Психологическая антропология и психология

Из книги "Антропология"

В ответ на процессы глобализации стала усиливаться психологизация сферы познания, но и психологическое знание оказалось бессильным в восстановлении целостности науки о человеке.

Как метко заметил немецкий психолог Герман Эббингауз: «Психология имеет долгое прошлое, но очень краткую историю».

Долгое время она существовала, как наука о душе, затем предметом было провозглашено "сознание", и, наконец, "поведение", по поводу которого современная психология давно испытывает тревогу, как бы и его не потерять.

Как уже говорилось в предыдущем разделе - существование психологии, можно условно разделить на два этапа. Первый - психологическая антропология как часть философии и второй - психология как самостоятельная научная дисциплина. Период развития психологической антропологии включал в себя изучение категории "души", как предмета познания.

Этимология слова "душа" - рассказывает нам о начале познания человеком самого себя. Основным исходным значением этого слова было - "живое дыхание", "веяние", "дуновение", что соответствует и тексту Ветхого Завета (Быт. 2,7), где в повествовании о творении говорится: "И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лицо его дыхание жизни".

В первоначальном смысле греческое слово душа, являлось обозначением всей совокупности признаков, которые характеризуют человека и животных, как существа, обладающие жизнью. Возможно, что это понятие возникло из факта наблюдения людьми смерти. Главным признаком жизни определили дыхание, с прекращением которого она исчезала. Таким образом, наличие души означало, прежде всего, обладание жизнью, дыханием.

Научные исследования души начинаются в Древней Греции - Демокритом, Аристотелем, Платоном. Их внимание было сосредоточено на природе души и ее свойствах. Здесь они искали ответ на главный вопрос: "Что же делает человека человеком?" В истинном решении этого вопроса и полагалась истинная мудрость.

Так Сократ понимал под термином душа - психические качества человека, свойственные ему как разумному существу, умеющему действовать согласно нравственным идеалам. Главным двигателем человеческого поведения, по его мнению, должен быть разум, который в отличие от изменчивых чувствований обладает непреходящей прочностью, а добродетель - это истинное знание человеком своего назначения и смысла жизни.

В течение тысячелетий философы придерживались дуалистической позиции по вопросу природы души и тела, признавая их  различие. Постепенно в философии выработалась единая точка зрения, согласно которой взаимодействие души и тела носит однонаправленный характер, при котором душа могла оказывать существенное влияние на тело, а обратные взаимоотношения были крайне незначительными.

На смену философским и теологическим подходам постепенно приходят новые взгляды. Появляется механистическая теория Декарта, который впервые развил идею рассмотрения человеческого организма как "подобия часового механизма". Признавая нематериальность души, он попытался решить одну из наиболее сложных проблем - проблему соотношения души и тела. Не принимая однонаправленного характера их взаимодействия, он занял дуалистическую позицию их взаимовлияния, по которой душа и тело оказались в равных условиях взаимоотношений (психофизический дуализм). После чего душу перестали считать полновластным господином обеих сущностей. У души осталась только одна функция - мышление, все прочие стали телесными. Душа стала психическим процессом, который можно было объективно изучать. Последние моральные препятствия в изучении души были сняты эволюционной теорией Дарвина.

В связи с чем, возникают новые рационалистические теории, которые дают толчок эмпирическому направлению изучения психики, основой которого становится эксперимент. Сочетание теоретических построений и проверка их соответствия реальной действительности составляют научный метод, лежащий в основе психологии как науки.

Психологическая антропология, имеющая своим предметом и содержанием - душу человека, не смогла дать однозначного толкования этого понятия, так как давно уже свела все многообразие трактовок понятий «сознание» и «психика» к органическому субстрату - мозгу, продуцирующему душевную деятельность человека, что, по сути, и прекратило ее существование, как самостоятельной науки в середине XIX века.

Таким образом, начинается второй период развития психологии, как науки,
во всем многообразии ее научных школ и направлений. В объяснении генеза и структуры психики в психологии сформировались три направления поиска: обьяснение психики из законов движения и развития материального мира; ориентация не на природу в целом, а на живую природу (органическую); ориентация на зависимость душевной деятельности от человеческой культуры. В последующем эти принципы были положены в основу научной психологии, которая после выделения из антропологии стала, по сути, психофизиологией.

Этому способствовали и социальные процессы второй половины XVIII века. Революции, победа капитализма в Европе и США наложили отпечаток и на трактовку соотношения физического и психического в человеке. Материалисты требовали создания социальных условий, благоприятных для телесной жизни.

С середины XIX века психология выступает как объективная самостоятельная наука, изучающая психические функции естественнонаучными средствами.

Идеологами и создателями психологии как науки можно считать Г. Гельмгольца (1821-1894 гг.) и В. Вундта (1832-1920 гг.). Книга Вундта «Основания физиологической  психологии» (1874г.), положила начало психологии как самостоятельной науке (Ждан А.Н., 1999, с. 210). Вундт первым начал проводить психофизические эксперименты над человеком. Кроме обьективных методов исследования он также пытался ввести метод интроспекции (самонаблюдения), но протокольные записи экспериментов не выдерживали испытания на научность знания, т. к. не совпадали отчеты испытуемых. Вундт решил изучать содержание и структуру сознания на научной основе. По его мнению, сознание играло активную роль в организации собственной структуры. Способность мозга к самоорганизации Вундт назвал волюнтаризмом.

Это положило начало структуралистскому подходу в изучении сознания, который впоследствии развил Титченер. Само сознание, для удобства, было разбито на психические элементы, из которых складывались простейшие структуры психической реальности внутреннего и внешнего опыта человека. Приверженцы этой элементаристской теории были убеждены, что основным материалом сознания служат ощущения, образы и чувства. Задача же психологии, как можно детальнее описать их. Для этих целей был введен метод интроспекции - самонаблюдения. Но структурализм очень скоро доказал свою несостоятельность, так как сознание не слагается из каких-то застывших элементов, а находится в процессе развития и постоянного изменения.

На смену ему пришел функционалистский подход, основоположником которого был американец Уильям Джеймс. Вдохновленный эволюционной теорией Дарвина, он изменил в корне подход к изучению сознания. Важным стало не строение сознания, а его функция в выживании индивида. Это были первые шаги адаптационной теории и в последующем функционалисты изучали пути приобретения навыков, уделяя особое внимание процессу научения. Так, теоретические построения отодвигают на второй план внутренние феномены психики человека и сосредотачивают свое внимание на внешней стороне поведения человека. Но изучать его продолжают все тем же методом интроспекции. Функционалистам хотелось понять, как у человека происходит осознание активности, направленной на приспособление к окружающей среде.

Но и этот научный подход был вскоре раскритикован в отсутствии "объективности" и появилось новое психологическое направление, которое мы с вами знаем сегодня, как бихевиоризм. Его родоначальником стал Дж. Б. Уотсон (в России Павлов И.П.), и психология из науки о функциях сознания преобразовалась в науку о поведении.

Уотсон считал, что психология станет наукой лишь в том случае, если выработает объективный подход к исследуемым явлениям, который даст количественный, а не качественный анализ ситуации. Зачем изучать, то, что не поддается объективному исследованию (имелось в виду сознание), - нужно исследовать поведение. Весь человек уложился в формулу "S - R" (стимул - реакция). Главное концептуальное построение этой теории заключается в следующем: любое поведение определяется своими последствиями (я делаю то, что мне приятно и избегаю неприятных ситуаций), то есть человек полностью зависит от своей среды,  и нет никакой свободы действий и выбора - это иллюзия.

Вершиной бихевиоризма стала теория социального научения, появившаяся в 70-е годы двадцатого столетия, утверждающая, что наши действия формируются под влиянием нашей социальной среды, единственное, что требуется от человека для успешной адаптации, так это умение предвидеть последствия своего поведения, путем его самостоятельной оценки.

За то время, что развивался бихевиоризм, другие направления психологии не стояли на месте и, в значительной мере, продвинулось биологическое и психофизиологическое учение о психике человека. Появилась уникальная техническая возможность заглянуть в  тайники святая святых - мозг человека и увидеть механизмы работы высшей нервной деятельности, а также разработать серию химических препаратов, регулирующих деятельность мозга.

Не последнее слово сказала генетика, объясняя наш образ жизни имеющимся генофондом и снимая с нас последнюю ответственность за наши поступки.

На стыке биологической и социальной антропологий в 1975 году возникло новое социобиологическое направление, после выхода книги американского энтомолога О. Э. Уилсона «Социобиология: новый синтез», имеющее своей целью осуществить интеграцию антропологического знания. Но в этом синтезе вся антропология сводится к биологии, а последняя к молекулярной генетике. Дается новая теория геннокультурной эволюции, в которой процессы органической генной и культурной эволюции человека происходят совместно.

Уилсон считает, что гены и культура в эволюции человека связаны между собой. При этом ведущая роль приписывается генам, они начальная и конечная причина человеческого поведения. Поэтому человек является объектом только биологического знания. У человека не может быть никаких целей вне его биологической природы, даже мораль наследуется по биологическим каналам. Агрессивность неотъемлемая черта человека, а войны естественное состояние биологических особей. С его точки зрения организм человека - это некая машина, обеспечивающая сохранность генов, а разные формы поведения - это стратегия для наиболее активного распространения этих генов. Какая может быть мораль и нравственность, когда все пути хороши, лишь бы генофонд сохранить и передать дальше. Неважно, каким он будет, если человек выжил, значит нормальный и достойный для следующих поколений. Любовь, разум, сознание - это все «устройства для выживания и воспроизводства» (Wilson E.O. 1978 p.2) достойных биологических особей.

Но если так интегрировать учение о человеке, то можно прийти к идее чистоты расы, а все рассуждения на тему о морали, свободе объявить чистой риторикой, как это уже делали греческие софисты. Какой же это прогресс, если мы не можем вырваться за пределы древнего языческого мировоззрения, в самом примитивном его варианте. Видимо, сугубо биологическая интерпретация обречена на однолинейность в понимании человека. «Желание выстроить развитие природы в одну линию, неспособность допустить множество гетерогенных и при этом взаимосвязанных регионов живого являются основными догматами биологической антропологии. В ее рамках утрачивается вопрос о сущности человека» (Философская антропология…, под ред. Маркова Б.В., 2001, с. 6).

В этом море мнений и психологических направлений небезынтересен когнитивный подход, изучающий процессы познания. Он сравнительно молод и связывается с трудами Ульриха Найссера, появившимися в 60-е годы нашего столетия. Психологи развивающие этот подход утверждают, что индивидуум не просто машина, слепо и механически реагирующая на внутренние факторы и на события внешнего мира, ему доступно нечто большее, чем поступающая информация. Когнитивисты хотели понять, как мы расшифровываем информацию о реальной действительности и организуем ее, с тем, чтобы принимать решения или разрешать проблемы, встающие перед нами постоянно. С помощью компьютерной метафоры они открыли новые возможности изучения высших психических функций и объяснения сознания, которые до них в психологии не исследовались. Человек был описан с помощью конструктов, зная которые о каждой конкретной личности, возможно, было бы прогнозировать ее будущее и не нужно никаких мотивационных теорий.

Одним из толчков для развития этого направления послужила гештальтпсихология, которая возникла в Германии в начале 20-го века. Келер и другие гештальтисты считают, что окружающий нас мир состоит из организованных форм и само наше восприятие этого мира тоже организовано. И мы воспринимаем мир как некое организованное целое, а не просто сумму его частей. Стремление к целому заложено в нас с рождения.

Все вышеозначенные теории рассматривают психику человека с позиций "рацио" и в них мало места отводится другой не менее важной стороне психической жизни человека - эмоциям.

Известно, что психологическая антропология не сразу была вытеснена экспериментальной научной психологией, и длительное время до 40-х годов ХХ века они сосуществовали параллельно. Шаг за шагом вытеснялось нравственное содержание из психологической антропологии вместе с философской ориентацией на смысловые проблемы и чувство личной ответственности. Последний и решающий шаг в этом направлении был сделан теорией психоанализа, которая посягнула на сферу эмоциональной жизни человека и через секуляризацию открыла шлюзы страстям. Объяснив природу внутренних конфликтов, через детское сексуальное влечение к родителям и налагаемые моралью запреты, Фрейд поставил человека перед выбором: мораль или здоровье.  Конечно же, предпочтение было отдано здоровью, а психология вышла на новый уровень своего развития, без морали и нравственности, «выплеснув с водой ребенка» - самого человека. "Эта мрачная концепция человеческой природы вытекает из изучения Фрейдом людей, имеющих психические расстройства, и подчеркивает бессознательные и иррациональные силы в качестве управляющих факторов поведения" (Л.Хьелл, Д. Зиглер, 1999)

И в довершение нашего краткого обзора психологических направлений хотелось бы остановиться на гуманистическом подходе, который попытался реанимировать психологию.

Гуманистическое направление или "третья сила" зародилось в Калифорнии в 60-е годы 20 века, "гуманистическая психология намеревалась выйти за пределы дилеммы бихевиоризм - психоанализ, открыть новый взгляд на природу психики человека.

Основные принципы гуманистической психологии таковы:

- подчеркивание роли сознательного опыта;

- убеждение в целостном характере природы человека;

- акцент на свободе воли, спонтанности и творческой силе индивида;

- изучение всех факторов и обстоятельств жизни человека" (Д. Шульц, С.Э. Шульц, 1998).

Самым уязвимым местом гуманистической психологии стал третий принцип - свобода воли, спонтанность. Человек в гуманистической персонологии рассматривается как "активный творец собственной жизни, обладающий свободой выбирать и развивать стиль жизни, которая ограничена только физическими и социальными воздействиями".

Эта позиция есть прямое отражение экзистенциальной философии, которая и явилась основанием гуманистического направления в психологии. "Экзистенциализм - это неприязнь и отстранение от мира реальности. Мира без Бога, мира, погрязшего в ничтожности..." "Глаза бы мои не глядели", - вот пафос экзистенциализма. Это жизнь "с пустыней в душе"... "Экзистенциализм по своей сути труслив. Это видно уже по его заклиненности на проблеме "выбора", "героического поступка" и т. д., - так пишет философ Д. Галковский. И трудно с ним не согласится, так как задача "наполнить нашу жизнь смыслом  в этом абсурдном мире" мало кому по плечу. Здесь стираются грани дозволенного и недозволенного, что приводит к полному произволу в самореализации, и в конечном итоге к хаосу и анархии.

Все направления психологии старались изучить человека с позиций механизма и даже воспроизвести этот механизм искусственно. Вспомните бум вокруг искусственного интеллекта, когда считалось, что мы не только научимся манипулировать людьми, но и создадим себе подобные механизмы, удобные во всех отношениях. Это буйное стремление переиначить весь мир очень характерно для ХХ века. Переделать все и всех кроме самих себя или с такой же неуемностью экспериментировать с собственным сознанием и личностью, метаясь из одной стороны в другую - вот тот печальный результат, который мы наблюдаем сегодня в практической психологии и психотерапии.

Кроме активного разделения психологии на школы и течения, каждая из которых отстаивала свою правоту и не признавала мнений других, параллельно происходила предметная дифференциация. Психология стала расчленяться по предмету исследования на общую, социальную, когнитивную, возрастную, личностную и т.д. В целом, ситуацию можно расценивать как кризисную и в этой области знания.

Есть ли выход из сложившейся критической ситуации в научном познании человека? На этот счет существуют разные мнения. Так представители постмодернизма [Характеризуется скептицизмом, иррационализмом, антисциентизмом, пессимизмом. Не представляя единого направления в философии, объединяет в себе своеобразные интерпретации концепций структурализма, экзистенциализма, постпозитивизма, франкфуртской школы, герменевтики. Наиболее видные представители этого философского направления: Ж. Деррида, Р. Барт, Ж.-Ф. Лиотар, Ж.Делёз, Ф.Гваттари и др.], в частности, П. Фейерабенд (1924-1994 гг.) предложил очень оригинальное решение проблемы. Призывая прекратить поиски истины и объективного знания, поскольку не существует абсолютной истины, он предложил вообще освободить общество от «окаменевшей науки, как наши предки освободили нас от удушающей власти Единственной Истинной Религии» (цит. по: Ильин В.В., 2003, с. 458), заменив ее на свободный оккультизм и парапсихологию. Интересно, что предложат вместо науки, магию?

Другие, менее радикальные философы, видят возможность разрешения научного кризиса в возвращении к метафизике. «Возврат к метафизике и применение целостного способа рассмотрения во всех областях науки преодолевает ее «кризис» и способствует в наше время срастанию частных наук и философии в единую науку в собственном смысле этого слова» (Философский энциклопедический…, 2002, с. 289).

Но нам кажется, что это было бы только половиной того, что необходимо сделать для воссоздания целостного знания о человеке. История философской и антропологической мысли является наглядным примером того, что и в недрах философии антропология не была интегрирована, но имела разные онтологические, гносеологические и моральные основания. Естественным, с нашей точки зрения, было бы возвращение к богословской антропологии. Христианство, дало миру самое возвышенное учение о личности, выродившееся благодаря бездушной антропологии в персонологию, с таким же многоликим и одновременно пустым лицом, как и прогресс. «Именно потому, что «рационализм» закрепляет космический процесс в стойкие формулы мировых законов, личность становится вещью или событием, - не только выглядит так, но именно превращается в вещь, ибо угасает, так сказать самосознание, растворяясь в бесформенной стихии разума. И наибольшее, что может почувствовать рационалист, это существование рамок, существование неотвратимых ограничений Рока. Но одним опущением граней заколдованного круга еще нельзя разорвать его. Для этого нужно «родиться водою и духом»» (прот. Г. Флоровский, 2002, с. 60).

Антропология, как целостное знание прекратила свое существование с потерей главной категории - духа, интегрирующего как человека, так и систему знаний о нем. Подмена онтологического содержания, наполняющего собой смысл жизни, для человека никогда не проходит бесследно. Образ и подобие мы можем выбирать сами, но затем мы связаны этим выбором, так как принятый эталон сам начинает задавать нам ориентиры и диктовать направление последующего развития.

Наука и религия - это две разные области человеческой жизнедеятельности. У них разные исходные посылки, разные цели, задачи и методы. Но их союз необходим для гармоничного развития человечества. Христианство рассматривает науку как необходимый инструмент для постижения законов жизни, которым нужно пользоваться очень осмотрительно, чтобы не уничтожить саму жизнь. Отсутствие нравственных критериев и принципов в науке создает страшную "свободу", игнорирующую заповедь "не навреди". Наука развиваясь сама по себе без параллельного нравственного роста человечества открывает огромные силы разрушения. Религия, занимаясь духовной стороной жизни, делает все возможное для такого воспитания человека и ученого, при котором он, познавая мир, никогда не смог бы использовать во зло, открывающиеся ему знания и силы природы.

«Одним из противоядий от разрушительных тенденций научно-технической цивилизации может послужить союз науки и христианства. Этот союз вполне естественен: он предлагает трезвость в оценке возможностей нашего разума, характерную как для христианского богословия, которое, сознавая тварность человеческого разума, никогда не отождествляет его с божественным, так и для самых проницательных философов и выдающихся ученых» (Гайденко П.П., 2001, с. 40).

Лучшим примером такого союза может служить русская богословская антропология конца XIX века.


© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру