С.С. Бобров (1763-1810): Очерк жизни и творчества

3. Юг (1791–1799)

На юге, в Новороссии, Бобров провел девять лет. Поначалу его положение было неопределенным, а в марте 1792 г. он был официально "перемещен" в походную канцелярию Николая Семеновича Мордвинова (1754–1845), только что назначенного командующим Черноморским флотом и портами. Бобров, полуопальный и нищий литератор, нашел в нем надежного и влиятельного покровителя, известного своим неравнодушием к изящной словесности. В многочисленных обращенных к нему стихах Боброва Мордвинов обычно именуется "Патриотом" и "благотворителем". По ним можно проследить основные вехи его служебной деятельности: присвоение звания адмирала в 1797 г. ("Сонет награжденному Патриоту"), опала и отставка в 1799 г. ("Чувствование при удаляющемся Патриоте"), возвращение на службу при Александре I в 1801 г. ("Воззвание Патриота к важнейшим подвигам") и др.

В 1792 г. Бобров сопутствовал Мордвинову в инспекторской поездке по Черноморским портам (Николаев, Херсон, Одесса, Севастополь, Таганрог) и "разделял с ним труд в сочинении обстоятельных о том донесений к высочайшему лицу". В это время, в первом путешествии по Крыму, и была задумана поэма "Таврида", изданная в Николаеве в 1798 г. с посвящением Мордвинову.

Осенью 1794 г. Бобров обосновался в Николаеве, куда была пренесено правление Черноморского флота. В 1795 г. он был зачислен в штат правления переводчиком, а в августе 1796 г. награжден чином капитана (9-й класс).

В Николаеве ближайший круг общения Боброва – семейство морского артиллериста Петра Федоровича Геринга (1760–1826). Он и его жена Мария Юрьевна, урожденная Гамен (1768–1807), – постоянные адресаты стихов Боброва, именуемые "Акастом" и "Люциндой" (они, кстати, являются предками А.А.Блока по материнской линии). Он сочинял стихи на их отъезды и возвращения, на рождение и смерть детей, на успехи отца семейства по службе, на праздники, устраивавшиеся в их доме, и т.п. В "Рассвете полночи" к ним обращено не менее 25 стихотворений, в т.ч. "К природе при ключе на берегу Ингула…", "Досужный труд и восхищение Акаста при будущей картине сего ключа", "Умоление природы при новом источнике", "Зерцало деяний подвигоположника", "Беседа между певцом и эхом…", "Лучший день в году Акаста" и др. Несколько стихотворений появились уже после 1804 г., в т.ч. "К г. Г[ерин]гу на кончину его супруги Марии" (Цветник. 1809. №4. С.3-5). Эта дружба продолжалась до смерти Боброва (в одном из некрологов предлагалось пожертвования в пользу супруги покойного доставлять на имя П.Ф.Геринга, "покровителя творца Тавриды и благодетеля оставленного им семейства"). Стихи, обращенные к Герингам, – это "домашние жертвы чувстваний", стихи к случаю, часто проникнутые сентиментальными настроениями, что, однако, не исключает их известной философичности. Так, три упомянутые выше стихотворения к "ключу" в поместье Герингов, первоначально составлявшие одно стихотворение ("К Натуре. При ключе г. Г[ерин]га", 1800), заключают в себе определенную натурфилософию и, вместе с тем, могут быть рассмотрены в контексте горацианской лирики конца XVIII века (Боброву принадлежит первый русский перевод оды Горация к Бландузскому ключу – "Бландузский ключ", 1786).

Вообще, годы, проведенные на юге, можно назвать временем творческого расцвета Боброва. Не говоря уже о "Тавриде", здесь написано более половины стихотворений, вошедших в 1804 г. в "Рассвет полночи". Среди них – оды, послания, стансы, песни, идиллии, элегии, надписи, "кенотафии" и т.д., а кроме того детские и шуточные стихи, "хоры" для исполнения под музыку и множество стихотворений к случаю. Последние сочинялись не только для домашних праздников в семействе Герингов, но и для общественных увеселений – балов, маскарадов, кавалькад, которые Мордвинов часто устраивал для своих подчиненных.

