В поисках единства: Унаследовано от Кирилла и Мефодия

Олег Николаевич Трубачёв (1930-2002) был великим русским языковедом (язык=народ). В отечественной да и мировой науке он — явление своеобычное. Разумеется, и в славистике и в индоевропеистике у него были предшественники. Но, пожалуй, как и Пушкин в русской словесности, в филологии он стоит одиноко-гениально. В своём «Слове памяти Трубачёва» академик Е. П. Челышев справедливо заметил: «Иногда говорят, что незаменимых людей нет, однако пример академика Олега Николаевича Трубачёва опровергает эту мысль. К сожалению, так получается, что в нашей науке трудно найти ему замену». Главным учёным занятием его была этимология. Он, по сути, создал Московскую этимологическую школу. А задуманный им еще на рубеже 50-60-х гг. ХХ века «Этимологический словарь славянских языков» (на сегодня вышло 37 тт.) остаётся уникальным достижением творческой мысли учёного. В своё время профессор С. Б. Бернштейн, говоря о работе над этим словарем, отмечал: «На основе коллективно составленной картотеки весь текст словаря пишет Трубачёв. Этим объясняется однородность всех элементов словаря, его цельность, единство в подаче материала и его семантического и словообразовательного анализа. Такого единства нет в польском этимологическом словаре, выходящем под общей редакцией Ф. Славского. <…> Под руководством Трубачёва работать трудно, ибо он требует полной отдачи сил, чёткой организации труда, точного выполнения всех планов. Это однако никогда не вызывает нареканий или обид, так как к самому себе он относится ещё строже. Во многих отношениях Олег Николаевич может служить примером». До 13-го тома включительно весь текст словаря принадлежит О. Н. Трубачёву; далее словарь писался в соавторстве с сотрудниками Сектора этимологии Института русского языка РАН. Этот труд Трубачёва был отмечен золотой медалью им. В. И. Даля в 1995 г. Словарь Трубачев явился первым в науке вообще опытом праславянской лексикографии. Сопоставление всех славянских языков в синхроническом и диахроническом разрезе было абсолютно новым явлением.

Однако он не был лишь «кабинетным учёным». С половины 80-х гг., когда мурманские писатели возродили традицию празднования Дня славянской письменности и культуры — 24 мая свв. Кирилл и Мефодий, Олег Николаевич принимал самое активное участие в этих славянских торжествах.

Плодом его выступлений стала в общем небольшая, но блистательная книжка с характерным названием «В поисках единства» (на сегодня она выдержала три издания, но, кажется, её необходимо опять переиздать достаточно удовлетворительным тиражом). В самом деле, теперь мы всё реже слышим такое родное и близкое словосочетание «Славянский мир», зато СМИ неустанно проповедуют идею «евразийского союза», между тем она была ещё до Второй мировой войны достаточно раскритикована такими разными российскими мыслителями, как Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, Ф. Степун, И. А. Ильин, С. Л. Франк и др. И как бы привлекательными ни казались отдельные положения евразийцев, все же идея эта уводит Русь от её исторических путей, к тому же, сегодня и намёка нет на философов, скажем, уровня кн. Н. С. Трубецкого или Савицкого, а, как видится, пока сама концепция «евразийства», увы, сводится к уничтожению национальной самобытности государственнообразующего русского народа, к «поеданию» его этнического тела и его богатых «евразийских» ресурсов. Заметим попутно, что штаб-квартира Ротшильда перенесена в Гонконг. Русь-Россия особенно в XVIII-XIX вв. была мощной цитаделью славянства, в первую очередь, всегда была в Европе, хотя бы потому, что географическая граница континента проходит по Уралу, Волге, Керченскому проливу. А с присоединением Сибири и Дальнего Востока раскинула свои пространства и на азиатский континент. Отрицать особость русской цивилизации дело пустое, но и забывать о её славянских корнях просто опасно. Насильственное разрушение Славянского мира, осуществленное мировой закулисой и большевиками, преследования в СССР учёных-славистов, разгром, по сути, славистики в 20-30-е гг. все же как явление пагубное было приостановлено И. В. Сталиным. Как известно, в ходе Великой Отечественной войны советское руководство проводило линию на укрепление, прежде всего, военно-политического союза славянских народов, а после ее окончания – политико-экономического союза славянских государств. К 1953-54 гг. планировалось создать международное конфедеративное образование — «Славянское союзное конфедеративное государство» (ССКГ) в составе СССР, Польши, Чехословакии, Болгарии, Югославии или (второй вариант проекта) — Украины, Белоруссии и упомянутых государств. Со столицей в Белграде, Минске, Софии или Варшаве. К примеру, на приеме в Кремле в честь президента Чехословакии Э. Бенеша 28 марта 1945 года И.В. Сталин предложил тост «За новых славянофилов, которые стоят за союз независимых славянских государств!» В СССР координацией создания такого государства занимался Славянский комитет СССР, созданный в марте 1947 г., однако он был расформирован в 1962 г. Подчеркнем, что после Сталина ни один политический деятель СССР никогда публично не использовал термина «славяне», не говоря уже о «союзе славянских народов», потому, что политика послесталинского руководства была, по сути, антиславянской. В силу целого ряда причин этому сталинскому проекту не суждено было осуществиться. Но в 1949 г. был создан СЭВ, а в 1955 г. был подписан Варшавский договор, как бы в противовес НАТО. В своё время Сталин подчеркивал, что «и первая, и вторая мировые войны развернулись и шли на спинах славянских народов. Чтобы немцам не дать подняться и затеять новую войну, — нужен союз славянских народов». Сегодня, после развала не только «социалистического лагеря», но и Союза ССР, биполярного мира, вместо «немцев» в роли блюстителя «нового мирового порядка» выступают НАТО и ЕС, втягивающие поочередно в свою орбиту один за другим славянские народы, где им, очевидно, уготована роль рабов, поставщиков «пушечного мяса», а славянские земли рассматриваются как кладовые ресурсов… Кровь стынет в жилах от предстоящего подписания ассоциативного соглашения с ЕС нынешними узурпаторами Украйны… от решения сегодняшних уводителей Сербии обменять Косово и Метохию на туманное членство в ЕС с его сатанинской анти-моралью.

Общеизвестна простая истина, что сила заключается именно в единстве, а у славянских народов идея единства Славянского мира существует на уровне подсознания не одну сотню лет. Ещё Ф. И. Тютчев в материалах к своему трактату «La Russieet L’Occident» (1848-1849) справедливо отмечал: «Истинный панславизм — в массах, он проявляется в общении русского солдата с первым встретившимся ему славянским крестьянином, словаком, сербом, болгарином и т. п., даже мадьяром… Все они солидарны между собой по отношению к немцу».. «Немецкий гнет — не только гнет политический, он во сто крат хуже. Ибо он исходит из той мысли немца, что его господство над славянином — это естественное право. Отсюда неразрешимое недоразумение и вечная ненависть». Возможно, началу возрождения идеи славянской взаимности на первых порах — вторая половина XVIII в. — действительно способствовал «немецкий гнет», однако, по мере её укрепления и с развиием научного славяноведения мы видим, как мысль о том, что славяне суть «дети одной матери», становилась все более выпуклой.

Вряд ли у русских живёт идея единства с Китаем, например, или Индией, или Кореей. Взаимное сотрудничество, добрососедские отношения — это одно, а единство, духовное, языковое, исторически сложившееся, кровное — совсем другое, и тем прочнее славянское единство при наличии активных экономических, политических и прочих совместных проектов.

Эта простая мысль была близка, разумеется, нашим выдающимся учёным, академикам Б. А. Рыбакову, Н. И. Толстому, В. В. Седову и т. д., конечно же, и академику О. Н. Трубачёву. Во второй половине 80-х — начале 90-х гг. Олег Николаевич неоднократно выступал в печати, в частности, в газете «Правда», со славянскими статьями. Они отнюдь не утратили своей актуальности, но, кажется стали ещё более злободневными. Искрящаяся, яркая, краткая и мудрая мысль учёного, умело оперировавшего фактами науки, не оставляла сомнений в правомерности и необходимости постановки славянского вопроса, в том числе и в российском политическом поле, не оставляет сомнений в этом она и сейчас.

Предисловие и публикация Н. В. Масленниковой

В обстановке нынешнего ажиотажного спроса на «общечеловеческие ценности» некоторые уже не скрывают своих намерений спустить по умышленно заниженной, «деревяннорублёвой» также наши ценности национальные, этнокультурные, явно мешающие тем, кто претендует у нас на режим наибольшего благоприятствования. Сравнение с падением злополучного рубля не случайно, ибо и в одном, и в другом, к глубокому сожалению, слишком уж явно лезет наружу стремление угодить Западу, отныне уверенно вершащему наши судьбы (так по крайней мере думают те, кто ему угождает…).

Поводом для такого разговора может послужить, например статья М. Павловой-Сильванской «Новый панславизм?» («Независимая газета», 25.06.92 г.). Автора раздражает недавний «Славянский собор», чуть далее называемый ею «Славянским съездом», и похоже, ею же без различия зачисляемый в «конгрессы славистов», которые она, Павлова-Сильванская, сдержанно приветствует, если они «не в ущерб» конгрессам германистов или синологов, но выставляет жёсткое условие — никакого участия политиков. «Собор» якобы прошёл под патронатом госсоветника РФ С. Станкевича — вот что оказывается плохо.

Далее, на всём протяжении немалой статьи бдительно вскрываются «славянские» мотивы в нынешней политике. Ими, оказывается, пронизана стратегия российского МИД (вот уж не подумал бы никогда), за что дальше публицистка громит уже лично министра А. Козырева. В общем, нам предлагается эдакая смесь славянского вопроса с дипломатией (причастность свою к дипломатии П.-С. от читателя не скрывает) с апелляциями к прошлому и к будущему и главное — с роковыми предостережениями. Ни славянского фактора в Европе, ни славянской души эта журналистка на дух не переносит. Попугав и нас изрядно — то ли блоком Станкевича-Козырева (в опасной близости к Тито-Ранковичу…), то ли предосудительной ностальгией славян по славянству, учёная дама, наконец, выкладывает, что нами, славянами, в общем недовольны. Где? Кто? Как — кто? Ясно, что Запад, ЕС. У них ищут прибежища все, кто смекнул, что политическая мода на славянское уже прошла…

Если бы дело было только в плодах поверхностного чтения госпожи Павловой-Сильванской, ею же с ошибками воспроизводимых, то махнуть бы рукой, если, как говорится, бумага «Независимой газеты» это ещё терпит. Но не следует махать рукой на демонстрируемое столь полное отсутствие доброй воли по отношению к нам, по счастью ещё не забывшим себя как русских, как славян.

А теперь позвольте внести ясность, так сказать, в порядке поступившей дезинформации. В минувшем мае в Москве прошёл Международный конгресс славянских культур… <…> Таким образом, в Москве между 24 и 28 мая состоялась большая общественно-культурная акция по возрождению славяно-русской духовности, мероприятие, проводимое отныне у нас ежегодно…

С горестным изумлением узнаём мы от Павловой-Сильванской, что интерес к идеям, объединяющим славян, утратился после аннексии Австрией Боснии и Герцеговины в 1908 году. Можно подумать, что эта антиславянская агрессия явилась чуть ли не положительным фактором. На самом же деле ответом был протест, прокатившийся по тогдашним славянским странам, включая Россию, где на событие откликнулся Лев Толстой своей статьёй «О присоединении Боснии и Герцеговины к Австрии». Вот и сейчас промелькнуло в печати сообщение об инициативе, высказанной Австрией, — предпринять военную акцию против славянской Боснии и Герцеговины. У нас существует публика, которая ни за что не захочет увидеть реальной опасности с этой стороны, никогда не заикнётся об этих имперских амбициях, зато будет по-прежнему вместе с подобными борзыми писательницами сеять недоверие к Белграду, который не так уж и заблуждается насчёт германо-австрийских посягательств в югославском вопросе.

Но нашей писательнице неймётся перечеркнуть всё общеславянское наследие, в котором якобы давно разуверились западные и южные наши славянские «братья» (кавычки П.-С. сохраняю)… Правда, именно в эти полтора века сложилась научная славистика, и в её свете трудно признать мало-мальски учёной нижеследующую сердитую тираду: «…чехи за тысячу лет никогда не приходили в прямое соприкосновение с Россией».

По счастью, трудами поколений учёных всего (не только славянского) мира воздвигнуто величественное здание кирилло-мефодианы, целая научная литература, насчитывающая несколько тысяч публикаций источников и исследований, которые говорят о другом. Деятельность первых просветителей славян — Кирилла и Мефодия, протекавшая в IX веке в Великой Моравии и Паннонии, объединила вновь изобретённым славянским письмом многих славян того времени, в том числе чехов, мораван и других. Есть мнение (Н. С. Трубецкой), что русский литературный язык — прямой наследник кирилло-мефодиевской традиции.

Целых два столетия затем славянство жило в мире конфессионального единства, вплоть до самой схизмы христианства в 1054 г., с которой следует датировать разделение на Славию католическую и Славию православную. Даже после поражения славянской миссии при учениках Кирилла и Мефодия на Западе корни этой традиции и славянское письмо жили у чехов, не сразу уступив латыни. В этих традициях воспитывался национальный герой и патрон Чехии — чешский князь св. Вацлав (принял мученическую смерть в 929 г.), он же — св. Вячеслав Русской Православной Церкви. Культ св. Вячеслава и бабки его Людмилы рано распространился у восточных славян вместе с их именами, которые давно стали у нас народными. Равным образом первые русские святые — князья Борис и Глеб (погибли в 1015 г.) почитались в древней Чехии. Есть немало и других фактов, способных пристыдить тех, кто бездумно повторяет старые цитаты, будто не было у чехов с русскими ни общей истории, ни общей культуры. Я уж не говорю о том, что из необходимого признания языкового родства тех и других следует вывод об их общей славянской прародине.

Любителям бесконечно долго жевать жвачку о российском империализме (вот теперь ещё на панславистской подкладке) я бы возразил, указав на то, что лучшие из славян всё же думали иначе и умели видеть в России светоч славянского просвещения.

В этом году исполняется 200-летие учёной командировки патриарха славистики, чешского учёного Йозефа Добровского в 1792 г. в Петербург и Москву, рукописные сокровища которых открыли ему глаза на многое в древней истории и литературе славян (можно сказать именно они сделали его славистом). Почтительного внимания со стороны Добровского удостоился также выходивший в те годы у нас Словарь Академии Российской — предшественник плеяды больших национальных словарей в других славянских странах.

Надо всячески очищать информацию о славянской взаимности от поналипших на неё неправд и нечестной политики. Начать хотя бы с той святой правды, что идеи этой взаимности и близости зарождались и шли снизу, в народе, в его лучших сердцах и умах — поэтов, учёных и лишь потом порой растаскивались на разные политические «-измы», что опять-таки не даёт оснований для осуждения самих идей. Этому суждению и так уже постарались — отдали дань поколения ущемителей нашего славянского, русского самосознания; откройте наугад любое советское энциклопедическое издание на слова «панславизм», «славянофилы», «славянофильство». Та же буквально линия поведения втихомолку унаследована от советской политпропаганды нынешними демократическими интеграторами.

Одна из замечательных идей из наследия Кирилла и Мефодия — это единство славянского племени: её наши европейские интеграторы особенно боятся и предпочитают даже не критиковать, а просто замалчивают. А между прочим, эта тысячелетняя идея (как-никак — с IX по XIX век…) занимала славянские умы совсем недавно и притом — отнюдь не в одной только России. Хорватские учёные и общественные деятели каких-нибудь 100-120 лет назад, не в пример своим потомкам, избравшим сепаратизм, пеклись о югославянском единстве, о единстве всего «огромного славянского народа».

Кому сейчас в голову придёт отчаянная мысль, например, о единстве сербов и хорватов? А тогда великий славянский хорватский филолог Ватрослав Ягич (или для своих русских собратьев — Игнатий Викентьевич) уложил её в гениальную ёмкую формулу: «Они нужны друг другу». Именно так: не политика, как это мерещится иным неуравновешенным двигателям пера, а прежде всего гуманные, благородные побуждения владели умами наших славянофилов и их инославянских единомышленников.

Не менее замечательным наследием святых Кирилла и Мефодия явился единый книжно-письменный язык. Этот язык охватил значительную часть западных славян, распространился у всех южных славян и пустил прочные корни на почве восточного славянства.

Нам, по-видимому, хотят внушить, что всё это «славянская риторика», которая никого сейчас не интересует и будет помехой для стран Восточной Еврропы, ни о чём будто не помышляющих, кроме интеграции в Западную Европу. Но думается, что боязнь национально-культурной самобытности — верный симптом грядущего неототалитаризма, из какой бы части Европы и мира он ни исходил. Стандартизация удобна для транснациональных операций, но много ли в ней общечеловеческих ценностей? Или последних больше как раз в благословенной многоликости национальных культур? И может быть, это тот случай, когда от необязательной говорильни про экологию культуры есть полный резон решительно перейти к подлинному экологически бережному обращению, такту в отношении всего, что кому-то может показаться русофильским, славянофильским, но всё ещё способно согревать русскую, славянскую душу.

Так что полегче насчёт «славянской души», не надо о ней только со знаком минус. Рассказывают, что в Польше времён «санации» (межвоенные десятилетия) так же вот в массе интересовались связями с Западом, а не своими славянскими корнями. К чести тогдашней польской филологической культуры, надо отметить, что нашлись и тогда — буквально единицы, которые шаг за шагом занялись выявлением и показом широкой читающей публике праславянских элементов словаря польского языка. Из этой скромной популяризаторской деятельности вырос затем академический «Праславянский словарь», составляемый в Кракове и поныне.

Нет, не сожаление об утраченных славянских корнях импонирует госпоже Павловой-Сильванской, а ностальгия по «пёстрой и многонациональной Австро-Венгрии» —следует перечисление действительно «пёстрых» имён Кафки, Музиля, Фрейда — и ни одного собственно славянского. Что же, дело вкуса, и я в ответ не стану скрывать своих вкусов. У меня лично вызывало недоумение то обстоятельство, что Франц Кафка, хоть и писавший по-немецки, но все же родившийся и живший в чешских землях, на всём протяжении своих обширных трёхтомных «Дневников» ни одного раза не упоминает ни о чём чешском. Полное отсутствие интимных связей между человеком и его родиной в мою память навсегда врезалось как отрицательный пример.

Вот и к писанию Павловой-Сильванской мы отнесёмся лишь как к отрицательному примеру, продукту «образованщины» и нечестных намерений, всплеск которых, очевидно, неизбежен в настоящее время, когда нас уже накрыл «дикий» рынок, когда нам пытаются всучить не тот товар и сомнительные идеи, заламывая несусветную цену и отнимая последнее, дорогое нам… Поэтому нелишнее дело — предостеречь добрых людей и тем более никогда не поздно — в любой кутерьме — заставить себя оглянуться и задержать подольше взгляд на светлых именах и великих, нестареющих идеях.

P.S. Так получилось, что моя статья пролежала некоторое время в редакции («стояло засушливое редакционное лето», как сказал бы Карел Чапек). Однако именно привходящие обстоятельства позволили окончательно закруглить картину. В это время на телеэкране прошёл фильм «Александр Солженицын» , а в нём обронены были эти слова, что панславизм погубил Россию… Ёкнуло сердце: теперь именно их подхватят и растащат по своим писаниям. Что и последовало незамедлительно. В «Известиях» № 201 один из тех, кто «на подхвате», видимо, в таких особо ответственных случаях, К. Кедров, разразился тематической статьёй «Расплата за победы». Открывается она пригодившейся цитатой, что Россию погубил панславизм, дальше автор имитирует заботу о России и впустую пролитой русской крови.

Автор, при всем нежелании вступать в спор с Солженицыным, всё же, словно невзначай задев локтем чернильницу, заляпывает её содержимым именно патриотов, у нас будто бы способных на всё дурное. Ну, от К. Кедрова мы, как говорится, иного и не ждали, он документально и давно отрёкся от национальной гордости, в тот раз («Известия», январь 1988 г.) это, помнится, была вовремя подхваченная, нужная им цитата из Ключевского, не тем, думается, знаменитого. А обмолвка — она всегда обмолвка, хоть и в устах великого писателя, покоряющего нас и на сей раз страстностью своих призывов к России — сосредоточиться в себе. И дело даже не в том, что, относя начало панславизма к XVII веку и никоновским реформам, Александр Исаевич ошибается; панславизм современен зениту величия России как державы. Это была сила, в которой черпали уверенность и наши, и зарубежные славяне. И не следует у них это отнимать, либо вычёркивать из их истории.