Мотивы песенной поэзии И.Талькова

Близким  по  содержанию  и  стилистике  является  и  стихотворение  "Родина".  В  нем  также  Россия  предстает  в  скорбном  обличии  нищей  матери,  насильственно  "обряженной  в  наряд  Арлекино".  Здесь  ярче,  по  сравнению  с  предыдущим  стихотворением,  проступает душевный  облик  самого  лирического  героя.  Если  там  он  запечатлелся  непосредственно  лишь  в  первых  строках  –   в   страдающей  позиции,  косвенно  ассоциирующейся  с муками  Христа ("Надо  ж  было  так  устать, //  Дотянув  до  возраста  Христа,  Господи…"), то  в   более  позднем  произведении  трагизм его  внутренней  жизни  вырисовывается   полнее.  Герой  с  болью  распознает  в  себе  раздвоенность  между  естественным  сыновним  патриотическим  чувством  и  гневным  неприятием  современной  "державы  дураков":  "Ты – чужая  и  своя, // Ты – моя  и  не  моя…".  Лирическое  "я"  видит  себя,  подобно  России-"нищей  суме",  странником,  "изгоем"  на  родной  земле, которая  охвачена  пожаром,  пожирающим  ее  поэтов (ср.  близкий  по  семантике  образ  пожара  в  одноименном  стихотворении  В.Высоцкого  1978 г.)

                                    Полыхает  пожаром  земля,
                                           И  поэты  сгорают,
                                           А  тебя  окружает  зима.
                                           Родина  моя…

В  пронзительных  стихах-песнях  Талькова  о  России  вызревает  масштабное  художественное  сопряжение  прошлого  и  современности. 
В  стихотворении  "Стоп! Думаю  себе…" (1989)  лирический  герой  предстает  в  качестве  неутомимого  правдоискателя,  одинокого  в  своем  поиске  истины  в  национальной  судьбе  последнего  времени  и  осознающего,  подобно  герою  "Моей  цыганской"  Высоцкого, что  "что-то  тут  не  так".  Трагифарсовые  повороты  исторического  пути – от  Сталина  до     "перестроечных"  времен – рисуются  здесь  в  резко  сатирическом  свете,  с  гротесковыми    портретами  советских  вождей.  За  официальной  лживой  видимостью  взгляд  поэта-певца  обнажает  неприглядную  сущность,  а  обилие  сниженно-разговорной  лексики  знаменует  его  прямое  обращение   к  слушательской  аудитории,  пребывающей  под  дурманом  "перестроечных"  превращений,  "метаморфоз",  как  в  одноименном  стихотворении  1991 г.:

                                      Только  вот  ведь  в  чем  беда:
                                              Перестроить  можно  рожу,
                                              Ну  а  душу – никогда.
                                                                                            
Тальков-художник  стал,  как  представляется,  ярким  выразителем  умонастроения  своего  "смутного  времени",  с  его  брожениями,  мучительными  поисками  утерянной  национальной  идеи  и  одновременно  соблазном  в  одночасье  предложить  ее  обществу,  в значительной мере подавленному  десятилетиями  лживой  пропаганды.  Пророчески  предощущая  роковую  краткость  собственного  земного  пути,  поэт  стремился  вместить  в  свои  песни  то  бытийное  содержание,  ту  духовную  "программу",  которые  по-настоящему  могли  быть  восприняты  лишь  спустя  десятилетия.  В  стихотворении "Век-Мамай" (1989)  выстраивается  грандиозная  образная  параллель  между  противостоянием  народа,  его  святых  князей ("Нам  нужно  срочно  воскрешать  Димитрия  Донского")  разрушительному  татарскому  игу – и  современными  попытками  вернуть  себе  национальную  самобытность,  обрести  правду  о  собственной  истории, вопреки лагерной "стилистике"  "века-варвара", что "Свои  настроил  из  дерьма // Казенные  параши":

                        Где  ад,  где  рай,
                             Где  ад,  где  рай,
                             Да  что  гадать?
                             Давно  пора,  пора,  пора
                             Донское  знамя  поднимать.
                                                                       
Особенно  яркой  в  свете лиро-эпического  осмысления  исторических  судеб  России  стала  баллада  "Бывший  подъесаул" (1990),  наполненная  глубокими  художественными  рефлексиями  о  трагедии  национального  раскола  в  ХХ столетии.

Основная  часть  произведения  выстраивается  как эпически неторопливое,  вдумчивое  повествование-предание  о  судьбе  и  гибели  бывшего  подъесаула,  ставшего  в  пору  гражданской  усобицы,  разрыва  вековых  семейных  связей ("проклятье  отца  и  молчание  брата")  красным  командармом.  Как  и  в  фольклоре,  активной  действующей  силой  выступает  здесь  природный  мир,  созданный  Богом  и  хранящий  в  своих  глубинах  непорушенное  единство  с  Творцом; фольклорный  колорит  проявляется  и  в  дважды  звучащем  во  время  исполнения  хоровом  припеве  из  известной  казачьей  песни  "Любо,  братцы…".  Река,  волна,  ветер,  шумящая  листва  наделены  в  песне  даром  речи,  будучи  свыше  призванными  удержать  казака  от  отступничества:

                               Ветер  сильно  подул,  вздыбил  водную  гладь.
                               Зашумела  листва,  встрепенулась  природа,
                               И  услышал  казак:  "Ты  идешь  воевать
                               За  народную  власть  со  своим  же  народом!".
                                                                                                         
Напряженный  драматизм  балладного действия  сопряжен  с  раскрытием  противоречий  во  внутреннем  мире  командарма,  читающего  по  старой  памяти  молитву  и  одновременно  сознательно  преступающего  Божье  Слово,  донесенное  природой: "Божий наказ  у  реки  не  послушал". В  шестой  строфе  "объективное" повествование  прерывается  авторским  лирическим  голосом – в   исполнении  этот  фрагмент  выделен  особо:  текст  здесь  не  поется,  а  медленно, в тишине  проговаривается  каждое  слово.  Этот  голос наполнен  раздумьями  о  "последней  черте"  встречи  человека  с Богом,  видящего  весь  его  земной   путь ("Наступает  момент,  когда  каждый  из  нас // У  последней  черты  вспоминает  о  Боге!"),  о  целой  стране, оказавшейся  у  подобной  "черты".   Для  командарма  предел  осознания  своего  греха  оказывается  роковым:  утратив,  подобно  многим  своим  соотечественникам,  опыт  покаяния,  он  обрекает  себя  на  гибельное  отчаяние:

                        Вспомнил и командарм о проклятье отца
                        И как Божий наказ у реки не послушал,
                        Когда щелкнул затвор… и девять граммов свинца
                        Отпустили на суд его грешную душу.
 
Примечательно,  что  композиционное  единство  баллады  достигается благодаря символическому  лейтмотиву  памяти  природы,  противопоставленной  духовному  беспамятству  нации,  забывшей  о  Боге  на  "плацдармах"  гражданской  войны  и  революции.  Тихий  Дон,  воплощающий  мудрую  преемственность,  непрерывность  бытия,  хранит  память  и  о  "грешной  душе"  героя,  и  о  его  роковом  самоотречении:

                              А  затон  все  хранит  в  глубине  ордена,
                                    И  вросли  в  берега  золотые  погоны
                                    На  года,  на  века,  на  все  времена
                                    Непорушенной памятью Тихого Дона.
 
Жанр  баллады  актуализируется  у  Талькова  и  в  связи  с  художественным  осмыслением  реалий  современной  российской  действительности.  В  "Балладе  об  афганце" (1991)  внутренняя  "драматургия"  рождается  в  нелегком,  выписанном  с  бытовыми  подробностями  диалоге  поэта  с  "молодым  ветераном"  Афганистана,  приоткрывающем  "смертельно  израненную  душу"  последнего,  глубинный,  едва  ли  преодолимый  комплекс  обиды  на  окружающую  действительность. Результатом  значимой  "встречи"  песен  поэта  и  горькой  исповеди  его  собеседника  становится  проникновенное  вчувствование  барда  в  смысл  рассказанного,  обогащение  его  личностного  опыта:

            Я  попел  ему  песни,  а  он  мне  без  всякого  лака
            Рассказал  лучше  книг  и  кино  и  про  жизнь  и  про  смерть.
                 Так  впервые  почувствовал  я,  что  такое  атака
                 И  что  значит  столкнуться  со  смертью  и  не  умереть.
                                                                                                                                        
"Драматургичность"  ряда  стихотворений  Талькова  обусловлена  появлением  в  них  вполне  самостоятельных  по  отношению  к  авторскому  "я"  персонажей  с  яркими  речевыми  характеристиками,  остротой  связанных  с  ними  сюжетных  коллизий ("Собрание  в  жэке",  "Дед  Егор").  Оба  названных  произведения  отражают  сознание  простого  человека,  ощущающего  собственную   невостребованность  в  условиях  царящей  в  обществе  демагогии.  В  первом  монтер  Петрович  с  искрометной  иронией  разоблачает  абсурдность  всякого  рода  собраний "по  вопросам  "Перестройки"" ("Я  на  ваши  семинары  болт  с  резьбою  положил").  А  фантастический  сюжет  стихотворения-притчи  "Дед  Егор" (1981)  обнажает  разительное  противоречие  между  механистичным  существованием  рядового  "homo sovieticus"  в  ситуации  тотального  разочарования  в  господствующей  идеологии ("Демонстрации  считал  мистификацией, // А  над  лозунгами  просто  хохотал") – и  утопическим порывом  сыграть  активную  роль  в  осуществлении  социальной  гармонии:

                                   Сам  дед  Егор  в  прекрасном  был  настрое:
                                          Повеселел,  помолодел,  набрался  сил…
                                          Ну  наконец-то  он  прекрасный  мир  построил,
                                          Мечту  заветную  в  реальность  воплотил.
                                                                                                                      
В  стихах-песнях  Талькова  используются  разнообразные  средства  сатирического  изображения  современности,  доходящего  порой  до  прямой  инвективы ("Кремлевская  стена",  "Совки",  "Глобус",  "Полу-гласность" и др.). В  стихотворении  "Полу-гласность" (1988),  где  бессмысленность  системы  "позднего  социализма"  передана  в зеркале  словесного  абсурда ( "ПОЛУ-Гласность, //  ПОЛУ-так: //  ПОЛУ-ясность –  // ПОЛУ-мрак"),  обнаруживается  жанровая  и  стилевая  общность  с  хлесткой  пушкинской  эпиграммой – в  частности,  с  известной  эпиграммой  1824 г.  на  М.Воронцова ("Полу-милорд,  полу-купец…"). 

Неординарным  образцом  "ролевой"  лирики Талькова является  стихотворение  "Кремлевская  стена" (1988).  Боль  лирического  героя  за  судьбу  Отечества,  его  предельное  внутреннее  напряжение  заставляют  искать  преодоления  границ  собственного  "я",  прорыва  в  надличностное  измерение. В  горьком самозабвении  он  представляет  себя  "кремлевской  стеною",  последним  оплотом  родной  земли:

                             Сколько  б  горя  страна  не  увидела
                                   Ни  в  войну,  ни  перед  войною
                                   Из-за  крупных  и  мелких  вредителей,
                                   Если  б  я  был  кремлевской  стеною:
                                   Я  ронял  бы,  ронял  бы  кирпичики
                                   На  вредителей  плоские  лбы…
                                                                      
Таким образом,  содержательным  стержнем  "социальных" песен Талькова выступило  глубокое постижение  истории  и  современности  России,  духовных  основ  ее  бытия,  рефлексия  об  обретении  национальной  идеи.  Острая  публицистичность  соединилась  здесь  с  многослойной  художественной  образностью,  лирические  медитации – с  "сюжетными"  стихотворениями-балладами, драматическими "сценами", притчами,  пророчествами, с  их  повышенной  экспрессией  в  утверждении  высших  ценностей  в  поврежденном  мире:

                              А  за  окнами  светится  храм,
                                    А  во  храме  есть  Бог.
                                    Ну  а  если  Он  есть –
                                    То  землей  не  владеть  сатане!
                                                                                         ("Не  спеши  проклинать  этот  мир…",1991)


Страница 2 - 2 из 4
Начало | Пред. | 1 2 3 4 | След. | КонецВсе

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру