Семейное чтение. Сеня в театре

Когда Сенины мама и папа были на юге, они купили билеты в оперный театр. Это была одна из главных достопримечательностей города, и каждый, кто туда приезжал, считал своим долгом посетить оперный театр. По крайней мере, так было написано в туристическом справочнике. И, судя по всему, это была правда, потому что Дидя с Ипом, услышав, что родители собрались в театр, тоже захотели пойти. Сеня, естественно, последовал их примеру.

– Маленьких в театр не пускают, – заявила Дидя.
– А я уже большой, – возразил Сеня. – Я был маленький, когда сидел в колясочке и сосал соску.
– Все равно тебя не пустят. У тебя еще нос не дорос, – поддразнил Сеню Ип.

Он любил всех подначивать.
– Нет, дорос! Дорос! – рассердился Сеня и кинулся на Ипа с кулаками.
– Ладно вам ссориться, – вмешалась мама. – Мы пойдем в театр все впятером, а если Сеню не пустят, я вернусь с ним домой. Я ведь уже была в оперном театре.

Но Сеню пустили. Туда всех пускали, потому что мест было много, а народу не очень.
– А что такое опера? – поинтересовался Сеня еще утром.
– Это когда на сцене не разговаривают, а поют, – объяснила Дидя.
– Поют – это хорошо. Я люблю, когда поют, – одобрил Сеня и громко запел: – Мама, мама! Где моя панама? Здорово я пою? – спросил он маму, когда она протянула ему панаму (они как раз собирались на пляж). – Я им подпевать буду.

Но когда они пришли в театр, оказалось, что там будут показывать балет. И даже не настоящий балет, а так, отдельные номера. Это называлось «концерт».
– Так нечестно! – насупился Сеня. – Говорят одно, а приходишь – совсем другое.

Но все-таки сел к маме на колени и уставился на сцену. Смотреть, правда, было особенно не на что. Это не только Сеня так думал. Это и мама папе сказала. А еще она сказала, что у нее такое впечатление, будто артисты целый день пьют пиво на пляже и совсем не готовятся к вечернему спектаклю. Один артист не мог как следует удержать равновесие после прыжка. Он так шатался, что Сеня даже затаил дыхание от восторга: вдруг упадет?! Сеня любил, когда в кино кто-нибудь падал. И в балете ему этого тоже хотелось.

Другой артист под конец также чуть не грохнулся. Правда, не по своей вине, а из-за партнерши. Она так неуклюже положила на него ногу, что он еле высвободился. А ведь бедняге нужно было сделать это не абы как, а грациозно. Но какая может быть грация, когда тебя придавили и ты еле стоишь на ногах?!

В общем, Сеня был разочарован. Решив, что делать тут абсолютно нечего, он откинулся в кресле, собираясь подремать. И вдруг заметил девочку. Она кружилась в проходе между креслами, подражая балерине. Хотя девочка была упитанная, а балерины худые, у нее все равно неплохо получалось.

За ней следить было гораздо интереснее, чем за артистами, ведь она кружилась рядом, а на них надо было смотреть в бинокль. Вдобавок девочка танцевала возле ступенек, которые вели вниз, к барьеру, и Сеня ждал, что она вот-вот упадет. (Если уж не артист, то хотя бы она!)
 
Но девочка никак не падала. Зато вскоре к ней присоединилась другая, чуть повыше ростом. Они кружились вдвоем, но как-то невпопад. Наверное, еще не успели станцеваться. И главное, ничего новенького придумать не могли! Только кружились – и все.

Сеня решительно встал и подошел к девочкам. А надо заметить, что он девочек любил. За свою не очень долгую жизнь Сеня успел несколько раз влюбиться: в маму, в одну артистку и в девочку с золотыми туфельками, с которой он два дня назад познакомился в зоопарке.

– Я ведь маленький красавец, – скромно говорил Сеня.
А приодевшись, подходил к маме и спрашивал:
– Правда, ничего женишок?
Для начала Сеня решил завязать с девочками разговор.
– Вы смотрели по телевизору про Марию? – спросил он.
(По телевизору уже третий месяц показывали мексиканский сериал, и Сенина бабушка была им увлечена.)

Девочки что-то смущенно пролепетали.
– А я смотрел, – похвастался Сеня. – И даже влюбился в Марию Лопес.

Он всегда выговаривал это имя очень старательно, оно же было непривычное, иностранное. Девочки вздохнули и опустили глаза. Сеня подумал, что они расстроились, и захотел их подбодрить.
– Не горюйте, – сказал он. – Вы тоже ничего. У тебя, – Сеня повернулся к высокой девочке, – бантики красивые. А у тебя...

Он призадумался. Вторая девочка была, мягко говоря, не красавица: толстушка в очках с заклеенной линзой и тоненькими хвостиками на голове. Ее, правда, это ничуть не огорчало, и она кружилась перед Сеней, считая, что очень похоже изображает балерину.
– Знаю! – Сеня обрадовался, что может сказать девочке комплимент. – Знаю! У тебя юбочка летучая.

Легкая юбка его новой знакомой при каждом пируэте вздымалась, а потом медленно опадала. Девочка, похоже, осталась довольна Сениными словами, потому что подбежала к своей маме, пошепталась с ней и, вернувшись, протянула Сене конфету.

«Эх, жаль, что я так мало похвалил! – подумал Сеня. – Надо было еще про что-нибудь сказать. Тогда получил бы целых две, а может, и четыре конфеты!»
Но пора было приступать к самому главному.

– Что это вы все кружитесь да кружитесь? – критически прищурился Сеня. – Так неинтересно.

И он попытался, подражая танцевавшему на сцене артисту, приподнять одну из девочек. Ту, что была худее. Это у него не получилось, хотя пыхтел Сеня очень громко. Но вот беда – обе девочки были на голову выше его.

– Ладно! – Сеня махнул рукой и обратился к толстушке: – Давай ногу. Ногу я тебе точно подниму. Я даже мамину-папину ногу поднимаю.
Толстушка застенчиво посмотрела на него одним глазом и слегка приподняла ногу. Сеня ухватился за нее, поднатужился, и они оба – и Сеня, и девочка – оказались на полу. Девочка собралась было захныкать, но Сеня в упоении завопил:
– Вот здорово! Как в кино!

И повалился снова. Вторая девочка вдруг громко захохотала и тоже шлепнулась на пол.
Зрители уже смотрели не на сцену, а на то, что творилось у них под носом. А под носом у них отплясывал целый ансамбль, потому что к Сене и его партнершам присоединились еще три мальчика. Один размахивал руками – наверное, изображал мельницу. Второй скакал и корчил рожи – точь-в-точь как обезьяна, а третий, наоборот, стоял столбом и только иногда притоптывал ногой. Что он хотел этим изобразить, Сеня так и не понял.

С мальчиками стало сразу веселее. Исполняя танец под названием «А ну-ка упади!», Сеня строил обширные планы. Надо будет еще покувыркаться, побегать по ступенькам, полазить по креслам... И не забыть бы еще повертеться волчком, как делали на сцене артисты! Сеня предполагал, что они научились у Лютика: тот любил вертеться волчком, гоняясь за собственным хвостом.

Но свои грандиозные планы Сене осуществить не удалось, потому что происходящим наконец заинтересовалась суровая пожилая билетерша. Родители малолетних артистов были только рады, что их чада перестали канючить: «Пошли домой!» – и занимаются своим делом, но у билетерши выступление Сени и его компании восторга не вызвало.

– Вы чего расшумелись? – накинулась она на детей. – Чего безобразничаете?
– Мы не безобразничаем, – обиделся Сеня. – Мы концерт показываем. И, между прочим, забесплатно. Не то, что они...

И он показал на артистов.

Билетерша набрала полную грудь воздуха, чтобы ему возразить, но Сеня ее опередил.
– И вообще этот театр обманщический, – продолжал он. – Написано «опера», а никто не поет. Обманывать нехорошо.
– Ах ты, маленький нахал! – задохнулась от возмущения билетерша и обвела глазами зал в поисках Сениных родителей, чтобы сделать им выговор.

Но неожиданно Сене на выручку подоспела другая билетерша, тоже пожилая, но румяная и добрая, как старушка-фея из сказки.
– Ну что ты пристала к детям? – укоризненно сказала она. – Время позднее, они устали.
– А нечего детей на вечерний спектакль водить! – не сдавалась вторая билетерша.
– Но их, наверное, не с кем оставить, – урезонивала ее добрая старушка.
– Да! Я боюсь один дома оставаться, – поддержал ее Сеня и подмигнул остальным.
– И я! – выкрикнул мальчик, который корчил рожи.
– И я! – пискнула толстушка.
– Вот видишь? – Добрая бабушка улыбнулась и обняла Сеню за плечи. – Ладно, ребятишки, пойдемте в фойе. Там сможете плясать, сколько угодно.

И они действительно наплясались. А Сеня еще спел песню на «автунском» языке. Что это за язык такой, никто не знал, даже сам Сеня. Мама, правда, потом предположила, что это французский, но вообще-то французское там было одно только слово «о!», зато оно повторялось в конце каждой строчки. Примерно так:

Али мали баду – о!
Али бали каре – о!
Кис-кис, гав-гав, мяу – о!
Аллах, маллах, Али-Баба – о!

И вот что интересно: у Сени с его артистами и в фойе нашлись зрители. Причем не только билетерши. Кое-кто из публики последовал за ребятами в фойе, заявив, что там гораздо интереснее. А когда незадолго до антракта танцовщик все-таки уронил на пол партнершу, народ повалил в фойе валом. Вышли и Сенины родители.
– Сеня, пойдем домой, – сказала мама.
– Хорошенького понемножку, – добавил папа.
– А я еще не покувыркался, – разочарованно протянул Сеня.
– Ничего, покувыркаешься дома, – сказала мама.
– Ладно, – вздохнул Сеня и, подойдя к зрителям, произнес: – Уважаемая публика, благодарю за внимание!

И чинно поклонился. Тут даже суровая билетерша растаяла и угостила его вафлей. А девочкам Сеня на прощание сказал:
– Вы не волнуйтесь! Мы еще встретимся. Я и на Марии Лопес женюсь, и на вас тоже. – Затем чуть-чуть подумал и добавил: – А потом все равно прибегу домой к мамочке!





© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру