Взаимоотношения православных магнатов и Православной Церкви в Великом княжестве Литовском (на примере рода Огинских)

Брестская уния 1596 г. явилась важным этапом в истории религиозной жизни Речи Посполитой в рамках развития процессов Контрреформации, развернувшихся в польско-литовском государстве во второй половине XVI–XVII веке и оказавших глубокое влияние на шляхетское общество Речи Посполитой.

Уния послужила мощным толчком к развитию боровшихся с ней церковных православных братств и группировавшихся вокруг них монастырей, которые пользовались на первых порах широкой поддержкой православных магнатов.

Если говорить о роде Огинских, то этот православный литовский род превратился в магнатский именно в первой половине XVII в. — во времена, когда борьба православных с унией достигала особой остроты. У истоков родового могущества стоял Богдан Матвеевич Огинский, подкоможий троцкий, ревностный сторонник православия. По мнению церковного историка митрополита Макария (Булгакова), он «после незабвенного К.К. Острожского едва ли не более всех русских дворян в Литве потрудился для православия». Иждивением князя Богдана в его родовом имении — Евье в начале XVII в. была построена Успенская церковь, при которой основан православный монастырь. Б.М. Огинский, будучи одним из покровителей, членом и даже некоторое время старостой Виленского православного братства, всячески поддерживал его в борьбе с униатами. В 1610 г., после закрытия по распоряжению короля братской типографии, он разрешил перевести ее в Евье. Уже через год она возобновила работу, издавая на деньги князя богослужебные книги. В 1616 г. Б.М. Огинский приобрел для братства два дома в Вильне вблизи новой братской церкви Св. Духа. Благодаря ему же при братстве был основан коллегиум. В 1619 г. князь даровал Успенскому монастырю в Евье и его окрестностях новые владения: двор, два села, шесть озер и другие угодья, одновременно подчинив его братской церкви Св. Духа в Вильне, при условии, что братство будет неизменно пребывать в «послушании» у константинопольского патриарха и сохранять верность православию. В противном случае Б.М. Огинский и его потомки имели право Евьевский монастырь «на себе взяти и держати» (1).

Сыновья Богдана Огинского: Иван (Ян), Александр и Самуэль Лев считались столпами литовского православия. Мстиславский каштелян Иван Огинский уже в 1610-х гг. активно включился в борьбу православных против унии, был старостой Виленского братства, опекуном православного женского монастыря в Минске, и особенно — Могилевского богоявленского монастыря и Могилевского братства, являясь и одним из его основателей (2).

Александр Огинский активно выступал против лишения православных верующих храмов и монастырей в Литве, добивался восстановления прав Православной церкви в Речи Посполитой. Будучи членом Виленского братства, А. Огинский защищал интересы православных на сеймах и в судебных процессах, а в 1647 г. киевский митрополит Петр Могила сделал его опекуном Киевской коллегии (3). Его брат Лев Самуэль в 1642 г. рядом с Витебском, вниз по Западной Двине основал на месте ранее существовавшей одноименной обители православный Марков монастырь (4). В деле покровительства православным от братьев Огинских не отставали и дочери Богдана Матвеевича — Анна, Барбара, Аполлония.

Именно Александр и Иван первыми среди членов рода вошли в сенат Речи Посполитой, когда Александр стал троцким каштеляном, а второй — мстиславским каштеляном.

Во второй половине XVII века православие в Речи Посполитой лишается той мощной поддержки православных магнатов, которой оно пользовалось ранее. Князь Александр Огинский был последним православным сенатором Великого княжества Литовского. Следующее поколение рода Огинских, в том числе Марциан Огинский (сын Александра), Шимон Кароль и Ян Яцек (сыновья Льва Самуэля) перешли в католичество. Связано это было в том числе и с тем, что во второй половине XVII века православным магнатам был полностью перекрыт доступ в сенат. Марциан Огинский стал католиком при условии получения должности троцкого воеводы, Шимон Кароль — мстиславского, Ян Яцек был сначала мстиславским, затем полоцким воеводой (5). Однако став католиками уже в зрелом возрасте, Огинские продолжали оказывать поддержку «фамильным» православным монастырям. Особенно отличился на этом поприще Шимон Кароль, который действовал уже совсем в других условиях, нежели его отец и дед.

В 1680-е гг. православные Речи Посполитой в силу усиливавшегося давления в пользу принятия унии, и в частности из-за постепенной и подчас скрытой от мирян ликвидации православной иерархии стали испытывать проблемы, связанные не только с нехваткой церковной утвари и богослужебных книг, что случалось и ранее, но и с отсутствием священников и дьяконов. Попытки белорусских православных обратиться за помощью к русским епископам пограничных с Литвой епархий — Псковской и Смоленской, первоначально не имели успеха, и только направление посланцев в Москву позволило сдвинуть дело с мертвой точки. Немалую роль, как уже отмечалось в этом сыграл и мстиславский воевода Шимон Кароль Огинский, активно ходатайствовавший за монахов, которым представители рода, и в частности его отец и дед традиционно покровительствовали. Представители Витебского, Кронского и Евьевского православных монастырей посещали Москву, снабженные рекомендательными письмами мстиславского воеводы (6). В октябре 1687 г. Шимон Кароль Огинский подтвердил все права Марковского монастыря на самоуправление и владение землями, дарованными его родителями (7). А в 1690 г. на средства Ш.К. Огинского в монастыре была построена деревянная Свято-Троицкая церковь, взамен сгоревшей (пожар случился после 1687 г.). Двери церкви были украшены инициалами князя, которые сохранялись еще в 60-х гг. XIX в. (8)

Следующее поколение Огинских, будучи уже католиками по рождению, зачастую пополняли ряды гонителей Православной Церкви. Так, сын Ш.К. Огинского, витебский воевода Марциан Михал Огинский, по договоренности с униатским епископом запретил под угрозой смерти посещать православным г. Витебска Марковский монастырь «и церкви все запечатал». В доставшихся ему и его брату, литовскому стольнику Богуславу, отцовских имениях, в т.ч. Микулино, Лиозно и Рудне в 1710-х гг. было обращено в унию несколько церквей (9). Виленский воевода Казимеж Доминик Огинский, сын Яна Яцека, в 1722 г. добился перехода в унию церкви св. Ильи Пророка в своем имении Бешенковичи (10).

Таким образом, на протяжении жизни трех поколений рода Огинских можно наблюдать коренное изменение взаимоотношений представителей этого рода с Православной Церковью Речи Посполитой. Всестороння поддержка, не только материальная, но и политическая, православными магнатами своих единоверцев сменилась ограниченной, не предаваемой широкой огласке помощью магнатов-католиков «родовым» обителям, в т.ч. и в делах касающихся поездок в Россию с различными нуждами. Однако уже к началу XVIII века и этому происходит конец, и Огинские пополняют ряды гонителей православия. Характерно, что процесс отказа от принятых в роду религиозных традиций в условиях усиления тенденций неуклонного сокращения ареала православия в Речи Посполитой, происходил достаточно непросто, приводя к возникновению такого любопытного феномена, как магнат-католик покровительствующий «дизуницким» монастырям, основанным его отцами и дедами. Это свидетельствует и о том, как поверхностна была приверженность новой вере, выбор в пользу которой был сделан под давлением политических обстоятельств.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Акты, издаваемые Виленской археографической комиссией (Далее — АВАК). Т. 11. Акты Главного литовского трибунала. Вильно, 1880. С. 85–92, 116–122; WasilewskiT. Ogiński Bogdan Marcjan // Polski słownik biograficzny (Далее — PSB). T. 23. Wrocław; Warszawa; Kraków, 1978. S. 599–600; Макарий (Булгаков), митрополит московский и коломенский. История Русской церкви. Кн. 6. М., 1996. С. 180–184, 229, 249–250, 459–460.

2. LulewiczH. Ogiński Jan // PSB. T. 23. S. 611–613; Макарий (Булгаков). Указ. соч. С. 224–225, 252–253, 505, 529, 533.

3. Lulewicz H. Ogiński Aleksandr // PSB. T. 23. S. 594–596.

4. Витебская Старина (Далее — ВС). Т. 1. Составил и издал А. Сапунов. Витебск, 1883. С. 247–251; АВАК. Т. 11. С. 128–132.

5.Rachuba. A. Ogiński Marcjan Aleksander // PSB. T. 23. S. 619; Idem. Ogiński Jan Jacek // Ibid. S. 613; Wasilewski T. Ogiński Szymon Karol // Ibid. S. 639.

6. См. напр.: РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. 1685 г. Д. 2. Л. 44–47.

7. ВС. Т 1. С. 251–255.

8. Сергий (Василевский), иеромонах. Витебский Марков Свято-Троицкий мужеский монастырь // Памятная книжка Витебской губернии на 1865 г. Витебск, 1865. С. 45–46.

9. Бантыш-Каменский Н.Н. Историческое известие о возникшей в Польше унии, с показанием начала и важнейших, в продолжение оной чрез два века, приключений, паче же о бывшем от Римлян и Униятов н благочестивых тамошних жителей гонении <…>. М., 1805. С. 423, 425, 448.

10. Там же. С. 449.