Развеянные предчувствия. Военно-исторический очерк

Кампания 1916 года, по-моему, прежде всего, характеризовалась именно разрешением всяких сомнений на предмет будущего победителя в войне. К концу года мало кто будет сомневаться в будущей победе Антанты над Тройственным союзом. Неясными оставалась только сроки окончания войны и число принесенных для этого жертв. Однако в начале года все было не так очевидно.

Противоборствующие стороны окончательно втянули действующие армии и обывателей в тылу в длинную, затяжную войну с непредсказуемыми результатами. Армии закопались друг против друга по всем правилам позиционной войны. Военная промышленность работала отлажено, на полную мощность, снабжая войска всем необходимым в должной мере. Это касается и России, которая наконец-то ликвидировала снарядный и патронный голод, недостачу артиллерийских систем крупного калибра. Хотя и не в полной мере. Четко заработали тыловые и прифронтовые учебно-запасные команды. Фронт в позиционной войне передохнул, обмылся, наелся и накапливал силы. От больших потерь предыдущей кампании настроение, конечно, не поднималось, плохое не забывается быстро. Тыл тоже не мог не ощущать увеличения калек на улицах городов, сел, уменьшения рабочих рук и цехах и на полях. Но обыватель уже свыкся с войной.

Любопытен обзор прессы начала 1916 года. Что же помимо сводок с фронта интересовало и волновало обывателя? Англию захлестнула волна экономии. Газета «Дейли Мэлл» писала: « Все охвачены азартом бережливости. Экономия стала общей религией. Каждый покупающий в настоящее время серьги, драгоценные камни, меха объявлен врагом государства. Каждый, кто заботится теперь о комфорте, считается пособником кайзера. Министр финансов Мак-Кеннан, обращаясь к рабочим, сказал: « Нужно ли доказывать вам, что ваша расточительность во время войны опасна для всего государства?». Французы озаботились тем же, да еще поисками так необходимой рабочей силы не только в своих колониях, но и в России, Сербии Румынии. А уж немецкий обыватель всегда был помешан на сверх бережливости. 3 января будущий советский детский писатель и критик К. Чуковский в статье « Не помогайте Вильгельму» издевается на этим: «Даже обгорелые спички не пропадают в Германии даром. Немец, закурив папиросу, не выбросит потухшей спички, а спрячет ее бережно в коробочку, чтобы на спичечной фабрике снова приделали к ней головку и пустили бы вторично в оборот». Германии же было не до шуток. По данным официального бюро корова там стоила 1500 марок, курица — 10 марок, поросенок — 30 марок; хлеба очень мало, картофеля тоже, то и другое выдается всем и везде по специальным карточкам, а крайне ограниченно, но для всех одинаковом количестве». Впрочем, немцев беспокоила и роль русского императора в управлении войсками. Об этом в течение нескольких дней писала «Берлинер Тагенблат». Российский обыватель горячо обсуждал дело бывшего военного министра Сухомлинова, полковника Мясоедова, а также запущенную кем-то новость о том, что умирает глава ВПК и светоч демократии А.И. Гучков, якобы отравленный Распутиным и кампанией. Гучков проживет еще долго, осуществит-таки свою мечту о ликвидации российской монархии, даже на какое-то время ворвется во власть. Но революционные вихри быстро выметут его из числа героев, и он мирно скончается в 1937 году в эмиграции в Париже. Цены же в России тоже стали кусаться. Шутка ли сказать, хлеб ржаной до войны стоил 2 коп., а теперь — 4; гусь 5 руб., а теперь -11; икра кетовая — 40 коп. — теперь — 1 руб., и так далее. Читая эти цифры трудно поверить, что ровно через год ниспровергатели империи организуют в стране, точнее в обеих столица настоящий голод. Мы же пока можем констатировать, что до разрешения сомнений было еще далеко. Во дворцах, парламентах, министерствах и военных штабах элита рассуждала и перспективах года.

Волновались в штабах Берлина, Вены, Стамбула. С чего бы это? Казалось вся обстановка благоприятствует Центральным державам. Действительно, все их фронты держались прочно. Во Франции англичане и французы за весь предыдущий год не продвинулись ни на шаг. Немцы продолжали оккупировать Бельгию с ее угольными богатствами, пограничные промышленные центры Франции, а ведь промышленность этих территорий давала до 94% всего французского производства железа, чугуна, стали и сахара, до 55% угля и до 45% электроэнергии. Была полностью разбита Сербия и остановлена в своих устремлениях Италия. Наконец, Центральные державы усилились Болгарией и создали единый, сплошной фронт от Северного моря до Африки и Ближнего Востока. На Востоке русская армия была далеко отодвинута от своих позиций 1914 года, понесла значительные потери в личном составе и территориях. Но если вдуматься внимательно, волноваться в главных штабах Центральных держав было отчего. Там прекрасно понимали, что, несмотря на победы кампании 1915 года, преимущество в вооруженной борьбе склонялось на сторону Антанты.

Во-первых, в 1915 году не была достигнута главная цель — вывод из войны России, а значит, по-прежнему воевать предстояло на два фронта. Во-вторых, союзники Германии, нуждались в постоянной помощи как в вооружении, материальных средствах, так и непосредственно в германских дивизиях. А Германия сама начала испытывать острый недостаток во всем этом. Страна напрягала последние силы, перешла на карточную систему, призывала второочередных запасников. К тому же союзники подвергались серьезным дипломатическим атакам. В Берлине было хорошо известно, что Антанта готова немедленно заключить мир, если не с Турцией, то уж с Австрией и Болгарией наверняка. И в третьих, Антанта начала превосходить Тройственный союз в личном составе примерно на полмиллиона человек, как на Западном, так и Восточном европейских театрах военных действий. При этом англо-французская армия уровнялась с германской и начала превосходить германскую по технике и тяжелой артиллерии. Для немцев стало полной неожиданностью увеличение английских дивизий до 37. Русские тоже успешно преодолели свой кризис.

Германский главком генерал-фельдмаршал Фалькенгайн имел у себя в резерве 25 дивизий. Не мало, но и немного, чтобы разбрасываться ими по театрам военных действий. В конце декабря 1915 года он представляет кайзеру план ведения кампании 1916 года. В преамбуле характеризует каждого противника.

Прежде всего, отмечет возросшую мощь Англии. Нанести ей решительное поражение на суше на островах для германских войск недостижимо без ликвидации английского флота. То же самое касается и сражений на других ТВД в Индии или Египте. Удар по ней, даже удачный во Фландрии, тоже не решает проблемы. Англия не выйдет из войны в случае частного поражения. Поэтому Англии надо вредить политическими мерами и беспощадной подводной войной.

Исключает он как объект наступления и Россию, ибо «несмотря на внутренние затруднения этого исполинского государства можно говорить о наступлении только в богатые области Украины, но пути туда во всех отношениях недостаточны. Удар на миллионный город Петроград, который при более счастливом ходе операции мы должны были бы осуществлять из наших слабых ресурсов, не сулит решительного результата. Движение на Москву ведет нас в область безбрежного. Ни для одного из этих предприятий мы не располагаем достаточными силами». Все правильно. Здесь обращает на себя внимание лишь один момент. В германские расчеты все более уверенно входят предположения о возможной революции в России и разложении русской армии.

«Франция же, — писал Фалькенгайн, — в военном и хозяйственном отношении ослаблена до пределов возможного. Если удастся ясно доказать ее народу, что ему в военном отношении не на что более рассчитывать, тогда предел будет перейден, лучший меч будет выбит из рук Англии. Объектом для удара на французском фронте должен быть избран такой, для защиты которого французское командование будет вынуждено пожертвовать последним человеком. Но если оно это сделает, то Франция истечет кровью, так как иного исхода нет, и притом одинаково, достигнем мы цели или нет». Фалькенгайн выбрал в качестве такого объекта Верденский укрепленный район, обеспечивающий всю систему обороны на правом крыле французского фронта. К тому же успех операции под Верденом опять открывал немцам путь на Париж. Немецкий генеральный штаб вовсе не хотел втягиваться под Верденом в изнурительную борьбу на уничтожение. Наоборот, операция готовилась как быстротечная, решительная с далеко идущими последствиями к возможно быстрому решению войны. В крайнем случае, перемолоть в верденской мельнице последнее напряжение французов. Фалькенгайн считал, что имевшимися у него силами он способен вывести Францию из войны. И в этом крылась его роковая ошибка. Я уже говорил, что Фалькенгайн, на мой взгляд, был самым дальновидным полководцем в германской армии, намного превосходящим так восхваляемого в Германии Гинденбурга. Но и он недооценил силы противника и переоценил свои. Типичная ошибка германских полководцев всех времен.

Австро-венгерский генеральный штаб об операции против России более и не мечтал и потому предполагал провести решительное охватывающее наступление из Тироля в тыл Итальянского фронта на Изонцо. Турки готовились добивать англичан в Месопотамии и на Суэце. Но ни те, ни другие не могли рассчитывать на успех без привлечения германских войск и вооружений. Так только австрийцам требовалось не менее 9 германских дивизий, в которых, на сей раз, им было отказано. Не говоря уж о том, что все свои планы они согласовывали с главным координатором войск Тройственного союза фельдмаршалом Фалькенгайном.

У Антанты нашелся свой Фалькенгайн — генерал Жоффр., получивший к началу 1916 года верховное командование всеми французскими армиями. В свой ставке в Шантильи, 6-го, 7-го и 8-го декабря 1915 года он проводит вторую конференцию главнокомандующих и представителей союзных армий, на которой предлагает свой план единых стратегических действий кампании 1916 года. Суть его сводилась к четырем положениям. Решение войны может быть достигнуто только на главных театрах военных действий — русском, англо-французском и итальянском. Остальные ТВД остаются периферийными. Решение следует искать в обязательно согласованных наступлениях на главных фронтах, дабы не позволить противнику перебрасывать свои резервы с одного фронта на другой. На каждом из главных фронтов, до перехода в общее наступление необходимо вести ограниченные операции по истощению живой силы противника. И, наконец, каждая из союзных держав должна быть готова остановить собственными силами возможное наступление противника и оказать поддержку в пределах возможного атакованной державе. Участники конференции согласились с предложениями Жоффра, и это действительно стало новым шагом в новой согласованной, единой стратегии ведения войны. К сожалению, конференция так и не определила конкретные задачи каждому члену коалиции, сроки и место будущего наступления. Они определились в меморандуме от 15 февраля 1916 года, составленным опять же французским генеральным штабом, и должны были быть утверждены на совещании 12 марта все в том же Шантильи. Русская Ставка предложила нанести совместный главный удар на Балканах. Предлагалось направить не менее 10 англо-французских корпусов от Салоник на Дунай и далее к Будапешту, куда с русского фронта должны были подойти и русские армии. План этот западные союзники отвергли, и, думаю, это было правильное решение. Перебросить такую массу войск с главных операционных направлений во Франции на периферию союзники просто не имели права, а русские не имели возможности. Румыния все еще оставалась нейтральной страной и совсем не собиралась пропускать через свою территорию русские войска. Решено было наступать одновременно во Франции на реке Сомма и в России на Западном фронте не позднее 1 июля. Антанта, оттягивая решительное наступление, сама отдавала инициативу противнику. И, как полагается, планы, замыслы сомнения, надежды нарушила сама жизнь. Германцы начали наступление, как раз во время дебатов в Шантильи.

Как всегда начнем анализ с событий на западном театре военных действий, тем боле они и были главными в начале года. Союзный фронт во Франции делился на два сектора. Северный или англо-бельгийский протяженностью около 200 км., занятый 6 бельгийскими и 39 английскими и 18 французскими дивизиями. Германцы держали против них вполовину меньше, то — есть 30 дивизий. Совершенно невозможно было ожидать здесь немецкой атаки. Другое дело южный, или французский сектор, 500 км. от Соммы до швейцарской границы, где против 58 французских дивизий первой линии и 29 резервных, германцы сосредоточили 70 дивизий в первом эшелоне и 17 в резерве. Здесь можно было ждать активности германских войск. К тому же французская разведка весьма успешно, непрерывно добывала сведения, подтверждающие это. Отмечались активные железнодорожные перевозки германских эшелонов вдоль реки Маас к Вердену. Наконец, практически все захваченные пленные говорили о скором наступлении 5-й армии кронпринца именно под Верденом. Удивляет в этой связи реакция французского генерального штаба и высшего командования. Уж как им хотелось, чтобы немцы не беспокоили их до начала собственного наступления. В крайнем случае, пусть опять ударят по «русскому медведю». Петен прямо заявлял: « высшее командование стояло перед вопросом, не разовьется ли германская деятельность скорее на востоке, чем на западе». И действительно, рассуждая по поводу совместных действий с англичанами в предстоящем наступлении на реке Сомме, генерал Жоффр писал 10 февраля генералу Хейгу: «Либо союзники сохранят до будущего лета инициативу действий, либо противник произведет весной могучую атаку на русских». 14 февраля на очередной конференции в Шантильи окончательно устанавливаются сроки наступления союзников на англо-французском фронте по обе стороны реки Сомма 1 июля, на русском Западном фронте 15 июня. 18 февраля за три дня до немецкой атаки Жоффр продолжает убеждать Хейга: «Если германцы нас предупредят в наступлении на русских, мы им окажем помощь наступлением, которое французы и англичане произведут на Сомме». Дорого обойдется союзникам эта неверная оценка французского верховного командования.

Немцы прекрасно знали о планах Антанты, и упреждающий удар по Франции, а не по России полностью отвечал их стратегическому замыслу. Фалькенгайн начал готовить Верденскую операцию еще в конце 1915 года. Думал ли он тогда, что эта скоротечная по его замыслу операция затянется на 9 месяцев (с 21 февраля по 18 декабря — С.К.) и навсегда войдет в военную историю с названиями «Верденское побоище», «Верденская мясорубка». «Верденская мельница». В истории войн не было и не будет после такого сражения, которое на очень ограниченном пространстве, с привлечением колоссальных сил и средств, стоящее огромных жертв так и не привело к значительному результату. Это была по сути дела настоящая бойня, какое-то маниакальное взаимное истребление живой силы на бесконечно малом в масштабе войн участке фронта. Историки, публицисты, деятели культуры, просто обыватели до сих пор не могут понять логики тех страшных боев. Но, у войны свои законы, которые нередко не подвластны никакой логике. Это скорее Божий промысел.

Итак, Фалькенгайн готовился атаковать Верден. С чем же ему предстояло столкнуться? Верденская крепость, расположенная в 300 км. от Парижа, до войны позиционировалась, как первоклассная. Основой ее, вообще-то говоря, служила цепь фортов, наружный пояс которых отстоял от центра крепости на 8 км. В ходе кампаний 1914 и 1915 годов стало совершенно ясно, что для тяжелой артиллерии это не расстояние. Линию обвода начали расширять, и постепенно в ходе боев Верденский выступ превратился в укрепленный район Вердена, сочетавший долговременные фортификационные сооружения крепости с полевыми укреплениями. Другое дело, что до начала германского наступления форты Вердена не включались в систему полевой обороны. Форты правого берега Мааса вообще готовились к взрыву. В самом большом форте крепости Дуомоне 300 на 400 метров оставили команду в 60 человек для обслуживания двух броневых башен 75- и 155-мм. орудий. Позже уже в ходе боев, придется восстанавливать боевую мощь фортов, вокруг которых и развернется настоящая бойня. Укрепленный район Вердена к моменту немецкого наступления не был завершен. В полной готовности была лишь первая позиция полевой обороны. Однако было бы неверным считать оборону Верденского района слабой. Все-таки французы воевали здесь не один месяц Весь укрепрайон тянулся на 112 км. и делился рекой Маас на сектор правого или восточного берега и левого или западного берега. Глубина обороны состояла из четырех позиций. Первая, на расстоянии 8 км. от линии фортов, состояла из центров сопротивления, бетонных сооружений и проволочных заграждений шириной от 15 до 40 метров. За первой позицией, на расстоянии 2 — 4 км., проходили вторя и третья позиции. Четвертая проходила по линии фортов и сами форты. Французы за месяцы боев и вынужденного окопного сидения хорошо использовали пересеченную, лесистую местность, горы, овраги. Все населенные пункты превратили в опорные очаги сопротивления. Начальник укрепрайона генерал Эрр перед немецким наступлением располагал значительными силами. На правом берегу пятью пехотными дивизиями и одной в резерве. На левом берегу двумя пехотными дивизиями, но зато тремя в резерве. Войска правого берега поддерживались 338 орудиями, из которых 152 тяжелых. Войска левого берега — 294 орудиями, из них 92 тяжелых. Согласитесь, силы не малые. К тому же, в начале февраля генерал Жоффр все-таки принял меры для усиления районов Шампани и Вердена, выведя в резерв и сосредоточив в районе Бар-ле-Дюк и С.-Менеульд 1-й. 13-й и 20-й корпуса.

И все-таки у германцев было больше шансов на успех. Они готовились к наступлению более основательно, чем французы к обороне. Для атаки предназначалась 5-я германская армия кронпринца Прусского, которую переформировали и дополнили лучшими немецкими дивизиями. Составляющие ударную группу три армейских корпуса еще с конца 1915 года были сняты с различных участков фронта, выведены в тыл и прошли доукомплектование и особую штурмовую подготовку в специальных лагерях. Перевозка в район Вердена этих войск, а также огромного количества артиллерии большой мощности, инженерных частей и боеприпасов закончилась уже к началу февраля 1916 года и была проведена с исключительными мерами маскировки и скрытности. Немцы отказались от уже обязательных для траншейной войны исходных плацдармов (траншей) отрытых для атаки в непосредственной близости (100 метров) от противника. Для затруднения авиационной разведки организовали постоянное воздушное прикрытие. По свидетельству генерала Петена, «ничего не выдавало лихорадочную деятельность германцев, которая царила в секторе будущей атаки». А ведь на направлении главного удара сосредотачивались огромные силы. По числу дивизий немцы превосходили французов в три раза. 1225 орудий, из которых 666 тяжелых и 27 сверхтяжелых, 152 миномета, из них 22 тяжелых готовились ударить по французским позициям. К примеру, 42 см орудие стреляло на 38 километров; ее снаряд весом 930 кг создавал воронку 13метров в диаметре и 8 в глубину. Вся артиллерия непосредственной поддержки ударных корпусов сводилась в три группы А, Б, С по корпусам. В них насчитывалось 946 орудий, из которых 542 тяжелых. Плотность их поражала воображение. На 1 километр фронта приходилось 110 орудий, в том числе 36 тяжелых и 20 сверхтяжелых, с запасом боеприпасов по 3000 снарядов на батарею полевых орудий и 1200 на тяжелую гаубичную батарею. Впервые немцы готовились применить в массовом порядке огнеметы. Корректировать всю эту огневую мощь каждого из корпусов изготовились три воздухоплавательных отряда и один отряд самолетов. Сила несметная. Удар такой многочисленной и мощной артиллерии применялся вообще впервые, и не случайно в приказе командующего 5-й германской армией еще 4 января было сказано; «Решение овладеть крепостью Верден ускоренным способом основывается на испытанном могуществе тяжелой и большой мощности артиллерии». Помимо артиллерийских систем каждая атакующая дивизия усиливалась пионерным полком, большим количеством подрывных средств и ручных гранат.

12 февраля 5-я армия полностью изготовилась к атаке, но Фалькенгайн отложил ее еще на десять дней для улаживания последних шероховатостей. Дорого будет стоить германцам эта не вынужденная задержка. Во-первых, французы обнаружили подготовку к удару на Верден и начали подтягивать туда резервы. Во-вторых, германские корпуса прорыва все более сужали фронт своей атаки, оттягивая силы с флангов.

Наконец, в 7часов 15 минут 21 февраля ударили немецкие орудия всех калибров на 40-км фронте. Французский историк Гаскуэн, анализируя развитие артиллерии в ходе мировой войны, отметит чудовищную мощь первого артиллерийского удара под Верденом таким количеством крупных калибров по фронту и в глубину одновременно. Обстрел шел по площадям, очень эффективно работали минометы. 9 часов длился этот ад, полностью разрушивший траншеи первой и второй лини. Сверхтяжелые орудия громили убежища, командные и наблюдательные пункты, позиции батарей, резервов, сами форты Вердена. Самолеты бомбили, пусть и не очень эффективно железнодорожные станции в ближнем тылу.

В 16 часов 15 минут по левому берегу Мааса в направление форта Дуомон поднялась в атаку волнами цепей германская пехота и сходу заняла первую линию обороны. Тут немцы допустили первую ошибку, остановив наступление для разведки второй линии. Терялся темп наступления, его непрерывность. С большим трудом командир 18-го корпуса добился у кронпринца разрешения на продолжение атаки, но было упущено главное — эффект внезапности. Французы начали быстро приходить в себя и усиливать свой атакованный 30-й корпус частями 37-й и 14 дивизий. Справедливости ради надо отметить мгновенную на это реакцию немецкого командования. Уже на второй день 22 февраля оно передает часть артиллерии непосредственно в дивизии и вводит ее в боевые порядки. Отдельные орудия двигаются в пехотных цепях, расстреливая пулеметные точки. Минометы и огнеметы буквально сметают все на своем пути. Особенно эффективно действует новая новинка германцев — штурмовые группы из 2 -3-х отделений пехоты с пулеметами, легкими минометами и огнеметами. Они наступают безостановочно днем и ночью. 24 февраля в 20.00. командующий группой центральных французских армий генерал Ланг-де Кари отдает приказ об отводе своих частей с высот у Вевра на линию фортов, оставляя первую и вторую линию позиций. Приказ был выполнен уже 25 февраля, и казалось участь французского фронта решена. Но только казалось, ибо из глубины выдвигались все новые и новые французские резервы. Подходит 20-й корпус и разворачивается у форта Дуомон. По железной дороге прибывают дивизии 1-го и 13-го корпусов. К тому же 10-ю армию на позициях у Арраса сменяют англичане и четыре ее корпуса тоже по железной дороге выдвигаются под Верден. Вот как аукнулась для германцев та самая десятидневная задержка с началом наступления. Французы «поднимаются с колен». Жоффр отдает категорический приказ о дальнейшей обороне Вердена, запрещающий отвод войск с правого берега Мааса. Его представитель генерал Кастельно прибывает в Верден и в 5 часов утра приказывает: «Защита Мааса должна происходить на правом берегу!»

Наконец, французы срочно формируют из подходящих резервов 2-ю армию с задачей обороны именно Верденского укрепрайона и его фортов. В тот же день 25 февраля в Верден прибывает со своим штабом командующий этой армией генерал Петен, и в тот же день немцы достигают своего последнего крупного успеха — сбивают французов с линии Кот-де Талу, высот Мормона, Лувемона и овладевают-таки фортом и селением Дуомен. Вообще говоря, французы здесь опростоволосились весьма неожиданно. Вокруг форта довольно уверенно сражался тот самый только что подошедший из резерва 20-й корпус. Отбиваясь от наседавших по глубокому снегу прусских гренадер и плохо ориентируясь в незнакомой местности, французы отошли за массив, на котором стоял форт, полагая, что его гарнизон в этой снежной круговерти без труда отобьет мало вероятные атаки немцев. Но германский 24-й Бранденбургский полк вопреки всем законам войны по заснеженным склонам атаковал форт, его 7-я рота, быстро перерезав проволочные заграждения, перешла ров и ворвалась во внутренний двор форта. Немцы продвинулись еще немного вперед, даже начали подготовку к атаке форта Во, но силы их уже таяли быстрее, чем росли силы французов. А все потому, что германское командование допустило и вторую досадную ошибку. Атакуя Верден по центру, немцы совсем забыли о флангах. Еще в начале наступления фланкирующий огонь французской артиллерии с левого берега реки Маас наносил огромный урон наступающим немецким частям и обеспечивал уверенное развертывание под Верденом 2-й армии Петена

Итак, Петен успешно разворачивал армию и наращивал силу французской обороны. Здесь следует отметить и блестяще организованное для этого автомобильное движение по шоссе Бар-ле-Дюк — Верден, вскоре названному «священным путем» и «дорогой в рай». Удивляешься точности и распорядительности французов. 65 километров шоссе разбили на 6 участков, а автомобили на 200 отделений по 20 машин в каждом. 300 офицеров и 8,5 тыс. солдат обеспечивали эту «дорогу в рай», и обеспечили. Пропускная способность шоссе доходила до 6 тыс. машин в сутки, 4 машины в минуту. Только с 27 февраля по 6 марта по дороге доставлено 196 тыс. солдат, 23 тыс. тонн боеприпасов, 5 тыс. тонн других грузов. Ни одна армия в мире, в том числе и германская, не могла похвастаться такой мобильностью. Все это привело к тому, что немецкая попытка овладеть Верденом ускоренной атакой провалилась. Они продвинулись вперед только на 5-6 километров.

Для большинства военных исследователей, историков до сих пор не понятно, почему февральские атаки немцев на очень узком участке сопровождались полным бездействием на флангах, особенно на левом берегу Мааса. Роковая ошибка хваленых германских стратегов. Что ж, и на старуху бывает проруха. Только в начале марта германцы начали атаки на обоих флангах. 6 марта они атакуют позиции французов на левом берегу Мааса пытаясь овладеть высотами Морт-Омм и 304. Это те самые высоты, с которых французская артиллерия безнаказанно расстреливала их атакующие части на правом берегу. Но к тому времени французские силы здесь уже превосходили германские. Тяжелейшие взаимно истребительные бои длились две недели до 20 марта и окончились на подступах к высотам. С 8 по 11 марта германцы с таким же успехом атаковали на другом фланге, на участке Гардомон — форт Во. Всего несколько дней назад во время наступления на Верден эти атаки могли бы привести германцев к общему успеху. Теперь, кроме огромных потерь с обеих сторон, они ничего не стоили. К 20 марта выдохлись и те и другие. К тому же, именно в это время русские по просьбе Жоффра начали наступление у озера Нарочь, и германцы просто не могли не остановиться до полного снятия возникшей на Востоке угрозы.

По большому счету немцам вообще надо было прекращать операцию под Верденом, но они подтянули туда 4 новые, свежие дивизии и с маниакальным упорством продолжили попытки прорыва французской обороны. Но и к французам уже подошли те самые корпуса смененной англичанами 10-й армии. С 30 марта по 8 апреля ценой многочисленных жертв германцы захватили все оставшиеся подступы к высотам 304 и Морт, но и только. На правом берегу реки Маас они заняли селение Во, но в тот же день были оттуда выбиты. 9 — 10 апреля германцы предприняли еще одну отчаянную попытку теперь уже на обоих берегах реки Маас, но итог оказался прежним. С той лишь разницей, что теперь на левом берегу они захватили селение Мортон из которого были выбиты не сразу, а через десять дней.

Итоги сражения под Верденом мы подведем позже по его окончанию. Пока же можно констатировать неуспех германцев в зимнем наступлении. Причинами его стали: перенос дня наступления на 12 дней, что дало французам дополнительное время на усиление обороны; задержка после прорыва первой полосы обороны; сравнительно малая плотность огня и отсутствие одновременной атаки на флангах прорыва, что дало французам возможность успешно поражать германские наступающие войска фланкирующим обстрелом и позволило создать превосходство своих сил на этих направлениях. В целом, повторяю, операцию под Верденом надо было прекращать. И, конечно, прав А. Зайончковский: «Дальнейшие операции у Вердена уже потеряли всякий стратегический смысл и велись германцами с более узкой целью: истощения французских резервов и материальных ресурсов. Операция под Верденом начала принимать характер борьбы на истощение. К Вердену в течение 131 дня текли все новые силы двух одинаково мощных технически противников, уничтожались в этой бойне на небольшом пространстве, уводились до укомплектования, вновь вводились и так до конца, пока германцы, под влиянием первоначального русского наступления, а потом и англо-французского на р. Соммме, не прекратили свои атаки. Таким образом, за этот первый период борьбы за Верден германцы продвинулись к нему не более чем на 7 км, заняв вторую и часть третьей линии передовых позиций и только один совершенно разрушенный форт Дуомон, имевший, правда. весьма большое тактическое значение. Борьба за Верден пока обошлась обеим сторонам не менее полумиллиона бойцов».

Так закончились, точнее затихли на короткое время, зимне-весенние бои во Франции. На Итальянском фронте по просьбе Жоффра итальянцы в марте месяце в пятый раз безрезультатно атаковали австрийские позиции у Изонцо. Немцы не сняли с Французского фронта ни одной дивизии для помощи союзникам. Да в этом и не было нужды. Австрийцы обошлись своими силами.

На Востоке турки продолжали теснить англичан. В Месопотамии они окружили у Кут-Эль-Амара экспедиционный корпус генерала Тоуншеда и постепенно добивали его. После разгрома сербов и ухода союзников из Галлиполи турки по Багдадской железной дороге начали перебрасывать часть освободившихся войск в Аравию, Палестину и Месопотамию. Кстати, русская, а не английская разведка первой в начале февраля обнаружила передвижение 9-ти турецких дивизий на Адану и Алеппо. Нас, конечно, более беспокоило передвижение турецких резервов на Кавказ, но союзников мы предупредили. Более того, русская Ставка посоветовала британскому командованию захватить эти железнодорожные узла высадкой десанта у Александретты. При абсолютном господстве флота Антанты в Средиземном море это не составляло большого труда. Мы даже подсчитали, что здесь потребуется не более 8 дивизий с артиллерией. Появилась возможность отрезать всю Сирию от противника для соединения с русскими частями в Персии и Ираке. Но англичане категорически отказались, и все взаимодействие союзников на Ближнем Востоке ограничилось установлением меду ними постоянной радиосвязи.

Если сравнивать кампании на Западном ТВД 1916 и 1943 годов, то, без всякого сомнения, видна приоритетность первой. Немцы в ту войну продолжали искать ключ к победе в войне на Западе, а не на Востоке. В 1916 году на Западе шла настоящая борьба с огромным напряжением сил и средств, с огромными потерями. В 1943 году основная борьба продолжалась на Востоке, на бескрайних просторах Советской России. Союзники Советского Союза все еще не высадились на Европейский континент. С 14 по 24 января проходила конференция президента США и премьера Великобритании в Касабланке, по результатам которой Черчилль 9 февраля уведомил Сталина о перенесении сроков открытия второго фронта на август — сентябрь 1943 года. Через неделю Сталин обратился к союзникам с просьбой хотя бы повысить активность англо-американских войск в Северной Африке. Американцы тут же назначили командовать там войсками генерала Эйзенхауэра и информировали Москву о «величайшей» победе и изгнании японцев с острова Гуадоканал в центре Тихого океана. В наше время эту победу сравнивают с разгромом немцев под Сталинградом. Ну и, наконец, 2 марта союзники совершили первый массированный налет авиации на Берлин, а 6 марта на Эссен. В каждом налете участвовало до 400 бомбардировщиков, и с этого времени города Германии будут бомбить постоянно днем и ночью. Уничтожались не только военные, но и мирные цели, тысячи и тысячи обывателей. Вот и вся война.

В России зимняя кампания 1915 года плавно перетекла в зимнюю кампанию 1916 года. Так что особо затяжной паузы, как на Западе не было. Конечно, прошлогоднего напряжения не наблюдалось. Войска засели на позициях, отдыхали, укомплектовывались личным составом, оружием, боеприпасами, материальными средствами. И только Юго-Западный фронт все еще продолжал операции по оказании помощи уже разбитой Сербии. Две его армии 7-я генерала Щербачева и 9-я генерала Лечицкого, усиленные переброшенной с Севера гвардией, а это 1-й и 2-й пехотные гвардейский и Гвардейский кавалерийский корпуса, готовились к очередной атаке противника. Готовились как-то вяло. Все-таки войска устали, накопление оружия и боеприпасов шло медленно. И сама операция началась как-то по инерции. Больше недели 428 орудий, из которых только 30 тяжелых, долбили австрийские позиции. Именно долбили, ибо серьезных разрушений произвести не могли. Не удивительно, ведь на всю артиллерийскую подготовку было отпущено только 34 тыс. снарядов. На 100 метров вражеской обороны у нас приходился 1 тяжелый снаряд, а у противника, который отвечал постоянно — 130 тяжелых снарядов. Почувствуйте разницу. Первыми на Пруте атаковали корпуса 9-й армии. Пехота пошла на практически целые позиции, и удивительно уже то, что в некоторых местах прорвалась. Так, к примеру, 73-й Крымский, 76-й Кубанский и 126 Рыльский полки преодолели по 20-25 рядов колючей проволоки взяли 1850 пленных и 3 пулемета. Но это был лишь частный успех. В целом наступление захлебнулось. На другой день уже в районе Стрыпу перешла в наступление 7-я армия с такими же, как у соседей итогами. Здесь 3-я Туркестанская бригада также захватила 1500 пленных и 8 орудий, но и только. Вообще войска обеих армий потеряли в этих бесплодных атаках до 50 тыс. человек. И это в то время, когда остатки спасаемой сербской армии были по сути дела сброшены в море (вывозились союзниками на острова. — С.К.).

После таких потерь Ставка наконец-то прекратила бессмысленные атаки. Гвардия вновь ушла на север. Туда же перебрасывались 24-й корпус из 8-й армии и 5-й Кавказский из 7-й армии. Не удивительно, ведь по согласованию с союзниками наступать русским предстояло именно на Западном и Северо-Западном фронтах. Правда, не скоро, летом, а пока и там сражения затухали, давая место оперативной паузе. Впрочем, нет-нет да фронт взрывался какими-нибудь боями местного значения. Вернувшийся в действующую армию командиром Гренадерского корпуса печально знаменитый по Русско-японской войне генерал Куропаткин организовал один из таких боев. А. Керсновский по этому поводу пишет: «Заботливый деликатный Куропаткин был полной противоположностью грубому и черствому Мрозовскому (бывший командир корпуса. — С.К.). Со всем этим следует признать, что и в Мировую войну, как и в Японскую, он руководствовался тактическими масштабами туркестанских походов. Он задумал прорвать фронт противника без артиллерийской подготовки — ослепив немцев сильными прожекторами. В ночь на 10 января генерал Куропаткин приказал Киевскому и Таврическому гренадерским полкам, одетым в белые балахоны, ползти к проволочным заграждениям, а прожекторам «ослепить» сидевших в окопах напротив немцев. Кокандцы и бухарцы, пожалуй, были бы поражены такими «чудесами техники», но немцам прожекторы были не в диковинку, и у них имелась артиллерия — что Куропаткин совершенно упустил из виду. Несколькими очередями немцы погасили наши прожектора (осветивших заодно и наших гренадер на проволоке) и затем сильным огнем заставили нас отойти в исходное положение. Нелепая затея привела к бессмысленным потерям. В другой раз, наметив прорыв неприятельского фронта на участке 1-й гренадерской дивизии, он назначил для всей операции один батальон Несвижского полка». Видимо за такие заслуги вскоре Куропаткин и примет в командование Северный фронт. Впрочем, были и довольно удачные бои местного значения. Об одном из них писали в феврале месяце все российские газеты. Уж очень это дело оказалось необычным, я бы сказал даже авантюрным. Дадим слово не газетным а репортерам, а военному авторитету А. Керсновскому: «Ввиду начавшейся оттепели поставленные немцами на льду поперек озера Нарочь проволочные заграждения упали. Поверх льда проступила вода. Капитан Щепетильников взял с собой все команды 40-го пехотного Колыванского полка, коими он заведовал: 600 штыков при 16 пулеметах Кольта и 8 других. Выступили в темноте и, нагрянув на немцев врасплох, захватили четыре их батареи, приведя в полную негодность 14 орудий и, взяв в плен 9 штаб и обер-офицеров и 163 нижних чина. Назад отошли под огнем, переходя по доскам через трещины во льду. Результаты могли быть еще значительнее, но начальник штаба 10-й пехотной дивизии сплоховал, и не поддержал во время капитана Щепетильникова, как-то было условленно. Наши потери составили около четверти отряда. Это дело надо поставить наравне с ледяным походом Багратиона на Аланд и с атакой Шелефте 3 мая 1809 года по вскрывшемуся льду Ботанического залива. Переход Нарочского озера в оба конца — туда в темноте, назад под огнем — велся по колено в воде, с постоянным риском провалиться в полыньи и трещины». Об этой истории можно было бы написать целую повесть, снять кинофильм.

В целом же на русско-германском фронте воцарилось относительно затишье. Чего не скажешь о штабах и тыловых службах, которые усиленно занимались накапливанием сил и средств для предстоящих крупных операций. В частности увеличивалось число станковых пулеметов до 16 на полк. Для этого использовались и трофейные австрийские Шварцлозе и германские Максимы, переделанные под русский патрон. В каждом полку помимо штатной пулеметной команды создавалась одна — две нештатные, так что во многих полках стало 30 пулеметов. В два раз возросли поставки в войска 6-дюймовыхъ орудий и снарядов к ним. Пехоту Северо-Западного фронта начали полностью перевооружать японскими винтовками. Увеличились поставки продовольствия, особенно консервированных продуктов. Ручными гранатами вооружались не только гренадерские, но все пехотные полки. Русский солдат примерил на себя и стальную каску. Боевые и запасные полки исправно получали новое пополнение из «неисчислимых», как считали союзники людских резервов Росси.