Светская жизнь для Боброва, человека, по отзыву современника, "скромного и уединенного", была внове, однако соответствующие поэтические темы он разрабатывал добросовестно. Оставаясь верным себе – в парадоксальной форме. Так, в новогоднем послании к жене Мордвинова ("К покровительнице общего благородного увеселения на Новый год") тема легких светских удовольствий дана в виде нравоучения:

   Пусть грубый нелюдим в уныньи истлевает!
   Пусть взор презорчивый в храм вкуса простирает,
   Где мир с утехою, невинность с простотой
   Теснятся вкруг тебя, вступают в лик с тобой,
   Где скромны грации венок из роз сплетают
   И, строя хоровод, чело твое венчают!
   Мы здесь, покорствуя законам естества
   И благо жизни сей чтя даром божества,
   Не должны ль томной дух отшельническ оставить
   И вкусу нежному сердечный трон поставить?
      (II, 99-100)

Однако житейские обстоятельства Боброва мало располагали к веселью: он был одинок, беден и не забывал о своем положении. Стихотворения автобиографического характера (такие появились у него только на юге) изобилуют жалобами на судьбу. Таковы две "песни", написанные в Николаеве в конце 1794 г.: "Осенняя песнь сетующего на берегах Буга 1794 года" и "Песнь несчастного на Новый год к благодетелю". Последняя прилагалась к письму Мордвинову от 1 января 1795 г. с новогодними поздравлениями (РГИА. Ф.994. Оп.2. Ед.хр.7. Л.14). Речь в ней идет о ходе времени, о "восхищении" "земнородных племен" при начале нового года, а автобиографический подтекст сводится к просьбе о помощи:

   Звукнул времени суровый
   Металлический язык;
   Звукнул – отозвался новый,
   И помчал далече зык.
   […]
   Будьте вновь благословенны,
   Земнородны племена!
   Будьте паки восхищенны,
   Как и в прежни времена!
   [...]
   Мне судьбина отреклася
   Бурю жизни отвратить;
   Знать, она еще клялася
   Горьку желчь свою разлить.
   [...]
   Муж состраждущий, муж кроткий!
   Если лиры моея
   Внял ты некогда глас робкий,
   Ах! – к тебе спешу вновь я.
   [...]
   А когда еще тобою
   Тяжкий рок мой не забыт,
   Ах! – не поздно мне с судьбою
   Мир тобою заключить…
     (III, 41-42)

В "Осенней песни…", не включенной Бобровым в "Рассвет полночи", автобиографический подтекст более конкретен. Здесь он не только жалуется на судьбу, но и откровенно кается в пагубном пристрастии к Вакху:

   Воззову ль к Отцу веселий,
   Чтоб найти отраду в нем?
   С ним лишь чувствия тупели;
   Тьмился дар души совсем.
   [...]
   Все, в чем музы мне клялися,
   Тигров всадник сей пресек. –
   Тигров всадник! – удалися!
   Удалися ты на век!

   Но увы! – коль хмуря очи
   Рок улыбкой не блеснет;
   Пусть среди житейской ночи
   Дух мой в вечну ночь пойдет!
    (Лицей. 1806. Ч.2. кн.2. С.11-12)

Две "песни" дополняют, практически "дублируют" друг друга. Обе состоят из 12 строф, а в образно-лексическом отношении напоминают об оде Державина "На смерть князя Мещерского". В центральных строфах варьируется мотив преследований рока:

"Осенняя песнь…"
Рок, о рок! – почто сурову
Рано желчь подносишь пить?
Рок не внемлет; – желчь готову
Поспешает в сердце влить.

"Песнь несчастного…"
Рок, о рок, – почто толь рано
Ты мне желчь подносишь в дар?
Неужель на свежу рану
Свежий мне даешь удар?

Самочувствие изгнанника запечатлено в балладе "Могила Овидия, славного любимца Муз", написанной не позднее 1798 г. Она построена в форме беседы современного "унылого певца" с тенью римского поэта, являющейся в "пыльном столпе".

Вначале "унылый певец" размышляет о пути, проделанном за "осьмнадесять веков" населявшими берега Дуная варварскими племенами и вообще об успехах цивилизации и культуры:

   Рим гордый с Грецией не мыслил
   В дни славы, мудрости, побед,
   Чтоб те долины, кои числил
   Жилищем варварства и бед,
   Своих злодеев заточеньем,
   Отозвались парнасским пеньем.

   Не мыслил, чтобы мужи грозны
   Ума хоть искру крыли здесь;
   Чтоб пели здесь Эоны поздны;
   Чтоб чуждые потомки днесь
   Назона в арфе прославляли
   И слезны дни благословляли.
     (II,128-129)

Он видит в искусствах, в поэзии мощную цивилизующую силу, смягчающую нравы и являющуюся главным двигателем прогресса. Именно они стали причиной возвышения Афин и Рима:

   Поныне камни и древа
   В твоих бы жителях мы зрели,
   Когда б их Музы не согрели.
     (II, 130)

Но для Боброва культурно значимы не только достижения искусства, а и градостроительство, мореплавание, законотворчество и даже военное дело:

   И здесь, – и здесь  возрождены
   Свои Орфеи, Амфионы,
   Энеи, Нумы, Сципионы.
     (II, 131)

Далее является тень Назона, рассказывает о кровопролитной борьбе Октавиана за власть и своем незаслуженном изгнании и убеждает современного певца искать утешения лишь "там", за пределом земной жизни, поскольку перед лицом смерти напрасны усилия смертных, равны гонитель и его жертва:

   Ночь всех равняет неприметно.
     (II, 134)

Судьба Назона, погребенного в безвестной могиле, где "чуждый народ" топчет его прах, обращает мысли автора к собственной участи:

   Судьба! – ужли песок в пустыне
   Меня засыплет так же ныне?
      (II, 135)

 Эти строки отделены от текста стихотворения, написанного шестистишными строфами, и выделены курсивом. Двойное выделение имеет целью обратить внимание на автобиографический подтекст "баллады": Бобров говорит о своем изгнании и своей "слезной судьбе". Существенно, что он не просто усмотрел аналогию между судьбой изгнанника Овидия и своей собственной, а сделал из нее поэтическую тему, явившись в этом непосредственным предшественником Пушкина.

Вообще, с 1790-х гг. Овидий для Боброва – любимейший из римских поэтов и чаще всего цитируемый (реминисценции и цитаты из "Скорбных элегий" и "Писем с Понта" во множестве встречаются, например, в "Тавриде" и позднее). Это еще одна из своеобразных черт Боброва, поскольку в современной ему поэзии Вергилий и в особенности Гораций, истолкованный как эталон безыскусной чувствительности и простоты, были гораздо более актуальны.

В целом интерес Боброва к античности закономерен, поскольку он находился в местах, сохранивших остатки  древней цивилизации. К тому же это было вполне в духе литературного движения в Европе того времени, когда пытались понять и освоить подлинную классическую древность, не опосредованную рецепцией французского классицизма. Т.е. классическая (точнее, неоклассическая) настроенность Боброва питалась новейшими литературными веяниями. В той же балладе "Могила Овидия", в ее меланхолическом настроении, унылом приморском пейзаже и самом явлении тени древнего поэта-изгнанника, очевидно влияние популярных тогда "Песен Оссиана" Дж. Макферсона. Оно заметно во многих его стихотворениях: например, в идиллии на смерть светлейшего князя Г.А.Потемкина "Плачущая нимфа реки Гипаниса при кончине славного вождя сил Эвксинских".

Из других написанных на юге стихотворений стоит отметить "малую поэму", в которой со ссылками на слова очевидцев описываются три победоносных сражения Ф.Ф.Ушакова (Керченское, Тендровское и у мыса Калиакрии) ("Черноморские трофеи, или Парафрастические стихи предводителю сил Эвксинских на трикратное поражение турецкого флота 1791 и 1792 годов, почерпнутое из мыслей некоторого самовидца" – II, 45-52), и стихи на смерть Екатерины II – "Драмматическая песнь на кончину Екатерины II в трех явлениях" (СПб., 1797). В этой "драмматической песни" Бобров обращался к Павлу I и его супруге Марии Феодоровне ("Славься, Павел и Мария!.."). В 1804 г., перепечатывая стихотворение в "Рассвете полночи", Бобров будет обращаться к Александру I и его супруге Елизавете Алексеевне. Изменение имен царствующей четы понудит Боброва изменить размер в соответствующем фрагменте песни. Так у него появится редчайший в поэзии того времени 5-стопный хорей (А.Х.Востоков еще в 1812 г. в своем "Опыте о российском стихосложении" укажет опыт Боброва как пока единственный после "Строф похвальных поселянскому житию" В.К.Тредиаковского):

   Славься, АЛЕКСАНДР, ЕЛИСАВЕТА,
   До вечерней тихих дней зари,
   И сияние в страну полсвета
   С высоты престола распростри!
   
   Возвеличься, Августейше племя!
   Изливай на росских луч сынов,
   Так как звездный полк на верх холмов!
   Ты умножь Петрово славно семя
   К чести, славе и красе страны,
   Как на горней тверди путь млечный!
      (I, 18)

В 1799 г. Мордвинов, покровитель и начальник Боброва, был отправлен в отставку и вынужден был удалиться в свое крымское имение в Байдарской долине. По этому случаю написано "Чувствование при удаляющемся Патриоте":

   Забудь все то, что мрачный Гений
   Теперь навеял за собой! –
   Прости ему за то достойно,
   Что паки в сень грядешь спокойно!
   [...]
   Сей черный Гений лишь потщился
   По буре тихость возвратить;
   Он тем судьбину примиряет,
   Дверь Янусову затворяет.
   [...]
   Твоя лодья устав в стремленье,
   Что в бездне плавала забот,
   Чрез бурно севера дхновенье
   На пристань прежнюю течот. –
   Там ты отдохнешь, муж почтенный;
   Там ощутишь покой бесценный.
     (II, 72-73)
 
"Бурно севера дхновенье" – это, конечно, гнев императора, а "мрачный Гений" означает либо просто злую судьбу, либо самого Павла I, а может и адмирала Дерибаса, интриговавшего против Мордвинова. Затворяемая "Янусова дверь", возможно, означает перемену политического курса после смерти Екатерины II (отзыв русских войск из Персидского похода и отказ от планов новой войны с Турцией), а возможно и отставку Мордвинова от военных дел. Всё это – выразительные примеры многозначности и сознательной "темноты" образов у Боброва.

Мордвинов, несмотря на сосбственную отставку, как-то сумел поспособствовать возвращению своего подопечного в столицу. Об этом мы узнаем из стихотворения "Признательность Патриоту г. а[дмиралу] М[ордвинову]", где поэт прославляет "милость" ("сестру любви") и счастливую перемену своего жребия, а себя сравнивает с "фиалкой", оживленной источником при Буге. Оно заканчивается редким у Боброва бодрым и оптимистичным взглядом в будущее:

   А Лира, – Лира благодарна, –
   Гордыня Феба лучезарна, –
   Котора с трепетом гласит
   Тавр[ид]ы в мерах изложенной,
   Еще пусть громче зазвучит
   В моей руке обвороженной
   Вновь напряженною струной
   Под новой счастия звездой!
      (II, 66)

Это стихотворение написано в августе 1799 г., и уже не позднее ноября того же года Бобров оказался в Петербурге. С собой он привез множество еще неопубликованных стихотворений и главное из созданного на юге – поэму "Таврида, или Мой летний день в Таврическом Херсонисе" (Николаев, 1798), в столицах еще практически неизвестную (см. о ней на сайте статью "Поэмы Семена Боброва").

 


Страница 3 - 3 из 6
Начало | Пред. | 1 2 3 4 5 | След. | КонецВсе

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру