Неугасимая лампада. Антология русской религиозно-философской поэзии.Часть 3

Мирра Александровна Лохвицкая (1869 - 1905)

 

Мирра (Мария) Александровна Лoхвицкая родилась 19 ноября 1869 г. в Петербурге в дворянской семье. Ее отец был известным адвокатом и человеком разносторонних интересов, мать увлекалась литературой. Литературная одаренность в той или иной степени проявилась у всех детей. Особой известности достигла одна из сестер - Надежда Александровна (1872 - 1952), - писательница-юморист, печатавшаяся под псевдонимом Тэффи.

Училась Лохвицкая в московском Александровском институте (семья некоторое время жила в Москве). Поэтический талант проявился у нее очень рано: еще не умея писать, она уже пела песни собственного сочинения. У нее были прекрасные музыкальные данные, и она даже готовилась стать певицей. Поэзией всерьез занялась в возрасте 15 лет. Видимо, тогда же возникло ее литературное имя - Мирра, - причина появления которого была не очень ясна даже близким. Как бы то ни было, это имя - название благовония, с древности используемого в культовом обиходе, - предопределило основную линию ее поэзии: идею благоговейного служения любви, красоте, Богу.

Регулярно печататься Мирра Лохвицкая начала с 1889 г. и сразу же завоевала признание. Ее произведения дважды удостаивались Пушкинской премии, ее называли "Русской Сафо"; нередко говорилось, что по масштабу дарования она "на голову выше" поэтов своего поколения. Но вместе с тем, многое в ее поэзии было современникам непонятно и чуждо. Она была первой русской поэтессой, которая стала писать о любви с откровенностью, прежде дозволявшейся лишь мужчинам, - многих это шокировало. Вокруг имени Лохвицкой был создан ореол "вакханки". Однако те, кто ее знал, с удивлением отмечали, что, несмотря на "смелость" стихов в жизни она была женщиной очень скромной и целомудренной. В 1891 г. она вышла замуж и до конца жизни оставалась "верной супругой и добродетельной матерью". Те, кто знал ее лично, вспоминали о ней с большой теплотой. Так И.А. Бунин, беспощадный в оценках многих современников, относил свои воспоминания о ней к числу самых приятных. "И все в ней было прелестно: звук голоса, живость речи, блеск глаз, эта милая легкая шутливость…"

Поэзия Лохвицкой во многом предвосхитила те достижения в области формы, которые обычно связываются с именами поэтов-символистов. Тем не менее, ее отношения с представителями новой поэзии складывались непросто. В жизни часто бывает, что красота женщины, если она сочетается с отсутствием хищнической жилки и порядочностью в традиционном понимании этого слова, становится для своей обладательницы причиной нелегких испытаний. Так было и с Лохвицкой. Роковую роль в ее судьбе сыграли взаимоотношения с поэтом К.Д. Бальмонтом. Их встреча вначале показалась обоим "встречей душ". Однако "нашумевший роман" между ними существовал главным образом в стихах. Когда Бальмонт стал добиваться продолжения в реальности, Лохвицкая ответила отказом, - этого ей не простили идеологи модернизма, добивавшиеся "слияния литературы с жизнью".

С годами в поэзии Лохвицкой стали все яснее звучать религиозные мотивы и тревожные предостережения, адресованные, прежде всего, игравшим в опасные игры поэтическим собратьям. Однако понята и услышана она не была. Одиночество среди враждующих литературных лагерей, пристрастная и недоброжелательная критика, старавшаяся дискредитировать поэтессу, нараставшее непонимание читателей оказывали гнетущее воздействие на ее легко ранимую натуру. Несомненно, подтачивал ее силы и продолжавшийся "роман в стихах", со временем перешедший в своего рода поединок.

С конца 1890-х гг. здоровье Лохвицкой стало ухудшаться. У нее началась "сердечная жаба" (стенокардия). В конце 1904 г., после рождения пятого ребенка, болезнь резко обострилась. Приступы были столь мучительны, что больная всякий раз удивлялась, что все еще жива. Но последние стихи Лохвицкой, написанные в период жестоких физических страданий, не несут в себе ни ропота, ни отчаяния, а напротив, полны светлым чувством примирения и веры в будущую жизнь.

Мирра Лохвицкая умерла 27 августа 1905 г. В разгаре была революция, - возможно, поэтому смерть поэтессы была воспринята, как было написано в одном из некрологов, "со странной и нечуткой холодностью". Один из наиболее неформальных откликов на ее кончину принадлежал известному духовному писателю Е. Поселянину: "Сквозь образ любимого человека ей просвечивала вечность, - писал он, - Вот - высокий образец любви в русской душе, не знающей иных границ для своей любви, кроме безграничной вечности". А критик А. Курсинский сказал так: "Она ободряла нас на пути к вожделенному граду, даря нам отражение лучшей, изящной жизни, в красоте и свете, к которым так беззаветно стремилась ее душа".

 

Звезды

Посмотри на звезды; чистое сиянье
Льют они на землю из лазурной дали.
Что пред ними наши страсти и страданья, -
Мелкие утраты, детские печали?
Все пройдет бесследно, минет скоротечно, -
Только звезды людям не изменят вечно.

Если грусть на сердце, если жизнь постыла,
Если ум тревожат дум тяжелых муки, -
Ты вглядись поглубже в вечные светила,
И утихнет горе и тоска разлуки.
Все пройдет бесследно, минет скоротечно, -
Только звезд сиянье не погаснет вечно!

Quasi una fantasia

I
Однообразны и пусты -
Года томительные шли,
Напрасно тайные мечты
В туманной реяли дали.
Не много счастья, - больше зла
И мук мне молодость дала:
И жизни гнет, и смерти страх,
И наслажденье лишь в мечтах...

II
Чудес ждала я. - Как в чаду,
Я мнила в гордости слепой,
Что жизни путь я не пройду
Бесследно, общею тропой.
Что я не то, что все, - что Рок
Мне участь высшую предрек
Великих подвигов и дел,
И что бессмертье - мой удел.

III
Но доказала мне судьба,
Что жизнь не сказка и не сон,
Что я - страстей своих раба,
Что плотью дух порабощен…
Что грешный мир погряз во зле,
Что нет бессмертья на земле,
И красота, и славы цвет -
Все тлен, все суета сует!

IV
Потом заботою иной
Сменились дни моих тревог, -
Души я жаждала родной,
И душу ту послал мне Бог.
И вот, любовь узнала я
И смысл, и радость бытия,
И чувство матери - из всех
Высоких высшее утех.

V
Была ль я счастлива? - О, да!
Но вечный страх за жизнь детей,
За прочность счастия - всегда
Отравой жизни был моей…
Но час настал, и пробил он, -
И смерть подкралася, как сон,
Коснулась бренного чела
И жизни нить оборвала…

VI
Как будто вдруг на странный бал
Попала я, казалось мне...
Так мрачно там оркестр играл,
Кружились пары, как во сне…
Жар… холод… лабиринт дверей…
- "Домой!" - молила я, - "скорей!"
Мы сели в сани: я и он,
Знакомый с давних мне времен…

VII
Мы едем; вижу я, вдали
Мелькнул и скрылся мирный дом,
Где тихо дни мои текли
В заботах жалких о земном.
- "О, пусть ничтожна жизнь моя,
Я жить хочу! - взмолилась я, -
Мой спутник, сжалься надо мной,
Еще велик мой путь земной!"

VIII
Но он молчит! - И снова я:
 - "Мой друг, прошу я за того,
С кем связана судьба моя. -
Я не могу забыть его…
Назад!… остановись, молю!
Мне жизни жаль, я жизнь люблю!…"
 - "Молчи - промолвил он в ответ. -
К прошедшему возврата нет!"

IX
Мы мчимся... Снежной мглой крутя,
Несется вьюга впереди...
Мне вспомнилось мое дитя,
И сердце сжалося в груди,
 - "Назад! - я вскрикнула. - домой!..
Остался там ребенок мой! -
Он будет плакать, звать, кричать…
Пойми, я жить должна… я мать!" -

X
Молю напрасно, - он в ответ
Качает странно головой.
 - "Что значит горе детских лет?
Утешится ребенок твой". -
"Еще…" - я молвила, стеня, -
"Еще осталось у меня…
Ты знаешь, что!" - Но он в ответ
Твердит одно: - "Возврата нет!"

XI
- "Возврата нет, пойми! Забудь
Земную скорбь с земной тоской"…
Я поняла, - и тотчас в грудь
Влился божественный покой…
Отчизна есть у нас одна, -
Я поняла, что там она,
Что прав чудесный спутник мой:
Гостила я, - пора домой!

XII
И вот… какая красота!..
Какой могучий, яркий свет!..
Родные вижу я места,
Знакомый слышу я привет!
И узнаю… о, сколько их, -
Бесплотных, чистых, но живых,
Всех близких мне - забытых мной
В чужом краю, во тьме земной!..
22 января 1894

Мое небо

Небо и все наслаждения неба я вижу
В личике детском - и глаз оторвать не могу я…
Ангел безгрешный, случайно попавший на землю,
Сколько ты счастья принес! Как ты мне дорог, дитя!

Вьются и золотом кудри твои отливают,
Блещут вкруг милой головки твоей ореолом,
Весь ты - как облачко, светом зари залитое,
Чистый, как ландыш лесной, - майский прелестный цветок!

С кроткою ласкою иссиня-темные глазки
В душу мне смотрят и цветом походят на небо,
Вмиг потемневшее перед грозою весенней…
Небо во взоре твоем я созерцаю, дитя!

Где та страна, о которой лепечут нам сказки?
В край тот чудесный тебя на руках бы снесла я,
Молча, босая, по острым каменьям пошла бы,
Лишь бы избавить тебя - терний земного пути!

Боже! Послав мне ребенка, Ты небо открыл мне,
Ум мой очистил от суетных, мелких желаний.
В грудь мне вдохнул непонятные, новые силы
В сердце горячем зажег пламя бессмертной любви!
30 июня 1894

В час полуденный

 И был искушен Адам в час полуденный,
когда уходят ангелы поклоняться перед престолом Божиим.
(из Апокалипсиса Моисея)

Бойтесь, бойтесь в час полуденный выйти на дорогу,
В этот час уходят ангелы поклоняться Богу.
Духи злые, нелюдимые, по земле блуждая,
Отвращают очи праведных от преддверья рая.

У окна одна сидела я, голову понуря
С неба тяжким зноем парило. Приближалась буря
В красной дымке солнце плавало огненной луною
Он - нежданный, он - негаданный тихо встал за мною.

Он шепнул мне: "Полдень близится, выйдем на дорогу,
В этот час уходят ангелы поклоняться Богу
В этот час мы, духи вольные, по земле блуждаем,
Потешаемся над истиной и над светлым раем.

Полосой ложится серою скучная дорога,
Но по ней чудес несказанных покажу я много".
И повел меня неведомый по дороге в поле.
Я пошла за ним, покорная сатанинской воле.

Заклубилась пыль, что облако, на большой дороге.
Тяжело людей окованных бьют о землю ноги.
Без конца змеится-тянется пленных вереница,
Все угрюмые, все зверские, все тупые лица.

Ждут их храма карфагенского мрачные чертоги,
Ждут жрецы неумолимые, лютые как боги.
Пляски жриц, их беснования, сладость их напева
И колосса раскаленного пламенное чрево.

"Хочешь быть, - шепнул неведомый, - жрицею Ваала,
Славить идола гудением арфы и кимвала,
Возжигать ему курения, смирну с киннамоном,
Услаждаться теплой кровию и предсмертным стоном?"

-- "Прочь, исчадья, прочь, хулители!" я сказала строго, -
Предаюсь я милосердию всеблагого Бога".
Вмиг исчезло наваждение. Только черной тучей
Закружился вещих воронов легион летучий.

Бойтесь, бойтесь в час полуденный выйти на дорогу,
В этот час уходят ангелы поклоняться Богу,
В этот час бесовским воинствам власть дана такая,
Что трепещут души праведных у преддверья рая!
<1898 - 1900>

Молитва о гибнущих

О, Боже праведный!
Внемли моления
За души гибнущих
Без искупления;
За всех тоскующих,
За всех страдающих,
К Тебе стремящихся,
Тебя не знающих!

Не вам, смиренные,
Чья жизнь - молчание,
Молю покорности
И упования.
Вам, духом кроткие,
Вам, сердцем чистые,
Легки и радостны
Тропы тернистые.

Но вам, мятежные,
Глубоко павшие,
Восторг с безумием,
И злом смешавшие;
За муки избранных,
За боль мгновения -
Молю познания
И откровения!
<1900 - 1902>

Святое пламя

Напрасно в безумной гордыне
Мою обвиняют мечту
За то, что всегда и поныне
Я Духа Великого чту.

Горда осененьем лазурным
Его голубого крыла,
Порывам ничтожным и бурным
Я сердце свое заперла.

Но храма высот не разрушу,
Да светочи к свету ведут!
Несу я бессмертную душу,
Ее же представлю на Суд.

Мой разум стремится к вершине
И к зову вседневного глух.
Со мною всегда и поныне
Великий и благостный Дух.

Поправших Его наказуя,
Он жив и могуч для меня.
Бессмертную душу несу я
Как пламя святого огня!
<1900 - 1902>

* * *
Что можем мы в своем бессилии?
Чья грусть больнее и безмернее?
Мы насаждали мирт и лилии -
И возросли… волчцы и терние.

Не нам святые откровения,
Не нам владеть великой властию,
В любовь мы верили, как в гения -
И предавались … любострастию.

Не нам уйти от мира ложного,
Стремиться к счастью возрожденному.
Мы ожидали невозможного -
И поклонились … обыденному.
<1902 - 1904>

Красный цвет

Мне ненавистен красный цвет,
За то, что проклят он.
В нем - преступленья долгих лет,
В нем - казнь былых времен.

В нем - блеск дымящихся гвоздей
И палачей наряд.
В нем - пытка вымысел людей,
Пред коим бледен ад.

В нем - звуки труб, венцы побед,
Мечи - из рода в род…
И кровь, текущая вослед,
Что к Богу вопиет!
<1902 - 1904>

Отрава мира

На лугу, где звонко бьет источник чистый
Светлою волною, радостной, как день,
Я нашла ягненка с шерстью серебристой…
Между ним и мною тихо встала Тень.

Шепчет, нож тяжелый мне влагая в руки:
"Пред тобою жертва, - жертву заколи.
Не создай кумира из бессильной муки,
В ней отрава мира, в ней печаль земли.

Вырастет из крови пышное растенье,
На стебле колючем красные цветы.
Первый - дерзновенье, а другой - забвенье,
Третий - опьяненье. Их познаешь ты!"

 - Знаю, Темный, знаю, - кротостью блаженной
Никогда не билось сердце у меня.
Но в душе есть жажда правды совершенной,
Есть святое пламя звездного огня.

Знаю, Темный, - в каждом дремлет сила злая,
Зверь, непостижимый воле и уму.
Зверя клятвой вечной крепко заперла я,
Тайный ключ вручила Богу моему.

Верю, верю, Боже, - избранным Тобою
Ты удержишь руку от греха и зла! -
И пошла я смело новою тропою,
И отраву мира в сердце понесла.
<1902 - 1904>

В скорби моей

В скорби моей никого не виню.
В скорби - стремлюсь к незакатному дню,
К свету нетленному пламенно рвусь,
Мрака земли не боюсь, не боюсь.

Счастья ли миг предо мной промелькнет,
Злого безволья почувствую ль гнет, -
Так же душою горю как свеча,
Так же молитва моя горяча.

Молча пройду я сквозь холод и тьму,
Радость и боль равнодушно приму,
В смерти иное прозрев бытие,
Смерти скажу я: "Где жало твое?"
<1904 - 1905>

Злая сила
(моему сыну Валерию)

Печать дара Духа Святаго!
(Слова, произносимые священником
при таинстве миропомазания)

Спаси и помилуй нас, крестная сила,
В час утренней ночи и серых теней.
С зарей я усталые вежды смежила,
Дремал мой ребенок у груди моей.

И чудится спящей - упорно и звонко
Тяжелая муха кружит надо мной.
"Мадонна, Мадонна, отдай мне ребенка!" 
Звенит надо мной неотвязной струной.

"За радость карая, за грех наказуя,
Ваш рок неизбежный тяжел и суров.
Отдай мне ребенка, - его унесу я
На бархат моих заповедных лугов.

Там тихо, там сладко, там зыблются травы
Там дикий жасмин и шиповник расцвел.
Веселье, веселье, цветы и забавы,
И гулы шмелей, и жужжание пчел.

Из меда и млека чудесные реки
Там льются, журча ароматной волной,
И пьющий от них - не возжаждет вовеки.
И минет избранника жребий земной". -

"Исчезни, исчезни, лукавая муха!"
В дремоте мои прошептали уста.
"В тебе узнаю я могучего духа,
Но сила твоя от тебя отнята.

Спасен мой ребенок от снов обольщенья
И духам воздушным его не качать.
Вчера он воспринял святое крещенье
И вышнего дара благую печать".
<1904 - 1905>

День Духа Святого

День Духа Святого блюдите, избранники,
Суровые странники с бледным челом.
Живыми молитвами, всечасными битвами,
Боритесь, боритесь с ликующим злом.

В день Духа Святого молитесь, избранники,
Усталые странники призрачных стран,
Молитесь о знаменье - небесного пламени,
Да славою будет ваш путь осиян.

В день Духа Святого стучитесь, избранники,
Могучие странники давних времен,
Во храмы безлюдные, в сердца непробудные,
Поведайте миру, что Враг побежден.
<1904 - 1905>

 

 

Страница 10 - 10 из 10
Начало | Пред. | 6 7 8 9 10 | След. | Конец | Все
© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru