Польская историческая политика в контексте политической жизни страны

Об исторической политике в Польше активно заговорили в середине 2000-х годов с приходом к власти партии братьев Леха и Ярослава Качиньских «Право и Справедливость» (ПиС). Проведение активной исторической политики — программное требование этой партии, представляющей консервативную версию таковой. Другое видение проблемы может быть определено как либеральное. Оно реализуется главным образом правящей партией «Гражданская Платформа» (ГП), явно уступающей на этом поле своим политическим конкурентам.

В понимании идеологов ПиС историческая политика – это по определению активного ее адепта М. Чихоцкого «активизация публичного дискурса о прошлом… посредством различного рода институционализаций этого дискурса… как на государственном, так и на локальном уровне» (1). В реальной жизни историческая политика проявляется как некое конструирование прошлого, целенаправленная борьба за память. Об этом определенно говорил в свое время президент Института национальной памяти (ИПН) (2) Ян Куртыка, трагически погибший в 2010г. при крушении президентского самолета под Смоленском. «Под исторической политикой,- констатировал Я. Куртыка,- мы понимаем определенные действия, которые мы как государство предпринимаем, чтобы убедить общество в чем-то, что мы считаем важным. Говоря «историческое сознание» мы акцентируем то, что имеет глубокие корни в народе, в нас и должно быть открыто, либо то, что должно обрести внешние формы» (3)

Не все в Польше согласны с необходимостью и неизбежностью исторической политики. Следует констатировать, однако, что при имеющим место скептицизме относительно правомерности исторической политики, представленном главным образом профессиональными историками, преобладает мнение о ее неизбежности.

Историческую политику можно рассматривать как фактор формирования исторического сознания. Общим местом является констатация факта, что историческое знание отличается от исторического сознания. Для последнего весьма характерны элементы селективности и эмоциональная окрашенность.

Очевидно, что любое государство заинтересовано в том, чтобы историческое сознание максимально соответствовало интересам правящей элиты. В качестве инструмента для достижения этой цели и используется историческая политика. Сколько бы ни говорилось о неправомерности таковой, можно констатировать, что историческая политика существует в любом государстве и даже декларативный отказ от нее тоже означает определенную историческую политику. Современность определяет особенности и направленность исторической политики.

В своем стремлении к активной исторической политике власти не останавливаются и перед применением своеобразной формы насилия (по определению Бурдье «символического насилия»). О нем можно говорить, если то или иное решение, касающееся исторической памяти, принимается вопреки воле граждан, если таковое решение навязывается.

Представляется, что одним из примеров подобного рода может служить история с варшавским Памятником советско-польского братства по оружию, стоящего на Виленской площади польской столицы с 1945 г. Часто варшавяне называли его «памятником четырех спящих» из-за того, что фигуры солдат стояли, опустив головы и потупив глаза. Памятник не всем нравился, кое-кто подвергал сомнению его художественную ценность, но для жителей города он стал привычным элементом городской среды. Некоторое время назад памятник демонтировали в связи со строительством метро. Предполагалось восстановить его на прежнем месте после окончания работ и реставрации памятника. Против возвращения монумента выступила ПиС и национально-патриотические организации, усмотрев в самом факте пребывания памятника на Варшавкой земле памятника национальное унижение. Власти Варшавы провели опрос жителей, и оказалось, что более 70% варшавян высказываются за восстановление памятника на прежнем месте. Но Институт Национальной памяти, не соглашаясь с этим, подготовил листовки под названием «Что видели четверо спящих» с разъяснением, что на месте памятника после войны находились места связанные с пытками и допросами поляков. Листовки, раздаваемые варшавянам, призваны были «прояснить» их историческое сознание. Против подобного рода акции выступил Варшавский форум левых сил, заявив, что кровь не имеет цвета и советские солдаты проливали ее за Варшаву, а не за политику. В этом эпизоде, как в капле воды, отразились и состояние исторической памяти поляков и историческая политика польской элиты.

В недавней истории с другим монументом, памятником советскому генералу И. Черняховскому все нормы права были соблюдены. Решение о его демонтаже приняли местные власти г. Пененжно большинством голосов, хотя и с небольшим перевесом. Но это решение вызвало негативную реакцию в России. Не говоря уже позиции официальной власти, некоторые горячие головы в российском Интернете предлагали дать адекватный ответ полякам на примере мемориала в Катыни. Остается надеяться, что ничего подобного не произойдет и здравый смысл восторжествует. Тем более, что в Польше более 500 памятников советским воинам и более 600 захоронений, которые находятся во вполне достойном состоянии и никто на них не посягает.

Справедливости ради следует заметить, что проблемы с памятниками касаются не только российско-польских отношений.

Интересна история с памятником жертвам Украинской Повстанческой Армии (УПА) во Вроцлаве. На памятнике, открытом в 1999 г. предполагалось поместить следующую надпись: «Полякам, погибшим в 1939-1947 гг. от рук ОУН-УПА на юго-восточных крессах». Но власти города потребовали изменить надпись, добавив, что это также и памятник жертвам НКВД и гестапо. Так и сделали. Но жители города регулярно замазывали часть надписи, касающуюся надпись по поводу НКВД и гестапо (4).

В первой половине 1990-х гг. немецкое меньшинство в Опольской Силезии (Опольское воеводство) территория которой вошла в состав Польши после Второй мировой войны, без разрешения властей начало реконструировать или устанавливать памятники немецким солдатам, погибшим в Первой и Второй мировых войнах. После Первой мировой войны в этом регионе было установлено около 200 памятников погибшим. После Второй мировой войны по распоряжению властей большинство из них было демонтировано, но жители спрятали многие памятники, а в 1990-е годы вернули их на прежние места, часто дополняя табличками и памятными знаками, связанными с погибшими во Второй мировой войне. На некоторых памятниках поместили железные кресты, каски Вермахта, названия военных частей периода последней войны.

Была создана специальная комиссия, изучившая положение дел и предписавшая заменить железные кресты христианской символикой, топографические названия использовать в интерпретации, существовавшей до1933 г., а немецкие надписи заменить на двуязычные. Далеко не везде комиссии удалось настоять на выполнении своих требований. Иногда достигали компромисса, оставляя железные кресты на памятниках периода Первой мировой войны и устраняя их на памятниках воинов, погибших в годы Второй мировой войны. Споры о памятниках, в принципе типичные для пограничья, особую окраску приобретают в связи с тем, что многие жители Опольского воеводства своим отношением к памятникам стремились подчеркнуть свою немецкость, продемонстрировать свое национальное и историческое самосознание не совсем соответствующее официальной позиции властей.

В данной связи правомерно вспомнить о силезской проблеме, оживлении силезского регионального движения. Отношение к нему в Польше неоднозначное. ПиС в частности усматривает в нем некую опасность и для польской идентичности и для польского государства. Л.Качиньский, в бытность свою президентом в 2007 г. даже отказался быть патроном празднования 85-летия присоединения Силезии к Польше. Но, что для опасений президента были и некоторые основания. Ведь когда праздновалось 75-летие этого события сторонники автономии Силезии вышли с лозунгами «Долой варшавский колониализм».

Интересно, что именно в этой вызывающей подозрения консерваторов из ПиС Силезии действует Коммунистическая партия Польши, возводящая свои традиции к КПП межвоенного периода. Партия совсем маленькая — около 1000 человек, но достаточно активная. Настолько что ПиС требует ее запрета. Особое возмущение ПиС вызвала недавняя акция КПП: публикация на страницах ее печатного органа доклада по итогам расследования преступления в Катыни подготовленного в свое время «комиссией Бурденко», возложившей вину за Катынский расстрел на немцев.

Ярослав Качиньский, возглавляющий ПиС, тоже весьма осторожно относится к силезской проблеме. Он не совсем уверен в польскости силезцев. И действительно, польская идентичность, если можно так выразиться, не везде идентична. Как не идентична и историческая память разных регионов Польши, что связано с особенностями исторического развития. В стране множество «общностей памяти». Эта множественность скорее отвергается консервативной концепцией исторической политики, представленной ПиС, и скорее принимается, либеральной концепцией, представленной ГП. Д.Туск, уроженец Гданьска, является сторонник «новой гданьской идентичности», сложившейся на пересечении опыта переселенцев с Виленщины, гданьщан, оставшихся в городе после 1945 г. и кашубов. «Неоднозначность пограничья, — замечает польский премьер, — сложные судьбы моей семьи многих других гданьских семей — все это накапливалось годами, ложилось на душу грузом комплексов, ибо мы не подозревали, что достаточно поднять голову, чтобы этот груз превратился в источник оригинального, современного патриотизма. Да, мой Гданьск в значительной мере определяет облик моего патриотизма» (5).

Если либеральная концепция исторической политики тяготеет скорее к идее критического патриотизма, то концепция консервативная ближе к этническому патриотизму XIX в. Категория народа в этой концепции рассматривается как некая высшая непререкаемая ценность, которую надо защищать от «чужих» и от «врагов». Причем главные враги, внутри самой Польши: это нынешнее руководство страны.

Недаром Туск говорил в свое время, что ему трудно понять Я. Качиньского, ведь он апеллирует не к реальным полякам, а к какому-то «сенкевичевскому народу» (т.е. некому романтическому польскому народу, существующему в произведениях классика польской литературы Х.Сенкевича, а не в реальной жизни). Но отдавать патриотическую тему на откуп ПиС либералы не собираются, считая что патриотическая риторика и бюст Пилсудского на полке еще не повод только себя считать патриотами. Либералы настаивают на совей версии патриотизма, нацеленного на модернизацию страны и упорный труд.

Но по мысли идеологов ПиС либеральная философия ГП, отсутствие высоких целей и ограничение устремлений народа обеспечением «теплой воды в кране» никоим образом не соответствует духу поляков, их историческому предназначению. На такой философии не вырастить настоящих патриотов, готовых умереть за родину. Пока у власти остаются антипольские правительство и президент, нужно создавать некое параллельное, альтернативное общество со своей прессой, своей системой образования, своей идеологией.

Покойный президент Л. Качиньский огромное внимание уделял исторической политике. Именно он был инициатором создания Музея Варшавского восстания, поддерживал деятельность Института национальной памяти. Я. Качиньский, позиционируя себя как наследника дела брата, настаивает на своей версии исторической политики, которая должна утверждать положительный, духоподъемный образ польского народа. Я. Качиньский предлагает даже создать при польских посольствах своеобразные «антидиффамационные центры», которые отслеживали бы и быстро реагировали на все попытки опорочить польскую историю и вообще образ Польши, усматривая прекрасный образец такого рода политики в деятельности Израиля.

Для борьбы за воплощение в жизнь своих идей ПиС располагает достаточно мощными средствами, прежде всего серьезной интеллектуальной базой, в частности, в виде различного рода исследовательских центров, формально не связанными с ПиС, но оказывающим партии интеллектуальную поддержку. ПиС поддерживает одна из наиболее популярных в стране газета «Речь Посполита», а также «Газета польская», право-радикальный еженедельник «Уважам же». «Право и справедливость» широко представлена в Интернете, не только на своем официальном сайте, но и в Твиттере, на многих сайтах и в блогах. Одна из самых консервативных польских партий едва ли не успешнее всех пользуется новейшими техническими средствами.

Отсутствие единой исторической политики ярко проявляется в дни национальных праздников, когда представители противоборствующих политических сил организуют празднование каждый по своей программе. Причем если консерваторы пытаются выявить и обличить врагов Польши как в прошлом, так и в настоящем, то либералы скорее склонны акцентировать мотивы примирения и согласия.

Более того, в политике последних присутствует тенденция к ограничению роли истории в общественной и политической жизни, в частности ГП настаивает на том, чтобы в сейме «исторических» постановлений было меньше и они не пробуждали бы «ненужных эмоций».

Является ли такая тактика ГП политически оправданной, покажут парламентские выборы. Пока же на фоне достаточно пассивного поведения ГП и объединительно-примиряющих действий президента Коморовского, пытающегося встать над схваткой, активность ПиС нисколько не уменьшается.

На данный момент как ПиС опережает по рейтингам своего основного конкурента и пытается убедить поляков, что с ее приходом во всласть жизнь станет совсем другой, в чем то такой же как в 2005-2007 гг. Во всяком случае в плане исторической политики, о чем заявлено в недавно принятой программе ПиС где речь идет об «историческо-идентификационной политике». Главная роль в ней отводится ИПН, в задачу которого должно входить изучение преступлений спецслужб, рассекречивание документов, поиск захоронений жертв коммунистического террора и организация заботы о них, люстрация, а также и изучение преступлений Третьего Рейха.

ПиС, как и прежде, ставит задачу патриотического воспитания, формирования положительного образа Польши в мире. Борьба с «неправильным» образом Польши должна по мнению идеологов ПиС вестись и внутри страны, в частности в форме решительного противодействия произведениям искусства, искажающим это образ. Как например в фильме «Колоски» режиссера В. Пасиковского (6). Такого рода искусство расценивается идеологами правых как «разрушение национального самосознания». Для укрепления же последнего планируется создание Музея истории Польши к 100-летней годовщине обретения независимости, создание музея Западных земель и Музея крессов (7). Для того, чтобы кресы сохранили свое значение в сознании молодежи, предполагается организация для польской молодежи поездок «на крессы» во Львов, на Волынь, в Подолию. Для создания адекватного идеологии ПиС образа прошлого планируется устранение из общественного пространства коммунистической символики, что должно быть достигнуто принятием постановления о местах исторической памяти. Совершенно очевидно, что историческая политика ПиС и в дальнейшем будет активной, наступательной. В духе высказывания одного из ее активных адептов Лукаша Важехи, дающего рекомендации как следует реагировать на российскую историческую политику. «Они пять фильмов о лагерях пленных, мы десять о Катыни, они 15 о занятии Кремля отрядом Жолкевского (8), мы 20 о разделах. Они эпопею о Грюнвальде, мы о битве под Рацлавицами (9)» (10).

Остается надеяться, что такой подход к исторической политике будет уравновешен несколько иным отношением к проблеме, демонстрируемым в частности президентом Коморовским, предостерегающим от превращения истории в оружие политической борьбы, хотя бы и с самыми благими намерениями.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Polska polityka historyczna. Zapis dyskusji przeprowadzonej 30 marca 2006 roku w IPN // Biuletyn Instytutu Pamięci Narodowej. W-wa, 2006. № 5. S.3.

2. Институт национальной памяти (ИНП) — Комиссия по расследованию преступлений против польского народа, был создан 18 декабря 1998 года. ИНП финансируется из государственного бюджета. Главу ИНП назначает и отзывает сейм. В рамках института функционирует Главная комиссия по расследованию преступлений против польского народа, Бюро предоставления и архивирования документов, Бюро общественного образования, Люстрационное бюро. ИНП занимается сбором и обработкой документов органов государственной безопасности периода ПНР, расследованием нацистских и коммунистических преступлениях, образовательной деятельностью. Главный офис ИНП находится в Варшаве. В 11 городах открыты отделы Института, в 7 городах — делегатуры. Институт осуществляет масштабную издательскую деятельность.

3. Polska polityka historyczna. Zapis dyskusji przeprowadzonej 30 marca 2006 roku w IPN // Biuletyn Instytutu Pamięci Narodowej. W-wa, 2006. № 5. S.6.

4. Вudyta-Budzyńska M. Mniejszości narodowe-bogatstwo czy problem? W-wa, 2003 S.221. Примечательно, что украинские власти постоянно требуют снести это памятник, ссылаясь на то что на Украине нет памятников жертвам Армии Крайовей.

5. Tusk D. Solidarność i duma. Gdańsk, 2005. S.14.

6. Сюжет фильма связан с книгой Я. Гросса «Соседи» об убийстве поляками евреев в Едвабне в годы Второй мировой войны. В фильме Пасиковского братья Калина случайно узнают о том, что евреи их родной деревни были убиты их соседями, среди которых был и отец братьев. Чувство вины, желание забыть, покаяние и агрессивное неприятие правды — вся эта сложная гамма чувств в фильме Пасиковского вызвала острую полемику в польском обществе.

7. Кресы (от польского слова «кресс» — граница, край) — название земель Литвы, Белоруссии, Украины, некогда входивших в состав Речи Посполитой.

8. Имеются в виду события Смутного времени, когда поляки заняли Кремль.

9. Битва под Рацлавицами произошла в 1794г. во время антироссийского восстания Костюшко и была выиграна повстанцами.

10. Gadomski W. Obsesje historzcyne prawicy // Gazeta wyborcza. W-wa, 2011. 27 czerw.

Лариса Лыкошина, главный научный сотрудник ИНИОН РАН

Опубликовано: http://www.voskres.ru/history/likoshina.htm


© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру