Александр Блок

Зрелое творчество Блока. Период синтеза (1908 – 1921)

В 1907 г. умер отец Любови Дмитриевны – Д.И. Менделеев. Он оставил ей небольшое наследство и она, решив продолжить начинание юности, стала брать уроки актерского мастерства. В 1908 г. ей представилась возможность попробовать себя на сцене: между В.Ф. Комиссаржевской и В.Э. Мейерхольдом произошел разрыв, режиссер ушел из театра с частью актерской труппы, намереваясь организовать собственный театр. В новый состав труппы попала и Л.Д. Блок (на сцене она выступала под псевдонимом Басаргина). В феврале 1908 г. труппа Мейерхольда уехала на гастроли в провинцию. В течение года она периодически возвращалась домой, потом уезжала опять. Причиной были не только актерские амбиции, но и трещина в отношениях с мужем. В конце 1908 г. стало очевидно, что Любовь Дмитриевна беременна, в начале 1909 г. у нее родился мальчик, которому дали имя Дмитрий. Блок готов был признать ребенка своим, но тот прожил чуть больше недели. Чтобы развеяться от депрессии, весной 1909 г. Блоки отправились за границу, в Италию. Творческим итогом поездки стали «Итальянские стихи» – классически совершенные по форме и удивительно глубокие по проникновению в чужую культуру.

Все, что минутно, все, что бренно,
Похоронила ты в веках.
Ты, как младенец, спишь, Равенна,
У сонной вечности в руках.

Рабы сквозь римские ворота
Уже не ввозят мозаик.
И огорает позолота
В стенах прохладных базилик.
<...>
Безмолвны гробовые залы,
Тенист и хладен их порог,
Чтоб черный взор блаженной Галлы,
Проснувшись, камня не прожег.

Военной брани и обиды
Забыт и стерт кровавый след,
Чтобы воскресший глас Плакиды
Не пел страстей протекших лет.

Далеко отступило море,
И розы оцепили вал,
Чтоб спящий в гробе Теодорих
О буре жизни не мечтал.

А виноградные пустыни,
Дома и люди – все гроба.
Лишь медь торжественной латыни
Поет на плитах, как труба <...>

Стихотворение действительно дает ощутить музыку латинского стиха с его звонкими аллитерациями. Подобными фонетическими опытами увлекался Брюсов – как в оригинальных стихах, так и в переводах, – правда, нередко в ущерб правилам русской грамматики. У Блока же проникновение в чужую культуру не наносит ущерба культуре собственной. Европейскую культуру Блок воспринял двойственно. С одной стороны, его вдохновляло и восхищало ее великое прошлое, с другой – он ясно видел наметившийся «закат Европы».

Умри, Флоренция, Иуда,
Исчезни в сумрак вековой!
Я в час любви тебя забуду,
В час смерти буду не с тобой!
<...>
Хрипят твои автомобили,
Твои уродливы дома,
Всеевропейской желтой пыли
Ты предала себя сама!

Поездка помогла Блоку и с Любови Дмитриевне выйти из душевного кризиса. После всех восторгов, драм и разрывов вошли в спокойное русло. Любовь Дмитриевна продолжала выступать на сцене, порой уезжала на гастроли, но их браку это уже не угрожало. Некоторые записи Блока, касающиеся жены, полны нежности, некоторые – возмущения и протеста. Но терпение и опыт пережитого связали их неразрывно – Блок это понимал. Запись 1910 г., сделанная в минуту раздражения, гласит: «Люба довела маму до болезни. Люба отогнала от меня людей, Люба создала всю ту невыносимую сложность и утомительность отношений, какие теперь есть <...> Люба, как только она коснется жизни, становится сейчас же таким дурным человеком, как ее отец, мать и братья. Хуже, чем дурным человеком – страшным, мрачным, низким, устраивающим каверзы существом, как весь ее поповский род. Люба на земле – страшное, посланное для того, чтобы мучить, уничтожать ценности земные. Но – 1898 – 1902 <годы> сделали то, что я не могу с ней расстаться и люблю ее» (Собр. соч. в 6-ти тт. Т. 5. С. 139).

Пятый сборник стихов Блока «Ночные часы» вышел в 1911 г. Угасание революции воспринималась им, как и многими представителями демократической интеллигенции, как торжество зла.

Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века –
Все будет так. Исхода нет.

Умрешь – начнешь опять сначала,
И повторится все, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.

Это стихотворение написано в 1912 г. Впоследствии говорили, что годы, предшествовавшие Первой мировой войне были для России лучшими за все столетие… Причины мрачного настроения Блока были в нем самом. В 1910-е гг. Блок пишет меньше, хотя практически все, что выходит из-под его пера – совершенно.

Летом 1911 г. он вновь путешествует по Европе – посещает Францию, Германию, Голландию. Впечатления поездки вдохновили драму «Роза и крест» (1912 – 1913 г.), первоначально задумывавшуюся как балетный сценарий из жизни средневековых провансальских трубадуров – на музыку А.К. Глазунова. Но вместо балетного сценария получилась драма. Уже само название свидетельствует об интересе к мистическому учению розенкрейцеров, для которых это был главный символ – символ жертвенности и страдания. В драме отразился и знакомый уже по «Балаганчику» любовный треугольник. Но особенно замечательны ее разнообразные музыкальные ритмы, в которых постепенно вызревает и реализуется главный по смыслу музыкальный мотив драмы – песня Гаэтана, с ее трагическими предчувствиями:
<...>
Сдайся мечте невозможной,
Сбудется, что суждено.
Сердцу закон непреложный –
Радость-Страданье одно!

Путь твой грядущий – скитанье,
Шумный поет океан.
Радость, о, Радость-Страданье –
Боль неизведанных ран!

Всюду беда и утраты,
Что тебя ждет впереди?
Ставь же свой парус косматый,
Меть свои крепкие латы
Знаком креста на груди!

Ревет ураган,
Поет океан,
Кружится снег,

Мчится мгновенный век,
Снится блаженный брег!

В марте 1914 г. Блок познакомился с певицей театра музыкальной драмы Любовью Александровной Андреевой-Дельмас (1884 – 1969), исполнительницей роли Кармен в опере Бизе. Это было последнее увлечение поэта, заметно отразившееся в его творчестве.

Как океан меняет цвет,
Когда в нагроможденной туче
Вдруг полыхнет мигнувший свет, –
Так сердце под грозой певучей
Меняет строй, боясь вздохнуть,
И кровь бросается в ланиты,
И слезы счастья душат грудь
Перед явленьем Карменситы.

Л.А. Дельмас посвящен цикл  «Кармен», ряд стихотворений цикла «Арфы и скрипки», с нею также связана поэма «Соловьиный сад» (1914 – 1915 г.). «Соловьиный сад» – разработка широко известного в мифологии и литературе сюжета о пленении героя волшебницей и о его освобождении из плена. Из наиболее древних можно упомянуть рассказ об Одиссее, побывавшим в плену сначала у Цирцеи, потом у Калипсо. Блок мог также ориентироваться на либретто оперы Вагнера «Парсифаль», где героя в волшебном саду пытается обольстить волшебница Кундри. В начале XX века была также хорошо известна поэма М. Лохвицкой «Лилит» – о роковой «властительнице мира», первой жене Адама из библейских апокрифов, а согласно халдейскому преданию, – богине любви и смерти, которая завлекает путников в свои «сады тенистые», где они обречены на вечный плен. Миф о Лилит всплывал также в отдельных стихотворениях Сологуба, Гумилева – с разной трактовкой. Возможно, Блок имел в виду и эти параллели. Но у него хозяйка сада обрисована смутно, нельзя даже сказать, что она хочет погубить героя, – возможно, она желает ему добра, отчего и отпускает его, – но герой сам предпочитает скудную прозу жизни чарующему «соловьиному саду».

Прощание с «соловьиным садом» для Блока знаменовало прощание с собственной творческой манерой. В совершенстве владея формой, будучи признан одним из корифеев русской поэзии, Блок переживал глубокий кризис – не столько творческий, сколько личностный. 25 марта 1916 г. Блок записал в своей записной книжке: «На днях подумал о том, что стихи писать мне не нужно, потому что я слишком хорошо умею это делать. Надо еще измениться (или – чтобы вокруг изменилось), чтобы вновь получить возможность преодолевать матерьял» (Собр. соч. Т. 5. С. 203). В это время он работал над поэмой «Возмездие» (поэма так и не была закончена). Замысел ее возник еще в 1909 – 1910 гг. В ноябре 1909 г. Блок получил известие о смертельной болезни отца, А.Л. Блока, и выехал к нему в Варшаву, но в живых его уже не застал, но познакомился со сводной сестрой, Ангелиной Александровной Блок (1892 – 1918) (поэма «Возмездие» в последнем варианте посвящена ее памяти). Размышления о судьбе своей семьи в поэме сплетаются с раздумьями о России.

Объяснение «возмездия» в предисловии к поэме довольно туманно, однако в контексте всего творчества Блока оно ощущается как покаяние и потребность в изменении всего строя жизни. Это настроение обусловило его восприятие новой революции. Тем не менее для понимания отношения Блока к России показательно стихотворение «Грешить бесстыдно, непробудно…»

Грешить бесстыдно, непробудно,
Счет потерять ночам и дням,
И с головой от хмеля трудной
Пройти сторонкой в Божий храм.

Три раза преклониться долу,
Семь – осенить себя крестом.
Тайком к заплеванному полу
Горячим прислониться лбом.

Кладя в тарелку грошик медный,
Три, да еще семь раз подряд
Поцеловать столетний, бедный
И зацелованный оклад.

А воротясь домой, обмерить
На тот же грош кого-нибудь,
И пса голодного от двери,
Икнув, ногою отпихнуть.

И под лампадой у иконы
Пить чай, отщелкивая счет,
Потом переслюнить купоны,
Пузатый отворив комод.

И на перины пуховые
В тяжелом завалиться сне…
Да, и такой, моя Россия,
Ты всех краев дороже мне.

Стихотворение показывает глубину его готовности любить свою страну такой, какая она есть, даже в наихудшей реальности – чем он выгодно отличается от многих современных, предшествующих и последующих демократических критиков и обличителей России, которые способны любить только сочиненный ими же самими идеальный образ ее. 22 апреля  1917 г. Блок записывает в дневнике: «Все будет хорошо. Россия будет великой. Но как долго ждать и как трудно дождаться (Собр. соч. Т. 5. С. 208). Стихам о России сам поэт отводил в своем творчестве центральное место.