полки книжных магазинов. Но надо давать отпор: нет, "Преступление и наказание" - не детектив, как бы вам того ни хотелось! Если угодно, это художественный роман, в основу сюжета которого положена детективная история, но слишком многое отличает великое произведение Достоевского от заурядного детективного чтива. Там читатель удовлетворяет свою первобытную страсть к криминальным событиям и их расследованию, к поимке преступника и возмездию за содеянное. Здесь, у Достоевского, читателю нужно гораздо больше - познания человеческой души в исторический период сокрушения веры и ее нового приобретения.
Вот почему - руки прочь от настоящей литературы!
>>

Исторический роман и глобальный мир

Давным-давно, в начале 80-ых годов, когда я работал в журнале "Литературная учеба", в гости к нашему главному редактору Александру Алексеевичу Михайлову зашел его друг, польский писатель. Во время общего товарищеского застолья разговор в частности зашел о Генрике Сенкевиче. Я, со студенческой решительностью заявил, что Сенкевич, конечно, автор известный, Нобелевский лауреат, но, говоря по правде, мастер не самый великий. Не Бунин, например. Помнится, пан поляк разозлился и расстроился, говорил очень страстно, но не очень убедительно. Но одна фраза мне запомнилась. "Был момент, когда Польша существовала в этом мире только в виде романов Сенкевича".
Фраза не только запомнилась, но спустя какое-то время подтолкнула к написанию этой статьи.

 

>>

Варяги и варяжский вопрос в судьбе России

Никогда не стоит забывать тот факт, что норманская теория возникла в политической сфере и изначально имела антирусскую направленность. Ее появление в шведской историографии XVII в. было вызвано притязаниями Швеции на господство в Балтийском регионе, чему противостояла Россия. Тезисом о норманском, германском происхождении Киевской Руси немецкие ученые Миллер и Шлецер, работавшие в Петербургской Академии наук, усилили политическое звучание варяжской проблемы. Тому еще больше способствовали рассуждения немецких философов XIX в. об "исторических" и "неисторических" народах, способных и неспособных создавать государства, т.к. к первой группе народов были отнесены германцы, а ко второй славяне. В нацистской Германии идея превосходства германской нации над славянской достигла своего апогея. Как утверждал Гитлер: "Организация русского государственного образования не была результатом государственно-политических способностей славянства в России; напротив, это дивный пример того, как германский элемент проявляет в низшей расе свое умение создавать государство". Варяжскую карту в антирусских целях довольно часто пытались разыграть и другие недруги России. Пытаются разыграть ее и сейчас. С рубежа 80-90-х гг. многие отечественные СМИ и определенные, но весьма влиятельные политические круги внутри страны, прибегая к разным примерам, в том числе и к примеру призвания варягов, принадлежавших, по их мнению, к германскому этносу, усиленно внушают нам мысль о мессианской роли Запада, который, как показывает история, всегда проводил в отношении России только одну политику, политику, в корне противоречащую ее национальным интересам и ее безопасности, политику, враждебную России.
Сегодня абсолютизация всего скандинавского не позволяет исследователям не только увидеть явное, не только обрекает их на вечное топтание на месте, но и постоянно толкает их на создание исторических призраков, затрудняющих пробуждение национального самосознания не только у молодежи, но и у значительной части взрослого населения нашего общества. Национальное самосознание ? это не пустой звук, но это и не жупел, которым пугаются и которым пугают других наши недоброжелатели. Это необходимейшее условие обновления и процветания современной России. Это необходимейшее условие ее бытия. Но чтобы бытие это было чистым и прочным, надо отказаться от того небытия, которым так усердно наполняют нашу историю. Причем наполняют при молчаливом попустительстве самого общества, не думающего о пагубности и греховности подобного молчания и вынужденного поэтому платить за него очень большую цену, со временем все более и более возрастающую.

 

>>