Николай Гоголь. Опыт духовной биографии

Литературная слава

После переезда в Петербург Гоголь погружается в литературную жизнь, переживает первые неудачи и успехи. При постоянной внешней занятости, в нем проглядывает недовольство суетой, желание иной, собранной и трезвенной жизни. В этом смысле очень показательны его раздумья в "Петербургских записках 1836 года": "Спокоен и грозен Великий пост. Кажется, слышен голос: "Стой, христианин; оглянись на жизнь свою". На улицах пусто. Карет нет. В лице прохожего видно размышление. Я люблю тебя, время думы и молитвы!.. К чему так быстро летит ничем не заменимое наше время? Кто его кличет к себе? Великий пост - какой спокойный, какой уединенный его отрывок!"

Подлинным литературным дебютом Гоголя стали "Вечера на хуторе близ Диканьки" (1831 - 1832), принесшие ему известность. Одобрительно отозвался о них Пушкин. В письме к литератору Александру Воейкову от конца августа 1831 года он передает эпизод, рассказанный ему самим Гоголем: "Мне сказывали, что когда издатель зашел в типографию, где печатались "Вечера", то наборщики стали прыскать и фыркать, зажимая рот рукою. Фактор  объяснил их веселость, признавшись ему, что наборщики помирали со смеху, набирая его книгу".

Сочинение начинающего автора понравилось не только наборщикам, но и Государыне Императрице. Все свои книги, начиная с "Вечеров на хуторе близ Диканьки", Гоголь преподносил членам Царствующего дома и самому Императору. Это было данью от чистого сердца русского подданного, убежденного монархиста, не изменившего своему убеждению до конца жизни.

В начале 1835 года Гоголь издал сборник "Арабески", куда наряду с художественными произведениями вошли научные (исторического характера) статьи, и "Миргород" (в двух частях), который явился продолжением "Вечеров…" Белинский провозгласил Гоголя главой русских поэтов. Через год на сцене был поставлен "Ревизор", который принес его автору славу драматического писателя.

В пьесе многие видели карикатуру на российское чиновничество, а в драматурге - бунтовщика. По словам Сергея Тимофеевича Аксакова, были люди, которые с этих пор возненавидели Гоголя. Так, граф Федор Толстой (по прозванию Американец) говорил в многолюдном собрании, что Гоголь - "враг России и что его следует в кандалах отправить в Сибирь".

Между тем достоверно известно, что комедия была дозволена к постановке (а следовательно, и к печати) вследствие Высочайшего разрешения. "Если бы не высокое заступничество Государя, - писал Гоголь Михаилу Щепкину в апреле 1836 года, - пьеса моя не была бы ни за что на сцене, и уже находились люди, хлопотавшие о запрещении ее". Император Николай Павлович не только сам присутствовал на премьере, но и велел министрам смотреть "Ревизора". Во время представления он хлопал и много смеялся, а выходя из ложи, сказал: "Ну, пьеска! Всем досталось, а мне - более всех!"

Гоголь надеялся встретить поддержку царя и не ошибся. Вскоре после постановки комедии он отвечал в "Театральном разъезде…" своим недоброжелателям: "Великодушное правительство глубже вас прозрело высоким разумом цель писавшего".

В 1842 году вышел в свет первый том поэмы "Мертвые души", задуманной как эпос в трех частях, обнимающий собой "всю Русь" и "все человечество в массе". В том же году издано было и Собрание сочинений Гоголя в четырех томах (единственное прижизненное). Здесь впервые напечатаны новая расширенная редакция "Тараса Бульбы", а также "Шинель" - последняя из написанных Гоголем повестей. По сути, к тридцати трем годам Гоголь создал и напечатал практически все свои художественные произведения, - как писатель он сформировался почти сразу.

Раннее творчество Гоголя, если взглянуть на него с духовной точки зрения, открывается с неожиданной для обыденного восприятия стороны: оно не просто собрание веселых рассказов в народном духе, но и обширное религиозное поучение, в котором происходит борьба добра со злом и добро неизменно побеждает, а грешники наказываются ("Ночь перед Рождеством", "Сорочинская ярмарка", "Вий"). Эта же борьба - но уже в более утонченной форме, иногда со злом невидимым, - явлена и в "петербургских повестях"; как прямая защита Православия предстает она в "Тарасе Бульбе".

Самое известное комедийное произведение Гоголя - "Ревизор" - имеет глубокий морально-дидактический смысл, разъясненный автором в "Развязке Ревизора" (1846): "…страшен тот ревизор, который ждет нас у дверей гроба". Такой же глубокий подтекст имеет и главное творение Гоголя - поэма "Мертвые души". На внешнем уровне она представляет собой череду сатирических и бытовых характеров и ситуаций, тогда как в окончательном виде книга должна была показать путь к возрождению души падшего человека. Духовный смысл замысла раскрыт Гоголем в предсмертной записи: "Будьте не мертвые, а живые души. Нет другой двери, кроме указанной Иисусом Христом…"

Если брать нравоучительную сторону раннего творчества Гоголя, то в нем есть одна характерная черта - намерение вести людей к Богу путем исправления их недостатков и общественных пороков - то есть путем внешним. Вторая половина жизни и творчества Гоголя ознаменована направленностью к искоренению недостатков в себе самом - и таким образом он идет к более сложному и высокому, вступая на путь богословски оправданной аскетики. "Говорить и писать о высших чувствах и движеньях человека нельзя по воображенью, - утверждал Гоголь, - нужно заключить в себе самом хотя небольшую крупицу этого, - словом, нужно сделаться лучшим".

Летом 1840 года Гоголь за границей пережил род болезни, но скорее не телесной, а душевной. Испытывая тяжелые приступы "нервического расстройства" и "болезненной тоски" и не надеясь на выздоровление, он даже написал духовное завещание. По словам Сергея Тимофеевича Аксакова, Гоголю были "видения", о которых он рассказывал заботившемуся о нем в ту пору доктору Николаю Боткину (брату критика Василия Боткина). Затем последовало "воскресение", "чудное исцеление", и Гоголь уверовал, что жизнь его "нужна и не будет бесполезна". Ему открылся новый путь. "Отсюда, - пишет Аксаков, - начинается постоянное стремление Гоголя к улучшению в себе духовного человека и преобладание религиозного направления, достигшего впоследствии, по моему мнению, такого высокого настроения, которое уже несовместимо с телесною оболочкою человека" .

О перемене в воззрениях Гоголя говорит в своих воспоминаниях и Павел Васильевич Анненков: "Великую ошибку сделает тот, кто смешает Гоголя последнего периода с тем, который начинал тогда жизнь в Петербурге, и вздумает прилагать к молодому Гоголю нравственные черты, выработанные гораздо позднее, уже тогда, как свершился важный переворот в его существовании" . Начало "последнего периода" Гоголя Анненков относит к тому времени, когда они вместе жили в Риме: "Летом 1841 года, когда я встретил Гоголя, он стоял на рубеже нового направления, принадлежа двум различным мирам".

Суждение Анненкова о резкости совершившегося "переворота" едва ли справедливо: в 1840-е годы духовная устремленность Гоголя только обозначилась яснее и приобрела конкретные жизненные формы. Один из его друзей, Михаил Максимович, известный ученый, встретившийся с ним после трехлетнего перерыва в Киеве в августе 1835 года, вспоминал, что Гоголь уже тогда поразил его своей глубокой религиозной настроенностью. "Нельзя было не заметить перемены в его речах и настроении духа, - рассказывал он, имея в виду прогулки Гоголя по старому Киеву, - он каждый раз возвращался неожиданно степенным и даже задумчивым... Я думаю, что именно в то лето начался в нем крутой поворот в мыслях - под впечатлением древнерусской святыни Киева, который у малороссиян ХVII века назывался Русским Иерусалимом" .

Сам Гоголь всегда подчеркивал цельность и неизменность своего пути и внутреннего мира. В "Авторской исповеди" он писал, отвечая на упреки критиков, утверждавших, что в "Выбранных местах из переписки с друзьями" он изменил своему назначению и вторгся в чуждые ему пределы: "Я не совращался с своего пути. Я шел тою же дорогою... - и я пришел к Тому, Кто есть источник жизни". В статье "Несколько слов о биографии Гоголя" Сергей Тимофеевич Аксаков авторитетно свидетельствует: "Да не подумают, что Гоголь менялся в своих убеждениях, напротив, с юношеских лет он оставался им верен. Но Гоголь шел постоянно вперед; его христианство становилось чище, строже; высокое значение цели писателя яснее и суд над самим собою суровее".

У Гоголя постепенно вырабатываются аскетические устремления и все яснее вырисовывается христианский - монашеский - идеал. Еще в апреле 1840 года он писал Николаю Белозерскому, черниговскому помещику, с которым был знаком с нежинской поры: "Я же теперь больше гожусь для монастыря, чем для жизни светской". А в феврале 1842 года признавался поэту Николаю Языкову: "Я чувствую, что разорвались последние узы, связывавшие меня со светом. Мне нужно уединение, решительное уединение... Я не рожден для треволнений и чувствую с каждым днем и часом, что нет выше удела на свете, как звание монаха".

Эти слова могут служить ответом на вопрос, поставленный Гоголем три года спустя в названии статьи "Чей удел на земле выше", вошедшей в книгу "Выбранные места из переписки с друзьями".


Страница 4 - 4 из 10
Начало | Пред. | 2 3 4 5 6 | След. | КонецВсе

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру