«Евгений Онегин» роман А. С. Пушкина (По материалам 6-го издания: М., 2005). Составитель А.А. Аникин. Глава третья

                                                          Elle etait fille, elle  etait amoureuse.
                                                                                               Malfilatre.

Эпиграф "Она была девушка, она была влюблена", вероятно, был заимствован Пушкиным из хорошо известного ему французского "Лицея" Лагарпа, где была приведена эта цитата из "Нарцисса" — поэмы Мальфилатра (1733-1767).

                                         II

                                ... — "Опять эклога,
                Да полно, милый, ради Бога.
                Ну что ж? ты едешь: очень жаль.
                Ах, слушай, Ленский; да нельзя ль
                Увидеть мне Филлиду эту..."

Э к л о г а  — греческое название произведения, идиллически описывающего сельские нравы; эклога относилась к так называемой пасторальной (пастушеской) поэзии. В античной литературе наиболее известными представителями этого жанра были Феокрит и Вергилий. На русском языке первый начал писать эклоги А.П. Сумароков.

Ф и л л и д а  — обычное имя героини в античных эклогах: например, в 3-й эклоге Вергилия (стихи 76 и 78); в "Словаре древней и новой поэзии" Остолопова (ч. 1, 1821, стр. 351) приведена эклога Милона в переводе В. Панаева, начинающаяся стихом:

                Как я обрадую Филлиду дорогую

Это имя было популярно в русской поэзии, например, у Сумарокова, И. Дмитриева. В переводном стихотворении Батюшкова "Радость" (1810) читаем:

                Сегодня — день радости —
                Филлида суровая,
                Сквозь слезы стыдливости,
                "Люблю!" мне промолвила.

                                         III

Конец этой строфы, в печати замененной точками, сохранился в черновой рукописи:

                В деревне день есть цепь обеда —
                Поджавши руки, у дверей
                Сбежались девки из сеней
                Смотреть на нового соседа,
                А на дворе толпа людей
                Критиковала их коней.

Какая обильная меткими наблюдениями бытовая картинка! И сколько их осталось в черновых тетрадях романа! "Взыскательный художник" не включал в роман множества подробностей в совершенстве изученного им усадебного быта: потому ли, что он не хотел загромождать ими психологического стержня романа; потому ли, что, переполненный до края мыслями и эмоциями, лирически взволнованный, хотел приковать преимущественное внимание к зарисовкам индивидуального я своих главных героев и своего собственного (ведь Пушкин и в романе остается поэтом-лириком); во всяком случае, "Евгений Онегин" с еще большим правом мог бы быть назван Белинским "энциклопедией русской жизни", если б гениальный критик знал совершенно отделанные поэтом строфы в черновых тетрадях, лишь впоследствии опубликованные и, главным образом, советскими пушкиноведами правильно прочитанные.

Предлагаем читателю не ограничиваться только основным корпусом романа, а продолжать чтение романа в так называемых приложениях к нему, помня пушкинский афоризм: "Следовать за мыслями великого человека есть наука самая занимательная" ("Арап Петра Великого", глава III).

                                        IV

             Скорей! пошел, пошел, Андрюшка!

Ларина звала крепостную девушку  А к у л ь к о й  (гл. II, строфа XXX); Онегин кричит: А н д р ю ш к а;  в варианте XXXVII строфы III главы мальчик, подававший сливки, назван  Т р и ш к о й.  Лишь ключнице Онегина дано имя Анисьи. Если припомнить, что Татьяна на слова няни: "уж я стара; тупеет разум", эгоистически бросает: "что нужды мне в твоем уме?", что "докучны ей... и взор  з а б о т л и в о й  прислуги"; если собрать рассыпанные в романе картинки отношений "простых и добрых бар" к крепостным слугам (Ларина "служанок била осердясь" — глава II, строфа XXXII), то помещичья подкладка этих кличек становится вполне понятной.<…>

Хотя у няни нет имени:  "Ф и л и п ь е в н а  с е д а я"  (строфа XXXIII), но в этом обращении звучит нежная любовь к старушке, выходившей обеих сестер в семье Лариных (ср.: Савельич в "Капитанской дочке", Егоровна в "Дубровском"). Поэт выделил крепостную женщину из ряда других прозваньем по отчеству — знаком почета в крестьянской среде, отметил особое место этой преданной рабы в быту дворянского семейства (см. комм. к XVII-XXI и XXXIII-XXXV строфам III главы).

                                         V

                  Скажи: которая Татьяна? —
                  Да та, которая, грустна
                  И молчалива, как Светлана,
                  Вошла и села у окна.

С в е т л а н а  — героиня одноименной баллады В.А. Жуковского, которую автор охарактеризовал:

                             Молчалива и грустна
                             Милая Светлана.

                В чертах у Ольги жизни нет.
                Точь-в-точь в Вандиковой Мадонне:
                Кругла, красна лицом она,
                Как эта глупая луна
                На этом глупом небосклоне.

Картина фламандского художника Ван-Дейка (1599-1641) — "Мадонна с куропатками" — находилась в Эрмитаже. Изображение Мадонны носило слащавый, сентиментальный характер.<…>

После V строфы по первоначальному замыслу Пушкина следовала строфа, в которой Онегин изображался влюбленным в Татьяну и начавшим чуть не ежедневно, подобно Ленскому, посещать соседок:

                В постеле лежа — наш Евгений
                Глазами Байрона читал,
                Но дань вечерних размышлений
                В уме Татьяне посвящал.
                Проснулся он денницы ране,
                И мысль была все о Татьяне.
                Вот новое, — подумал он,  —
                Неужто я в нее влюблен?
                Ей-богу, это было б славно,
                Себя уж то-то б одолжил,
                Посмотрим, — и тотчас решил
                Соседок навещать исправно,
                Как можно чаще — всякой день:
                [Ведь] им досуг, а нам не лень.

Начало следующей строфы:

                Ужель Онегин в самом деле
                Влюбился? —

сразу перечеркнуло это сюжетное движение романа и оставило Онегина с "давно умолкнувшими чувствами", "на минуту" вспыхнувшими при первых встречах с Татьяной, намеренно замороженными и вновь с исключительной силой воскресшими в Онегине в конце романа.

                                       IX

              Теперь с каким она вниманьем
              Читает сладостный роман,
              С каким живым очарованьем
              Пьет обольстительный обман!
              Счастливой силою мечтанья
              Одушевленные созданья,
              Любовник Юлии Вольмар,
              Малек-Адель и де Линар,
              И Вертер, мученик мятежный,
              И бесподобный Грандисон,
              Который нам наводит сон, —
              Все для мечтательницы нежной
              В единый образ облеклись.
              В одном Онегине слились.

Пушкин почти во всех произведениях, где касался культурного быта своего класса, рисовал героев и героинь, воспитанных на романах. Ср. в выпущенной IX строфе 1 главы:

                Любви нас не природа учит,
                А Сталь или Шатобриан.
                Мы алчем жизнь узнать заране,
                И узнаем ее в романе.

Марья Гавриловна и Бурмин ("Метель"), Маша Троекурова ("Дубровский"), Полина ("Рославлев"), Лиза ("Роман в письмах"), Сильвио ("Выстрел") и др. — все они, подобно Татьяне, в романах находили "свой тайный жар, свои мечты". Образ Татьяны с этой стороны почти повторен в "Романе в письмах" (1829-1830): Маша — "стройная, меланхолическая девушка лет семнадцати, воспитанная на романах и на чистом воздухе. Она целый день в саду или в поле с книгою в руках, окружена дворными собаками, говорит о погоде нараспев и с чувством потчует вареньем. У нее нашла я целый шкап, наполненный старинными  романами".

Л ю б о в н и к  Ю л и и  В о л ь м а р  — Сен-Пре, возлюбленный героини романа Жан-Жака Руссо "Новая Элоиза" (1761). Роман написан в форме писем. Юлия, дочь аристократа барона д’Этанж, и бедный ее учитель Сен-Пре полюбили друг друга. На их пути встали сословные предрассудки отца, общества, но сила страсти все преодолела. В первой части романа ярко вскрыты противоречия между общественной традицией, косной средой и потребностями сердца, правом на свободное чувство. Но Юлия вынуждена была покориться воле отца. Сен-Пре уехал. Она, продолжая его любить, вышла замуж за Вольмара, человека другого склада и характера, чем ее возлюбленный. Во второй половине романа рисуется семейная жизнь Вольмаров на лоне деревенской природы. Сен-Пре приезжает погостить у них. Вольмар знает о прежней связи Юлии и Сен-Пре, на время покидает семью и оставляет их одних. Но Юлия теперь на страже семейной морали, остается верной своему мужу.

М а л е к - А д е л ь  — герой "посредственного", по выражению Пушкина, романа французской писательницы Коттень (1770-1807) "Матильда, или Крестовые походы". По свидетельству Загоскина (в романе "Рославлев"), "русские дамы бредили Малек-Аделем, искали его везде". В послании "К В.П. Ушаковой и П.А. Хилковой" (1823) Жуковский передает, как увлекались его гатчинские соседки "розовым романом", в котором повествовалось о разных похождениях на Востоке Малек-Аделя.

О длительной популярности этого героя свидетельствует И. С. Тургенев: провинциальный дворянин Чертопханов назвал своего любимого коня Малек-Аделем ("Конец Чертопханова").

Д е  Л и н а р  — герой "прелестной", по выражению Пушкина, повести "Валерия, или Письма Густава де Линара к Эрнесту де Г." баронессы Крюднер (1764-1824). В этом романе изображается любовь молодого человека к замужней женщине из светского круга.

В е р т е р  — герой романа Гёте "Страдания молодого Вертера" (1774). Роман написан в форме дневника. Вертер — один из носителей мировой скорби в европейской литературе. Мятежный индивидуалист, исполненный меланхолии, он не мог ужиться в обществе и застрелился из-за любви к Лотте, оставшейся верной долгу замужней женщины. Роман произвел сильнейшее впечатление на современников. В начале 20-х годов в проселочных гостиницах русских захолустий висели картинки, изображавшие "Историю Шарлотты и Вертера".

                                        X

                Воображаясь героиней
                Своих возлюбленных творцов,
                Кларисой, Юлией, Дельфиной,
                Татьяна в тишине лесов
                Одна с опасной книгой бродит,
                Она в ней ищет и находит
                Свой тайный жар, свои мечты,
                Плоды сердечной полноты,
                Вздыхает и, себе присвоя
                Чужой восторг, чужую грусть,
                В забвенье шепчет наизусть
                Письмо для милого героя...

К л а р и с с а  — героиня романа Ричардсона "Кларисса Гарлоу" (1748). Девушка из патриархальной буржуазной семьи стала жертвой аристократа, красавца и распущенного повесы Ловласа; не в силах пережить унижения и позора, она умирает. Ловлас погибает на поединке с одним из родственников Клариссы.

В 1824 г. Пушкин читал этот роман в Михайловском и писал брату: "Читаю Клариссу: мочи нет, какая скучная дура!" Более подробная оценка романа и его героини дана в отрывках из "Романа в письмах" (1829-1830), где Лиза по поводу Ричардсона писала: "Надобно жить в деревне, чтоб иметь возможность прочитать хваленую Клариссу. Я, благословясь, начала с предисловия переводчика и, увидя в нем уверение, что хотя первые шесть частей скучненьки, зато последние шесть в полной мере вознаградят терпение читателя, храбро принялась за дело. Читаю том, другой, третий — скучно, мочи нет — наконец добралась до шестого — скучно, мочи нет. — Ну, думала я, — теперь буду я награждена за труд. Что же? читаю смерть Клариссы, смерть Ловласа — и конец! Каждый том заключал в себе две части, и я не заметила перехода от шести скучных к шести занимательным.

Чтение Ричардсона дало мне повод к размышлениям. Какая ужасная разница между идеалами бабушек и внучек! Что есть общего между Ловласом и Адольфом? Между тем роль женщин не изменяется. Кларисса, за исключением церемонных приседаний, все же походит на героиню новейших романов, потому ли, что способы нравиться в мужчине зависят от моды, от минутного влияния, а в женщинах они основаны на чувстве и природе, которые вечны?"

Ср. также "Мысли на дороге" (1833-1835): "Понятие о скуке весьма относительное. Книга скучная может быть очень хороша... Многие читатели согласятся со мною, что Кларисса очень утомительна и скучна, но со всем тем роман Ричардсонов имеет необыкновенное достоинство".

Ю л и я  — героиня романа Руссо "Новая Элоиза". Пушкин говорит, что Татьяна "с опасной книгой бродит". В журнале "Аврора" (1806) автор статьи "О сказках и романах" писал: "При образовании девиц нет ничего важнее, как предохранять фантазию от вредных внушений чувственности; потому-то (что бы Руссо, впрочем, ни говорил в свое защищение) чтение "Новой Элоизы" есть и будет всегда  о п а с н о  для молодых девиц". Мы увидим ниже, какой принцип поведения извлекла Татьяна из опыта Юлии, как Пушкин  о п а с н у ю  книгу превратил в урок морали в момент,  о п а с н ы й  для замужней Татьяны (см. комм. к ХLIV строфе VIII гл.).

Д е л ь ф и н а  — героиня одноименного романа французской писательницы Сталь (1802). Действие романа происходит в высшем французском обществе конца XVIII в. Дельфина полюбила Леонса де Мондевилля, человека, пропитанного светскими предрассудками и не способного понять глубину чувства полюбившей его женщины. Он женился на Матильде де Вернон; веря всевозможным сплетням по адресу Дельфины, вступившей в борьбу с окружающей ее средой за права сердца, Леонс, однако, продолжает любить Дельфину. Тяжелая семейная жизнь могла бы быть изменена им, так как законом разрешен был развод. Но аристократические предрассудки не разрешают ему этого сделать. Дельфина уходит в монастырь. Смерть Матильды освободила Леонса от несчастного брака. Но он не может теперь жениться на монахине. Леонc вскоре был арестован революционерами, Дельфина спешит к нему на помощь. Узнав о смертном приговоре Леонсу, она приняла яд. Эпиграф романа вскрывал его идейный замысел: "Мужчина должен уметь бороться с общественным мнением, а женщина должна уметь ему подчиняться".

В стихе: "чужой восторг, чужую грусть" двукратное потребление одного и того же прилагательного (определение при разных существительных (определяемых) — прием, часто применяемый Пушкиным и др. (Жуковским, Баратынским). См. во II главе:

                Простим горячке юных лет
                И юный жар и юный бред.

В III главе:

                Как эта глупая луна
                На этом глупом небосклоне.

В IV главе:

                Люблю я дружеские враки
                И дружеский бокал вина.

В VI главе:

                Храпит тяжелый Пустяков
                С своей тяжелой половиной...

                Красавиц модных модный враг.

                                        XI

             Свой слог на важный лад настроя,
             Бывало, пламенный творец
             Являл нам своего героя
             Как совершенства образец.
             Он одарял предмет любимый,
             Всегда неправедно гонимый,
             Душой чувствительной, умом
             И привлекательным лицом.
             Питая жар чистейшей страсти,
             Всегда восторженный герой
             Готов был жертвовать собой,
             И при конце последней части
             Всегда наказан был порок,
             Добру достойный был венок.

В этой строфе превосходная характеристика нравоучительного романа XVIII в., его образов, поэтики. В неоконченной повести Карамзина "Рыцарь нашего времени" (1799 -1802) подросток Леон стал читать романы. "Даира, восточная повесть, Селим и Дамасина, Мирамонд, история Лорда N. — все было прочтено в одно лето с любопытством, с живым удовольствием... Душа Леонова плавала в книжном свете, как Христофор Коломб на Атлантическом море, для открытия... сокрытого. Сие чтение не только не повредило его юной душе, но было еще весьма полезно для образования в нем нравственного чувства. В Даире, Мирамонде, в Селиме и Дамасине, одним словом, во всех романах жёлтого шкафа герои и героини, несмотря на многочисленные искушения рока, остаются добродетельными; все злодеи описываются самыми черными красками: первые, наконец, торжествуют, последние, наконец, как прах, исчезают. В нежной Леоновой душе неприметным образом, но буквами неизгладимыми, начерталось следствие: "итак, любезность и добродетель - одно! итак, зло безобразно и гнусно! итак, добродетельный всегда побеждает, а злодей гибнет!"

Одни заглавия романов конца XVIII в. показывают меткость пушкинской характеристики: "Постоянство, торжествующее над препятствиями" (1786). "Луиза Г., или Торжество невинности, истинная повесть, содержащая в себе чувствительные и редкие приключения, научающие нас быть добродетельными и убегать пороков" (1788). "Торжествующая добродетель, или Жизнь и приключения гонимого Фортуною Селима, истинная повесть"; "Любовь Кариты и Полидора, или Редкие приключения двух язычников, с описанием бывших с ними чрезвычайных несчастий, великих перемен, удивительных оборотов, и с изъяснением, что добродетель, сколько бы ни имела злобных гонителей, остается всегда торжествующей и достойною, наконец, венчает наградою своих любителей" (1790) и т. д.