Эта байка о «неисчислимых» резервах в начале 1916 года начала обсуждаться на самом высоком уровне в штабах союзников. Союзники требовали все новых и новых пополнений, в том числе и отправки русских солдат на Западный фронт. Требования даже стали принимать угрожающей характер. Россию предупреждали, что поставки вооружения могут быть приостановлены. И это при 100% их предоплате! Между тем Россия начала уже призывать призывников 1918 года, а, например, Франция ограничивалась призывниками 1916 года. Но миссия сенатора Думенка, о которой мы уже говорили, приносила свои плоды. Русские войска готовились к отправке во Францию, но единой, боевой единицей со своим командованием и вооружением. Слава Богу, удалось избежать хотя бы участи сенегальцев, алжирцев и прочих французских колониальных частей. За два первых зимних месяца были сформированы и отправлены на Запад 3 особые бригады. До конца года намечалось сформировать еще 6 бригад. 1-я бригада генерала Лохвицкого через Сибирь, Дальний Восток, Индийский океан, Суэц только к весне добрется до Марселя. 2-я бригада генерала Дитерихса через Архангельск, Ледовитый и Атлантический океаны высадиться в Шербурне, и через всю Францию отправится на Солоникский фронт. 3-я бригада генерала Марушевского, высадившаяся также в Шербурне, соединиться с бригадой Лохвицкого в 1-ю русскую дивизию под командованием последнего. Эта дивизия очень скоро покроет себя заслуженной славой. Французский обыватель с первых минут, как только сапог русского солдата вступил на марсельскую землю, влюбится в невиданных доселе бодрых, веселых прекрасно вооруженных и экипированных чудо-богатырей. О том, как они воевали можно прочитать хотя бы в мемуарах «красного графа» А. Игнатьева или будущего министра обороны СССР маршала Р. Малиновского. Тот воевал простым солдатом именно в этих войсках. До сих пор историки спорят о том, стоило ли Алексееву формировать эти бригады, набирая лучших солдат из различных частей, к тому же внешне привлекательных. Не лучше и проще бы было брать уже готовые, обстрелянные формирования. Мне кажется Алексеев прав. На Запад он отправил не просто опытных фронтовиков, но визитную карточку всей русской армии.

Между тем, как мы помним, 21 февраля завертелась Верденская мясорубка. Тут же представитель Франции в русской Ставке передал просьбу Жоффра соблюдать договоренности Шантильи, обязывающие в данном случае Россию прийти на помощь атакованному союзнику. Жоффр просил: «произвести на противника сильное давление с целью не дать ему возможности увезти с фронта какие-либо части и лишить его свободы маневрирования». 24 февраля на экстренном совещании главнокомандующих русскими фронтами в Ставке принимается решение о проведении наступательной операции левым флангом Северо-Западного и правым флангом Западного фронтов. На Северо-Западном фронте 5-я армия должна была наступать от Якобштадта на Паневеж, а 1-я армия содействовать Западному фронту. На Западном фронте ударной назначалась правофланговая 2-я армия для удара на Свенцяны — Вильно. Наступление готовилось более чем спешно, конечно, не хватало сил и средств, для создания необходимого перевеса сил над обороняющимся противником. Русская Ставка могла подготовить к атаке порядка 8 корпусов, которым противостояли 6 германских корпусов, к которым по признанию Людендорфа в течение всей операции спешно подвозились подкрепления. К тому же у нас не было обязательного для такой операции превосходства в артиллерии. Более того, в тяжелой артиллерии германцы имели громадное преимущество. К тому же, предстояло наступать в озерно-болотистом районе в весеннюю распутицу пехоте зачастую по колено в воде. Артиллерия при стрельбе просто тонула. К тому же, атаковать предстояла глубоко эшелонированную оборону примерно такой же степени защиты, как и Западном фронте, то есть — многополосная, колючая проволока, железобетонные огневые точки, укрытия и т.д. Мы с вами знаем, как тяжело было прорывать такую оборону на Западе даже при огромном артиллерийском превосходстве, например под тем же Верденом. Ну, и какие могли быть надежды у наших армий на успех? Скажем прямо, никаких. Если говорить уж совсем откровенно, решалась одна задача — втянуть немцев в кровопролитное сражение с целью недопущения оттока их сил под Верден. Что и произошло.

«5 марта, — пишет А. Керсновский, — началось десятидневное побоище, известное под именем «Нарочского наступления». Корпус за корпусом шел на германскую проволоку и повисал на ней сгорал в адском огне германской артиллерии. Наша слишком малочисленная и слабая калибром артиллерия, вдобавок чрезвычайно неудачно сгруппированная, оказалась беспомощной против бетонных сооружений, войска увязали в бездонной топи. Полки Плешкова и Сирелиуса (командиры атакующих группировок. -С.К.) были расстреляны у проволоки и на проволоке. 1-й Сибирский корпус прорвал было железной грудью мощные позиции 21-го германского корпуса, но, не поддержанный захлебнулся в своей крови. Небольшой успех был только в группе генерала Балуева, где 8 марта 5-й корпус выбил немцев из Постав. Беспросветная бойня шла во 2-й армии до 15 марта, пока, наконец, Ставка не приказала прекратить ее… На Северно-Западном фронте генерал Куропаткин произвел 8 марта ряд безрезультатных наступлений». Приведу отрывок из воспоминаний участника тех событий Е.З. Барсукова: «Кто же виноват в кровавой мартовской неудаче? Повторяем: все, и чем выше, тем больше… Меньше всех виноваты войска. По телеграфу передается войскам категорический приказ: «Укрепиться, окопаться на захваченных участках, и удержаться во что бы то не стало». А войска стоят под огнем по колено в воде и, чтобы хоть немного передохнуть, складывают трупы немцев и на них садятся, так как окопы полны воды. К вечеру войска начинают промерзать; вдобавок ко всему к ним заползают раненые, изуродованные, не перевязанные, страдающие, стонущие — эвакуация раненых была плохо организована, о них мало заботились. И все это не один, два дня, а течение 10 дней операции! Нужны были поистине исключительные качества русского солдата, чтобы, несмотря на такие тяжелые усилия, продолжать бой». Мы потеряли по разным данным от 70 до 80 тысяч человек, но это не значит, что шло одностороннее избиение наших войск. Немцам досталось крепко, если уж сам Людендорф сознался, что вся их оборона висела на волоске, несмотря на прибывающие из Германии резервы: «Всеми овладело напряженное беспокойство о дальнейшем. Русские одержали в озерной теснине успех, который для нас был очень болезненным». Русский солдат не посрамил земли русской. Чего не скажешь и военачальниках. Оба командующих фронтами Эверт и Куропаткин настолько пали духом, что говорить с ними о наступательных операциях, по крайней мере в ближайшее время, стало невозможно.

И все-таки, несмотря на бесспорную неудачу, следует помнить — ни одна немецкая дивизия не была снята с русского фронта и отправлена под Верден в самый критический для немцев момент наступления. Более того, именно в это время немцы и прекратили атаки под Верденом. Так что свои обязательства перед союзниками Россия выполнила в полной мере. Удивляет другое. Если наша помощь летом 1914 года на Западе оценена по достоинству, то спасительную для них жертвенность Нарочского наступления французы и англичане не заметили и не замечают до сих пор. Как тут не согласиться с А. Керсновским: «Ни один германский батальон не был перевезен из Росси под Верден. Русским армиям это обошлось в полтораста тысяч человек (явное преувеличение. — С.К.) — больше чем к тому времени пало под Верденом французов… В своем обстоятельном труде «Верден», вышедшем 13 лет спустя, маршал Франции Петен не нашел ни одного слова памяти этих солдат и офицеров. Более того, поместив в 1929 году в известном еженедельнике «Иллюстрация» очерк Верденского сражения, маршал Петен и здесь игнорировал кровавую русскую жертву и подчеркнул, что французская армия первую помощь получила только три месяца спустя начала Верденского сражения, в мае, и что эта помощь пришла... «от доблестного сопротивления итальянских войск австрийским атакам в Тироле». Почему именно от итальянских войск в Тироле, а не от японских пожарных или португальских бойскаутов — маршал не указывает». Нет слов, обидно Керсновскому, обидно нам, но сколько уж таких обид от наших заклятых друзей, союзников, партнеров мы переносили и еще перенесем, ведает один Господь!

Как мы уже говорили, Юго-Западный фронт затих и наращивал силы, а вот на Кавказе прошла одна из самых блестящих для русской армии Эрзерумская операция. К концу 1915 года после персидских экспедиций генерала Баратова обстановка на русско-турецком фронте стабилизировалась, но оставалась тревожной. Турки, победно закончившие кампанию 1915 года, для начала готовились разбить англичан на Ближнем Востоке и после, не раньше весны обрушиться всеми силами 3-й армии и освободившимися в Месопотамии войсками на русскую Кавказскую армию с задачей непременного ее разгрома. Основания для таких планов они имели. Турки прекрасно знали, что русская Кавказская армия ослаблена передачей двух пехотных дивизий и двух бригад на европейский фронт для заделывания брешей после недавних поражений. А значит, не сомневались, что до весны способны имеющимися силами 3-й армии, хоть и не раз битой, но полностью восстановившей боеспособность, сдержать любую активность русских. Армия сидела на хорошо укрепленных позициях, и наступать в этих местах зимой по непроходимым, занесенным снегом горным дорогам могли решиться только безумцы. На столько не сомневались, что командующий 3-й турецкой армией генерал Махмуд Камиль и его начальник штаба полковник Гюзе в один день уехали в Стамбул в отпуск.

Действительно, на первый взгляд турецкие позиции казались несокрушимыми. На этом ТВД стратегическими опорными районами являлись Приморский Трпезонд, Эрзерум и Битлис. Трапезонд с его береговыми укреплениями, как главная опорная база для действий на Черном море и узел транзитных путей. Битлис, как исходный пункт и база для наступательных операций турок на Эриванском направлении. Главнейшим же пунктом без сомнения был Эрзерум, как осовной узел всех путей из пределов Кавказа со стороны Ольты, Сарыкамыша, Башкей и Алашкерта, как обширный плацдарм и главная турецкая база для операций в Закавказье. Ведение боевых действий по всем трем направлениям затрудняли трудно доступные горные массивы, дороги, в большинстве своем представляющие тропы или караванные пути, что даже исключало возможность связи между движущимися колоннами до входа в эрзерумскую долину. Следовало выбирать одно из направлений. Сравнительно удобными были дороги на эрзерумском направлении, но здесь турки развернули сильную Кеприкейскую оборонительную позицию. Впрочем, русская Ставка и не планировала наступать на Кавказе. Европейский фронт, по понятным причинам беспокоил ее больше всего, и новый кавказский наместник Великий Князь Николай Николаевич был полностью солидарен с верховным русским командованием. И только командующий Кавказской армией генерал Юденич имел на этот счет другое мнение. Юденич, конечно лучше турок знал о силах и слабости своей армии. В отличии от них, знал и то, что ни в ближней, ни в дальней перспективе не имеет шансов для пополнения ее новыми значительными силами и средствами. Но более всего его беспокоило обязательное усиление 3-й турецкой армии за счет уже начинающих прибывать на Кавказ победоносных частей из Галлиполи и Месопотамии. Через несколько месяцев турецкая армия могла превратиться в несокрушимую силу. Юденич видел единственный выход из сложившейся ситуации — уничтожить большую часть живой силы 3-й турецкой армии прямо сейчас коротким мощным ударом, несмотря на начавшиеся холода, снегопады, непроходимые перевалы, занесенные дороги. Заметьте, он не думал пока о Эрзеруме, Трапезонде или Битлисе, но и эта задумка ставит его в ряд выдающихся военачальников. Поскольку оба фланга турецкой армии надежно защищались слева хребтами Понтийского Тавра, а справа массивом Драм-Дога атаковать можно было только в центре, в направлении на Эрзерум. Для операции он предполагал привлечь 2-й Туркестанский корпус генерала Пржевальского и 1-й Кавказский корпус генерала Калитина. На острие атаки ставилась лучшая в армии 4-я кавказская стрелковая дивизия генерала Воробьева, пополненная, усиленная вооружением и отдохнувшая в резерве. Зная нравы наших штабов всех уровней, Юденич готовил операцию с максимальной степенью скрытности. Не только войска, но и старшие начальники были извещены о перемещениях своих войск в самую последнюю минуту. Командиры направлений получили секретные указания, что именно их направление будет главным. Кроме того, были совершены ложные маневры особенно на левом фланге у Джульфы. Турки, кстати, обратили на это внимание и на всякий случай начали готовиться к атаке там нашего 4-го Кавказского корпуса. А вот на направлении главного удара в районе Ольты — Карс — Кагызман царило, казалось, полное затишье.

Таким образом, Юденич готовился к прорыву сильнейшей Кеприкейской или Азап-Кейской позиции. Оставалось убедить в этом Великого Князя, который никак не мог представить успешным наступление практически равными с турками силами в таких неблагоприятных климатических и географических условиях. Но Юденича неожиданно поддержал начальник штаба наместника «великий стратег Янушкевич», и операция была одобрена.

Наступление русских войск началось в рождественские праздники накануне Нового года (по старому стилю. — С.К.), что еще больше дезориентировало турок. Первыми 29 декабря поднялись в атаку войска 2-го Туркестанского корпуса. На следующий день пошел в наступление 1-й кавказский корпус. Наступали тяжело, но уверенно, ибо для турок этот удар стал полной неожиданностью. Вся операция вылилась в ряд тактических сражений на горных перевалах, в обход противника по горным хребтам, доходившим в высоту до 3000 метров при 30-градусном морозе, вьюгах заметавших только что протоптанные тропы. Русская матушка пехота несла пушки на руках, как суворовские чудо-богатыри в Альпах. Ударная 4-я Кавказская дивизия пробивалась через хребет под огнем противника, устраивая траншеи прямо в снегу. И именно эта дивизия в ночь под Новый год прорвала неприятельский фронт, Азап-Кейскую позицию. Уже 3-го числа кавказские стрелки спустились в Пассинскую долину и 4 января взяли Кепри-Кей. Армия вырвалась на оперативный простор. Турецкие аскеры 9-го и 11-го корпусов дрогнули и побежали. В течение суток наступавшие войска взяли Гассан-Калу и подошли к массиву Деве-Бойну. «Наш урон в этом восьмидневном сражении составил 20 тыс. человек. 39-я пехотная дивизия потеряла до половины своего состава. 154 Дербентский пехотный полк, потерявший своих штаб-офицеров, на штурм Азап-Кея повел полковой священник протоиерей Смирнов, лишившийся на штурме ноги. За всю операцию перебито 25 тыс. турок, а 7 тыс. взято в плен с 11 орудиями». Разгром 3-й турецкой армии был полным, поставленную ей задачу Кавказская армия выполнила, живая сила турок разбита, и центр их расположения прорван.

Сразу же по занятии Гассан-Кале Юденич получил от фронтовой разведки сведения о том, что турки в Эрзеруме охвачены паникой никаких мер к укреплению крепости не предпринимают. Отступающие войска, гарнизон и командование турецкой группировкой деморализованы. Но, зато, уже по данным агентурной разведки, началась переброска турецких войск под Эрзерум из Константинополя и Месопотамии. Юденич сразу понял — именно сейчас, и только сейчас представляется шанс атаковать и взять Эрзерум — ключевой пункт всего турецкого фронта на Кавказе. Он немедленно по телеграфу запрашивает у Николая Николаевича разрешение на штурм Эрзерума, но главнокомандующий не согласен. В ответной телеграмме он опять ссылается на стужу, глубокий снег, наличие у турок 300 крепостных орудий. Но более всего Великого Князя беспокоила политическая составляющая возможной неудачи на фоне всех последних поражений русской армии на Западе. Он приказывает отвести армию от Эрзерума на зимние квартиры, а сам убывает в Тифлис. Юденич настаивает, шлет еще одну телеграмму. Возмущенный главком в категорической форме приказывает отвести войска. Сколько же пережил в эти сутки Николай Николаевич Юденич в эти сутки можно только представить. Скрипя сердцем, он отдает пока не приказ, а распоряжение двум офицерам своего штаба полковнику Масловскому и подполковнику Штейфону еще раз оценить состояние своих войск, их готовность к отходу на зимовку. Прибывшие через сутки с передовой генштабисты доложили, что войска по-прежнему находятся в самом боевом настроении, накормлены, экипированы и вооружены в полной мере. Турки же начали шевелиться, очищать идущие к крепости дороги от снега, по которым уже возвращаются бежавшие из крепости части. Брать Эрзерум можно было или сейчас, или никогда. И Юденич не выдержал. Он связывается-таки по телефону с главнокомандующим и самым решительным образом требует разрешения на начало операции под свою личную ответственность перед Богом и государем. Николай Николаевич сдался.

Юденич немедленно отдает приказ о подготовке к штурму. Из Сарыкамыша подвозится тяжелая артиллерия 16 орудий, на флангах активизируются войска. Штурм Юденич назначает на 20 часов 29 января 1916 года. Главнокомандующий очень удивился таким срокам, но еще больше удивился штаб самого Юденича, командиры его корпусов и дивизий, предназначенных к атаке. Все они в один голос попросили отсрочки хотя бы на неделю. Очевидцы позднее вспоминали, что Юденич выслушав их самым внимательным образом, спокойно сказал: « Вы просите отсрочки — отлично! Согласен с вашими доводами и даю вам отсрочку: вместо 8 часов штурм начнется в 8 часов 5 минут». Об этом сражении тоже можно написать целый роман или снять кинофильм. Мы же ограничимся краткой, как всегда эмоциональной, и довольно полной, на мой взгляд, оценкой военного историк А. Керсновского:

«Вечером 29 января начался изумительный приступ турецкого оплота, славнейшее дело русского оружия в Мировую войну — дело, подобного которому не имеет, и не будет иметь ни одна армия в мире. Неистовые атаки кавказских и туркестанских полков встречали яростное сопротивление. 30-го и 31-го отбивались бешеные контратаки, но взятое не упускалось. 1 февраля 10-й неприятельский корпус повел наступление на 2-й Туркестанский, но 4-я Кавказская дивизия преодолела Карагабазарское плато, прорвала весь турецкий фронт и открыла армии Эрзерумскую долину. Первым спустился в Эрзерумскую долину 15-й Кавказский стрелковый полк полковника Запольского. Падение Карагабазарского плато, зимой недоступного даже для коз, ошеломило командование и войска 3-й турецкой армии и знаменовало выигрыш Эрзерумского сражения. В этот день скобелевский 14-й Туркестанский стрелковый полк полковника Андриевского взял форт Карагюбек и 8 орудий, а 17-й полк полковника Кирилова форт Тафта и 10 орудий. 2 февраля на фронте геройского 1-го Кавказского корпуса пали считавшиеся неприступными форты Палнтекена и Чобан Деде. 39-я дивизия превзошла саму себя, и духом ее прониклись дружины Казанского ополчения. В ночь на 3-е началось преследование турок по всему фронту, и 3 февраля части Железной 39-й дивизии вступили в потрясенный Эрзерум.

Всех подвигов на штурме Эрзерума невозможно перечислить. 153-й пехотный Бакинский полк взял форт Далангез, единственный форт Эрзерума, взятый нами на штурме 1877 года — и как раз тоже бакинцами ( и в 1877 г., и в 1916 г. Далангез брала 10-я рота — и тогда и теперь командир этой роты — в 1877г. штабс-капитан Тамаев, а в 1916 г. прапорщик Навлянский — отдали за победу жизнь). С подполковником Пирумовым 6 рот бакинцев повторили на Деленгезе подвиг горталовского батальона (но с большим счастьем). Расстреляв патроны, они штыками и гранатами отбили 8 бешеных атак. Вспомним елисаветопольцев полковника Феенко, истекавших кровью в жестокую стужу у подножья Чобан Деде на восьми бесплодных штурмах. Полк отказался быть смененным, чтобы иметь честь овладеть сильнейшим этим фортом — что ему и удалось на девятой атаке. Взяв Чобан Деде, елисаветпольцы с львиной отвагой ринулись на оба Палантекенских форта, захватив и их. Дербентцы завершили это дело, взяв в штыки у Чобан Деде 28 орудий, бивших картечью в упор, а 155-й пехотный Кубинский полк взял форт Гяз. Форт Узи Ахмет взял достойный сын Самурского полка — 263-й пехотный Гунибский. Только что сформированная 5-я Кавказская стрелковая дивизия получила свое крещение на штурме и взятии фортов Кобургу и обеих Ортаюков. Ополченцы (будущая 6-я Кавказская стрелковая дивизия) взяли форт Каракол. Кизляро-гребенские казаки конной атакой взяли 6 орудий. Первым ворвался в Эрзерум есаул Медведев с конвойной сотней 1-го Кавказского корпуса, бросившийся в шашки на плечах бежавшего врага. На штурме крепости нами взято 235 офицеров, 12735 аскеров пленных, 12 знамен и 323 орудия.

Не задерживаясь Юденич погнал дальше, в глубь Анатолии, расстроенного и ошеломленного неприятеля. Преследование — в метель, стужу и без дорог — длилось пять дней и было приостановлено только 9 февраля. В наших руках осталось 20000 пленных и до 450 орудий. Общий урон 3-й турецкой армии при обороне Эрзерума составил 60000 человек. Наши потери на штурме — 8500 убитыми и ранеными, 6000 обмороженными. Помимо захваченных на штурме пленных и трофеев, при преследовании взято еще 80 офицеров, 7500 аскеров и 130 орудий. Из этого числа 39-я пехотная дивизия взяла 2600 человек и 59 орудий. 4 февраля у Илиджи Сибирская казачья бригада конной атакой захватила остатки 34-й турецкой дивизии со штабом и 20 орудиями. «Господь Бог оказал сверхдоблестным войскам Кавказской армии столь великую помощь, что Эрзерум после пятидневного беспримерного штурма взят», — доносил государю Великий Князь главнокомандующий. За Эрзерум генералу Юденичу была пожалована Георгиевская звезда».

Георгиевская звезда, это значит орден Св. Георгия Победоносца 2 степени, высочайшая награда для русского военачальника, полководца, и Юденич без сомнения был ее достоин, хотя и получил с обычными для русской бюрократии проволочками. Находившийся в то время в Ставке М Лемке запишет: «Наконец, только сегодня царь пожаловал Юденичу Георгия 2-й степени, — которым по просьбе Николая Николаевича его следовало увенчать в день взятия Эрзерума. Генерал ответил на это телеграммой: «Повергаю к стопам чувство глубочайшей благодарности за высокомилостивую оценку моей работы и великого труда Кавказской армии. Да поможет Бог и впредь радовать боевыми успехами своего обожаемого Верховного Вождя и великую родину — Россию». Начальник штаба (Алексеев. — С.К.) послал ему телеграмму: «вместе со штабом сердечно поздравляю вас с высокой наградою, заслуженною доблестью и трудом» Ответ Юденича: «Искренне тронут любезным вниманием вашим и чинов штаба. Сердечно благодарю». Любопытна характеристика, которую дал новоиспеченному герою Юденичу скрытый демократ при Ставке Лемке: «Работоспособность этого человека не уступает алексеевской, простота и скромность роднят их еще больше. При дворе его не особенно долюбливают, зная его совершенно независимый характер и органическое неумение кланяться. Жаль только, что судя по многим бумагам о гражданском управлении Кавказом, и Юденичу не дано понимать азбуку государственной жизни, и слышанные мною некоторые его выражения показывают, что он во многом совершенно хаотичен, примыкал кое в чем к Пуришкевичу…» Этому светочу демократии и будущему революционному шелкоперу просто не верилось, что настоящий монархист может быть и великим полководцем и порядочным человеком. Кстати в это же время государь император получил из рук английской делегации жезл фельдмаршала британской армии. В Ставке, конечно, понимали символичность такого звания, но злые языки тут же пустили по этому поводу издевательские шутки, которые до сих пор смакуют записные русофобы.

Таким образом, операция Кавказской армии окончилась полной победой, взятием Эрзерума, разгромом 3-й турецкой армии и захватом всех ее стратегических запасов. Важно отметить, что Юденич не ограничился Эрзерумом. В то же время на левом фланге начал наступать двумя колоннами 4-й Кавказский корпус. В середине января, разбив турок у Мелязгерта, северная колонна заняла район северного берега озера Ван. Другая колонна, продвинувшись вдоль южного берега озера, заняла Востан. «Эрзерумский штурм изумил Россию и союзные страны. Он потряс Турцию и заставил ее бросить недобитых англичан и все внимание обратить на Россию!» — ликовал А. Керсновский. Более строг оказался другой военный историк А. Зайончковский: «Взятие Эрзерума и вообще вся наступательная операция русских зимой произвела во всем мире сильное впечатление и вызвала со стороны Турции посылку против Кавказской армии подкреплений со всех фронтов. Благодаря этому была остановлена турецкая операция в сторону Суэцкого канала и Египта, а английская экспедиционная армия в Месопотамии получила большую свободу действий. После Эрзерумской операции 4 марта 1916 г. было заключено англо-франко-русское соглашение о «целях войны России в Малой Азии»:

1) Россия получала район Константинополя и проливов и северную часть турецкой Армении, исключая Сивас;

2) Россия признавала право Англии занять нейтральную зону Персии;

3) державы Антанты отнимали у Турции «Святые места» (Палестину)».

Как же не хотелось союзникам подписывать это соглашение, и как же оно было бы важно для России, если бы не революция 1917 года!

Так закончилась зимняя кампания на русском сухопутном фронте. На морях продолжалась вялотекущая борьба на коммуникациях. На Балтике в основном осуществлялись минно-заградительные мероприятия. На минах, поставленных нашими моряками к зиме 1916 года погибли, или получили повреждения 15 германских кораблей, (в том числе 3 крейсера) и 14 транспортов. Сами немцы признали наши минно-заградительные операции образцовыми, заставившими их отказаться от активных боевых действий на Балтийском море. Черноморский флот воевал более активно, совершая налеты на вражеские берега. Так, в самом крупном налете на Зонгульдакский порт 24 января 1916 года помимо подводных лодок в бомбардировке участвовало 14 гидросамолетов, доставленных в район действий на двух авиатранспортах под охраной эсминцев и одной из маневренных групп. Гидросамолеты потопили транспорт водоизмещением свыше 7 тыс. т. и благополучно вернулись к своим транспортам. До середины 1916 года Черноморский флот потопил несколько боевых кораблей, причинил серьезные повреждения 3-м крейсерам, потопил свыше 60 транспортов и более 3 тыс. различных парусных судов противника.

Что касается сопоставления событий происходивших на фронтах 1-й и 2-й мировых войн на Восточном фронте, то, начиная с зимы 1916 года, он трудно сопоставимы. Судите сами. Зимой 19143 года Красная Армия победоносно наступала практически на всех фронтах, успешно проводила такие стратегические операции, о которых зимой 1916 года не приходилось и мечтать, кроме может быть наступления на Кавказе. Не вдаваясь в подробности, даже их простое перечисление говорит о несомненной, победоносной мощи Красной Армии и все еще слабости армии императорский. 1 января — 4февраля 1943 года — победоносная Северо-Кавказская наступательная операция войск Южного и Закавказского фронтов против 1-й танковой и 17-й полевой немецких армий. 12-18 января — наступательная операция войск Ленинградского и Волховского фронтов с прорывом блокады Ленинграда. 24 января — 2 февраля — победоносная Воронежско-Касторненская наступательная операция войск Воронежского и Брянского фронтов. 29 января 18 февраля — победоносное наступление войск Юго-Западного и Южного фронтов в Донбассе. Наконец, 2 февраля капитулировала окруженная самая большая и мощная немецкая группировка в Сталинграде во главе с генерал-фельдмаршалом Паулюсом.

К этому не могу не добавить Указ Президиума Верховного Совета СССР от 6 января о введении новых знаков различия — погон для личного состава армии, и от 15 февраля для флота. Армия и флот надели те самые золотые погоны, которые с честью носили их отцы и деды зимой 1916 года. Слово офицер окончательно из имени нарицательного превратилось в гордое, высокочтимое понятие. Появились первые боевые награды с именами великих русских полководцев и флотоводцев Суворова, Кутузова, Ушакова, Нахимова, Святого благоверного князя Александра Невского. Своими победами советские полководцы Жуков, Василевский, Рокоссовский, Ватутин, Говоров, Мерецков и другие затмили, наконец, доныне непобедимых гитлеровских фельдмаршалов. Мир восхищался подвигами тысяч и тысяч советских солдат и офицеров. Напомню лишь, что 23 февраля 1943 года совершил свой бессмертный подвиг гвардии рядовой А.М. Матросов. Теперь мы знаем, что он был не одинок и не первым, но именно его Божье провидение определило стать символом подвига самопожертвования, и, по-моему, справедливо. Именно зимой 1943 года военная промышленность Советского Союза, тыл страны заработали в полную силу, обрели необходимую стабильность и мощь. Слов нет, страна напрягала все свои силы, люди героически переносили тяжелейшие лишения, страдания, но народ воспрянул духом и мало кто уже сомневался в окончательной победе над ненавистным врагом. Пораженческие настроения, которые еще полгода назад отмечались и на фронте и в тылу развеялись, как дым. Страна воевала и трудилась с облегченной душой, с великими песнями и стихами, кинофильмами и спектаклями, с великим единением. Достаточно вспомнить одного Василия Теркина, чтобы понять, чем и как жил народ на фронте и в тылу. Об этом в 1916 году можно было только мечтать.

Многие нынешние вздыхатели по царской России 1916 год считают самым победоносным для русской армии в ходе мировой войны, а Россию достаточно окрепшей, сплоченной, готовой к победоносному завершению войны. С чем-то здесь можно согласиться. Действительно, впечатляют наши победы на Кавказском фронте, заработала на полную мощность военная промышленность и привлеченные к военному производству многочисленные предприятия не военной направленности, в том числе и частные. Фронт перестал испытывать острую нехватку в вооружении, боеприпасах, материальных средствах. Пополнение стало прибывать в действующую армию более подготовленным в профессиональном отношении. Но вот морально-политическое состояние людей на фронте и в тылу желало быть лучшим, и уж, конечно, уступало по всем статьям моральному состоянию советских людей.

Справедливости ради, надо отметить, что к зиме 1916 года в действующей армии сформировалось стойкое, профессионально успешное ядро, патриотов — фронтовиков, готовых к войне до победного конца. Приведу отрывок из письма такого патриота прапорщика 2-й батареи 19 артиллерийской бригады В.В. Орлова добровольцем из Политехнического института ушедшего в Михайловское артиллерийское училище, а оттуда на фронт: « Милая мамочка, мне невыразимо больно, что я должен тебе писать все то, что ты найдешь ниже. Ты, конечно, поймешь, что, идя на войну охотником, я, само собой разумеется, шел в дело при первой возможности. Многое я уже видал, многое увижу впереди и, может быть, заплачу за это жизнью. Это — недорогая цена за все пережитое; ведь только рискуя головой ежесекундно, начинаешь испытывать чувство жизни во всей его остроте. Без этого жизнь — пустое прозябание; я не хотел прозябать, и, может быть, погибну. Но найди утешение в том, что сын твой хотел быть гражданином своей родины на деле и погиб не прячась за чужие спины, а прикрывая собою других… Наша родина выдержала страшный натиск тевтонов. Не долг ли каждого гражданина защищать свою землю и всех на ней находящихся…».

Но преобладали, к сожалению, письма другого плана. Вот один из образчиков такого письма пока еще затаившегося демократа М. Лемке: «Россия страна, в которой можно открыто проситься в тыл, где официально можно хлопотать о зачислении на фабрику или завод, вместо отправки в армию, где можно подавать рапорты и докладные записки о перечислении из строя в рабочие роты и обозы, где эти просьбы получают официальное, законное удовлетворение, — такая страна не увидит светлого в близком будущем. Страна, где солдаты и офицеры не понимают «последней капли крови» и при сближении с врагом на длину ружья сдаются в плен с поднятыми руками, исходя из расчета бесполезной гибели — такая страна обречена на глубокое падение…. Вот к чему привели Россию Романовы!». А вот пишет в газету «Вечернее время» в январе 1916 года пехотный офицер Юго-Западного фронта: «Да, дух в армии пал, это — факт неоспоримый, Об этом можно лучше всего судить здесь, в окопах. Жажда мира разлагает дух армии. Необходимо принять теперь же всевозможные меры, чтобы нашей дорогой родине не пришлось переживать новых тяжелых испытаний! Вера в помощь младшего офицерского состава не может оправдаться. Ведь мы, сидящие в окопах, — «обреченные». Офицеры это чувствуют так же, а может быть и сильнее нижних чинов. Как могут люди, глядевшие неоднократно в лицо смерти, потерявшие веру в победу, находящиеся постоянно и теперь под угрозой смерти и мечтающие о мире, внушить бодрость духа, веру в победу и сознания ее необходимости? При всем желании они этого сделать не могут».

Что бы там не говорили нынешние защитники православной империи, но армия продолжала разлагаться и в сравнительно благополучном 1916 году. Нам часто сейчас рассказывают истории, показывают на различных экранах о моральном уродстве зверствах большевиков, особенно чекистов и матросов — красной гвардии революции. А вот де при царе-батюшке в армии и на флоте служили в основном богобоязненные мужички. Между тем, все эти мерзости гражданской войны зародились задолго до революции. Приведу лишь один пример, взятый из сводки главного жандарма России генерала В. Джунковского о боевой деятельности, хотя бы все тех же матросов Отдельного морского батальона императорского флота на суше: «По окончательном сформировании в Петрограде батальон был отправлен в Либаву. Во время молебствия, происходившего во дворе 2 балтийского флотского экипажа, на котором присутствовал и начальник главного морского штаба адмирал Русин, командующий отрядом капитан 1 ранга Пекарский был в нетрезвом виде и даже нетвердо держался на ногах. Штаб-офицер этот, постоянно неумеренно потребляющий спиртные напитки, продолжал пить все время передвижения отряда в Либаву по железной дороге. Повальное пьянство было и среди матросов отряда, причем при выезде из города Петрограда матросы затащили в вагону двух провожающих женщин, которых насиловали в течение пути, а затем, когда они впали в бессознательное состояние, то выбросили их из вагонов на полотно и дальнейшая их судьба неизвестна… Когда Мемель был взят, то солдаты и матросы рассыпались по городу и стали грабить. Почти в каждой квартире находили оставленные вино и коньяк, коими мародеры опивались. Утром во многих домах были найдены трупы зарезанных солдат и матросов, что было сделано жителями Мемеля».

Вся эта моральная мерзость зрела в тылу и вливалась в действующую армию и флот постоянно и упорно. Травля государя императора и его семьи, близких родственников приобретает невиданный размах. По стране миллионами экземпляров распространяются листовки, гнусные карикатуры, над которыми посмеиваются даже в Ставке. «Офицер А-в недавно среди офицеров и чиновников комиссии по квартирному довольствию войск показывал всем иностранную карикатуру, изображающую: слева Вильгельма, меряющего метром длину германского снаряда, а справа Николая, меряющего, стоя на коленях, аршином Распутина. И все хохотали, никто не считает нужным стесняться…». Вот о каком единстве тыла и фронта можно было говорить. По-прежнему Дума, ВПК, Земсоюзы и прочие общественные организации бойкотировали и саботировали практически все предложения и действия правительства, втягивая все больше и больше в свою орбиту не только обывателя, но и офицерство, генералитет. Нижних же чинов ставили в такие условия, в которых и без того тяжелая служба, особенно на передовой, становилась невыносимой. Вот в чем коренное отличие морально политической обстановки в стране и на фронте зимы 1916 и 1943 годов.

Что касается героев, то они были и продолжали прославлять русскую армию, в каких бы условиях она не воевала. Мы уже говорили о славных подвигах наших воинов на льду озера Нарочь. Зимой 1916 года начал успешно действовать в тылу германских войск кубанский конный отряд особого назначения есаула Шкуро. Говорили мы о кавказских героях и полководческой славе генерала Николая Николаевича Юденича, вклад которого в успех Эрзрумской операции неоценим. Орден Св. Герогия 2 степени он получил раньше своего коллеги и соперника генерала Брусилова. Правда очень скоро один из них станет символом Белой, а другой Красной армий. 28 января принял штаб 12-й пехотной дивизии генерал Андрей Евгеньевич Снесарев, до этого блестяще откомандовавшего 133-м пехотным Симферопольским полком, за что и получил Георгиевский крест. Еще один сын священника, дослужившийся в императорской армии до звания генерал-лейтенанта, имевший заслуженный авторитет военного ученого, востоковеда и топографа. В отличие от Юденича и Шкуро Снесарев, как и Брусилов, связал свою судьбу с Красной Армией. Это он, исходя из профессиональной оценки событий, организовал и руководил знаменитой обороной Царицына в 1918 году, смело вступал в полемику со Сталиным и Ворошиловым. Любопытно и то, что Сталин, понимая чуждость царского генерала идеям революции, борясь с ним, как ставленником Троцкого, признавал-таки профессиональную компетентность и знания своего оппонента и после гражданской войны. В 1930 году по инициативе Тухачевского Снесарева вместе с некоторыми бывшими генералами-военспецами арестуют, приговорят к расстрелу, заменят расстрел 10-детним заключением и освободят уже по инициативе Сталина в 1934 году за недостаточностью обвинений. Умрет он от тяжелой болезни в 1937 году, когда его гонитель маршал Тухачевский сам пойдет под пулю палача. В 1916 году генерал Снесарев просто честно и героически исполнял свой долг перед Россией, как тысячи и тысячи героев той войны.


© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру