Счастливая мать

Протоиерей Михаил Хитров

Весна. Мартовские иды [Иды – название 15-го (в марте, мае, июле, октябре) или 13-го (в остальных месяцах) дня римского календаря]. Южное солнце, посылая жаркие лучи, освещает пеструю, оживленную картину кипучей торговой деятельности в римской гавани Остия. Идет спешная разгрузка кораблей, прибывших из отдаленных провинций с разного рода товарами. Хлеб, вино, масло, соль, дерево, мрамор, слоновая кость и другие богатства всех стран света в огромном количестве сложены в гавани, ожидая уборки в амбары, чтобы потом направиться в Рим и другие города Италии.

В многолюдной гавани — шум и гам, слышна самая разнообразная речь, чаще всего, конечно, латинская и греческая; толкотня и давка невообразимые... Подальше от этого базара житейской суеты!.. Вон там, в стороне, близ морского берега, среди фруктовых деревьев, виднеется тихое убежище — пойдем туда... Там услышим беседу, которая надолго останется в памяти!

Африканские или, точнее, нумидийские уроженцы — мать и сын — собрались к отправлению на родину. То были блаженный Августин и Моника. Мы видим теперь, с какой почтительною любовью сын говорит со своею матерью, какою силою материнской любви и нежности дышит все существо Моники, а ведь было время, когда мать, хотя и с сокрушенным сердцем, должна была удалить сына из своего дома и не допускала его вкушать пищу за ее столом...

Да, много слез пролила Моника, претерпела много невыразимых душевных тревог и страданий, прежде чем глаза ее засияли радостью при взгляде на Августина, всею душою наконец обратившегося к Богу.

Юношею он отличался выдающимися способностями, особенно в красноречии. Но успехи сына не радовали Монику. Ей несравненно дороже было спасение души его, а между тем она видела, что сын ведет разгульную жизнь и погружается все более и более в бездну порока.

Она ли не заботилась о том, чтобы с детства внушить ему свои христианские убеждения и страх Божий?! Не начертала ли она при самом его рождении на челе его знамение креста и не дала ли вкусить таинственной соли? Не употребляла ли она затем всевозможных усилий, чтобы подраставшее чадо более и более проникалось духом веры Христовой? И что же?! Все, по-видимому, оказалось тщетным: молодой Августин дал полную волю своим страстям, впал в еретические заблуждения и был недалек от того, чтобы окончательно потерять веру.

Что оставалось бедной матери? Одно: пламенная, слезная молитва к Богу. Движимая материнскою любовью, она умоляла уважаемых ею лиц подействовать на сына словами убеждения.

— Еще не время! — заметил ей один святой муж.— Юноша еще слишком надмевается своим знанием. Оставь его на время и молись.

— Ужели так неисполнима моя просьба?! О я несчастная!..

— Смиряйся! Только не ослабевай в молитве: невозможно, чтобы погибло чадо стольких слез.

И Моника не переставала изливать слезы в пламенной мольбе.

Однажды привиделось ей, что она стоит на узкой черте. То была едва уловимая черта между земною действительностью и тем таинственным миром, откуда иногда приходят к человеку сладостные утешения... Светлый Ангел с участием спрашивает Монику о горести, в которую была погружена душа ее.

— Я плачу о гибели моего сына...— отвечает Моника.

— Успокойся! — ласково говорит ей Ангел. Возможно ли описать радость Моники, когда она стала замечать, что ее слезные молитвы услышаны, что ее сын возвращается на истинный путь — на путь истинной веры и христианской жизни!

"С высоты Небес Ты Сам, Господи, простирал ко мне руку Свою, чтобы спасти меня! — так впоследствии вспоминал Августин об этой поре своей жизни.— Тебя тронули слезы и молитвы Твоей верной рабы. Она оплакивала меня более, чем плачет мать над умершим сыном своим. И Ты внял ее мольбам, Господи, Ты не отверг ее слез, которые изливались обильным потоком всякий раз, как она возносила свою молитву пред Тобою".

Уверившись вполне в искренности и глубине обращения сына, Моника вздохнула наконец свободно. В ожидании близкого отплытия на родину она сняла небольшой загородный домик. На этот раз мы застаем мать и сына за возвышенною, согретою теплым чувством беседою...

Зной жаркого итальянского дня умерялся густою растительностью сада, среди которого стояло уединенное жилище. У раскрытого окна, облокотившись, сидела Моника, устремив глаза вдаль, на море, часть которого виднелась благодаря широкой аллее. Подле нее стоял Августин. Они говорили о вечности, о том, какова будет Вечная Жизнь святых, которой око не видело, и ухо не слышало, и которая не всходила на сердце человеку (ср.: 1 Кор. 2, 9).

Они соглашались, что с радостною полнотою этой жизни нельзя сравнить никакого наслаждения чувств, нельзя представить себе даже ничего сродного с нею. Увлекаемые пылким стремлением к ней, они постепенно перебирали весь видимый мир и самое небо, с высоты которого солнце, луна и звезды изливают свой свет на землю.

И еще выше возносились они в своих мыслях — до созерцания мира блаженных духов, до того мира неисчерпаемых и неизобразимых благ, где Творец всего питает народ Свой истиною и где обитает вечная Премудрость, чрез Которую все сотворено — что есть, что было и что будет. Проходя мысленно миры и духовные сферы, они постоянно возвращались к тому звуку голоса, к тому слову, которым все начинается и все оканчивается...

— Когда бы в душе угас огонь плоти,— говорил Августин,— когда бы исчезли образы земли, воды и воздуха; когда бы остановились круговороты неба и смолкла бы душа сама в себе; когда бы она забыла самое себя и возвысилась над самою собою; когда бы исчезли мечтания и собственные образы духа; когда затихла бы всякая речь; когда бы все это как бы замерло, устремив слух к Тому, Кто сотворил все,— и заговорил бы Он один, и заговорил не чрез предметы, но чрез Самого Себя, и мы бы воспринимали Его слово не чрез человеческий язык, не чрез ангельскую речь, не чрез голос грома и не чрез притчу, но слышали бы только Его Самого, Которого любим и к Которому стремимся,— то разве не было бы Его слово таковым: Вниди в радость Господа твоего (Мф. 25, 21)?! Но когда же все сие будет?..

Так беседовали они, и ничтожным казался им мир со всеми его радостями...

— Что касается меня, сын мой,— проговорила Моника,— эта жизнь потеряла для меня всякий интерес. Что мне еще делать здесь? И зачем мне еще жить, когда исполнилась надежда моей жизни? Было ведь только всего одно, ради чего я желала бы побыть подольше на земле, именно то, чтобы видеть тебя истинным христианином, прежде чем умереть. Бог дал мне еще большую радость: став Его служителем, ты отвергся от всех земных, тленных радостей. Что же мне еще делать здесь?..

Желание Моники исполнилось: она в тот же день возвратилась, но не на свою африканскую родину, а в истинное свое отечество, куда стремилась всеми силами души своей. Тот день, когда она вместе с сыном, говоря о вечности, задавала себе вопрос, когда же сие будет,— тот день принес ей желанный ответ: "Сегодня!"...

Память блаженного Августина (+ 430) и матери его, святой Моники (+ 387), празднуется 15 (28) июня.

Протоиерей Михаил Хитров. Дуновение Вечности. - М.: Правило веры, 2006, с. 295-301.




 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру