Православие и западное христианство

Предисловие. Введение в сравнительное богословие.

Учебное пособие для духовных семинарий и
духовных училищ

Издательство храма св. муч. Татианы,
Москва, 1999

Рекомендовано Учебным Комитетом
при Священном Синоде Русской Православной Церкви
в качестве учебного пособия для Духовных Семинарий

Предисловие

На протяжении многовековой истории Церкви Христовой от начала ее исторического бытия и до наших дней она проходит сложный процесс постоянного преодоления вероучительных, канонических и практических заблуждений, затрагивающих фактически все стороны ее существования.

Уже в апостольское время единство веры и единство Церкви Христовой подвергались испытаниям вследствие деятельности лжеучителей и наличия греховных разделений в христианской среде. Об этих лжеучителях и разделениях часто упоминается в апостольских посланиях (например, 1 Ин. 4, 1; 2 Пет. 2, 1; Рим. 16, 17). Конечно, не всякий спор вел к разделению и отпадению от Церкви. Богословские споры в некоторых случаях могут даже служить большему углублению в спорный предмет и лучшему выявлению истины. Надлежит быть и разномыслиям между вами, — говорит апостол Павел, — дабы открылись между вами искусные (1 Кор. 11, 19). Необходимо, однако, чтобы диалог между разномыслящими велся в духе взаимной любви и сопровождался чувством ответственности перед Богом и Церковью. Греховное разномыслие вело к возникновению ересей и отпадению от Церкви. История Церкви знает много таких примеров.

В самые первые века существования христианства это были: докетизм (I в.), монтанизм (II в.), новатианство (III в.), арианство и донатизм (IV в.), несторианство и монофизитство (V в.), монофелитство (VII в.) иконоборчество (VIII в.)
Крупнейшее отпадение от Православия на почве преувеличенных представлений о власти римского папы (римский католицизм) произошло в XI в.

В XVI в. от Римско-католической Церкви отделились в результате реформационного движения протестанты (лютеране, кальвинисты, англикане), раздробившиеся потом на ряд конфессий и деноминаций.

Значение ересей и расколов в церковной истории состоит в том, что они побуждали Церковь к более подробному раскрытию и более точному формулированию своего учения, к его систематизации.

Следует отметить, что вероучительные споры всегда волновали Восток гораздо больше, чем Римскую Церковь, которая с самого начала более бдительно следила за всем, что касается земного устроения и порядка. Вся тяжесть многовековой борьбы за догматические устои Церкви почти всецело выстрадана одним греческим Востоком.
 

Введение в сравнительное богословие

Сравнительное богословие как дисциплина

Сравнительное, или обличительное, богословие изучает истины православной веры в сопоставлении с теми догматическими, каноническими и церковно-практическими отклонениями, которые содержат инославные, то есть отпавшие от единства Вселенской Церкви, конфессии.

В историческом плане сравнительное богословие, можно считать, появилось с началом бытия Церкви. Написанное в конце I столетия св. апостолом и евангелистом Иоанном Богословом четвертое Евангелие направлено на опровержение мнения тех, кто неправильно учил о Лице Господа Иисуса Христа, кто отрицал, что Он является истинным Сыном Божиим. Апостол писал его после трех евангелистов-синоптиков, когда в первых христианских общинах уже стали распространяться ложные мнения. Поэтому можно утверждать, что апостол и евангелист Иоанн является не только родоначальником богословия в целом, о чем свидетельствует данный ему титул Богослова, но и конкретно богословия сравнительного.

В эпоху Вселенских Соборов (IV—VIII вв.) святые отцы и учители Церкви формулировали истины православного учения в полемике с заблуждениями еретиков, с теми ложными мнениями и воззрениями и соблазнами мысли, которые на протяжении веков сопровождали бытие Христовой Церкви. И сами Вселенские Соборы, как правило, собирались, когда появлялась та или иная ересь и требовалось дать чеканную формулировку церковной истины, для того чтобы окончательно опровергнуть это лжеучение и подтвердить догматы кафолической веры.

Как дисциплина, изучаемая в духовных учебных заведениях, сравнительное богословие сложилось в XVIII столетии. В XIX в. его изучали в академиях, семинариях, а в более кратком виде и в епархиальных училищах.

Содержание курса и  цель изучения
сравнительного богословия

Приступая к изучению сравнительного богословия, как и всякого нового предмета, полезно задать себе вопросы: что изучает этот предмет и зачем нужно его изучение?

Ответ на первый вопрос достаточно прост: сравнительное богословие изучает краткую историю и наиболее существенные догматические заблуждения основных неправославных исповеданий. К ним относятся следующие:
1. Римский католицизм, который откололся от единства Вселенской Церкви в 1054 г., заявив о своем первенствующем положении среди остальных Церквей. Это крупнейшая и политически наиболее мощная из всех христианских конфессий, находящихся вне видимой ограды церковной. Более всего христиан мира обымает именно Римско-католическая церковь.

2. Протестантские конфессии, отделившиеся от римско-католической веры, начиная с XVI столетия в ходе так называемого движения Реформации. Протестантизм сам очень скоро разделился на отдельные ветви, отражающие сложившиеся под влиянием исторических обстоятельств особенности христианского вероучения в государствах средневековой Европы. Помимо крупных ветвей в протестантизме возникает, начиная с XVIII в. и по настоящее время, множество отдельных движений и сект. Три основные ветви протестантизма следующие:

a) Лютеранство — первое четко оформившееся церковное учение, направленное на освобождение Германии из-под власти Рима. Основоположником его стал бывший католический монах Мартин Лютер. Другим крупным реформатором, примыкавшим в своем учении к лютеранству, был Ульрих Цвингли, деятельность которого протекала в Швейцарии.

b) Кальвинизм, или реформатство, зародившийся в Швейцарии чуть позже лютеранства. Родоначальником его был Жан Кальвин. Он выступил как ярый противник католицизма и видел свою задачу в объединении разрозненных усилий Реформации в отдельных странах Запада и придании борьбе резких, ясных форм.

c) Англиканство, явившееся результатом возглавленного королем Генрихом VIII сопротивления христиан Англии "тирании Римского епископа и мерзкому бесчинству".

Прежде чем продолжить дальнейшее изложение программы курса, необходимо остановиться на правомерности употребления термина "Церковь" применительно к отпавшим от единства Вселенской Церкви конфессиям.

Церковью с большой буквы, той Единой Святой Соборной и Апостольской Церковью, которую основал Господь Иисус Христос и в которой незамутненным пребывает Его истинное учение, Церковью как Телом Христовым является только сообщество Поместных Православных Церквей, составляющих единство Вселенской Церкви Христовой.

А когда мы говорим "Римско-католическая церковь", "Протестантская церковь", даже "баптистская церковь" или тем более "Новая Московская церковь Иисуса Христа", то понятно, что в данном случае мы употребляем это слово в контексте церковно-историческом, чтобы всякий раз не оговариваться: "так называемая церковь" или "католицизм, который учит о себе, что он является Вселенской Церковью".

В отношении протестантизма вообще лучше употреблять выражение "христианское сообщество" или "конфессия" (исповедание), тем самым более точно определяя его сущность.

Заключительной темой курса сравнительного богословия является знакомство с таким сложным явлением в христианском мире XX столетия, как экуменическое движение, декларируемой целью которого является достижение единства между последователями различных христианских вероисповеданий. При этом необходимо понять, что представляет собой это движение и четко определить свое церковное к нему отношение, каковы могут быть пределы участия в нем Православной Церкви и православного христианина.

Очень важно иметь ясный ответ и на второй вопрос: зачем нужно православному христианину изучать основы чуждых вероучений, даже слышать о которых иногда тяжело для сердца и души? Не полезнее ли ему утверждаться в истинах Святой Соборной и Апостольской Церкви?

На этот вопрос в разное время отвечали по-разному. В прошлом столетии крупный русский богослов и церковный историк, профессор Московской Духовной Академии и Московского университета, протоиерей А. М. Иванцов-Платонов ответил на этот вопрос так: "Их нужно изучать в видах простой любознательности и по многим практическими нуждам и соображениям". Такой ответ вряд ли может вполне удовлетворить. Любознательность сама по себе отнюдь не является добродетелью. Более того, любознательность в сферах духовной жизни для христианина относится к области недолжного, скорее к области соблазнов, чем духовных приобретений.

В 60—70-е года нашего столетия, отмеченные стремлением к экуменизму, можно было встретить мнение, что изучение отклонений вероучений инославных конфессий необходимо для того, чтобы познакомиться с их опытом, например в деле социального служения, образования. Действительно, хорошо поставленное у протестантов и католиков дело в этих областях достойно внимания. Однако при этом необходимо хорошо разобраться в побудительных мотивах такой деятельности, чтобы не подчинить себя влиянию инославных богословских концепций.
Социальное служение нуждающимся людям, больным, престарелым исходит у протестантов из учения о филантропии, а не из принципов евангельского церковного милосердия и любви к ближнему.

Что касается христианской педагогики, то большой опыт католических школ, конечно, может быть ценным для постановки образования в открываемых сейчас Русской Церковью православных школах, лицеях, гимназиях, институтах и университетах. Они должны стать православными не только по названию, а по существу, в них должны быть отличные от светских учебных заведений принципы педагогики и преподавания. Однако и в этом случае нельзя забывать, что основы учения о человеке (антропология) в Православной Церкви совершенно иные, чем в католической.

Следовательно, речь может идти только о каких-то периферийных областях церковной жизни, и то с большими оговорками. Значит и ответ, что нам надо у них "поучиться", может быть принят только с определенными ограничениями.

Единственно правильный исчерпывающий ответ на этот вопрос содержится в наследии святых отцов и тех богословов и иерархов, которые продолжили золотую нить святоотеческой мысли. Великий святитель Церкви Григорий Богослов (IV в.) сказал о христианах, которые оказались в отколовшихся от Церкви сообществах: "Мы добиваемся не победы, а возвращения братьев, разлука с которыми терзает нас". В этих словах заложен глубокий смысл переживания боли разделения и осознания недуга всякого инославия, угашающего горение духа христианина именно настолько, насколько он инославен, то есть насколько он держится свойственных его конфессии заблуждений в ущерб основам церковного учения, сохранившимся в ней со времени древней, неразделенной Церкви. Именно такая мысль и стремление к возвращению братьев в лоно Вселенской Апостольской Церкви и должны быть положены в основу изучения догматических отклонений инославных конфессий.

Одна из важнейших задач курса состоит в том, чтобы научиться понимать, как, казалось бы, абстрактные догматические положения действуют на душу христианина, а если они ложны, то искажают его внутренний мир.

Это станет ясным после ознакомления с глубинной сущностью отклонений от истины Православной веры, излагаемых в последующих разделах настоящего курса.

Отношение Православной Церкви
к инославным конфессиям

Приведенные выше слова святого Григория Богослова содержат в себе одновременно и ключ к пониманию позиции Православной Церкви к инославным братьям-христианам и их догматическим заблуждениям.

Православные христиане не имеют права вычеркнуть из своего сердца ту часть христианского мира, которая находится за пределами видимой ограды Церкви, не испытывать боль и скорбь о том, что христианский мир расколот и многие миллионы людей пребывают вне полноты Истины Христовой.

Надо отдать справедливость, что среди католиков и протестантов нередко можно встретить людей, которые являют собой пример доброй христианской жизни, а иные нравственно чище, чем многие из нас. Но если мы плохи, грешны и недостойны, то это не потому что Церковь наша к этому нас ведет и учит, а потому что мы погрешаем против святости учения Вселенской Церкви Христовой. А протестанты или католики могут быть хороши как христиане не благодаря специфике своей конфессии, не благодаря тем наслоениям, которые накопились и отделили ее от единства Вселенской Церкви, а вопреки им. Вопреки специфически католическому или специфически протестантскому, а благодаря тому, что удержалось у них со времен древней неразделенной Церкви, благодаря тому запасу церковности, который в той или иной мере живет в большинстве инославных конфессий.

Изучая заблуждения инославных конфессий, нельзя забывать о необходимости постоянно соотносить свое собственное отношение к жизненным реалиям и сегодняшнее мировоззрение с вероучением и каноническим строем Православной Церкви. Нужно постоянно задавать себе вопрос: все ли в нашей вере, в нашем отношении к Богу и к ближнему действительно православно или какие-то черты нашего внутреннего, духовного облика восприняли отблеск влияния западных конфессий.

Можно привести такой характерный пример. В православном богословии непременным элементом учения о таинствах является соответствующее отношение к нему принимающего это таинство. Католическое учение о таинствах не считает это условие обязательным, довольствуясь приоритетом совершенного действия. В отношении таинства Крещения это широко использовалось католическими миссионерами для приобретения новой паствы, когда такому "крещению" подвергались люди, мало понимавшие происходящее. Так не является ли отголоском такого отношения к таинству как полумагическому обряду и наблюдаемое, к сожалению, иногда у нас в настоящее время поспешное принятие таинства Крещения не подготовленными к нему нравственно людьми, не прошедшими необходимой катехизической подготовки? Такое ли это отношение к таинству, как учили отцы Церкви?

Инославные исповедания содержат в себе много разного. Есть вещи, которые восприняты нами и вошли в нашу жизнь, хотя иногда мы и не задумываемся об их происхождении. Но есть и вещи, оскорбляющие наш нравственный взор и, следовательно, неприемлемые. Поэтому оценивать наследие инославных конфессий нужно с очень большой осторожностью и деликатностью.

Так, например, многим известна книга "Невидимая брань" — одно из авторитетнейших руководств по аскетике. В надписании ее стоит: преподобный Никодим Святогорец (святой монах, подвижник, живший в XVIII столетии). Но, наверное, немногие знают, что настоящим автором этой книги является католический монах Скуполи (XVI в.). Преподобный Никодим лишь перевел ее на греческий язык, отредактировал и изменил те места, которые имели сугубо католический характер. Но основу книги — метод руководства духовной жизнью — он сохранил. Узнав об этом, тот, кто уже оценил пользу этого труда, вряд ли отложит его в сторону как еретический.

Примером противоположного рода может служить даваемая Православной Церковью резко отрицательная оценка тех страшных явлений, которые были и есть в сфере духовной жизни католиков — разного рода ложному подвижничеству, проявляющемуся, например, в "видениях" блаженной Анжелы или стигматизации, когда люди доводят себя до такой степени экзальтации, что на их теле видимо проступают "раны Христа Спасителя" (стигматы).

Суровая, но справедливая характеристика инославия дана в образных словах дивного святителя Православной Церкви XIX столетия, великого святого, епископа Феофана Затворника, который очень строго относился к западным конфессиям и к инославным, много и справедливо критиковал их в своих творениях и письмах. В одном из своих писем он сравнивает действие Духа Святого в мире с человеческим дыханием и далее говорит, что "легкие, в которых это дыхание совершается, есть Святая Церковь. Каналы легких — это Божественные Таинства и другие освятительные действия. Чтобы Дух Божий оказывал полное свое действие, необходимо, чтобы органы, Им Самим учрежденные для сообщения Себя, были целы, то есть чтобы все Божественные таинства и священнодействия сохранялись в том виде, как они установлены святыми апостолами по научению Святого Духа. Где учреждения эти повреждены, там дыхание Божественного Духа не имеет полного действия. "Так у папистов (то есть католиков) все таинства повреждены и многие священнодействия тоже. У лютеран большая часть таинств отвергнута, а оставшаяся часть искажена и в мыслях, и в слове. Лютеране похожи на тех, у кого три четверти легких сгнило, а остальная дотлевает..." (1).

Слова, конечно, жесткие, но они дают правильную оценку духовного состояния инославия и указывают на то, что в какой-то мере этот воздух, дыхание Божественной благодати, все же оказывает воздействие и на их жизнь тоже.

Необходимо остановиться на одном характерном для нашего времени явлении. Это прозелитизм — антиправославная настроенность инославных христиан, переходящая в настоящее восстание против Церкви. В этой обстановке важно твердо стоять на страже церковной истины и Церкви Христовой.

В высказываниях православных иерархов, богословов и подвижников благочестия об инославных конфессиях четко проходит мысль о том, что оценка и отношение к ним должны строиться на истинных, незамутненных догматах православного вероучения. Избегать общения и споров с представителями инославия не следует, но нужно использовать при этом правильную методологию.

В полемике с приверженцами инославных конфессий нужно строить нашу аргументацию только на собственных православных догматах.

Характерным примером, насколько бдительно надо следить за чистотой используемых для подтверждения своих доводов источников, может служить происходивший в XX в. спор между православными и католическими богословами по поводу догмата о непогрешимости римского папы. Дело в том, что принятый в 1870 г. догмат получил в России официальную оценку Святейшего Синода с некоторой задержкой, когда она уже была сделана в Европе протестантскими богословами (лютеранами и кальвинистами). Неудивительно, что протестантские доводы против этого догмата, не совпадающего с учением о Церкви, за это время успели проникнуть в программы российских Духовных Академий, во многие статьи и учебники. В результате православные полемисты выступили в споре с католическими оппонентами, опираясь на фактически протестантские доводы. Суть их в том, что утверждаемая догматом учительная непогрешимость папы приписывает ему свойства божества — ведь только один Бог абсолютно непогрешим и безошибочен. Но православная аргументация против этого догмата должна иметь совершенно иную основу, нежели у протестантов. Она должна исходить из новозаветного и древне-церковного учения о Церкви как о Теле Христовом, как о бого-человеческом организме, в котором не может быть никакого внешнего авторитета, внешнего судьи, в котором даже сами Вселенские Соборы только тогда и признаются Вселенскими, когда вся Полнота Церкви осуществляет рецепцию их решений. Учения о том, что единственным хранителем истины в Церкви, вполне непогрешимым, является сама Церковь, вся Полнота церковного народа от мирян до иерархии, до вселенских патриархов; что нет и не может быть никакого оракула истины, который бы снял с христианина бремя ответственности и свободы — по слову апостола Павла: Вы куплены дорогою ценою; не делайтесь рабами человеков (1 Кор. 7, 23). Даже в том самом тонком и духовном смысле рабами; чтобы снять это бремя свободы и переложить его на кого угодно: на епископа Римского, на Собор, на некий внешний авторитет. Ибо бремя свободы и ответственности, бремя Христово дано каждому из нас.

Следует также избегать одной очень большой и распространенной ошибки, которая заключается в том, что часто протестантов бьют догмами, взятыми из католического обличительного богословия; напротив, католиков критикуют теми аргументами, которые взяты у протестантов. И в наше время есть еще худший вариант, когда инославные конфессии критикуют, пользуясь аргументами, взятыми из таких "достопочтенных" книг, как "Словарь атеиста".
Доказывая свои убеждения в спорах с инакомыслящими, полезно следовать примеру подвижника благочестия нашего столетия, ныне канонизированного, преподобного Силуана Афонского. Однажды его посетил православный миссионер, архимандрит, который проповедовал среди католиков. У них зашла речь о том, как этот человек занимается делом миссии, и он стал рассказывать:

"Я им говорю: ваша вера — блуд, у вас все извращено, все неверно, и нет вам спасения, если не покаетесь". Архимандрит считал, что он свидетельствует таким образом о Православии. На это старец сказал ему следующее: "Душа их (западных христиан — М. К.) знает, что они хорошо делают, что веруют во Христа, что чтут Божию Матерь и святых, что призывают их в молитвах, так что, когда вы говорите им, что их вера — блуд, то они вас не послушают... Но вот если вы будете говорить народу, что хорошо они делают, что веруют в Бога, хорошо делают, почитая Божию Матерь и святых; хорошо делают, что ходят в церковь на богослужения и дома молятся, что читают Слово Божие и прочее, но вот в том-то у них есть ошибка, и что ее надо исправить, и тогда все будет хорошо; и Господь будет радоваться о них; и так все мы спасемся Милостию Божиею..."

В этих дивных словах старца дан очень важный методологический принцип нашего отношения к инославным христианам. Не осуждать огульно, но увидеть то зерно доброго и подлинно христианского, что иной раз сохраняется даже в самых крайних сектах. И, опираясь на эти слабые, может быть, проблески света Христовой истины, попытаться показать, что этого мало, что они могут себя же обогатить и углубить неизмеримо, приобщаясь к тому, о чем учит, во что верит, как живет Православная Церковь.
Вместе с тем в полемике важно избежать искушения, которое состоит в том, чтобы радость нашего пребывания в Церкви — радость от того, что нам (не по нашим заслугам, конечно, а по неизреченной Своей милости) Господь судил кому родиться, а кому и в сознательном возрасте прийти к вере православной, истинной и святой, ведущей в Царствие Небесное всякого достойно подвизающегося: подменять мелким, совсем не благочестивым удовлетворением своим превосходством перед не имеющими такой возможности спасения инославными христианами.

Нельзя брать на себя роль Того Единого Судии, в длани Которого находятся судьбы всех христиан; и тех, кто находится в ограде церковной, и тех, кто связан с ней такими нитями, которых нам Господь открыть не благоволил.

Об этом хорошо сказал мудрый святитель прошлого столетия Митрополит Московский и Коломенский Филарет (Дроздов) в своей книге "Разговор между испытующим и уверенным о Православии Восточной Кафолической Церкви", в которой опровергаются заблуждения католицизма:

"Поелику я не знаю, многие ли из христиан Запада и глубоко ли проникнуты особыми мнениями, обнаруживающимися в Церквах Запада, и кто из них как твердо держится верой краеугольного камня Вселенской Церкви — Христа, то изъявленные мною справедливые уважения к учению Восточной Церкви никак не составляют моего суда и осуждения и западных христиан и Западной Церкви. По самым законам церковным я предаю Западную Церковь суду Церкви Вселенской. А души христиан западных — суду, или наипаче, милосердию Божию" (2).

Три чиноприема инославных

Православная Церковь не оставляет без поддержки всех инославных христиан, изъявивших желание вернуться в ее лоно. Вместе с тем она учитывает разную степень отдаленности каждой из конфессий от истинного вероучения.

Поэтичным образом поясняет эту мысль епископ Алексий ван дёр Менсбрюгге (1899—1980). Церковь — это пламя горящей свечи... Иные христианские конфессии находятся не вполне в темноте: одни из них ближе к этому пламени, к теплу, другие дальше, но в какой-то степени оно распространяется и на них. Другие же, которые весьма далеки, к свету и к пламени уже не причастны.
Еще в IV—V вв. в церковную практику вошли три чиноприема инославных, сформулированные затем в канонах Вселенских и Поместных Соборов и в правилах святых отцов.

Суть этих трех чинов состоит в том, что прием в ограду церковную тех, кто обращается из инославных конфессий, осуществляется:
1) через таинство Крещения,
2) через таинство Миропомазания,
3) через таинство Покаяния.

Через таинство Крещения принимаются представители тех конфессий, в которых кардинально искажены догматы истины христианской веры. Прежде всего те, кто исказили учение о Святой Троице настолько, что они (как, скажем, иеговисты) отвергают триединство Божие, или те, которые совершенно исказили учение о Лице Христа Спасителя, или отвергают Его Божественность, или ложно учат о Его воплощении (как, например, представители "Белого братства" и "Богородичного центра").

Представители таких конфессий и сект, если, конечно, они покаются и осознают неполноценность своего вероучения, принимаются через Крещение, так как их крещение не может быть принято за действенное. Как говорится в церковных правилах, оно вменяется не в Крещение, а просто в обливание и ничто большее.

Есть другие конфессии, представители которых принимаются через таинство Миропомазания. Это те, у которых при многих искажениях основы церковного сознания остались. Сохранилась вера в Бога, в Троице славимого, сохранилась вера в Господа Иисуса Христа, соединившего в единой Ипостаси Божество и Человечество, но не сохранилось священство. Крещение их признается и не повторяется, но Миропомазание преподается, потому что у них его либо вовсе нет, либо оно не может быть признано действительным как совершенное не священником.
Вторым чином — через Миропомазание — принимаются лютеране, кальвинисты и другие более или менее традиционные протестанты*.

И, наконец, существует третий чин приема — через таинство Покаяния, каковым могут быть приняты переходящие из тех конфессий, в которых апостольское преемство хиротоний (то есть цепь рукоположении, идущая от апостолов) никогда не прерывалось, сохранилось незыблемым. Это католики и представители Древних Восточных Церквей.

Древние Восточные Церкви — это несториане и монофизиты. Эти две группы появились в эпоху III и IV Вселенских Соборов. Они ложно учили о соединении двух природ во Христе. Монофизиты учили, что во Христе Спасителе только Божественная природа, а человеческой нет. А несториане — что в Человеке Иисусе Христе Божество обитает, как в храме, что есть две личности, и Второе Лицо Святой Троицы не является единой ипостасью. Эти группы отделились и по сей день существуют в Египте, Сирии и на Среднем Востоке.

Были случаи в истории Русской Церкви, когда целые инославные епархии переходили в Православие. На грани XIX—XX столетий несколько несторианских епархий (как их называют, сиро-халдейских) перешли в ограду церковную. Их принимают через покаяние, а священники или епископы принимаются в сущем сане, то есть их не рукополагают, ибо цепь хиротоний у них сохранилась.

С богословской и вероучительной точек зрения практика этих трех чиноприемов говорит о следующем:
С одной стороны, о том, что единым источником благодати и спасения Церковь безусловно признает самое себя, ибо если бы это было не так, то не было бы необходимости в чиноприемах вообще. Можно было бы сказать: пусть католики пребывают в Католической Церкви, пусть протестант остается протестантом, лишь бы жил он нравственно — для спасения это не важно; нет нужды приобщать человека к Православной Церкви.
С другой стороны, признавая эти три чиноприема, Православная Церковь свидетельствует, что христианский мир, который находится вне ее ограды, не есть что-то с нею никак не сообщающееся. Ибо, если бы это было так, всех следовало бы принимать через Крещение. О всех нужно было бы говорить, что они только считают себя христианами, что они христиане только по имени и для того, чтобы им пойти в ограду церковную, им нужно креститься. Но, признавая эти три чина. Церковь говорит, что это не так, что свет благодати, имеющий источником своим Церковь, неизреченно, а может быть и промыслительно, не открытым нам в ясности образом, простирается и за видимые ее пределы. И, простираясь, имеет некое сообщение и некое воздействие на те христианские сообщества, которые находятся вне ограды церковной.