О западных вероисповеданиях. Римско-католическая церковь. Часть четвертая

Чрез все степени и отношения католической церковной иерархии проведена самая строгая централизация и дисциплина. Низшие чины обязаны во всем беспрекословно подчиняться высшим, и все нити церковного управления сходятся в руках папы, который имеет над всей церковью деспотическую власть.

Выход из духовного звания у католиков невозможен: благодать священства, однажды принятая для всех принявших ее, хотя бы и решительно недостойных и не желающих носить ее, считается навеки неизгладимой. Между тем можно, приняв благодать священства, остаться навсегда лишенным употребления ее на практике — то есть лишенным права совершать какие-либо священные действия без разрешения высшей власти; ибо право так называемой священной ординации (то есть посвящения в духовный сан) в католической Церкви отделяется от права функции (отправления священных обязанностей). Вследствие этого судьба низших служителей Церкви безусловно находится в руках высших. Все это для внешних целей церкви является очень полезным, поддерживает в католическом духовенстве строгую дисциплину, вырабатывает из служителей духовенства лиц, покорно преданных церковным интересам: но все это соединяется с подавлением истинно братских отношений, искренности и свободы между членами клира.

Чтобы еще более укрепить в духовенстве строгую дисциплину и всецелую преданность церковным интересам, в Западной Церкви для всего духовенства введено обязательное безбрачие (целибат). Безбрачие духовенства, как местный обычай, стало распространяться в западных церквах очень рано — с III и IV века. И уже на Первом Вселенском соборе некоторые епископы (вероятно западные) предлагали ввести его во всей Церкви. Но Собором это предложение было отвергнуто, как непосильное для всех членов клира, не имеющих особенного аскетического призвания. С тех пор безбрачие продолжало держаться в западном духовенстве, но опять лишь как местный обычай, не обязательный для всех. Но с XI века Григорий VII, еще будучи кардиналом, убедил своих предшественников — пап Николая II и Александра II возвести безбрачие духовенства в общеобязательный закон, а затем сам, сделавшись папою, стал настоятельно распространять этот закон во всей Церкви. Такое стеснение личной свободы вызвало в западном духовенстве большое недовольство; во многих местах были открытые возмущения против папства. Но Григорий VII с железной настойчивостью успел сделать свое дело; духовные, имевшие жен, должны были развестись с ними или оставить свое служение, а вновь были посвящаемы в духовный сан только лица безбрачные. Это принудительное безбрачие, конечно, нравственности духовенства не возвысило; напротив, с этого времени более стали распространяться в западном духовенстве безнравственность и лицемерие. Но политическим целям папства это несомненно благоприятствовало: лишенные семьи и чрез то оторванные от связей с обществом, католические духовные сделались хотя, может быть, менее внимательные к нуждам и потребностям народным, за то более привязаны исключительно к церковным (клерикальным) интересам.

С той же целью — как можно более иметь среди народа людей, исключительно преданных церковным интересам, и чрез них проводить свое влияние в народ, Западная Церковь особенно стала стараться о распространении монашества в католических странах. Хотя между христианами западными никогда не было такой склонности к аскетизму, как между восточными, тем не менее монахов явилось в западных странах гораздо более, чем на Востоке. Но монашество, с самых первых времен распространения на Западе, стало несколько уклоняться от своего первоначального типа, выработавшегося в восточных Церквах. Не довольствуясь чисто аскетическими стремлениями — созерцанием и молитвою, — западные монахи стали более задаваться практическими целями. Сначала это выразилось в действительно полезном служении обществу: в поддержании школ, в учреждении благотворительных заведений, в распространении лучших образцов хозяйственности и ремесел среди народа. Но потом, все более и более замыкаясь в узкие корпоративные цели, монашество своими промышленными, практическими стремлениями начало становиться в решительное противоречие с народными общественными интересами. Между тем, постоянно вращаясь среди народа, оно стало более и более вдаваться в безнравственность, тунеядство и эксплуатацию народа, — и тем возбуждать к себе ненависть и презрение. Отчасти этому способствовало еще и принятое на Западе дробление монашества на различные ордена. С V до XI века на Западе существовал один монашеский орден Бенедиктинский — в свое время весьма почетный и полезный. Но потом, с XII века, стали появляться на Западе целые десятки новых орденов с своими особенными уставами, обетами, внешним видом и практическими задачами и стремлениями (картезианцы, кармелиты, доминиканцы, францисканцы, августинцы, барнабиты, лазаристы, иезуиты и т. д.). Всякий из этих орденов на первых порах своего существования являлся весьма строгим, одушевленным высшими стремлениями, но потом очень скоро падал, развращался, привыкал к тунеядству, попрошайству и т. д. Некоторые же особенно влиятельные ордена (доминиканцы, францисканцы, всего более иезуиты) под руководством папства стали все более и более проникаться политическим направлением, вмешивались во все отправления народной жизни, старались заправлять политикой государства, запутывали и искажали в своих богословских сочинениях догматы и нравственные правила христианства, своими взаимными спорами, соперничеством и притязательным отношением к народу подрывали в народе сочувствие и уважение к себе самим и к самой идее монашества, и к церкви вообще. В организации западного монашества стоит еще обратить внимание на то, что все монашеские ордена, при всем разнообразии своих уставов, обетов, стремлений, по общему духу Западной Церкви являются строго централизованными около единой папской власти. В отличие от восточного монашества, западные монастыри, где бы они ни находились, не подчиняются местному церковному управлению — местным епископам, но зависят от особенных своих высших начальников — так называемых генералов ордена, которые проживают в Риме и имеют непосредственные сношения с папой. Через это монахи нередко становятся в оппозицию с местным церковным управлением и местным духовенством: но за то папа имеет в них преданнейших слуг, которые стараются распространять его влияние во всех странах.

Католическое монашество нередко называют армией папской; но, кроме этого духовного войска, Западная Церковь в Средние века старалась завести у себя настоящее регулярное войско. Во время Крестовых походов, в эпоху наибольшего религиозного одушевления и народа и вместе с тем крайнего смешения стремлений церковных с политическими, образовались так называемые духовно-рыцарские ордена (иоанниты, тамплиеры, тевтонские, ливонские рыцари). Члены их были воины и вместе как бы монахи, — принимали на себя воинские обязанности и вместе с тем монашеские обеты безбрачия и служения Церкви, начальники или гроссмейстеры их, также как генералы монашеских орденов, непосредственно имели сношения с папами. Папы надеялись в этих духовных рыцарях иметь сильнейшую опору для распространения повсюду своего влияния и подчинения себе всех своих противников, посылали их в другие части света распространять католическую веру и истреблять неверных, и в самой Европе направляли против всех представлявшихся непокорными и противными папству. Но сила этих духовно-рыцарских орденов, как учреждения в существе своем ненормального и несовместного ни с духом Церкви, ни с естественным устройством существующих государств, не могла долго держаться. При всем том это учреждение было очень характерным выражением общего духа католической Церкви — церкви, в которой до крайности перемешались духовные и материальные — религиозные и политические стремления, церкви — в собственном и наиболее грубом смысле этого слова — воинствующей.

§ 9. Особенности римско-католического богослужения

Римско-католическое богослужение имеет немало особенностей, сравнительно с православным. Некоторые из этих особенностей представляют собою только местный обычай церковный и не заключают в себе ничего противного требованиям Православия. Но другие особенности, преимущественно те, которые появились в Западной Церкви после ее отделения от Восточной — в Средние века, составляют искажения правильного христианского обряда, показывают грубость религиозного понимания и чувства, или небрежность — неуважение к древнему преданию Церкви. Иные обычаи и обряды введены в церковное употребление в Средние века по расчетам иерархической власти и корыстолюбия.

Вообще в римско-католическом богослужении менее чем в православном, духовной высоты, внутреннего смысла, религиозной строгости и чистоты древнего предания. В нем более чувственного, мирского характера, более заботы о внешности и расчетов на эффект, более влияния на воображение, чем на ум.

Общее устройство католических храмов отличается от православных тем, что в них главная часть обращена на запад; также и в домашней молитве римские христиане имеют обычай обращаться не на восток, а на запад. Это очевидно потому, что на западе Рим — столица христианства — и папа — глава Церкви. Но наш православный обычай — в домашней и церковной молитве обращаться преимущественно на восток — имеет более оснований. Восток искони считался в христианстве символом света; на востоке происходили важнейшие события священной истории, и доселе находятся самые дорогие и святые памятники веры. Обычай — обращаться с молитвой на восток — еще древние учители Церкви (Василий Великий) называли апостольским преданием. В древности и на западе храмы устроялись главною стороною на восток, как об этом свидетельствуют некоторые древнейшие Церкви, находящиеся в самом Риме.

Святых престолов в Западной Церкви дозволяется устроять по нескольку в разные стороны — у западной, южной, северной стены храма. И так как при этом богослужение может быть совершаемо в одно и то же время на нескольких престолах, — то и может случиться, что обращенные лицом к одному престолу могут стоять спиною к другому, на котором также совершается бескровная жертва.

Престолы в западных храмах более, чем у нас, открыты для глаз присутствующих в храме, так как в западных храмах нет ни иконостасов, ни сени над престолом. От этого, может быть, замечается там менее благоговения к святому месту. К престолу подходят, вокруг престола ходят, на престол облокачиваются не только служители церкви, но и простые миряне, мужчины и женщины.

Особенных жертвенников для приготовления Святых Даров в католических храмах нет. В наших православных алтарях в знак особенного благоговения к Святым Дарам и для самого приготовления их везде находятся особенные жертвенники, к которым по древним правилам церковным и прикасаться позволено только священнослужителям.
Отсутствие иконостаса в западных храмах составляет существенное лишение для христианского смысла и чувства. Иконостас в православных храмах представляет лучшее выражение высокой идеи общения церкви земной с Небесною, предстательства святых за нас пред престолом Божиим, — и дает христианскому взору  чувству высокие образцы нравственного назидания в изображениях святых.

Святые иконы в католических храмах употребляются и почитаются, как и в наших православных. Но характер западной — итальянской живописи отличается от восточной — византийской. В западной иконописи, при большем изяществе внешней формы, менее духовной высоты и строгости христианской идеи. Там более дается места произволу художественной фантазии, чем у нас. У западных художников высокий, неземной мир святых людей изображается иногда слишком похожим на земной, чувственный мир со всеми его волнениями и страстями.

Кроме иконописных изображений в западных Церквах употребляются также и пластические (статуи лепные и резные). Пластическое искусство, имевшее употребление в древних чувственных религиях языческого мира, оставлено православной Церковью как мало соответствующее высокому смыслу христианской религии и христианского богослужения. Употребление статуй в богослужении — в священных обрядах и процессиях католической Церкви, служа иногда орудием намеренного произвола и злоупотреблений со стороны западного духовенства (особенно в прежние времена), немало способствовало фальшивому направлению христианского смысла и чувства.

В католических храмах позволяется сидеть присутствующим при богослужении. (Требуется, чтобы вставали только в особенно важных моментах: например, во время чтения Евангелия, возношения Даров, когда священнослужитель благословляет народ и т. п.) Обычай сидеть во время богослужения, когда в первый раз появился в Западной Церкви в III веке, был строго осуждаем там, по свидетельству западного же церковного учителя Тертуллиана. Тем менее позволителен такой обычай в наши времена, когда церковные службы слишком сокращены.
Для сидения при богослужении середина католического храма бывает занята креслами и скамейками, места которых продаются иногда за деньги.

Воинские чины присутствуют при богослужении в шапках и с оружием, иногда так и принимают участие в священных церемониях. Это придает более внешней пышности католическому богослужению, но не соответствует духу истинно христианского богослужения.

Есть некоторые разности и в самом внешнем выражении благоговения молящихся в католических и православных храмах. В католических храмах меньше крестятся, нежели в православных: но зато там больше в употреблении другие знаки благоговения — коленопреклонение, возведение очей и рук к небу, биение в перси. Все это достойные выражения благоговейного христианского чувства, но крестное знамение имеет более глубокий смысл, чем все другие знаки благоговения, и потому всегда было в особенном употреблении и уважении в древней христианской Церкви.

Крест полагают на себя католики пятью перстами, а не тремя, и сперва на левое, а потом на правое плечо. Православное трехперстное сложение креста, выражая в себе высочайшие догматы — Троичности Лиц в Боге и соединении двух естеств во Христе, имеет более глубокий смысл, чем католическое пятиперстие во имя пяти язв Христовых. На правое плечо мы полагаем прежде крестное знамение потому, что правая рука и в самой жизни и деятельности человека имеет более значения, чем левая.

Богослужение в Западной Церкви в Средние века везде совершалось на мертвом, непонятном для слушающих, а иногда и для священнослужителя, латинском языке. Это потому, что западная иерархия в Средние века везде старалась утвердить строжайшее внешнее церковное единство, с подавлением самостоятельности местных национальных церквей, и намеренно держала народ в невежестве относительно религии, чтоб более иметь власти над ним. Тщетно народы, не понимающие латинского языка, требовали совершения богослужения на живых национальных языках. Даже на Тридентском соборе в XVI веке подобное требование было отвергнуто. Уже в позднейшие века католическая Церковь вынуждена была позволить чтение и пение священных молитв — гимнов на местных национальных наречиях. Но и теперь в католической Церкви основа богослужения везде остается латинская; латинский язык считается священным языком. Между тем богослужение, конечно, затем и совершается в церкви вслух всех, чтобы его понимали присутствующие; и потому в Восточной Церкви всегда позволялось каждому христианскому народу иметь богослужение на своем родном языке.

В Средние века вошли в употребление при католическом богослужении органы и другие музыкальные инструменты. Музыка, употреблявшаяся при ветхозаветном иудейском богослужении для возбуждения религиозного чувства, была отвергнута древней христианской Церковью, потому что она не может быть таким живым и разумным выражением христианской идеи, как пение. Тем более неуместно употребление в церкви светской оперной музыки, как это иногда допускается в католических храмах.

Западное пение церковное отличается от нашего православного тем, что в нем нет того торжественного спокойствия, той глубины, величавости и строгости, как в нашем пении. В нем более заботы о внешней виртуозности и эффектах, чем о строгом соответствии с смыслом священных песнопений. В его характере более высказываются волнения земного человеческого чувства, нежели глубокая сосредоточенность молитвенного настроения.

В самом уставе церковном, то есть в составе церковных служб — в молитвах, песнопениях, обрядах, употребляемых при богослужении, в Западной церкви очень много отличий от Восточной. Некоторые из них восходят к почтенной древности и отличаются высоким христианским духом, но вообще в западном богослужении немало нововведений, искусственности, вычурности и даже прямо не церковных тенденций. Самое главное богослужение — Литургия в Западной Церкви гораздо более уклоняется от древнего христианского типа,  чем на Востоке. Особенно предосудительно и вредно на Западе в Средние века оказалось разрешение одному и тому же священнику служить по несколько литургий в день на одном и том же престоле или на нескольких престолах в одной церкви служить священникам в одно и то же время. Это разрешение сильно подорвало в народе благоговение к священному служению и дало повод к большим злоупотреблениям в католическом духовенстве. Ради корысти католические священники старались распространять в народе такие понятия, что каждому сколько-нибудь зажиточному христианину недостаточно присутствовать в церкви на общей совершаемой для всех литургии, а нужно заказывать для себя особенные заздравные и заупокойные службы. В церквах устроено множество престолов. Кроме главной литургии, совершаемой на большом престоле вслух всех — с пением и органом (missa cantata) дозволено другим священникам на других престолах, по просьбе или заказу частных лиц, наскоро шепотом прочитывать другие литургии, совершая при этом святейшее таинство (missa lecta). Эти тайные литургии совершались часто очень поспешно, небрежно, даже иногда с кощунством, и подорвали к себе всякое уважение со стороны народа. Это-то впоследствии и вызвало в протестантстве ожесточение и глумление против католических литургий. В последнее время эти злоупотребления в католической Церкви значительно ограничены, но и доселе, по крайней мере, в большие праздники, католическим священникам разрешается служить литургию и следовательно причащаться несколько раз в день. Конечно, это не может способствовать усилению благоговения к священной службе и святейшему таинству.

Что касается до других церковных служб, кроме литургии, утренних и вечерних: то они в обычное время года почти совершенно не посещаются мирянами и остаются им неизвестны, так что самое совершение этих служб предоставляется доброй воле и совести священнослужителей.

Праздников в католической Церкви много своих, каких нет в православной. Из святых, конечно, прославляются преимущественно местные западные и многие позднейшие, в том числе основатель иезуитского ордена Игнатий Лойола, великие инквизиторы Торквемада и Арбуэс, гонитель Православия в юго-западной России Иосафат Кунцевич, небывалый чешский и польский святой Ян Непомук и т. д. Из праздников, учрежденных в честь Самого Христа Спасителя и Пресвятой Девы Марии, иные отличаются искусственностью и тенденциозностью, например праздники тела Христова, сердца Иисусова и т. д.

В католической Церкви в храмах и вне храмов совершается очень много разных процессий и церемоний, в которых также более рассчитывают на эффект — на увлечение фантазии, чем на возбуждение правильного религиозного смысла и чувства. Таковы многие церемонии, совершаемые на Страстной неделе и в праздник Пасхи.