Слово на Великую Субботу

Кто возглаголет силы Господни? слышаны сотворит вся хвалы Его (Псал. 105, 2)? Кто изяснит неизмеримую пучину Его благости? Кто изобразат Его непостижимую любовь к рабам, Его снисхождение, превышающее всякий ум, Его милосердие к нам и проистекшее отсюда неизглаголанное о нас смотрение? Конечно, никто, хотя бы кто говорил языками человеческими и ангельскими, хотя бы совмещал в себе все разумение человеческое. Дух бы и желал сего, но язык слаб для выражения, ум безсилен для уразумения. По-истине, велико таинство Божественнаго домостроительства: оно постигается не разумением, но одною верою, и требует душевной чистоты, бывающей следствием страха Божия и любви. Не иначе можно достигнуть чистоты душевной, как страхом Божиим и любовию; не иначе можно принять и Божественное озарение, как наперед очистив зрение души. Божество не доступно для нечистых; одни чистые сердцем узрят Бога (Мат. 5, 8), как говорит Христос, самая истина. Посему-то и при бывшем некогда Моисею богоявлении в купине, ему повелено было сначала иззуть сапоги, и потом уже приступить к явившемуся знамению: это иззутие сапогов означает отложение мертвых и долупреклонных помышлений. Равным образом, когда дымилась гора Синай, во время Божественнаго законодательства, не все восходили на нее, да и те, которые восходили, восходили по мере очищения. Если же и в отношении к прообразам закон требовал отложения всякой скверны, то сколько же должны соделать себя чистыми и богоподобными те, которые желают приступить к самой истине и к первообразам! Итак очистим себя, братие, от всякаго земнаго помышления, от всякаго смятения и житейской суеты, да приимем в полном свете яркия блистания Божественнаго слова, да напитаем души духовным хлебом — брашном ангельским, и, находясь внутри святилища, ясно познаем божественныя и для всего мира спасительныя страсти Безстрастнаго.

Ныне открывается таинство, от века сокровенное; ныне совершается главизна Божественнаго домостроительства; ныне полагается венец воплощению Бога-Слова; ныне открывается бездна любви Божией. Ибо так возлюбил Бог-Слово мир, что снизшел, по благоволению Отца, до воплощения, и, будучи невеществен, принял бремя вощественной плоти, дабы, восприяв страсти существом способным к страданию и претерпев смерть, страстных нас облечь безстрастием. Отсюда-то голод, жажда, сон, утомление, печаль, предсмертныя страдания, и боязнь смерти или естественная наклонность к жизни; отсюда, т. е. по силе воспринятой Им нашей природы, крест, страсть и смерть. Все это естественныя и безгрешныя страсти  нашей природы, неразлучныя с моим составом, и их-то испытать Господь не отринул, для того, чтобы оне, укрощенныя в Нем, соделались и нам подвластными.

Христос — на кресте: соберемся вкупе, и будем общниками Его страданий, да приобщимся и славы Его. Христос — между мертвыми: умертвим себя греху, да живем правде. Христос обвивается пеленами и чистыми плащаницами: разрешимся от уз греховных и облачимся божественным светом. Христос во гробе новом: очистим себя от ветхаго кваса, и соделаемся новым смешением, да будем обиталищем Христовым. Христос — во аде: низойдем с Ним к смирению, которое творит нас высокими, да с Ним и воскреснем, и вознесемся, и прославимся, наслаждаясь непрестанным лицезрением Божиим. Освободитесь сущие от века; изыдите связанные; явитесь находящиеся во тьме; идите на свободу, пленные; прозрите, слепые; пробудись, спящий Адам, и возстань из мертвых: ибо возсиял Христос — воскресение. Но, если позволите, мы начнем слово от начала: оно сделается таким образом яснее и убедительнее, и пойдет путем ровным и гладким. Вы же испросите для меня того Божественнаго озарения от Духа Святаго, без котораго и мудрые бывают неразумны, и с которым безграмотные делаются мудрее самых мудрых.

Всему виновник — Бог; сам ни от кого не получивший бытия, и потому нерожденный. Он имеет Слово ипостасное, совечное, довременно и без излияния от Него рожденное и от Отца никогда неотдельное. Сие Слово есть совершенный Бог, — во всем, кроме нерожденности, подобно Родившему, в существе и силе, в хотении и действии, в царстве и владычестве. Оно не без причины, потому-что от Отца; не началось во времени, потому-что Отец никогда не был без Сына, ибо отец есть отец сына, и без сына, который бы имел бытие вместе с отцем, не будет отцем; Оно родилось от Отца нераздельно, и в Нем пребывает неисходно; Оно есть премудрость Родившаго и ипостасная сила, по существу Бог, единосущный Отцу, не без Духа познаваемый. Ибо от Отца исходит и Дух Святый, Отцу равносильный, равно совершенный, единодейственный, совечный, ипостасный. Он происходит от Отца не так, как Сын, но чрез исхождение: это другой образ бытия, божественный и непостижимый. Он Отцу и Сыну во всем подобен, будучи благим, Владыкою, Господом, Творцем, по естеству Богом, Отцу и Сыну единосущным, вместе царствующим, вместе славимым и покланяемым от всей твари. Таково чтимое нами Божество: Отец, родитель Сына, нерожденный, потому-что Он ни от кого; — Сын, рождение Отчее, потому-что от Отца раждается; Дух Святый, который есть Дух Бога и Отца, потому-что от Отца исходит, и который называется также Духом Сына, потому-что чрез Сына является и сообщается твари, хотя не от Сына имеет бытие. Един Бог, потому-что одно Божество, одна сила, одна сущность, одно хотение, одно действие, — нераздельный, лишь с разделенными ипостасями, или особенностями бытия, так-как одному Отцу свойственна нерожденность, одному Сыну — безначальное, довременное и вечное рождение от Отца, и одному Духу — довременное и вечное исхождение. Троица единая, простая, несложная, существо безпредельное, свет невместимый, могущество безграничное, бездна благости, единый Бог, нераздельно славословимый в трех совершенных ипостасях.

Сей-то Бог из небытия сотворил Ангелов, небо, землю и все, что на них, эѳирный огонь и бездну водную; воздух — хранилище дыхания и прозрачный проводник света; вторый свод (небесный), утвержденный на воде, отделяющий воды верхния от вод бездны, который и назвал Он небом; блестящее солнце, которое производит преемственность дня и ночи, и которое неусыпно освещает все своим лучезарным сиянием; луну, озаряющую ночь и умеряющую жар солнечнаго сияния; звезды, служащия украшением тверди, и все предметы земные, как-то: разнообразные и многополезные цветы, семеносныя травы, плодовитыя деревья — лучшую красоту земли; всякаго рода животных, обитающих в водах, — китов великих и страшных; различныя породы пресмыкающихся и птиц пернатых, которыя имеют свое начало из воды, летают в воздухе, а живут на земле; потом животных земных, диках зверей и стада ручных скотов: все это Господь создал в доказательство своего велеления, и в наслаждение тому существу, которое имело быть создано по образу Божественному.

Наконец после всего, как-бы некоего царя, Бог собственною рукою сотворил и сие пресловутое животное — человека, почтив его своим образом. Тело его Он образовал из земли, а душу произвел божественным и животворящим дуновением, которое, по моему мнению, есть Святый Дух, животворящий, зиждительный, все совершающий и освящающий. И не соединил только Он душу с телом, как будто бы она существовала еще раньше (удались это нелепое и странное пустословие Оригеново), но прямо из небытия создал ее.

Сего-то самаго человека, котораго Он создал, по образу своему, разумным и словесным, человека, носящаго в себе дух жизни, Он поставил в общение своей благодати и соделал владыкою рая, насажденнаго на востоке, даровал ему жизнь блаженную и счастливую, свободную от всяких безпокойств и беззаботную, от которой отгнал всякую болезнь, печаль и воздыхание. И человек, как-бы другой Ангел, на земле обитающий, воспевал Бога — Творца своего, исполняясь Божественными помыслами, и от всякой твари восходя к Зиждителю, — для чего собственно и создан.

Но изобретателю зла, отцу лжи, творцу зависти, змию-диаволу стало несносно видеть человека в изобилии толиких благ. В намерении лишить его сих благ, он коварно приступает к нему, и, под видом доброжелательства опутывает человека лестию, доводит его до падения, самаго бедственнаго, и смотрите, какою приманкою!

Чтó выше всего, чтó одно самое высокое? Без сомнения — Бог, сущий над всем и всему виновник. Что же посему и вожделеннее всего, как не стать Богом? И вот сим-то вожделением диавол обольстил человека, уловив наперед простодушие жены, и склонил его вкусить от древа познания. Так-то почти всегда зло прикрывается личиною добра, и свое собственное безобразие навязывает добродетели! Между-тем сластолюбивое вкушение от сего древа всеведущий запретил Адаму для его же собственной пользы; ибо сказал: от всякаго древа, еже в раи, снедию снеси. От древа же, еже разумети доброе и лукавое, не снесте от него, ниже прикоснетеся ему: а в оньже аще день снесте от него, смертию умрете (Быт. 2, 16-17). При сем, если бы кто захотел думать, что сие древо насаждено для испытания послушания или преслушания, и что посему-то названо древом познания добра и зла, или что оно пробуждало во вкушающих от него способность — познавать собственную их природу, то и это непротивно было бы истине.

Но пагубно было для человека вкушение от сего древа, пока еще он не сделался совершенным. Вкусивши, он тотчас познал свою наготу и стал думать о приготовлении себе одежды, осуетился, погрузился в заботливость о своем теле, забыв думать о Боге. Лишенный благодати, теперь он облекается тлением, обращается в землю, делается изгнанником из рая Божественнаго и осуждается на пот, труды и смерть, не потому, будто дерево произвело смерть (Бог смерти не сотворил), но потому, что преслушание повлекло за собою смерть. Теперь грех начинает владычествовать, порабощает меня, несчастнаго, производит во мне всякаго рода зло, и, уловляя меня сладостию пищи, предает смерти.

Что же? В таком жалком положении пренебрег ли своим собственным созданием, самым драгоценным и самым любезным Тот, кто милосерд по природе, кто создал нас, и даровал нам блаженное бытие? Отнюдь нет; напротив, говоря Апостольски, многочастне и многообразне древле Бог глаголавый отцем во пророцех, в последок дний сих глагола нам в единородном и единосущном своем Сыне, котораго послал в мир для того, чтобы заблудшаго человека снова привесть к первобытному блаженству. И какая великая благость! что совершается? Несоединимое соединяется; превышающее природу осуществляется; чего око не видело, ухо не слышало, что и на сердце человеку не приходило, то ныне видят и слышат, о том говорят, тому веруют! Что же это такое? Сын Божий и Бог делается сыном человеческим, посредником между Богом и человеками! Не перестает Он быть Богом, потому-что Он неизменен, и не по-видимому только становится человеком, потому-что Он не лжив и всякое коварство и ложь совершенно чужды открытаго благоволения, но истинно и по природе Он делается человеком, без всякаго изменения и слияния, дабы истинно даровать нашей природе спасение.
Таким образом Он есть совершенный Бог, потому-что в Нем обитает вся полнота Божества телесне (Кол. 2, 6), и совершенный человек, дабы мог спасти всего человека, ибо чтó не воспринято, то и неисцельно; — один и тот-же в двух совершенных естествах без всякаго разделения. По ипостаси Он составляет одно с своею плотию, а по естеству Он, как Бог, единосущен Отцу и Духу, и, как человек, однороден и единоплеменен с нами, имея в себе всю сущность перваго Адама, все, из чего, в чем и чем бывает человек, т. е. и тело смертное, и душу разумную и безсмертную, словесную, самовластную, одаренную волею и деятельностию (ибо животное, неимеющее чего-либо из сказаннаго нами, не есть человек). Плоть, одушевленную душею словесною и разумною, Он взял себе от Пресвятой Девы, и, соединившись с нею ипостасно, родился воплощенным Богом, будучи един Сын и Христос и Господь, соделавший родившую Его Богородицею.

Если бы Он не был един по ипостаси, то как же сказано: Слово плоть бысть (Иоан. 1, 14)? — Чем, конечно, внушает Дух Святый не то, будто Слово обратилось в плоть, а напротив то, что Оно соединилось с плотию ипостасно. Или каким образом говорится: единородный Сын, сый в лоне Отчи, той исповеда (Иоан. 1, 18)? Ведь исповедал тот, кого видели человеком; если же бы Он вместе не был и Богом, то как можно поверить, что Он находится в лоне Отца? Каким также образом (говорится): никтоже взыде на небо, токмо сшедый с небесе, Сын человеческий, сый на небеси (Иоан, 3, 13), тогда-как по телу в то время Он еще не вознесся на небо, потому-что даже по воскресении говорил: не убо взыдох ко Отцу Моему (Иоан. 20, 17)? Равным образом, как сшедый, Той есть и восшедый (Ефес. 4, 10), когда сшел Он по Божеству (не в смысле перехождения с одного места на другое, а в смысле снисхождения, а восшел телесно, будучи один и тот-же Богом и человеком? Или как Тот, кто говорит как человек и котораго видели человеком, говорит о себе: Аз и Отец едино есма (Иоан. 10, 30)? Говорить так не прилично человеку, если бы Он не был вместе и Богом, Отцу единосущным.

А если непризнавать в Нем двух естеств, то каким бы образом один и тот-же мог быть смертным и безсмертным, сотворенным и несотворенным, видимым и невидимым, совершенным Богом и совершенным человеком? Ведь это свойства не одной природы; ибо сотворенное не одно и то-же по природе с несотворенным, смертное с безсмертным, видимое с невидимым, Божество с человечеством.
Каким бы образом Христос мог иметь и одну сложную природу, когда природа Отца и Духа признается простою? В таком случае, как будет Он по одной и той-же природе единосущен и Отцу и нам? Разве уже скажет кто, что и Отец нам единосущен? Но это нелепее всякой чудовищной мысли. Да и каким образом сам Он говорит: видевый Мене, виде Отца (Иоан. 14, 9), а в другом месте: что ищете Мене убити, человека, иже истину вам глаголах (Иоан. 8, 40)? Кто видел в Нем только человека, тот не видел Бога и Отца.

Если также скажем, что у Него одно и действие, то куда мы отнесем телесное хождение, преломление хлебов, звуки голоса и т. п., что все принадлежит не Божественной природе, но человеческому действию? Все это конечно не с виду только казалось так, но было так действительно, по истине природы.


Равным образом, если предположим, что Он, по своему человечеству, не имел естественной самовластной воли, то чему припишем естественное желание пищи, сна, пития и тому подобнаго? Все это, происходя по закону природы, душу неразумную невольно влечет к исполнению, от-чего здесь за желанием всегда следует и стремление к действию, ибо существами неразумными управляет природа, и потому они свободны от виновности, и ничуть не подлежат наказанию. Но те существа, которыя имеют разум, которыя действуют самопроизвольно, те скорее сами управляют природою, имея возможность следовать или сопротивляться пожеланиям, потому-что воля есть естественное, разумное, самовластное пожелание. Впрочем это я говорю только о тех, которые хранят жизнь согласную с природою, потому-что те, кои по безпечности уклонились к жизни противоестественной, скорее сами управляются, чем управляют, так-как страсти приобрели над ними господство. — Какому также хотению припишем то, что (Господь), пришедши в один дом, не желал быть узнанным, и однакож не мог укрыться (Марк. 7, 14)? Всякому известно, что воля Божественная всесильна, и что слаба и немощна воля человеческая. Каким также образом Он, отказываясь от своей собственной воли, молился об исполнении воли Отца Своего? Какой природе свойственно молиться? Ясно, что сотворенной. Значит, и воля, от которой Он отказывался, принадлежала той-же природе.

Таким образом один есть Христос, Сын и Господь, имеющий нераздельно и неслиянно две совершенныя природы с их естественными свойствами, желающий и исполняющий все, свойственное той и другой природе, со взаимным их общением, по причине неслияннаго соединения одной природы с другою, — Сын Божий, одно из (лиц) Святыя Троицы, ради нас соделавшийся человеком. Ибо, как чрез человека вошла смерть, то надлежало, чтобы чрез человека же было даровано и воскресение; и как душа разумная самовластным хотением совершила преслушание, то надлежало, чтобы душа же разумная естественным и самовластным хотением оказала и послушание Творцу, и чтобы таким образом спасение пришло точно так-же, как смерть изгнала жизнь.

Что же было следствием сего? То, что обольстивший человека надеждою Божества сам обольщается покровом тела, и смерть, вкусив безгрешное тело, почувствовала дурноту и извергла, несчастная, всю, находившуюся в ея утробе, пищу. Ибо Бог-Слово, Творец наш, восприняв ради нас все естество наше и испытав по подобию немощи наши, кроме греха, исполнив закон и явившись один между всеми людьми безгрешным, и потому неповинным смерти, и обнаружив в себе чудесами силу Божественной природы, идет наконец за нас добровольно на спасительную для всего мира — страсть, предает сам себя, и соделавшись за нас клятвою (сам Он не есть клятва, но благословение и освящение, и только воспринимает на себя нашу клятву), за нас распинается и умирает и погребается. Проклят всяк висяй на древе, говорит Писание (Втор. 25, 25); и Адаму Бог сказал: земля еси и в землю отыдеши (Быт. 3, 19). Итак Он становится за нас клятвою, чтобы мы получили благословение: ибо сказано: елицы прияша Его, даде им область чадом Божиим быти, верующим в Него (Иоан. 1, 12).

Чудное дело! Пасый Израиля (Псал. 79, 1), как Бог предвечный, предается на смерть, как человек, рукою израильтянина! Наставляяй яко овча Иосифа, как агнец незлобный ведется на заклание, и приносит с собою, в замен древа познания, древо жизни, и вкушением желчи, смешанной с оцтом, уничтожает болезнь, приразившуюся к нашей природе от вкушения сладкой пищи! Седяй на Херувимех, как Бог, висит, как осужденный, на кресте, — и тогда-как сам Он есть жизнь человеков, богоубийцы, видя ее повешенною на кресте, не уверовали: ибо смежиша очи свои, и ушима тяжко слышаша (Ис. 6, 10). Образовавший Божественными руками человека целый день простирает непорочныя руки к народу непокорному и возмутительному, и предает наконец душу свою в длани Отца. У Того, кто из ребра Адамова сотворил Еву, копьем прободается ребро и источает божественную кровь и воду, питие безсмертия и баню обновления! Посему-то устыдилось солнце, не могши видеть поругания мысленнаго Солнца правды. Потряслась земля, орошенная кровию Владычнею, стрясая в себя нечистоту идоложертвенной крови, и радостно торжествуя свое очищение. Возстали мертвые из гробов, предвещая возстание за нас умерщвленнаго. Потухло солнце и опять зажглось, чтоб совершилось тридневное счисление смерти Господней. Раздралась завеса храма, ясно означая тем доступность мест, бывших доселе недоступными и откровение сокровеннаго.

Действительно, теперь скоро разбойник войдет в рай, и человек, умерщвляемый, как злодей, скоро будет всею тварию чествуем и покланяем, как Бог, ибо Он действительно есть Бог; скоро тело земное и из персти составленное вознесется превыше небес и будет возседать с Богом, скоро откроется и познание святой, блаженной и препрославленной Троицы.
 

 


Страница 1 - 1 из 2
Начало | Пред. | 1 2 | След. | КонецВсе

Источник:
Святоотеческое наследие

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру