Забытая война

Очерк

В семидесятые годы прошлого века американцы совместно с советскими кинематографистами сняли и выпустили в прокат многосерийный документальный кинофильм «Неизвестная война». Так до тех пор в умах не только простых американцев, но и элиты общества представлялась Великая Отечественная война Советского Союза. На Западе уже тогда России (Советскому Союзу) отводилось весьма скромное место в победе антигитлеровской коалиции во второй мировой войне. Для многих и многих обывателей наша война была действительно неизвестной. Весьма достоверный, сделанный на высоком профессиональном уровне кинофильм, прошедший с успехом по экранам всего мира, раскрыл глаза миллионам людей и до сих пор, на мой взгляд, является одним из лучших документальных фильмов о второй мировой войне.

Как это не странно, такой же «тера инкогнито» для миллионов советских людей, россиян была и до сих пор остается первая мировая война. Тем более странно, что речь не идет об участии в ней тех же американцев, французов, англичан и далее по списку. Речь идет о России, едва ли не самом активном участнике тех трагических и героических событий, длившихся ни день, ни месяц, а несколько лет. Война, в которой потери России составили в общей сложности 9347,3 тыс. человек, из них безвозвратные – 2254,4, санитарные – 3749, попавшие в плен (без учета возвратившихся в ходе войны) – 3343,9 тыс. человек, для русского человека остается неизвестной, точнее забытой. Кстати, потери у нас и в первую мировую войну были наибольшими. Франция потеряла в общей сложности 4701,8 тыс. человек, Англия 3301,1, Германия – 7860 и Австро-Венгрия – 4880 тыс. человек. Вся Европа уставлена памятниками героям и жертвам первой великой, мировой войны двадцатого века. Знаменитая на весь мир Могила неизвестного солдата в Париже, от которой пошли тысячи подобных могил по всем континентам, у нас так и не появилась. В Советском Союзе, нынешней России нет до сих пор ни одного достойного памятника, а уж могилы героев и жертв давно и навсегда утеряны. Только скромные мало кому известные обелиски у храма всех Святых на Соколе в Москве и в Петергофе. Стыд и срам!!! В стране лучше знают и помнят непопулярные, бесславные для России Крымскую или Русско-японскую войны. Первая же мировая война просто выпала, а точнее вытеснена из официальной истории, политической, экономической, социальной, культурной концепций развития России.

Задайте себе хотя бы такой простой вопрос, много ли вы знаете произведений искусства, много ли книг, спектаклей, фильмов посвящены первой мировой войне? Уверен, что даже высоколобый интеллектуал приведет лишь несколько примеров, да и те будут далеки от классических, бессмертных образцов. Между тем, на Западе таких примеров тысячи. В чем дело? В романах нобелевских лауреатов Шолохова, Пастернака, Солженицына война присутствует, без нее и романов бы не было. Но все, связанное с ней с лихвой перекрывается все-таки решающими для России в двадцатом веке событиями – революцией, гражданской войной и долгим развитием новой невиданной миру советской цивилизации. Спору нет, события действительно способные затмить, и затмили даже такой катаклизм, как мировая война. Но все же война была, были герои и трусы, победители и побежденные, жертвы, были годы и люди, которых невозможно вычеркнуть из истории, самой жизни страны. А мы вычеркнули, по-русски беспощадно и не задумываясь. Пора бы и задуматься.

Справедливости ради надо отметить, что первая мировая война в той или иной степени, конечно, всегда оставалась в поле зрения исторической науки, особенно военной. По-другому и быть не могло. Даже в лихие, первые послереволюционные годы в России вышли в свет тысячи военно-теоретических работ, мемуары, воспоминания участников войны. Опыт войны всегда остается бесценным, и пренебрегать им в профессиональной среде невозможно. Но политика, как чаще всего бывает, быстро переборола и подчинила себе профессиональную составляющую грозных военных событий. Большевики, превратившие-таки «проклятую», «несправедливую» империалистическую войну в «справедливую» гражданскую, быстро и успешно провели кампанию по полной дискредитации всего, связанного с участием России в первой мировой войне. А как иначе? Если воевала проклятая царская армия, царские генералы и офицеры, которые уже по названию были лютыми врагами Советской власти и трудового народа. На десятилетия это стало основополагающим в оценки событий и участников войны. Как и отсталая в экономическом, политическом, духовном плане нищая и забитая Россия. К 1913 году долгое время будут приравнивать все советские показатели, показывая и доказывая всю ущербность той предвоенной России. Само собой отсталой, ни на что не способной была и русская армия, особенно ее командный состав. Воевать не умели, не могли и не хотели. О героях той войны можно было упоминать только применительно их будущего отношения к Советской власти. Более, менее объективные исследования, как, например, работы А. Зайончковского «Мировая война 1914-1918гг». Л.Бескровного «Армия и флот России в начале века», Н. Яковлева «1 августа 1914» были настолько редки и малодоступны, что не влияли на общественную мысль.

Советская власть рухнула. Казалось, сам Бог велел восстановить из небытия забытые или фальсифицированные страницы истории. Но все силы нового демократического агитпропа бросились на развенчание «людоедской Советской власти» особенно Сталина и сталинистов. Эта остервенелая борьба зашла так далеко, что затронула, казалось бы, бесспорную святыню – Великую Отечественную войну 1941-1945 годов. Где уж тут разбираться с первой мировой войной. С Отечественной войной никак не разберемся. Ни указы президента, ни заигрывание с ветеранами, ни помпезные парады, ни на шаг не приблизили нас к созданию единой, объективной истории великой Победы, прославившей СССР, Россию на века. А все потому, что власти грозно хмуря бровки на неких фальсификаторов, этих же фальсификаторов всячески ублажают и в стране и за рубежами (одна Польша чего стоит. – С.К.), представляют им самое широкое поле деятельности во всех без исключения средствах массового воздействия на обывателя, будь то СМИ или сфера пропаганды, культуры. Конечно, в антикоммунистическом угаре тема первой мировой войны моментально возникла, ибо для нынешних «правдорубов» все, что было ненавистно большевикам должно ныне прославляться обязательно и безоговорочно. Немедленно в один ряд встали заклятые друзья неофиты-монархисты и либералы-общечеловеки. Пока еще не во весь голос, пока на отдельных площадках звучат призывы открыть глаза на забытое прошлое. Обыватель с удивлением узнает, что императорская Россия накануне войны была едва ли не самым процветающим государством в мире, богоносный народ в едином порыве воевал за царя-батюшку, православную державу, и только козни большевиков, прочей нечисти затуманили, замутили светлый разум русского народа и бросили его в горнило революции и братоубийственной войны. Теперь уже настоящие герои первой мировой войны оказались в стане белогвардейцев, а дутые герои в рядах красноармейцев. Теперь доказывают, что Красная Армия, в том числе и накануне Великой отечественной войны, по сравнению с императорской русской армией – жалкое сборище затурканных комиссарами и энкаведешниками людей, водимых бездарными командирами и начальниками. Оказывается, в первую мировую войну мы не отдали врагу и пяди русской земли, а проклятые сталинисты допустили немцев до Волги. Оказывается, в ту войну у нас практически не было предателей, сдавшихся плен, а в Великую Отечественную и тех и других насчитывались миллионы. Не говоря уж о несопоставимости потерь. Как все это печально. Мы опять бросаемся из одной крайности в другую.

Именно обида и печаль о незаслуженно забытых героях Мазурских болот, Карпатских перевалов, Саракомыша и Моозунда подтолкнули меня к анализу мало известных, особенно спорных моментов, связанных с событиями и персоналиями первой мировой войны. А также не согласие с большей частью нынешних толкователей новой правды о первой мировой войне. Особенно смущает их сравнительный анализ двух мировых войн, применительно к участию в них России, Советского Союза. Чего только стоит недавно анонсированный одним и кабельных телеканалов сериал от уже знакомого нам семейного подряда «правдоруба» Правдюка. Мы уже познакомились с его «правдой» о второй мировой войне. Канал малодоступный, но кто может поручиться, что не появится другой Лужков и не вытащит Правдюка на большой экран? Я не претендую на всеохватывающее освещение событий первой мировой войны. Это, слишком непосильный труд. Не претендую на истину в последней инстанции, но свою личную, конечно, субъективную позицию постараюсь подкрепить весомыми аргументами. Попытка развенчать давно установившиеся мифы, как показывает жизнь, мало продуктивна. На то они и мифы – вечно живые, неистребимые. Но обратить внимание заинтересованного читателя на спорные моменты истории нашего прошлого необходимо, дабы не порождать новые мифы. Поэтому позволю себе сосредоточиться на ключевых, спорных моментах. Постараюсь напомнить о славных делах славных героев тех полузабытых сражений в обязательном сравнении с событиями второй мировой и Великой Отечественной войн. Постараюсь дать ответ на вопрос, почему же та война не стала Великой Отечественной, как сложилась судьба ее главных героев и антигероев.

НАКАНУНЕ

Историки давно и подробно разобрали, как готовились к перовой мировой войне ее главные фигуранты, чем жил мир в предгрозовое время, что же подтолкнуло его к войне. И все-таки по мере знакомства с известными материалами не оставляет странное чувство неудовлетворенности, недоумения и досады. Особенно это касается России. В двадцать первом веке современному человеку трудно понять из-за чего же развязалась столь кровопролитная, длившаяся несколько лет и втянувшая в свою орбиту три четверти населения земного шара, мировая бойня. Столь ли неразрешимы были противоречия, приведшие к миллионам жертв, разрушению целых государств и цивилизаций? В этом, на мой взгляд, главное различие между двумя мировыми войнами двадцатого столетия. Во второй мировой войне, особенно Великой Отечественной войне Советского Союза, цена вопроса заключалась не в каких-то торговых преференциях, проливах, колониях, политическом и экономическом влиянии, а в спасении от настоящей чумы, мора, поголовного уничтожения, которые несли Гитлер и его союзники. И это несмотря на то, что человечество уже имело жесточайший урок первой мировой войны, начавшийся все с той же германской земли. Урок не пошел впрок. Думаю, человечество ничему не научилось и после еще более жестокой и разрушительной второй мировой войны. Ибо откуда такая уверенность у нынешних политиков, в том числе и наших в невозможность новой мировой войны. Но жизнь уже не раз доказывала – на все воля Божья, а нам все кажется, что возникают войны из ничего. Первая мировая война тому яркий пример.

В конце девятнадцатого начале двадцатого века неравномерность развития крупнейших государств привела к нарушению равновесия в мировой политике, экономике, военном строительстве. Все это естественно углубляло противоречия между странами, нарастающие как снежный ком. Кто бы мог подумать, что вся эта возня закончится мировой войной. Безусловно, США, Япония и особенно Германия мощно ворвались в мировую элиту. Места под солнцем золотой цивилизации не хватало, но оно было. И так ли уж неразрешимыми являлись все более раздуваемые противоречия, для разрешения которых жертвовались десятки миллионов людей. До сих пор существуют различные точки зрения на то, где же, между кем сложилось главное противоречие. До сих пор историки разных стран пытаются свалить вину на кого угодно, только не на своих. Хотя, два главных игрока проявляются без особого труда, если, конечно, отбросить эмоции и предвзятость. Через полвека после объединения Германия превратилась в мощнейшую, сравнительно молодую, и от этого быстро прогрессирующую империю. Лучшая по тому времени в Европе экономика с лучшими учеными, инженерами, рабочими с лучшей организацией буквально везде и всегда натыкалась на пошатнувшееся, но еще весьма ощутимое величие Великой Британии. Достаточно сказать, что Англия располагала колониями площадью 34 млн. кв. км., с населением почти 400 млн. человек, в то время как выдвигающаяся на первый план США уступала ей по этим параметрам в сто раз. Объективно сознавая мощь Германии, Англия совсем не собиралась уступать свое место немцам.

Парадокс заключался в том, что ни Англия, ни Германия не могли напрямую «вцепиться в глотку друг другу». Имея лучший самый мощный в мире флот, неисчерпаемые людские, сырьевые и прочие колониальные ресурсы, Англия не имела настоящей армии для войны с Германией на континенте и могла сокрушить врага только чужими руками. Что, впрочем, было в традиции британской геополитики. И она такие руки весьма успешно создала, по сути, объединив под своими знаменами Францию, Россию, позднее Италию, США, Японию и далее по известному списку. Причем, делалось это так умело, что привлекаемые фигуранты не подозревали о чьей-то злой воли, а принимали собственные претензии к Германии основными. Так, в сущности, возникла Антанта. Причем Англия вступила в нее последней. Немцы тоже не могли напрямую обрушиться на Британские острова или английские колонии. Начинать так или иначе надо было с британских союзников. Тем более, собственные претензии к Франции и России имелись. Да и друзья союзники в лице Австро-Венгрии и Турции не прочь были разделаться с давними врагами, особенно Россией. Союз центральных держав возник еще раньше Антанты. Тевтонский потенциал вскоре оформился в твердую концепцию если не завоевания, то покорения мира.

Германия, все еще почивая на лаврах последней победы над французами, рвалась навечно закрепить за собой все приобретенное, а заодно и прихватить большую часть французских колоний. Давняя мечта. Другая давняя мечта – поход на Восток. После Фридриха Великого немцы почти двести лет не воевали с Россией. Наоборот, чаще всего ходили у нее в союзниках, друзьях, заполонили едва ли не все ячейки русского общества, за исключением крестьянского мира. Но давние вожделения тевтонских орденов немедленно проявились в полную силу, как только прусская военщина набрала мощь бронированной германской империи. Немцы не сомневались в том, что настало время отобрать у русских Польшу, Прибалтику, Украину, а заодно и решить проклятый славянский вопрос, прочно закрепившись на Балканах. Союзники под рукой. Некогда могущественная Священная Римская империя, теперь распадающаяся на части «лоскутная» Австро-Венгрия была готова не просто помочь братской Германии, но и оттяпать у России всю Новороссию с побережьем Черного моря и воцариться на Балканах, включив-таки в империю Сербию и Черногорию. После недавнего разгрома на тех же Балканах турки нашли в лице Германии естественного союзника. Багдадская железная дорога и военная миссия фон Сандерса только закрепили это союз.

А что же Антанта? С Англией понятно. Ей Германская экспансия угрожала геополитически. Что касается Франции, то кроме реванша за поражение сорокалетней давности никаких таких неразрешимых противоречий не просматривалось. Да и возвращение Эльзаса с Лотарингией, захват Саарского бассейна едва стоили стольких будущих жертв. Земли эти всегда были, есть и будут спорными. Даже нынешний президент Франции Саркази, оговорившись, назвал их немецкими.

У России же вообще с точки зрения здравого смысла не было претензий к Германии, Австро-Венгрии и Турции, из-за которых стоило бы вступать в чудовищную по масштабам и деяниям мировую бойню. Только всегдашняя наша оглядка на вожделенный Запад, финансовая, политическая зависимость от Франции и Англии толкнули ее на этот оказавшийся смертельным шаг. Освобождение Галиции, захват Черноморских проливов с Константинополем, не говоря уж о спасении Сербии и всего балканского славянства, не входили по большому счету в сферу жизненно важных интересов России.

Сознательно не останавливаюсь на взаимных противоречиях не основных фигурантов основных событий Бельгии, Голландии, Сербии, Румынии, Италии, Болгарии и далее по списку, ибо, в конечном счете, все они упирались в главную конфликтную проблему противоречия Англии и Германии.

Итак, основное противоречие, приведшее в мировой войне – противоречие между Англией и Германией, да оно по большому счету, особенно с точки зрения современного политика, вполне разрешаемо мирным путем. В этом главное отличие первой мировой войны от второй мировой. С Гитлером договориться было невозможно. Попытки западных политиков в Мюнхене, и советского правительства в Москве лишь на какое-то время отодвинуло начало роковых событий. В первую мировую войну не стоял вопрос о полном уничтожении того или иного государства даже у Германии, не говоря уж об уничтожении целых народов. Во вторую мировую войну этот вопрос стал главным. И все-таки первая мировая началась. Парадокс как раз и заключается в том, что, не имея над собой смертельной опасности, все без исключения фигуранты будущих событий хотели повоевать, или «поиграть в войнушку». Поражает та легковесность, с которой политики, военные, генералы экономики и финансов толкали свои народы повоевать. Именно повоевать, а не воевать. Господь разом лишил их всех разума. Другого объяснения я не вижу. Причем относится это именно к элите, власть предержащим. Обыватель ни сном, ни духом не помышлял о войне, тем более многолетней, кровавой, мировой. Обыватель жил обыденной, полнокровной жизнью. Где-то в Южной Африке, в Китае, даже на тех же Балканах гремели выстрелы, гибли люди, но это было далеко, касалось только военных, да и то не всех. Даже для русского обывателя недавняя война с японцами так и осталась неприятным, но далеким экзотическим событием. Обыватель жил и веселился без меры. Разве что в Германии его настраивали и успешно воспитывали в ненависти к британцам, французам, русским. Генерал Брусилов в своих мемуарах вспоминает интересную картинку о празднике в немецком городке Киссингене перед началом войны, свидетелем которой он был: « В тот памятный вечер весь парк и окрестные горы были великолепно убраны флагами, гирляндами, транспарантами. Музыка гремела со всех сторон. Центральная же площадь, окруженная цветниками, была застроена прекрасными декорациями, изображавшими московский Кремль, церкви, стены и башни его. На первом плане возвышался Василий Блаженный. Но когда начался грандиозный фейерверк с пальбой и ракетами под звуки нескольких оркестров, игравших «Боже, царя храни» и «Коль славен» масса искр и огней подожгла все постройки и сооружения Кремля. Все горело под торжественные звуки увертюры Чайковского «12-й год». Мы были поражены и молчали в недоумении. Но немецкая толпа аплодировала, кричала, вопила от восторга, и неистовству ее не было пределов, когда музыка сразу при падении последней стены над пеплом наших дворцов и церквей, под грохот апофеоза фейерверков, загремела немецкий национальный гимн». Ничего подобного ни в Англии, ни во Франции, ни в России даже представить себе было невозможно.

И в этом второе различие двух мировых войн. Перед второй мировой войной никаким благодушием в обывательской среде и не пахло. Обыватель в той или иной степени ждал войны, боялся войны, понимал в полной мере все ее ужасы. Конечно, люди жили, надеялись, веселились, но того благодушия, того непонимания, какое существовало накануне первой мировой войны, не было и в помине.

Вернемся к подготовке к первой мировой войне, или, как считали политики, к «войнушке». Готовились по-разному, но объединяло одно – война будет скоротечная, победоносная, не затрагивающая в полной мере текущую жизнь. Какое безрассудство! Коснемся наиболее противоречивых оценок политической, экономической, военной составляющих этой подготовки.

Политическая составляющая не вызывала особых вопросов. Накануне войны существовало два противостоящих блока Антанта и Тройственный Союз, которые по ходу войны будут видоизменяться. Важно отметить, что до самого конца войны он будут решать задачи, поставленные в начале войны. Плохо ли, хорошо ли, но союзники с той и другой стороны имели заранее обговоренные планы совместных действий. Война началась сразу с участием практически всех основных фигурантов на всех фронтах. Во вторую мировую войну, участники вступали в определенной последовательности. В такой же последовательности формировались и разрушались противостоящие блоки, менялись конечные цели противостоящих коалиций. И в этом существенная разница двух войн. Особенно явственно видна разница применительно к России и Советскому Союзу. Многие нынешние правдорубы считают, что только слабое взаимодействие союзников, отсутствие скоординированных планов ведения войны, стратегических операций помешали Антанте разбить врага еще 1914 году, а русским войскам победно войти в Берлин и Вену. Но политическое положение Советского Союза перед войной просто не сопоставимо с положением царской России. Все-таки, несмотря на политическую, экономическую, финансовую зависимость от Запада, Россия 1914 года выступала равноценным игроком на поле будущих сражений. У России были твердые союзнические отношения в рамках Антанты, прочные договоренности с США, Японией, Китаем, многими странами Европы, Азии, Америки. Советский Союз вступил в войну в одиночестве. Он даже не мог в должной мере надеяться на уже воевавших с Гитлером будущих союзников. До последнего рокового утреннего часа 22 июня 1941 года, до последующего выступления У. Черчилля существовала возможность согласия немцев с англичанами. И тогда это была уже другая война. У России союзники, плохие или хорошие были. У СССР в самые трудные смертельно опасные годы их не было, или они имелись только формально. Россия готовилась воевать с Германией, Австро-Венгрией, возможно Турцией. Советский Союз готовился воевать со всей Европой. Почувствуйте разницу!

Второй момент, связанный с политической составляющей подготовки к войне относится к внутриполитической обстановке, сложившейся в противоборствующих странах. Германская внутренняя политика, германское общество были на сто процентов, как сейчас любят выражаться, «заточены на войну». Немецкий народ, от прусского юнкера до баварского крестьянина был монолитен, сплочен, готов и хотел воевать. Внутриполитическое положение Австро-Венгрии желало быть лучшим. Все-таки сплотить в единую нацию столь разные по менталитету народы на основах Священной Римской империи оказалось невозможно. Национальный вопрос в империи с начала двадцатого века приобрел необычную остроту. В Англии и Франции внутриполитическая обстановка оставалась стабильной. Конечно, не все было гладко, не обходилось без политических, особенно экономических противоречий, но они своевременно и умело сглаживались отлаженным механизмом западноевропейской демократии.

Иное дело Россия. На мой взгляд внутриполитическая обстановка в России сложилась хуже, чем в других странах, участницах будущих событий, даже Австро-Венгрии. После революции 1905 года раскол общества продолжался. Советские историки доказывали это весьма добросовестно. Но такую же оценку дает так любимый неофитами от монархизма военный историк А. Керсновский: « Жестокая война русского общества с правительством, которая, собственно и составляла все содержание внутренней политики России, чрезвычайно обострилась. Очагами и цитаделями борьбы общества – борьбы антиправительственной по форме, антигосударственной по существу – стали университеты и земства. Установка их стала радикально-демократической все более с революционным оттенком. К этим двум очагам прибавился третий – фабрично-заводской. Требования рабочих, добивавшихся элементарной социальной справедливости, носили вначале чисто профессиональный характер, чуждый всякой политики. Но императорское правительство усмотрело в этом только крамолу и отбросило рабочий класс в стан проповедников марксизма. Русские рабочие составили самую активную, сплоченную и озлобленную оппозицию». «Крестьянская масса обрабатывалась социал-революционерами… Аграрная программа их была построена на использовании исконной ненависти крестьянина к помещику… Столыпинская реформа чрезвычайно обострила социальную рознь деревни, подчеркнув антагонизм элементов «кулацкого» и «бедняцкого». На использовании этого антагонизма была построена затем все советская аграрная политика в период коллективизации». Государственная дума превратилась « в огромный клуб всероссийской оппозиции, по камертону которого шло почти что целиком все русское общество». От себя позволю добавить, что только в России накануне войны бастовали десятки тысяч рабочих в обеих столицах и основных промышленных центрах империи, продолжали гореть помещичьи усадьбы.

Это напоминание тем, кто сейчас превозносит до небес единую, неделимую, патриархальную, православную Русь в противовес замордованной сталинскими опричниками, опутанной колючкой лагерей Советской России. Как раз во внутриполитическом плане Советский Союз, советский народ явил собой перед Великой Отечественной войной сплоченный монолит, который не подточили тысячи явных и так называемых «врагов народа», скрытых антисталинистов, националистов и пр., пр. Что бы там не говорили, за двадцать лет Советская власть воспитала десятки миллионов преданных стране и идее комсомольцев, подготовила сотни тысяч мальчишек-ремесленников, молодую интеллигенцию, которые и отстояли страну. И когда говорят, что воевали они не за Сталина, ни за СССР, а за Родину, почему забывают, а точнее умалчивают, что родина была все-таки советской и со Сталиным во главе. Из памяти народной вычеркнуть это невозможно.

К сожалению, о такой сплоченности, мобилизации общества, всего народа Россия 1914 года могла только мечтать. Русский мужик, рабочий люто, гораздо сильнее чем «колбасника немца» и «австрияка», ненавидел «богатея». А «богатеи» вместе с продвинутой интеллигенцией ненавидели царя батюшку с его сатрапами. И идея Ленина о превращении империалистической войны в гражданскую основывалась отнюдь не на песке. Всякий здравомыслящий русский политик накануне войны должен был это понимать. Но, увы!

Далее обратимся к экономической составляющей подготовки войны. Долгое время в мировой и отечественной историографии считалась наиболее экономически подготовленной к войне Германия, наименее Россия. Потом появились сомнения в подобной категоричности. Антанта, особенно после вступления в войну США и Японии без труда доказало свое экономическое превосходство перед Тройственным Союзом. Да и Россия оказалась не столь уж отсталой, как доказывали это советские историки. Но и не настолько мощной, как сейчас стараются нас убедить новые толкователи правды о первой мировой войне. Они, поднимая Россию 1913 года на небывалую высоту, пытаются доказать «проклятым сталинистам», что императорская Россия и в экономическом плане была более могущественна в преддверии войны, чем Советский Союз. Игнорируя давно доказанные не выбиваемые цифры и факты. Не могу их не напомнить.

Германская экономика, особенно военная, даже без Австро-Венгрии и Турции, была к началу войны мощнее и эффективнее экономик Англии, Франции и России вместе взятых. По некоторым параметрам находилась с ними на одном уровне. К примеру, страны Антанты добывали немного больше каменного угля, но значительно уступали Тройственному Союзу в выплавке стали, выпуске машиностроительной продукции. Например, сравним средние темпы роста промышленной продукции Германии и Англии в предвоенные годы. По добыче угля Германия имела среднегодовой процент роста 6,2, а Англия 2,3; по выплавке чугуна Германия – 9,5, Англия – 1,2; по выплавке стали Германия – 15,4, Англия – 4,3. Широко внедряя новейшие достижения науки, инженерной мысли, немцы создали мощнейшие черную металлургию, машиностроение, энергетику, лучшее в мире станкостроение и химическую промышленность. Судостроение ни чем не уступало английскому. Крупнейшие в мире военные заводы Германии производили в большом количестве весь спектр современного вооружения и военной техники. А если к заводам Круппа прибавит в то время австрийские заводы Шкоды, то будет понятна вся экономическая мощь Тройственного Союза. Особо необходимо отметить достаточное количество мобилизационных мощностей и квалифицированных кадров, способных значительно увеличить выпуск военной продукции уже в ходе войны. Мы еще не раз вернемся к этому ключевому вопросу.

Английская экономика, основанная на эксплуатации колоний и французская, основанная на ростовщичестве, развивались хуже германской, но обладали значительным потенциалом. Лучшие военные корабли по-прежнему делались в Англии. Автомобильная промышленность Франции уступала только американской, а заводы «Шнейдер – Крезо» на равных конкурировали с империей Круппа. Существовали в этих странах и достаточные мобилизационные мощности с квалифицированными кадрами. Но все-таки до вступления в войну в 1917 году США, доля которых в мировом промышленном производстве еще до войны составляла около 40% – самой мощной в мире промышленной державы, странам Антанты трудно было спорить с Тройственным Союзом.

А что же Россия? Нашим новоявленным монархистам и антисоветчикам всех мастей ответил еще в прошлом веке так любимый ими белогвардейский историк, на мой взгляд, действительно хороший исследователь А. Керсновский: «Историк очень скептически отнесется к «эпохе небывалого экономического расцвета России». Этот «небывалый расцвет» был построен на песке и не на чем реальном не основан. Он исчез бесследно, рассеялся как мираж (каковым и был) при первом выстреле на прусской границе». Да и как не быть скепсису? В «эпоху небывалого экономического расцвета» Россия занимала лишь четвертое место в Европе по объему ВВП. Национальный доход на душу населения был в 5,3 раза ниже, чем в США, в 1,7 раза, чем в Германии, в 1,6 раза, чем в Англии. Производство стали на душу населения было в 8 раз меньше, чем в Германии. Продукция машиностроения в России составляла только 6% от объема продукции тяжелой промышленности. В России не было развито производство электрооборудования, отсутствовало крупное машиностроение, автомобильная и химическая промышленность. Из-за отсутствия специальных сталей Россия не в состоянии была произвести ни одного мотора. Половина станков, машин, различного оборудования ввозилось из-за границы. Поэтому постоянно голодавшая страна вынуждена была ежегодно вывозить и распродавать на внешнем рынке по демпинговым ценам тысячи тонн зерна и другого продовольствия. Да, да – голодавшая страна. Голодала Россия задолго до 20-х и 30-х проклятых советских годов. Россия находилась в полной финансово-экономической зависимости от иностранного капитала. Главным кредитором была Франция. 20 военных заводов России во главе с Обуховским заводом с трудом справлялась с оборонным заказом. В 1913 году была принята большая военная программа, рассчитанная на выполнение в 1917 году. Но война началась раньше, и мы, как всегда, не успевали перевооружиться. Да кто бы и когда позволил России это сделать? К этому следует добавить почти полное отсутствие мобилизационных мощностей и резерва квалифицированных кадров. Вот что говорил об этом главный генерал-квартирмейстер русской армии Ю Данилов: « Наша промышленность, несмотря на ее рост, все же оставалась слабой и с трудом поспевала за потребностями мирного времени, кои росли весьма быстро. Но еще хуже было то, что не была продумана мобилизация промышленных сил, то есть приспособление этой промышленности к нуждам военного времени; отсюда и должно было произойти то быстрое оскудение армии материальными средствами, которое составило одну из причин наших неудач 1915 года». Ему вторит генерал А. Брусилов: «В общем, нужно признаться, что по сравнению с нашими врагами мы были технически значительно отсталыми, и, конечно, недостаток технических средств мог восполниться только лишним пролитием крови…». Запомним эти цитаты на будущее.

А Советский Союз перед войной в экономическом плане оказался вполне готовым вооружать армию и флот самым современными видами вооружения и военной техники. И что очень важно – располагал достаточными мобилизационными мощностями и квалифицированными кадрами для производства этих образцов. И это, несмотря на то, что уже через несколько месяцев войны более половина этих мощностей оказались на оккупированной врагом территории. Напомню ярым неофитам, антикоммунистам. Воевать, в отличие от 1914 года, предстояло не только с гитлеровской Германией, военное производство которой возросло с 1934 по 1940 годы в 22 раза, но по сути дела со всей Европой, промышленность которой полностью работала на Гитлера. Советский Союз, в отличие от царской России, к началу 1941 года по выпуску продукции машиностроения, добыче нефти и производству тракторов занимал 1-е место в Европе и 2-е в мире; по производству электроэнергии, чугуна и стали – 2-е место в Европе и 3-е место в мире. Начиная с 1939 года и по первую половину 1941 года, произведено 3,6 млн. винтовок, 40 тыс. артиллерийских систем, 26900 новых самолетов, 7400 танков. Были построены целые промышленно-индустриальные центры в Поволжье, на Урале, в Сибири, создана система трудовых резервов. Их первый выпуск в мае-июне 1941 года дал народному хозяйству 440 тыс. квалифицированных рабочих. Это они будут ковать оружие победы. СССР не смог догнать Германию по производству автоматического оружия, противотанковых средств, средств связи, инженерной техники, автомобилей. Но ведь мы многое, практически все, начинали с нуля, а на Гитлера работала десятилетиями отлаженная индустрия промышленно развитых стран Европы. Выходит в экономическом плане Советский Союз, хоть и не полностью, был готов к длительной войне. Без сомнения, все это было сделано в столь короткие сроки благодаря советской власти и лично товарищу Сталину. Все нынешние антисталинисты любят повторять: «Какой ценой?! Какой кровью?!» Но сколько бы крови пролилось, и существовала ли бы вообще Россия, русский народ, если не те жесткие, порой жестокие меры.

Однако не могу не согласиться с толкователями новой правды о первой мировой войне, утверждающих, что накануне войны русская армия не уступала ни одной армии мира, по укомплектованию, боевой подготовке, была вооружена самым современным оружием в достаточно количестве. Но это уже относится к военной составляющей подготовки к войне.

Анализ военной составляющей начнем с планов противоборствующих сторон. Планом войны, если уж быть точным, является программа деятельности всего государства для защиты с оружием своих жизненных интересов, и она включает в себя все политические, экономические, военные аспекты, обеспечивающие эту программу. Такого плана накануне войны не было ни у одного государства. Существовали лишь планы стратегического развертывания, операций и тактика применения вооруженных сил в бою. Уже это говорит о том, что никто из политиков, да и большинство военных не собирался воевать долго, никто не думал о длительной мировой войне, вообще не представлял что это такое.

Лучше всех была готова к быстротечной войне и потому более всех спешила Германия. Еще в апреле 1871 года герой победоносного похода на Францию фельдмаршал Мольтке-старший (будет еще Мольтке – младший. – С.К.) заявил: «опаснейшим испытанием для существования молодой Германской империи была бы одновременная война ее с Россией и Францией, и так как возможность такой комбинации не может быть исключена, то следует заблаговременно принимать в расчет средства для обороны в таких условиях». Последующие 44 года до начала войны немецкий генеральный штаб вел разработку плана войны на два фронта. Любопытно здесь то, что Мольтке-старший делил силы германской армии пополам для удара по России и Франции, предполагая вести длительную семилетнюю войну. Его последователи на посту начальника генштаба Шлиффен и Мольтке являлись сторонниками молниеносной войны. Шлиффен усилия германских войск направлял, прежде всего, на разгром Франции, нанося по ней главный, сокрушительный удар силами восьми армий. Против России выставлялись ограниченные силы – одна армия и дивизии ландвера (запасники 2-й очереди. – С.К.), действующие во взаимодействии с армией Австро-Венгрии. После разгрома Франции все силы перебрасывались для окончательного разгрома России. Надеясь на медлительность русской мобилизации, неготовности России вообще вести активные боевые действия, Шлиффен в течение 6-8 недель «блицкригом» наделся уничтожить французскую армию и войти в Париж. Профессионалов не могла не восхищать смелость и самого намечаемого удара по Франции – грандиозный обход правым крылом линии французских приграничных укреплений через территорию Люксембурга и Бельгии в направлении западнее Парижа, дабы прижать французскую армию к восточной границе и разгромить ее совместно с развернутыми здесь другими германскими силами. Семь из восьми армий должны были осуществлять этот блестящий охватывающий маневр. Мольтке-младший, пришедший на смену Шлиффену, не меняя общей концепции, усилил левое крыло своих войск за счет правого, изменив соотношение сил между правым и левым крылом с 7:1 до 3:1. А зря. На мой взгляд, немцам как раз не хватило этих трех армий на правом крыле, чтобы разбить французов. Целеустремленность и смелость германского плана впечатляет, но и недостатки его проглядывались без труда. Обеспечить победу мог только «блицкриг», а жизнь немедленно доказала, что ставка на кратковременную войну, на решение ее двумя-тремя большими операциями оказалась порочна. Вторая типичная для немецких военных ошибка – переоценка своих сил, возможностей и недооценка противника.

Австро-венгерский стратегический план рассчитывался также на ведение войны на два фронта. Две трети сил выдвигалось против России и одна треть против Сербии и Черногории. План был грандиозен, предполагал разгром основными силами русского Юго-Западного фронта с выходом к Киеву и Черному морю. Далее уже с немцами, завершившими разгром Франции, добить Россию. Сербия за серьезного противника вообще не принималась. Планы грандиозные. Но, во-первых, русская разведка узнала их задолго до начала боевых действий. Во-вторых, австрийская армия из-за весьма слабой боеготовности, боевой подготовки войск просто не в силах была их осуществить. Турция вообще на первых порах не хотела воевать, даже пыталась как-то замириться с Россией, но, подстегиваемая Германией, готовилась-таки к удару по русскому Закавказью и Черноморскому побережью.

А что же Антанта? Французам, казалось, сам Бог велел отвоевывать занятые германцами земли. За сорок лет сменилось 17 планов. Последний план составлялся под руководством главного французского стратега генерала Жоффра. Но все они, из-за боязни катастрофы 1871 года, строились на обороне, создавалась на границе с Германией сильная система крепостей. Наступательная тенденция, выразителем которой был полковник Гранмезон, существовала. Французский генеральный штаб планировал наступление, но стратегическая инициатива с началом войны отдавалась противнику и ставилась в зависимость от действий немцев. По сути, план оставался пассивно-выжидательным. Будучи довольно подробно ознакомлены с планом Шлиффена, французы так и не удосужились усилить левое крыло своей обороны. Большие надежды возлагали французы и на планируемый удар русских армий в Восточной Пруссии. Английский генеральный штаб не связывала себя конкретными обязательствами с союзниками. Британия вообще сначала не собиралась участвовать в боевых действиях на сухопутных фронтах, переложив, как всегда это на долю союзников Францию и Россию. Премьер-министр Ллойд Джордж, не стесняясь, писал: «Мы представляли себе наше участие в войне в согласии с традиционной ролью Англии в континентальных войнах. Наш флот должен был контролировать моря в интересах союзников. Наше богатство должно было помочь финансировать их заказы за границей. Наша же армия должна была играть в войне второстепенную роль». Одна пехотная и одна кавалерийская дивизия отправлялись англичанами в Европу в распоряжение французского командования. Вот и вся стратегия.

И, наконец, Россия. Вооруженные силы Росси развертывались перед войной на основе разработанного Генеральным штабом мобилизационного расписания № 19 от 1910 года, дополненного и исправленного в мае 1912 года. План стратегического развертывания имел два варианта: «Г» и «А». В случае если бы Германия направляла свои главные силы вместе с Австро-Венгрией против России, русская армия должна была развертываться по варианту «Г», согласно которому главные силы русских сосредотачивались против Германии. Если Германия направляла свои главные силы против Франции, то варианту «А» главный удар наносился по Австро-Венгрии с конечной целью овладения Будапештом и Веной. Одновременно русская армия еще до окончания мобилизации должна была начать наступление против немецких войск, оставленных в Восточной Пруссии. Это наступление планировалось по настоянию французского генерального штаба. В принципе, задумка, если не блестящая, то уж, во всяком случае, хорошая. Более того, на мой взгляд, это были лучшие, чем у других основных фигурантов, стратегические соображения на начальный период войны. Если бы не уточнения, внесенные русским Генштабом по настоянию политиков, связанных договорными условиями франко-русской конвенции. Вместо того чтобы ограничить действия в Восточной Пруссии сковывающими ударами, русских военных вынуждали и вынудили развернуть в Восточной Пруссии полномасштабное наступление. Таким образом, перед русской армией стояла уже не одна, а две цели – одновременное поражение германских войск в Восточной Пруссии и австрийских – в Галиции. Хотя главный удар и планировалось наносить по Австро-Венгрии, на этом направлении сосредотачивалось только 52% всех войск, против немцев – 33%. Да еще 15% оставлялось для прикрытия Петрограда, Балтийского побережья и нейтральной румынской границы. Между тем, решительный успех на австро-венгерском фронте (отделение Венгрии от Австрии, захват жизненно важного для Германии района – Силезии. – С.К.) ставил Германию в несравнимо тяжелые условия, чем потеря Восточной Пруссии. Да еще и наступать на цитадель прусской военщины предполагалось не полностью отмобилизованными войсками. Очевидный прокол, и от этого еще более досадный, обидный. К сожалению, это чувство все чаще будет и далее возникать при анализе действий русского командования.

Русское военное командование, как и военные других стран, считали, что предстоящая война продлиться не более полугода. Как же можно было так быстро забыть уроки недавней Русско-японской войны, затянувшейся на многие месяцы. Французам, Англичанам, даже немцам это простительно. Они серьезно не воевали более полувека. А мы то? Между тем, у нас, как и в других странах, готовящихся к войне, не предполагалось переводить промышленность на военное положение, к мобилизации ее для нужд войны не готовились. Политики и стратеги считали, что военных запасов, накопленных в мирное время, хватит на всю войну, боевые потери можно будет восполнять за счет текущего производства военных заводов. Не разрабатывалась система подготовки кадров и пополнения личным составом боевых частей, на случай длительной войны. Дорого же будет стоить этот просчет для всех воюющих стран. А для России особенно!

В подготовке любой армии к войне большое значение имеет вообще развитие военной доктрины. Справедливости ради, надо сказать, что в России не все забыли уроки Русско- японской войны. Русская военная мысль все-таки оказалась самой передовой, провидческой в отличие от ошибочных теорий французов Фоша, Гранмезона, немцев Шлиффена и Мольтке-младшего. Военный теоретик начальник главного штаба генерал Н.П. Михневич в своем фундаментальном труде «Стратегия» прямо заявляет, что в современных условиях в войне примут участие целые народы. Ее будут вести громадные, миллионные армии. Если раньше разгром полевой армии противника решал участь войны, то теперь разгром ее свидетельствует о выполнении одной задачи, но за счет резервных войск противники может восстановить свою армию. И так до тех пор, пока стран, будет в состоянии нести большое бремя длительной войны. Ему вторил профессор академии Генерального штаба генерал А.Г. Елчанинов. Будучи сторонником наступательной стратегии, он утверждал, что к войне нужно готовиться не только в смысле «чисто военном, но еще и с точки зрения общественной, политической, и, наконец, в широком хозяйственном отношении». В фундаментальных работах генерала В.А. Черемисова, «Основы современного военного искусства», полковника Генштаба А.А. Незнамова «Современная война» помимо вопросов стратегии, тактики ведения операции, современного боя полностью поддерживается основной постулат военной доктрины Михневича. Михневич заявлял: «Победа в войне не столько в числе и энергии, сколько в экономическом развитии и превосходстве нравственности, и исход войны зависит не только от действия вооруженных сил, но и от общих причин, обусловливающих жизнедеятельность государственных организмов. При громадных военных средствах больших государств трудно ожидать решительных успехов и быстрого окончания войны».

Возникает резонный вопрос, почему же эти военно-теоретические разработки не нашли практического применения? Ответ прост – политическая целесообразность, общемировая тенденция поставили такой теории непреодолимый заслон. Все признавали только кратковременную, победоносную войну. В этом нет ничего удивительного. Так видимо будет всегда. Мир ничему не учится. Вот и сейчас геополитики мировой закулисы определили, что мировых войн больше не будет. Якобы, люди наконец-то поняли, что мировая война приведет к уничтожению человечества. Возможны только локальные, быстротечные конфликты, вроде событий в Ираке, Афганистане, Сербии, Грузии и далее по списку. А значит, не нужны мощные, многомиллионные армии. Достаточно свести их к компактным, мобильным, вооруженным и экипированным самыми современными, дорогостоящими средствами силам быстрого реагирования. Российские политики демократы и общечеловеки подхватились первыми и, задрав штаны, с упоением принялись разрушать и уже разрушили самые мощные в мире вооруженные силы Советского Союза. Позволю себе лишь несколько примеров. Ликвидированы не только дивизии, но и полки. Полк – главная ячейка военной организации, проверенная веками во всем мире. Батальоны никогда не смогут в полной мере заменить полки. Полк – это знамя, святыня воина. Полк – это мини ячейка всех последующих высших воинских формирований и макси ячейка все предыдущих. Сведены в одно место базы снабжения всеми видами вооружения и довольствия. Видимо для того, чтобы противник мог ликвидировать их сразу и одним ударом. На наших огромных просторах редкими островками остались немногочисленные базы, представляющие из себя конгломерат сил средств, способных разве что повоевать с Грузией. Танков оставили столько, что на наших бескрайних просторах собрать их в мощный кулак практически невозможно. Уволены сотни тысяч офицеров, как у нас всегда бывает лучших, полностью разрушена система военного образования. Летчиков на все типы самолетов учат в одном училище. Собственно, этого хватает для жалкого парка оставшейся в строю военной авиации. Поставка в войска двух самолетов уже стало для России планетарным событием. Подводную лодку строим без малого двадцать лет и т.д., т.д. Между тем, США, тем более Китай, Индия, объединенная Европа не проявляют такого рвения в разоружении. А есть еще исламский мир, Африка, Латинская Америка, которые очень скоро захотят «жить под солнцем». Что тогда? Наши военные реформы еще можно понять, если бы остались значительные экономические и людские мобилизационные резервы, способные в короткий срок превратить армию и флот в силу, способную выстоять в мировой войне. Увы, их нет, и не предвидится! Хотелось бы спросить у нынешних российских реформаторов в погонах и без погон. Опять будем захлебываться в крови, голыми руками под огнем восстанавливать разрушенное и уничтоженное? Господи, когда же ты вразумишь власть предержащих на Руси?

Вернемся к первой мировой войне. В профессиональном плане военные готовились и вооружались по-разному. Хотя было и много общего. Численность вооруженных сил росла у всех противоборствующих сторон. Армии и флоты оснащались новыми образцами оружия и боевой техники. Комплектование вооруженных сил России, Франции, Германии и Австро-Венгрии рядовым и унтер-офицерским составом осуществлялось на основе всеобщей воинской повинности, позволявшей обеспечивать армию и флот достаточным контингентом в мирное время и иметь военные резервы в случае войны. Только в Британии армия и флот были наемными и комплектовались путем вербовки добровольцев (в ходе войны английское правительство было вынуждено также ввести всеобщую воинскую повинность). К началу войны страны Антанты могли выставить более 10 млн. военнослужащих, 12308 орудий, из них 1428 тяжелых, 449 самолетов. Страны Тройственного Союза могли выставить 6 млн.122 тыс. военнослужащих, 9433 орудия, из них 2582 тяжелых 297 самолетов. Доля Росси была самая существенная – 5млн.238 тыс. солдат, 6848 орудий, из них 240 тяжелых, 263 самолета. Об этом не следует забывать многим исследователям, особенно на Западе. Но не следует забывать и то, что накануне войны запас военнообязанных в России составлял только 32% по отношению к общему числу военнообязанных, в то время как в Германии он составлял 51%, а во Франции – 85%. Поэтому уже при мобилизации в 1914 году этот запас был практически полностью исчерпан. Вот в чем печаль, такая же, как с поставками вооружения и боеприпасов. Ясно одно – страны Антанты превосходили соперника по всем параметрам, за исключением тяжелой артиллерии. Все это еще более подталкивало германских стратегов к «блицкригу». У Германии было мало шансов выиграть длительную войну, что, в конце концов, и подтвердилось.

Сухопутный театр военных действий, несомненно, должен был стать основным. Флот, и это справедливо, потерял свою способность решать ход и исход войны в морских сражениях и ограничивался действиями на коммуникациях и в десантных операциях. Сухопутные войска обеих коалиций имели сходную организацию и вооружение. Пехота оставалась главным родом войск, и удельный вес ее составлял 70%, артиллерии – 15%, кавалерии – 7%. Высшим объединением во всех армиях была армия, предназначенная для решения стратегических и оперативных задач, включавшая в свой состав от трех до шести армейских корпусов, одну или несколько кавалерийских дивизий, инженерные части. В немецкой армии еще и армейскую артиллерию. Армейский корпус состоял из двух пехотных дивизий, корпусной артиллерии (дивизион, полк), авиаотряда из 3 – 7 самолетов, кавалерийского полка и подразделений инженерных войск и связи. Пехотная дивизия состояла из двух бригад двухполкового состава (полк – 3 или 4 батальона, батальон – 4 роты) одной артиллерийской бригады, дивизионной кавалерии, саперных и санитарных подразделений. Корпус насчитывал до 50 тыс. человек, дивизия – от 26 до 21 тыс. человек. Батальон насчитывал примерно 1 тыс. человек, роты – 200 – 250 человек, за исключением английской, насчитывавшей 100 человек. В кавалерийской дивизии, состоявшей из 4 – 6 полков, насчитывалось не более 4000 человек. Артиллерия делилась на бригады, полки дивизионы и батареи (4, 6, и 8-орудийные, последние сохранились в русской армии).

К началу войны боевая мощь пехотной дивизии определялась следующими показателями. Германская дивизия в 16600 человек имела на вооружении 54 (77-мм) орудия с дальностью стрельбы 7,8 км, скорострельностью 10 выстр. в минуту, 24 пулемета. Французская дивизия в 16000 человек имела на вооружении 36 (75-мм) орудия с дальностью стрельбы 6,6 км, скорострельностью 15 выстр. в минуту, 24 пулемета. Русская дивизия в 21000 человек имела на вооружении 48 (76-мм) орудия с дальностью стрельбы 8,5 км и скорострельностью 10 выстр. в минуту, 32 пулемета. Пехота главнейших стран имела на вооружении винтовки калибром от 7,62 мм до 8 мм с прицельной дальностью до 2 тыс. м, с магазинным заряжанием, и станковые пулеметы с прицельной дальностью от 1400 до 2400 м и скорострельностью 250 патронов в минуту. Здесь важно отметить – русская армия была организованна и оснащена не хуже, а по некоторым параметрам лучше и своих союзников и основного противника – немцев. В русской дивизии было больше личного состава, пулеметов. Русские орудия всех калибров имели лучшие тактико-технические характеристики. Русская винтовка Мосина, пулемет Максима на станке Соколова, даже револьвер системы Нагана также были лучшими. К этому следует добавить, что только в Росси к началу войны была создана и принята на вооружение зенитная пушка. Только в России в боевом строю находились ударные самолеты, невиданные миру бомбардировщики «Илья Муромец», 4-х моторные гиганты поднимающиеся на высоту 4000 м и летавшие на 500 верст с бомбовой нагрузкой более 8 тонн. Правда, в нашей дивизии, в отличие от немецкой, не было тяжелых гаубиц, минометов, в отличие от французской дивизии, практически не было автомобилей. А вот русская полевая форма одежды защитного цвета, на мой взгляд, была лучшей. Удобный вещмешок, скатка, поясной патронташ, зимнее белье, валенки, просторная и теплая шинель, полушубки – все это удачное сочетание простоты, легкости и надежности. Кстати, государь император Николай Александрович на себе проверил качество амуниции, совершив небольшой марш-бросок по крымским горам в полной выкладке русского солдата. В нашей армии не было стальных шлемов (касок), но скоро появятся. На мой взгляд, каска мало защищает от пуль, осколка снаряда бомбы, разве что удар придется по касательной, а носить ее особенно в наступлении, тяжело и неприятно. Всякий опытный фронтовик согласится со мной. Многие из них просто игнорировали лишнюю обузу. Одним словом, представлять русскую армию, как это долгое время делалось в историографии самой отсталой и плохо вооруженной, право не стоит.

Необходимо сказать несколько слов и о боевой подготовке армий противостоящих противников. До сих пор многие историки считают самой подготовленной к войне германскую армию. Далее идут французы, англичане. Последнее место отводится русской и австро-венгерской армиям. Но если по отношению к австрийцам с этим еще можно согласиться, то уж русская армия совсем не достойна такой оценки. Стало почему-то общим местом считать русскую армию образца 1914 года слабо подготовленной, плохо обученной. Особенно культивировалась такая точка зрения в советский период. Объективные факты недостаточной подготовки экономики, транспорта, мобилизационных резервов, внутренней нестабильности легко смешивались с боевой подготовкой войск, личного состава, как таковой. Императорская армия для большевиков просто по определению не должна была быть образцовой. Так что критические оценки многих советских военных теоретиков и историков, даже таких, как А. Зайончковского, Ю.Данилова, Б.Шапошникова, даже А. Брусилова не всегда и не во всем были справедливы. Все-таки политическая составляющая довлела им. А вот явная несправедливость многих белогвардейских исследователей, как тот же А. Керсновский, удивляет. Мне кажется, чувство досады, обиды за многие очевидные промахи русского командования, войск в целом, сыграли в такой оценке не последнюю роль. Если же отбросить эмоции, можно доказать, что русская армия, несмотря на все политические, экономические, социальные факторы, была подготовлена к войне не хуже других участников, а по многим параметрам и лучше.

Немцы всегда были сильны своей организацией, командным составом, особенно унтер-офицерским. Хорошо налажено взаимодействие штабов всех уровней, начиная с Генерального штаба, с войсками. Строевой устав германской армии 1909 года в целом отвечал требованиям современной войны, развивал принципы встречного боя, тактической обороны, взаимной выручки. Но вместе с тем его страницы просто дышали самоуверенностью, пренебрежением к противнику. Только этим можно объяснить более плотные построения пехоты в наступлении, атаки в полный рост без применения к местности. Германский устав, пренебрегая маневрированием, требует наступления напролом. «Действия пехоты, – говорится в нем, – должны быть одухотворены единственной мыслью: вперед на противника, чего бы это не стоило!» Во французской армии обучение войск велось на достаточном уровне Особенно нужно отметить подготовку штабов, отработку движения больших масс войск. А вот тактическая подготовка, индивидуальная подготовка личного состава желала лучшего. Более подготовленными в морально боевом духе оказались, как не странно, колониальные войска зуавов и марокканцев. Французские войска не обучались ведению встречного боя. Малочисленная английская армия обучалась на опыте колониальных войн. В ней были хорошо подготовленные отдельные части, современное оружие, но армия оставалась мало приспособленной к ведению большой маневренной войны. Сам премьер-министр Ллойд-Джордж заявлял, что ни по численности, ни по снаряжению армия не годилась для широких военных действий против европейских армий. Австро-венгерская армия по боевой подготовке оказалась намного слабее армий остальных участников войны, хотя в оперативном и тактическом отношении она стремилась следовать за германцами. На ее боевых качествах существенно сказывался многонациональный, разрозненный характер.

А. Керсновский делит подготовку русской армии на два периода – великокняжескую эпоху (1905–1908 гг.) и эпоху Сухомлинова (1908-1914 гг.) Первая, когда во главе Совета Государственной Обороны стоял Великий князь Николай Николаевич характеризуется хаотическим, многоголовым управлением. Разделение Генштаба и Военного министерства привело к тому к тому, что «начальник Генштаба и военный министр, генералы-инспекторы и командующие войсками округов, игнорируя друг друга, слали противоречивые распоряжения, превращая уже существующий разнобой в какое-то столпотворение». Великого князя сменил генерал Сухомлинов. Тот, самый Сухомлинов, на которого, особенно при Советской власти, навешают столько, что впору считать его штатным злодеем. Да что там Советы. Еще в войну он попадет под суд и едва не лишится живота, обвиненный в государственной измене. Он, конечно, был далек от военного гения, даже наоборот (не стеснялся говорить в открытую, что за последние пять лет не читал ни одной военной работы, не видел в живую, как стреляет пулемет. – С.К.), но сделал для русской армии много. «Следует признать, – пишет Кресновский, – что новый военный министр оказал Русской Армии огромную услугу, выведя ее из той анархии и маразма, в котором она прибывала. До прихода Сухомлинова было дезорганизованное вооруженное бессилие, с приходом Сухомлинова стала организованная вооруженная сила (пусть и далекая от совершенства). Основными предпосылками сухомлиновских преобразований было: упрощение организации, усиление материальной части, проведение территориальной системы, сосредоточение внимания на полевых войсках в предвидении характера будущей войны». Ему вторит Брусилов: «Если принять во внимание и вспомнить, что Сухомлинов стал военным министром лишь весной 1909 года, справедливость требует признать, что за пять лет его управления до начала войны было сделано довольно много».

И действительно. Мы уже отмечали самые передовые взгляды русских военных теоретиков. К этому следует добавить, что лучшим уставом полевой службы был русский, утвержденный в 1912 году, в нем в большей мере учитывался последний опыт современной русско-японской войны. Устав полевой службы представлял каждому начальнику и рядовому бойцу самостоятельность в исполнении данной ему задачи, требовал проявлять собственный почин в действиях сообразно изменения обстановки. Наряду с Уставом полевой службы 28 февраля 1912 года утверждается Наставление для действий полевой артиллерии в бою, а через два года 27 февраля 1914 года – Наставление для действия пехоты в бою – самые современные боевые документы того времени, по которым и обучались войска. Русская пехота в совершенстве владела высоким искусством стрельбы, маневра на поле боя, атакой цепями и группами, самоокапыванием и индивидуальной обороной. Русские артиллеристы по своим боевым качествам по праву занимали первое место среди европейских армий. Конница тоже была хорошо обучена к действиям совокупными частями – крупными массами, а казачьей кавалерии не было ни в одной армии мира. И это факт. Войска в тактическом звене, особенно гвардейские части были подготовлены блестяще. Лучше даже хваленых немцев. Нельзя забывать другой момент, – русская армия единственная не так давно участвовала в современной войне в полном объеме. Офицерский состав в большей части обстрелян. Вообще офицерский корпус, хотя и стал более разносословным, оставался абсолютно предан государю. Дворян среди генералов было 87%, среди штаб-офицеров – 71%, среди обер-офицеров – 50%. Уровень образования офицерского корпуса не уступал другим армиям. Высшее военное образование имели более половины генералов, одна треть штаб-офицеров, и около десяти процентов обер-офицеров. По современным меркам немного, но по тем временам вполне соответственно мировой статистике. На мой взгляд, боеготовность офицерского корпуса русской армии снижал не столько уровень образования, сколько необоснованные преимущества по службе гвардейских офицеров перед армейскими, и обособленная деятельность и положение офицеров Генерального штаба. Генштаб жил одной жизнью, войска другой. Конечно, хотелось бы иметь высокообразованный, хорошо подготовленный офицерский корпус, хотя бы на 80%. Особенно генералов, командующих фронтами, армиями, корпусами. Они были, за редким исключением, подготовлены весьма слабо. Брусилов не без горечи писал: «Было много высшего начальства, которое смотрело войска лишь церемониальным маршем и только по более или менее удачной маршировке судило об успехе боевого обучения армии. В общем состав кадровых офицеров армии был недурен и знал свое дело достаточно хорошо, что и доказал на деле достаточно хорошо, но значительный процент начальствующих лиц всех степеней оказался, как и нужно было ожидать, во многих отношениях слабым, и уже во время войны пришлось их за ошибки спешно сменять и заменять теми, которые на деле высказывали лучшие боевые способности». От себя хочу добавить, что так и бывает всегда во всех армиях мира. Идеальный командный состав подготовить в мирное время невозможно. Он выкристаллизовывается только в боях, только кровавым опытом. Нельзя не согласиться и с известным утверждением генерала А. Зайончковского что Россия вступила в войну «с плохо подготовленным высшим командным составом, имея у себя в тылу не подготовленную для ведения большой войны страну и ее военное управление и совершенно не подготовленную к переходу для работ на военные нужды промышленность. В общем, русская армия вступила в войну с хорошими полками, с посредственными дивизиями и корпусами и с плохими армиями и фронтами, понимая эту оценку в широком смысле подготовки, но не личных качеств». Я лишь хочу добавить одну существенную деталь, которую почему-то забывают почти все исследователи, и которую отметил все тот же Зайончковский, что эти недостатки в большей или меньшей степени были присущи и остальным армиям. Достаточно отметить одинаковую слабость и беспомощность, которую показали высшие военачальники всех противоборствующих стран в первых боях и сражениях мировой войны. Далее мы постараемся доказать, что хваленые Гинденбург, Людендорф, Конрад, Жофр, Гамелен и т.д. недалеко ушли от русских командующих Жилинского, Иванова, Ранненкампфа, Самсонова и далее по списку. Подтверждается давно известная истина – великие полководцы мирного времени, как правило, показывают свою несостоятельность в условиях новой современной войны, да еще мировой.

Сравнивая готовность Русской армии 1914 года и Красной Армии 1941 года к битвам мировой войны, следует отметить, что Красная Армия находилась накануне войны в значительно худшем состоянии с точки зрения профессиональных критериев, и в лучшем состоянии с точки зрения экономических, мобилизационных, социальных резервов для ведения длительной войны. Хорошо подготовленных, обстрелянных кадров, прошедших хотя бы сражения под Халхин-Голом и Финскую войну явно не хватало. Напомню лишь некоторые факты и цифры. Влияние на армию репрессий 1937 года, потрясших все советское общество, все-таки сильно преувеличено. Сейчас уже стало общим местом говорить, что жертвами репрессий стала чуть ли не половина командирского корпуса. Между тем, ныне рассекреченные документы показывают – с учетом восстановления в кадрах в 1937 году репрессировано около 7,7% командиров, а в 1938 – около 3,8% от списочного состава. Самый сильный удар был нанесен по высшему командному составу, но с профессиональной точки зрения способности этих военачальников были ничуть не выше, оставшихся в строю командиров. Скорее, наоборот. По мнению многих бесспорных авторитетных профессионалов, как, например, маршал Конев, требованиям современной войны соответствовал только командарм 1-го ранга Уборевич. Находившиеся в строю военачальники, как тот же Конев, Жуков, Мерецков, Василевский и далее по списку только набирались практического опыта, да и то в локальных конфликтах. Подготовка остального командного состава просто не успевала за стремительным ростом армии. В 1928 году в РККА насчитывалось 548 тыс. человек, в 1928 году – 1,5 млн. человек, а в 1941 году – 4,5 млн. человек! Достаточно слаженная система командирской подготовки просто не успевала готовить кадры. А ведь еще нужно было время для приобретения практических навыков руководства в полевых, боевых условиях. С 1 января 1939 года по 1 мая 1941 года было сформировано 111 стрелковых и не менее 50 танковых дивизий. К началу войны мы имели 303 дивизии, но что толку! Когда грянула война, 84 из них находились в стадии формирования. А общий недокомплект командиров насчитывал 240 тыс. человек. Командиры же, получившие назначения в созданные после июня 1940 части, фактически служили на новых должностях менее года. Командный состав с высшим образованием составлял 2,9%, а запаса – 0,2% от общего числа. Спецмобилизацией, призывом из запаса увеличивали число сержантов и лейтенантов, которые сразу получали в командование роты, батальоны. А многим из них нельзя было доверить и взвод. Более 1млн. красноармейцев к весне 1941 года служили менее года. Да и служба более половины всех, кто отбывал ее 1939 года, проходила в обустройстве казарм, военных городков, полигонов и т.д. Поэтому, например, танковые авиационные экипажи не успевали освоить боевую технику. Танкисты стреляли из танка, водили его не более двух раз в год. Летчики имели налет несколько часов, Связь, особенно радио, как всегда и доныне в России, оставалась чем-то недоступным. И этой армии предстояло вынести удар самой мощной в мире, самой боеготовой, с бесценным боевым опытом германской армии образца 1941 года. Это вам не ландроверные, второсортные дивизии германцев и разношерстные соединения лоскутной Австро-Венгрии 1914 года. Что этого не знают нынешние «правдорубы», постоянно толкующие о несметных силах Красной Армии, оказавшихся неспособными противостоять врагу, в отличие от императорской армии 1914

Что касается будущих героев и антигероев революции, гражданской войны, то они служили в императорской армии, как Брусилов, Деникин, Юденич, Тухачевский, Шапошников или даже не мечтали о военной карьере, как Уборевич, Жуков, Василевский и далее по списку. Кстати, будущий начальник генерального штаба Красной Армии, а накануне войны начальник штаба кавалерийской дивизии Б. М. Шапошников, описывая предвоенные годы, вспоминает многих офицеров, которых судьба, а значит воля Божия, приведет в ряды Красной Армии. Например: «Командиром 14-го уланского Ямбургского полка был Хмыров, пожилой полковник из строевых. Хмыров служил потом в Красной Армии, командовал 13-й кавалерийской дивизией на Восточном фронте… 21-й конноартиллерийской батареей командовал молодой подполковник Сарадинаки. С ним я встретился уже в Красной Армии, в которой он служил с самого ее создания». Конечно, в то время ни о какой революции и гражданской войне никто из них и не помышлял.

Итак, подведем краткий итог предвоенной обстановке. Мировые державы и многие государства, особенно в Европе, в той или иной степени войну ожидали, готовились к ней по-разному. Впрочем, относилось это в основном к политикам, финансовому, промышленному капитала и военным. Основная масса обывателей ни сном, ни духом не помышляла о войне и представляла из-за чего вообще развязалась столь длительная и кровопролитная мировая война. Безусловно, главными инициаторами и разжигателями войны следует считать политические круги Германии и Британии, а не Франции и уж, конечно, не России. Важно отметить несомненный просчет всех будущих противников в характере предстоящей войны. Все ждали и хотели войну быстротечную, с малыми потерями и большими победами. Этакий международный рыцарский турнир. А получили кровавую бойню без правил и запретов. И, наконец, мы с уверенностью можем сказать, что, несмотря на сложное политическое, экономическое положение, Россия все-таки сумела на достаточно высоком уровне подготовить армию и флот к войне. Краткосрочной!

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru