«Евгений Онегин» роман А. С. П у ш к и н а (По материалам 6-го издания: М., 2005) Составитель А.А. Аникин. Текст публикуется с сокращениями

Часть первая.

 VIII

                        ...Наука страсти нежной,
                   Которую воспел Назон,
                   За что страдальцем кончил он
                   Свой век блестящий и мятежный
                   В Молдавии, в глуши степей,
                   Вдали Италии своей.

О в и д и й  Н а з о н — римский поэт, живший во второй половине I в. до нашей эры и в начале новой эры, автор книг "Искусство любви" ("Ars amatoria"), "Метаморфозы" и др., был сослан императором Августом в Томы при устье Дуная (в Добрудже). Пушкин в декабре 1821 г. ездил к Дунаю, посещал Измаил и Аккерман, где искал следы пребывания Овидия.

В ссылке Пушкин сравнивал свою судьбу с судьбой Овидия (см. письма к Гнедичу от 24 марта 1821 г.; эпизод об Овидии встречаем в рассказе старика в поэме "Цыганы", 1824).

В.Ф. Раевский называл Пушкина "Овидиевым племянником"; в беседах они не раз возвращались к вопросу о месте ссылки римского поэта. В примечаниях к первому изданию Пушкин полемизировал с Вольтером по поводу его мнения о причинах ссылки Овидия. Словом, тема Овидия сильно занимала поэта. "Блестящий и мятежный век" автора "Искусства любви" и "Метаморфоз" — превосходная характеристика, основанная на изучении биографии Овидия и его эпохи. Овидию рано выпала слава первоклассного мастера: еще учеником он уже был знаменит, память о его импровизациях долго сохранялась среди риторов. 20-летний юноша, он уже соперничал с Горацием и Вергилием; римский свет внимательно следил за новым поэтом. "Мне посчастливилось, — говорит сам Овидий, — приобрести при жизни ту славу, которая обыкновенно выпадает на долю лишь мертвецов". "Мужчины и женщины искали знакомства со мною", признавался автор прославленных "Amores" ("Любовных песен"). Внучка Августа Юлия и знатный Силан искали дружбы с поэтом. Внезапная ссылка лишила Овидия всех благ. Император Август в последние годы и его преемник Тиверий вызывали недовольство своей политикой, что давало право называть век пострадавшего Овидия "мятежным".
Пушкин упоминанием о римском поэте, попавшем в ссылку за стихи, неугодные Августу, бросал читателю намек из Бессарабии о себе, о своей судьбе: в стихотворении "К Овидию" (1821), уже известном поклонникам пушкинской музы, он заявлял:

             Как часто, увлечен унылых струн игрою,
             Я сердцем следовал, Овидий, за тобою...
             .......................................................................
             Как ты, враждующей покорствуя судьбе,
             Не славой, участью я равен был тебе.

Пушкин, находясь в той же стране, где "грустный век некогда влачил" Овидий, писавший "песни робкие" Октавию, — гордо заявлял о своей независимости:

                       В стране, где Юлией венчанный
                       И хитрым Августом изгнанный,
                       Овидий мрачно дни влачил;
                       Где элегическую лиру
                       Глухому своему кумиру
                       Он малодушно посвятил...
                       ..............................................
                      Всё тот же я, как был и прежде,
                      С поклоном не хожу к невежде...
                      Октавию48, в слепой надежде,
                      Молебнов лести не пою...
                                                      ("Послание к Гнедичу", 1821)

                                           XII

                         Фобласа давний ученик.

Ф о б л а с  — герой французского романа "Похождения кавалера Фобласа" Луве-де-Кувре (1760-1796). В предисловии автора (русский перевод романа 1792-1796 гг.) дана следующая характеристика героя, типичного для дворянской молодежи второй половины XVIII в.: "Я старался, чтоб Фоблас, ветреной и влюбчивой, как и нация, для коей и у которой он на свет вышел, имел бы, так сказать, французскую личину. Я старался, чтоб при всех его недостатках можно было узнать поступки, наречие и развращённые нравы молодых людей моего отечества. Во Франции, в одной только Франции, должно искать подобных подлинников, коих столь слабые представил я копии..."49

                                        XV

                   Покамест в утреннем уборе,
                   Надев широкий   б о л и в а р,
                   Онегин едет на бульвар
                   И там гуляет на просторе...

Примечание Пушкина: "Шляпа a la Bolivar". Либерализм Онегина подчеркнут этой деталью в его наряде: шляпа (с большими полями, кверху расширявшийся цилиндр) в честь деятеля национально-освободительного движения в Южной Америке, Симона Боливара (1783-1830), была модной в той среде, которая следила за политическими событиями, которая сочувствовала борьбе за независимость маленького народа. Когда молодые либералы 20-х годов в интимных записочках клялись "во имя Боливара, и Вашингтона, и Лафайэта", когда Н. Полевой и его приятель С. Полторацкий в издававшейся ими рукописной газете помещали эпиграф: "Боливар — великий человек", то на этом фоне, а также на фоне газетных и журнальных заметок, восхвалявших Боливара и "старания его правительства о благоденствии жителей" [50], шляпа а 1а Воlivar означала не просто головной убор, — она указывала на определенные общественные настроения ее владельца, получала в известном смысле тот же характер, какой придавали тогдашние либералисты фригийскому колпаку патриотов французской революции [51].
В "Московском телеграфе" 1825 г., в отделе "Летописи мод", я нашёл заметку: "Черные атласные шляпы, называемые Боливарами, выходят из употребления" (№ 2, 5 января, стр. 37), но о Боливаре печаталось в журнале в 1825 г., № 19 и в 1828 г., № 16.

                         Онегин едет на бульвар...

Онегин гулял и катался в санках (см. строфу XVI) по Невскому проспекту, в то время по середине обсаженному рядами деревьев ("тощими липами") для удобств пешеходов. В мае 1820 г., по свидетельству П. Свиньина в "Отечественных записках" того же года, "исчез высокий бульвар, разделявший его [Невский проспект] на две равные половины, и теперь уже на месте сем разъезжают экипажи по гладкой мостовой. С бульваром исчезнет любопытная отличительность сей улицы, нередко случавшаяся весной, т. е. что по одной стороне катались ещё в санках, а по другой неслась пыль столбом от карет и дрожек" [52].

Полезно в комментарии к строфе описание часов парижского мастера А.-Л. Брегета, данное Ю.Лотманом: особо модные, со сложным механизмом, вызванивающим время:
                     Пока недремлющий брегет
                     Не прозвонит ему обед. – А.Аникин. 

                                      XVI

                  К  T a l o n помчался: он уверен,
                  Что там уж ждет его Каверин.

В примечании к слову Talon Пушкин отметил: известный ресторатор.
Примечание было вызвано тем, что к моменту выхода в свет первой главы ресторан Талона уже не существовал. Он находился на Невском проспекте в б. Куракинском доме (ныне дом № 15). Весной 1825 г. в газетах появилась публикация о предстоящем отъезде за границу "Петра Талона, повара, французского подданного из Парижа"[53].
В рукописи романа было К. В новых изданиях обычно восстанавливается полностью фамилия Каверина.  П. П. К а в е р и н  (1794-1855) был в 1816-1823 гг. офицером лейб-гусарского полка; Пушкин сблизился с ним, ещё будучи лицеистом. В 1817 г. поэт посвятил ему два стихотворения: "К портрету Каверина" ("В нём пунша и войны кипит всегдашний жар") и "К П.П. Каверину", в котором находятся строки, характеризующие его "любезного" приятеля, в 18101812 гг. слушавшего лекции в Геттингенском университете:

                        Пока живется нам, живи,
                        Гуляй в мое воспоминанье,
                        Усердствуй Вакху и любви
                        И черни презирай ревнивое роптанье;
                        Она не ведает, что дружно можно жить
                        С Киферой54, с Портиком55, и с книгой, и с бокалом;
                        Что ум высокий можно скрыть
                        Безумной шалости под легким покрывалом56.

                        Вошел: и пробка в потолок,
                        Вина кометы брызнул ток...

Выражение "вина кометы брызнул ток" находит объяснение в следующем: в 1811 г. был необычайный урожай винограда на юге Франции, осенью того же года появилась исключительной яркости комета. По народному поверью, хорошее качество виноградного вина урожая 1811 г. приписывалось влиянию этой кометы. Вот почему в эпоху Пушкина славились вина 1811 г., известные под названием vins de la comete в послании Я. Н. Толстому (1822):

                          Налейте мне вина кометы...

Выражение "вина кометы" является в языке Пушкина галлицизмом (см. заметку Н. Н. Кузнецова в XXXVIII-XXXIX вып. "Пушкин и его современники").

                                    

             Пред ним roast-beef окровавленный,
             И трюфли, роскошь юных лет,
             Французской кухни лучший цвет,
             И Стразбурга пирог нетленный
             Меж сыром, лимбургским живым
                     И ананасом золотым [57].

Все эти яства особенно ценились гастрономами и долго были в ходу. В № 15 "Московского телеграфа" 1832 г. рассказывается, что для денежных людей дельцы "мелкой торговли и промышленности" мигом доставят "пироги из Страсбурга, сыр из Лимбурга", "горы ананасов"; "с благодарных полей Шампани польются реками вина" — и "все дадут вам напрокат; угощение... будет вам стоить только то, что надобно заплатить за лист вексельной бумаги — если вы бесспорный наследник дядюшки, который еле дышит" [58].

                                       XVII

                     Театра злой законодатель,
                     Непостоянный обожатель
                     Очаровательных актрис,
                     Почетный гражданин кулис,
                     Онегин полетел к театру...

В характеристике Онегина-театрала обращает внимание то, что он назван: "театра злой законодатель". Онегин не из числа рядовых зрителей, которые лишь "обшикивают" иль "охлопывают" в театрах. Он и не только "почетный гражданин кулис", т. е. постоянный завсегдатай театра, из тех, кто был на короткой ноге с актёрским цехом и, пользуясь связями с дирекцией, имел право свободного входа за кулисы. Дворянская молодежь любила в те годы театр и в лице членов "Зеленой лампы", Я. Толстого, Н. Всеволожского и других театралов дружила с драматургами, бывала на вечерах у кн. Шаховского, участвовала в составлении "куплетов", водевилей, в домашних спектаклях, одновременно по-барски расценивая "очаровательных актрис" как наложниц, с беспечным цинизмом мечтая об амурных похождениях с воспитанницами Театрального училища.
В этой среде некоторые выделялись своей театральной культурой, критическим вкусом, эрудицией в вопросах театрального мастерства. Тогда шли горячие споры об актерской технике, системах декламации; приемы игры заезжих иностранных артистов вызывали сравнение с местными корифеями сцены; среди русских актеров пробивалась яркая струя сценического реализма, перебиваемая напевной, классической школой времен Дмитревского, ученика Сумарокова. На заседаниях "Зеленой лампы" читались доклады Д. Баркова о театральных постановках (за апрель-май 1819 г.). Пушкин писал критические заметки о театре ("Мои замечания" 1819-1820 гг.), полные тонких соображений о различных методах актерской игры. Никита Всеволожский, "амфитрион веселый", был страстным театралом, знатоком драматической литературы. Офицер П. Катенин славился своими суждениями о театре; перевидавший в 1814 г., в Париже всех знаменитостей того времени Тальма, Марс, Дюшенуа и других, сам драматург и декламатор, этот полковник Преображенского полка, злой и резкий на язык, проявлял себя в театре как авторитетный театральный рецензент, шел иногда наперекор мнениям толпы. По словам генерал-губернатора Милорадовича, Катенин — "дерзок и подбирает в партере партии, дабы господствовать в оном и заставлять актеров и актрис искать его покровительства".

Онегин среди зрителей кресел занимал эту своеобразную "катенинскую" позицию. Не случайно в черновом наброске послания "Я.Н. Толстому" (1822) Пушкин обратился к одному из "лампистов" с теми же строками, какими он охарактеризовал Онегина:

                    Приди, [счастливый царь] кулис,
                    Театра злой летописатель,
                    Очаровательных
                    [Младых трагических] актрис
                    Непостоянный обожатель!

                                             

                 …Онегин полетел к театру,
                 Где каждый, вольностью дыша,
                 Готов охлопать entrechat,
                 Обшикать Федру, Клеопатру,
                 Моину вызвать (для того,
                 Чтоб только слышали его).

Онегину с друзьями звон брегета доносит, "что новый начался балет". Но конец строфы и следующая, XVIII, строфа, посвященная театру вообще, дают право предполагать что  Ф е д р а — героиня из оперы Штейбельта (на сюжет трагедии Расина), шедшей в 1819 г. [59], К л е о п а т р а — имя героини из пьесы, до сих пор не установленной, М о и н а  — героиня трагедии Озерова "Фингал", впервые поставленной с шумным успехом в Петербурге 18 декабря 1805 г. В этой роли в пушкинскую пору славилась артистка А.М. Колосова, которую Пушкин называл "Моиной нашей сцены" (1820). О ее первом выступления в театре Пушкин сохранил заметки (1819 г.) "В скромной одежде Антигоны, при плесках полного театра, молодая, милая, робкая Колосова явилась недавно на поприще Мельпомены. Семнадцати лет, прекрасные глаза, прекрасные зубы (следовательно — частая приятная улыбка), нежный недостаток в выговоре обворожили судей трагических талантов. Приговор почти единогласный назвал Сашеньку Колосову надежной наследницей Семеновой. Во все продолжение игры ее рукоплесканья не прерывались. По окончании трагедии она была вызвана криками исступления"60. В дальнейших строках этой заметки Пушкин подвергает игру Колосовой в новых ролях строгой критике. В том же 1819 г. он написал на артистку эпиграмму:

                     Все пленяет нас в Эсфири:
                     Упоительная речь,
                     Поступь важная в порфире,
                     Кудри черные до плеч;
                     Голос нежный, взор любови...
                     Набеленная рука,
                     Размалеванные брови
                     И широкая нога!

Впоследствии Пушкин признал свою неправоту перед А.М. Колосовой и в послании к П. Катенину (1821) писал:

                    Талантов обожатель страстный,
                    Я прежде был ее поэт.
                    С досады, может быть, неправой,
                    Когда одна в дыму кадил
                    Красавица блистала славой,
                    Я свистом гимны заглушил.
                    Погибни злобы миг единый,
                    Погибни лиры ложный звук:
                    Она виновна, милый друг,
                    Пред Селименой и Моиной...