Мотивы песенной поэзии И.Талькова

"Пока  звенит  твоя  гитара…":  художественная  рефлексия  о  творчестве

Размышления  о  смысле  искусства,  заключающемся, по убеждению Талькова,  в  "возрождении  вечных  понятий  любви,  красоты,  гармонии,  движении  вперед  к  Правде,  к  Свету,  к  Истине,  к  Богу",  о  вольном  духе,  изначально  присущем  бардовской  песне,  имели  существенную  значимость  в  творческом  самосознании  поэта: "Я – бард.  Я  пишу  и  пою  песни  о  том,  что  меня  волнует.  Свобода  творчества – мой  принцип".  В  освоении  этой  темы  публицистичность,  сатирическая  заостренность  и  даже  политическая  злободневность  мысли  соединились  у  Талькова  с  проникновенным  лиризмом,  масштабными  лирико-философскими  обобщениями.

Во  многих  стихотворениях  деятельность  поэта-певца  неотделима  от  постоянного противодействия  разного  рода  внешним  силам.  В  известной  песне  "Сцена"  тернистый  путь  поэта  к  сцене  сопряжен  с  острейшей  социальной  борьбой,  противостоянием  силам  зла  и  преисподней ("А  дорогу  к  тебе  преграждала  нечистая  сила"),  которое  порождало  внутреннюю  дисгармонию  в  душе  творца ("в  душе  затаилась  на  долгие  годы  тоска"),  преодолеваемую  лишь  духовным  упованием  на  Высшую  силу:  "Да  поможет  нам  Сила  Господня!".  Образ  "антиидеала"  в  творчестве  вырисовывается  в таких  сатирических  стихотворениях,  как  "Этот  путь" (1988),  "Конкурс" (1982),  "Правда" (1985), впитавших  в  себя  традиции  русской  гражданской  поэзии. В "Этом  пути"  в  качестве  такого  антиидеала  явлен  "успокоенный  талант"  поэта-певца, "приструнившего  свою  струну"  в  угоду  сиюминутной  конъюнктуре. А в  стихотворной  инвективе  "Конкурс"  в  горьких  раздумьях  поэта  о  торжестве  "парада  бездарностей"  на  конкурсе  эстрадной  песни  возникают  неслучайные  реминисценции  из  известного  монолога  грибоедовского героя:

                                          А  судьи  кто!  А  судьи  кто!  А  судьи  кто?!!
                                                   Как  некогда  сказал  один  поэт:
                                                   "Сужденья  черпают  из  забытых  газет",
                                                   И  всем  им  по  сто  с  лишним  лет…".
                                                                                                                        
Сам  поэт  несет в своем личностном облике  черты  борца-правдоискателя,  осознающего  собственную  обреченность  на  гибель,  но  идущего,  подобно  "камикадзе",  на  решительную  борьбу  с  Системой,  "не  боясь  совсем  порвать  остатки  связок,  душу  выворачивая…".

Рефлексия  о  собственном  жизненном  и  творческом  пути  порой  приобретает  в песенной поэзии  Талькова  характер  обобщения  судьбы  поколения,  сформировавшегося  в  атмосфере   общественной  лжи  и  лицемерия.  В  исповедальном,  проникнутом  самоиронией,  стихотворении  "Примерный  мальчик"  в  истории  взросления  и  внутреннего  становления  лирического  "я" преломилась  участь  значительной части его современников,  сознание  которых,  деформированное  в  условиях  советской  педагогики,  оказалось  сбитым,  лишенным  бытийных  ориентиров.  А  потому  и  духовный  поиск героя,  его стремление  к  личностной  свободе,  самоидентификации,  формы  социального  протеста  имели, как показано в стихотворении,  весьма  противоречивое  выражение:

                                          Читая  книги  не  такие
                                                   Тайком  от  всех  по  вечерам,
                                                   На  дискотеках  лихо  прыгая 
                                                   И  посещая  Божий  храм.
                                                                                                  
В  раздумьях  о  подлинной  творческой  свободе  как  о  непременном  условии  бытия  художника у Талькова  различимы  отголоски  известного  пушкинского  сонета  "Поэту" 1830 г. ("Дорогою  свободной  // Иди,  куда  влечет  тебя  свободный  ум…"):

                                             Иду  себе  своей  дорогой
                                                      И,  как  за  флаг,  держусь  за  мысль,
                                                      Что  нет  мудрее  педагога,
                                                      Чем  наша  собственная  жизнь.
                                                                                                           
Образ  поэта,  "крамольного"  в  отношении  к официальной  идеологии  и  усредненных  стандартов  творческого  поведения,  раскрывается  и  в  таких  стихотворениях,  как  "Друзья-товарищи" (1988), "Спасательный  круг" (1989), "Призвание" (1986).  В стихотворной  притче  "Бубен-тамбурин" (1984)  в  иносказательной  форме – через  антитезу  кричащей  музыки  бубна и  "самозабвенного",  тихого  "звучанья  чудных  арф" – выявляется  драма  одиночества  лирического "я",  чуждости  его  эстетического  вкуса  нормам  массовой  культуры,  неглубоким  запросам  "забубенной  публики".

Особую  значимость  в  русле  рассматриваемой  темы  приобретали  для  Талькова  размышления  о  трагических  судьбах  "властителей  чувств  и  дум"  современности – В.Высоцкого  и  В.Цоя,  безвременная  гибель  которых  была насыщена  для  него  глубинным  мистическим  смыслом.   В  песне-реквиеме  "Памяти  Виктора  Цоя" (1990)  на первый план выступают  онтологическая,  религиозная  трактовка  земной  жизни  и  "последних  сроков"  "целителей  уставших наших  душ",  интуитивное  прозрение  собственного  раннего  ухода ("А  может  быть,  сегодня  или  завтра // Уйду  и  я  таинственным  гонцом"):

                                       Глаза  таких  Божественных  посланцев
                                               Всегда  печальны  и  верны  мечте,
                                               И  в  хаосе  проблем  их  души  вечно  светят
                                               Мирам,  что  заблудились  в  темноте.

                                               Они  уходят,  не  допев  куплета,
                                               Когда  в  их  честь  оркестр  играет  туш:
                                               Актеры,  музыканты  и  поэты –
                                               Целители  уставших  наших  душ.
                                                                                                                       
Осмысление  горького  удела  поэта  в  России  в  стихотворении  "Природа  объявила  нам  войну"  перерастает  в  апокалипсическую  картину  национального  бытия, оказавшегося  у  "последней  черты"  в  своей  оторванности  от  органических,  природных  основ  жизни.  В обобщающе-символическом ракурсе, в исповедальном слове лирического "мы" прорисовывается  собирательный  образ  народа,  мучительно возвращающего себе духовную и историческую память:

                                     И  вот  мы  спохватились,  каясь  и  моля,
                                     Когда  над  нами  грянул  гром  и  вздрогнула  земля,
                                             И  вспомнили  про  Бога  и  Иисуса  во  Христе,
                                             И  вспомнили  поэтов,  что распяли на  кресте.
                                                                                                                                           
Вселенское  обобщение  собственной,  осмысляемой  с  духовной  точки  зрения  судьбы  и  пути  Родины  достигается  в  одной  из  ключевых  и  итоговых  для  Талькова философской балладе,  песне-пророчестве  "Я  вернусь" (1990).

Архетипический  для  русской  культуры  образ  воскресения  поэта "пусть  даже  через  сто  веков"  и  его  возвращения  в  обновленную  страну  сопряжен  здесь  с  глобальным  обобщением  истории  России  ХХ века – поры  революций,  войн (явных  и  скрытых,  характеризующих  общий  климат  общественной  жизни),  нищеты  и  "дождей  из  слез".  Лейтмотив  "боя"  в  самохарактеристиках  поэта  становится  знаком  его  неослабевающей  духовной  и  творческой  активности:  "Я  завтра  снова  в  бой  сорвусь, // Но  точно  знаю,  что  вернусь".  Напряженно  рефлексируя  о  таинственной  связи  своего  посмертного  возвращения  и  "первого  дня  рождения  страны,  вернувшейся  с  войны",  поэт  раскрывает  двуединство  острого  социального звучания  собственного  творчества  и  его  задушевно-лирической  струи:

                              Я пророчить не берусь,
                              Но точно знаю, что вернусь,
                              Пусть даже через сто веков,
                              В страну не дураков, а гениев,
                                И, поверженный в бою,
                                Я воскресну и спою
                                На первом дне рождения страны, вернувшейся с войны.
                                              А  когда  затихают  бои,
                                                       На  привале,  а  не  в  строю
                                                       Я  о  мире  и  о  любви
                                                       Сочиняю  и  пою…
                                                                                                                                                       
Итак,  при выявленном  разнообразии  мотивов  песенная  поэзия  Талькова,  ставшая  заметным  явлением  и  в  эволюционировавшей  авторской  песне, и  в  целостном  контексте  отечественной  поэтической  культуры,  вырисовывается  как  художественное  единство.

На  сцене, в творческом уединении,  в  любви,  в  нелегкой  социальной  борьбе,  постижении  судьбы  России – лирический  герой  Талькова  раскрывается во  внутренней  цельности,  основанной  на  религиозной  сущности  миропонимания, в напряженной  саморефлексии,  этике  духовного  стоицизма. Его  глубинное  "я"  выражается  как  в  проникновенной  исповеди  о  своей  душевной  жизни,  так  и  в  подчас  нелицеприятном  диалоге  с  современниками  о  кризисных  чертах  национального  сознания,  тяжелых  страницах  прошлого  и  смутного  настоящего,  в балладном звучании  притч,  пророчеств  о  будущем  России.  В  нередко  надрывном  голосе  поэта-певца  резонировал,  как  и  в  песнях  В.Высоцкого,  голос  поколения,  сформировавшегося  в  условиях  брежневского  "застоя"  и  драматично  осознавшего  себя  на  перепутье  во  второй  половине  1980-х гг.

Поэзия  И.Талькова  явилась  ярким  художественным  выражением  эпохи  болезненного  крушения  Системы,  обнажившего  зияющие  пустоты  в  национальной картине мира.  Она  в  полноте  выразила  стремление  общества  обрести  утерянные  духовные,  религиозные  ориентиры  бытия,  соединив  в  себе  публицистическое,  рефлексирующее  начало  с  сильнейшим  эмоциональным  зарядом,  богатой  гаммой  душевных  переживаний.