Слово о весне

В то время, как мы в наших малых и рукотворенных храмах совершаем различные богослужения и преходим от празднества к празднеству, великий и нерукотворенный храм природы также не остается без перемен: и в нем одна чреда служения сменяется другою; совершаются различные торжества во славу единого и тогожде Господа и Владыки всяческих.

Так, смотря на теперешнее весеннее убранство природы, на всюду развивающуюся зелень, на везде разсыпающиеся цветы, и сравнивая все это с прежнею наготою и мертвостию, кто не скажет, что теперь спавшая зимним сном природа как бы воспрянула от сна, и подражая св. церкви, начала праздновать день воскресения!

Пройти cиe празднество без внимания значило бы показать преступное равнодушие к самому Учредителю его, который, очевидно, есть не человек какой либо, а сам всемогущий Творец природы. Ибо если и простой художник не выставит напрасно картины пред взоры всех; кольми паче премудрость Божия не может обращать все лице земли, как это происходит теперь, в живую, великую и разнообразную картину, не имея в виду преподать чрез cиe урока тем, пред взоры коих она выставляется.

Не будем же невнимательны к намерениям премудрости Божией, и поспешим изыти мыслию в пространный храм природы для принятия поучения от того великолепного зрелища, которое в нем теперь совершается.

Много поучительных мыслей и чувств возбуждается в душе среди весны; но все они могут быть сокращены в три главные урока. И во-первых, весна приводит собою на память сотворение Mиpa, наше первобытное состояние и наше падение; во-вторых, весна служит, поучительным изображением нашего духовного обновления от греховной смерти, и показывает, что нам должно для сего делать и чего избегать; в третьих, весна предъизображает собою будущее обновление всех вещей в конце Mиpa и наше воскресение из мертвых. Разсмотрим все cиe подробнее.

Мы не были и не могли быть свидетелями того чудесного действия всемогущества Божия, коим весь видимый мир, со всем paзнooбpaзиeм существ, его населяющих, со всеми совершенствами и красотами их, изведен из небытия и утвержден в настоящем чине своем. Но зрелище происхождения вещей, по самому существу своему, есть наиспособнейшее к тому, чтобы возбуждать в нас чувство благоговения, любви и преданности к Творцу и Владыке всяческих. И вот премудрость Божия изобрела средство заменить его для нас другим, подобным зрелищем. Каждую весну мы видим довольно явственно образ первобытного происхождения вещей, который, не имея первобытной огромности, коей впрочем наше слабое око не могло бы, вероятно, и перенести, заменяет ее   многократным повторением своим. Припомните, как Моисей описывает сотворение Мира: первым действием всемогущества, после произведения веществ из ничего, было повеление: да будет свет! С подобного же начинается и появление каждой весны: та же всемогущая сила велит свету солнечному, слабо сиявшему зимою, устремиться на лице земли, и все начинает принимать другой вид; день растет, воздух становится теплым, вид всех вещей просветляется и веселеет, и все в природе готовится как бы к некоему празднеству.

Новым всемогущим действием был глас: да соберется вода, яже под небесем в собрате едино, и да явится суша! Подобное бывает и теперь. В продолжение зимы воды, в виде снега, покрывают все лице земли, так что в сем случае повторяется первобытное пребывание ее под водою, но с приближением весны снова приемлет силу древнее веление—собраться воде в собрание едино: и снег от действия лучей солнечных превращается в воду; везде являются ручьи и протоки; стекаются из разных противоположных стран вместе, и неудержимо несутся вниз, доколе не соберутся в собрание едино — в океан. Земля омовенная, увлаженная, выходит из под снежного покрова с новыми силами, как бы вновь сотворенная для человека. Но она безобразна и нага; ей нужно одеяние и украшение, чтобы явиться пред своим Владыкою — Все это не замедлит явиться по силе первобытного повеления: да прорастит земля былие травное!—Каждую весну, по сошествии вод весенних, как бы неким чудом поднимается из недр земных целое, несметное царство растений. Подлинно царство! Какая жизнь, какая роскошь, какое изящество в самом последнем злаке.— Где за неделю вы видели одну голую, мертвую массу земли, там теперь под каждым кустом, на каждом холме, в каждой юдоли готов для вас разноцветный, свежий ковер, на коем, по местам, как живые яхонты и топазы, разбросаны прекрасные цветы. Подлинно, сам Соломон не облачался так во славе своей, как одеты и украшены многие из цветов полевых. И сколько их? Возьмите все ваши числа, и всех их не станет для счета. Так могущественно слово: да прорастить земля! Тысящи лет прошли, и еще пройдут, может быть, тысящи, а земля не престает и не престанет выполнять его во всей силе. Во время весны являются каждый раз некоторым образом самые останки райского древа жизни, разсеянные по несметному числу целебных трав и цветов, кои в это время источают для человека струи здравия телесного.

За произведением царства растительного, последовало, в начале миробытия, сотворение царства существ живущих: воде повелено наполниться рыбами, воздуху птицами. Повторение сего чудесного действия можно видеть каждую весну. Это главное, для многих животных единственное, время происхождения на свет. Загляните в эти бездны вод при солнечном сиянии с высоты; вы изумитесь, какое множество там новых, живых тварей. Когда произошли они?—ныне, вчера или за несколько дней! А вот и без солнца, среди тьмы ночной, клубится вода, кто-то как будто бьет по ее поверхности и производит звук, оглашающий окрестность. Кто это? Тяжелый осетр, или игривый окуда. Сими звуками и обитатели вод как будто дают знать, что их бездна не пуста, что там есть живущие твари, и что глагол Божий к рыбам: наполните воды, доселе не возвращается тощь.

Воздух в исполнении повеления Божия не отстает от воды. Сколько новых пернатых приемлет он с каждою весною на свои рамена! Посмотрите, как матери и отцы учат летать птенцов своих! Как вся семья, даже чужие, помогают и криком и крылами своими их слабому и неопытному полету! Но многие страны, по суровости климата, скудны своими обитателями воздуха. В пополнение сего недостатка,— пред началом каждой весны, ведомые недоведомою силою, несутся в сии страны многочисленные сонмы пернатых, чтобы занять места праздные; перелетают неизмеримые пространства, моря и горы, но всегда поспевают во время и в таком количестве, какое нужно, чтобы праздничный пир природы не остался без гостей. Наконец и те пернатые, кои проводят с нами зиму, с наступлением весны получают как бы новую природу; являются в большем количестве и с новыми силами; быв дотоле молчаливыми и уединенными, становятся громогласными, и стараются обратить на себя внимание. Смотря на все сие, как не вспомнить всемогущего повеления Творца: и птицы да умножатся на земле!

Сверху обратите взоры долу, под стопы ваши; тут также, каждую весну, новое явление: целые поколения пресмыкающихся, коих зимою нигде не было видно. Многие из них отвратительны; некоторые даже ядовиты: что делать? такими сделал их для нас грех. А между тем не думайте, чтобы появление их было делом какого либо случая. Нет, они также явились не по своему произволу, а по гласу Всемогущего. То же слово рекло: да изведет земля душу живу и вся гады по роду их. (Быт. 1, 24 — 25); и вот она изводит их, и сколько бы вы ни старались переводить их, будет изводить до конца бытия своего.

На человека, яко более уклонившегося от природы, времена года действуют менее, однако же действуют, особенно весна. Волею или неволею, и он приближается в это время к природе, вступает в живое общение со всеми тварями, сбрасывает с себя множество нужд житейских.

В самом деле, посмотрите на человека зимой: его как бы нет на лице земли; он прячется в домах, и когда появляется на свет, то трудно узнать в нем владыку земли; так он окутан с ног до головы зверями и смертями. Это не царь природы, а некое как бы страшилище всего живущего. Проходит весна, и человек изменяется. Он уже не в самодельной темнице, заключенный в четырех стенах, а на свободе, под ясным небом, на чистом воздухе. В поле, в лесу, на водах — везде, человек как будто вновь сотворенный, или умноженный. И земля, можно сказать, снова поступает в его владычество: с наступлением весны поля начинают бороздиться под его плугом, реки и моря пениться под его веслом, воздух разсекаться его парусами; самые облака разступаются, чтобы дать место его воздухолетательным шарам. Сколько нужно вдруг падает со всего живущего при наступлении весны!—Если бы она продолжалась всегда, то очевидно, мы не имели бы нужды ни в огромных жилищах, ни во множестве одежд, ни в разных средствах, кои теперь по необходимости употребляем, для защиты себя от хлада и бурь зимних. Для травоядных животных время весны самый роскошный пир — везде сочная и благоуханная пища. Не так ли было в состоянии невинности? Вместе с избытком всюду изящество и убранство; весна не щадит богатых одежд ни для кого; многие из животных в это именно время получают из рук природы, как обновы к празднику, новую одежду по виду своему; и никакой изобретательный вкус не превзойдет тех узоров, коими испещрены весною поля и луга. Не так ли было в состоянии невинности? Все живущее, даже неразумное, видимо чувствует преимущество весеннего времени, и выражает довольство и радость свою чем может, особенно пением. Прислушивались ли вы когда либо к этому пению? — В нем звучит глубокое чувство жизни, довольства и какого-то священного восторга. Это радость существа, воскресшего из мертвых, которое после того, как все было утрачено, вдруг получило в избытке все, что для него нужно. Какая неутомимость поющих! Какое разнообразие в поемом! Самая полночь оглашается сладкими звуками. Истинное всенощное бдение природы! В сем случае неразумный мир приближается к миру ангельскому, где чистые духи, окружая Престол Божий, день и нощь гласят славу Вседержителя.

Кто, взирая на сии красоты весенней природы, на радость и полное довольство тварей и слушая хоры пернатых, оглашающих собою каждую рощу и поле, не готов бывает от души и сердца повторить то, что изречено было Творцом по окончании творения: яко се вся добра зело! Всякий, и может быть не раз, изъявлял желание, чтобы весна продолжалась, как можно долее. Но она кратковременна, короче всех времен года, как бы в знак того, что и наше пребывание в раю не было продолжительно.

Для чего же всемогущество Божие каждый год представляет нам во время весны такое подобие сотворения мира и нашего первобытного состояния? Не для того ли, чтобы, видя пред собою повторение творческих действий всемогущей силы Божией, мы научились благоговеть пред Тем, который когда посылает Дух Свой, то все созидается, а когда отвращает лице Свое, то все мятется и готово обратиться в ничтожество? Преобразуя весною все лице земли, и, можно сказать, весь мир, нас окружающий, облекая его в немногие дни красотою и великолепием, премудрость Божия, кажется, говорит всем нам: смотрите, что Я могу сделать для вас, если вы будете того достойны! — Смотрите, чего вы лишились чрез грех, и чего можете достигнуть, освободившись от его всеразрушающего владычества!

Да, братие мои, как ни прекрасна весна, но и среди ее являются, очевидно, следы наших великих, древних потерь. Напоминая собою наше первобытное состояние невинности и блаженства, она в то же время ощутительно дает знать, что все прекрасное вокруг нас есть только один остаток прежних совершенств, что мы со всеми тварями и со всею природою находимся в состоянии лишения и падения. Ибо присмотритесь внимательнее к образу весны, и вы под новою одеждою и убранством природы увидите древнюю наготу, болезнь и бренность; прислушайтесь к величественному хору тварей радующихся, и вы приметите, как нарушается он глубокими стонами тварей страждущих. Вот обширный цветущий вертоград; в нем все так прекрасно, но зачем эти засохшие древа, безобразящие собою вce, что зеленеет и цветет вокруг их? Этого в раю не было. Видите ли далее, как на этом зеленом бархатном ковре льется кровь агнца, терзаемого тигром? Этого в раю не было. Взгляните и на самого владыку земли, как он неестественно согбен над плугом! Среди празднества природы, когда все вокруг его поет и радуется, взор его тускл, лице уныло; крупный пот падает с чела его; а на трапезе, после таких трудов, ожидает его кусок черствого хлеба. Этого в раю не было. А что это под сими цветами, кои украшают собою так роскошно этот недавний холм? Тут могила юноши, который был единственною отрадою престарелой матери и только за месяц пред сим опущен в землю. Этого в раю не было. Тем паче не было этих безчинных кликов, коими буйное невоздержание нередко оглашает весенний воздух, и силится заглушить чистый и святой хор тварей, славословящих Создателя.

Таким образом нынешняя весна, радуя собою взоры и сердца подобием первобытного совершенства, в то же время многими явлениями своими дает знать, что совершенство сие нами потеряно, что мы со всею природою, нас окружающею, находимся в состоянии неестественном, и что следовательно нам должно прилежно помыслить о том, как выйти из сего несчастного положения, и возвратить себе и природе ту райскую весну, которая бы, раз начавшись, никогда не оканчивалась.

Довольно на первый раз и сего урока от настоящей весны! Аминь.