Мотивы песенной поэзии И.Талькова

Песенное  творчество  Игоря Владимировича Талькова (1956 – 1991)  приобрело  широкую  общероссийскую  известность  в  конце 1980-х  гг. и явило новую фазу развития трагедийно-сатирического направления в бардовской поэзии на современном этапе.  Ранняя  гибель  поэта  предопределила  то,  что  его  творческое  дарование  осталось  не  до  конца  реализованным.  Постепенно наступает пора  объективного  исследования  поэтических  текстов  Талькова  в  их  эстетическом единстве  и  смысловой  многомерности – исследования,  свободного  от  той  злободневно-политической  пристрастности,  с  которой  нередко  эти  песни  воспринимались  в  пору  их  создания  и  исполнения.  Встает  необходимость  уяснения  места  произведений  Талькова  в  контексте  как  авторской  песни  второй  половины  ХХ в.,  так  и  традиций  русской  поэзии  ХIХ-ХХ  столетий.  В  своих  стихах  Тальков  предстает  и  как  остро  социальный  поэт-философ  и  сатирик,  и  вместе  с  тем  как  художник  элегического  склада,  тонкий  аналитик  внутреннего  мира  личности.


                                      "Социальные"  песни


Размышляя  о  ключевых  мотивах  своей  поэзии,  Тальков  подчеркивал:  "Не  только  лирика  и  даже  не  столько  лирика,  но  песни  политические,  социальные – квинтэссенция  моего  творчества,  крик  и  боль  моей  души".   Исполнение  песен,  проникнутых  мучительным  ощущением  крушения  миражей  уходящей  в  прошлое  советской  эпохи,  было  связано,  по  мысли их  автора,  с  определенным  жанрово-родовым  синтезом,  так  как  "выступления  на  сцене перерастали  порой  в  митинги,  полемики,  а  иногда  даже  в  лекции". 

Одной  из  наиболее  известных  гражданских  песен  Талькова  стала  песня  "Россия" (1989).  Текст  построен  в  форме  прямого  обращения  поэта  к  родной  стране,  чей  облик  в  прошлом  и  настоящем  проступает  при  чтении  "старой  тетради  расстрелянного  генерала".  Публицистичность  соединена  здесь  с  обнаженностью  страждущего  чувства  лирического  "я",  ассоциирующего  себя  с  "обманутым  поколением"  своих  современников – в  финале  песни  эти  слова  не  поются,  а  медленно  проговариваются,  что  служит  их  особому  смысловому  выделению.  Центральной  в  стихотворении  становится  мифологема  "золотого  века"  дореволюционной  России ("век  золотой  Екатерины",  "златоглавая  Москва",  колокольный  звон  в  звуковом  оформлении  песни),  претерпевшей  распятие  в  революционное лихолетье.  Третья  строфа,  рисующая  апокалипсическую  картину  гибели  России ("разверзлись  с  треском  небеса"),  исполнялась бардом  особенно  эмоционально,  а  контраст  прошлого  и  настоящего  проявился  в  резкой  смене  цветовой  гаммы ("золотые  купола",  "черный  глаз",  "красный  царь").  В  переживаниях  лирического  героя  отчетливо  выразилось  умонастроение  мыслящей  части  общества,  чающей "забитой  правды  возрожденья"  и  вглядывающейся  в  национальное  прошлое  в  поисках  отринутых  духовных  основ  бытия.

Во  многих  стихах-песнях  Талькова  звучит  резко  сатирическая  оценка  как  советских  десятилетий,  так  и  "перестроечной"  современности ("Дядя",  "Враг  народа",  "Господа  демократы",  "Господин  президент"  и  др.).

В  аллегорическом  стихотворении "Дядя" (1989)  лирический  монолог  героя   перерастает  в  исповедь  целого  поколения,  болезненно  переходящего  от  советского  "комендантского  часа"  ко  времени   отрезвляющего  прозрения  лживости  "перестроечной"  утопии:  "Но  стало  ясно:  нет  таких  затрат, // Чтоб  залатать  химеру".  А  во  "Враге  народа" (1988)  едкий  собирательный  образ  советского  вождя  дополняется  проницательной  психологической  характеристикой  впавших в зависимость от тоталитаризма сограждан  как  "толпы  вконец  затюканных  людей".  С  этой  точки  зрения  гражданская  поэзия  Талькова  родственна  поздней   лирике  В.Высоцкого ("Я  никогда  не  верил  в  миражи", 1979-1980;  "А  мы  живем  в  мертвящей  пустоте…", 1978-1980;  "История  болезни", 1976;  "Купола", 1975  и  др.),  где  заметное  место  занимала  трагическая  рефлексия  о  пути,  пройденным  как  лирическим  героем,  так  и  его  поколением  в  "застойные"  годы  брежневского  анабиоза.

У  Талькова  происходит  смысловое  развитие  данных  мотивов  стихотворений  Высоцкого  в  иной  исторической  ситуации,  когда  в  общественном  сознании  наметилась    тенденция  к  восстановлению  правды  о  пройденном  пути.  Двух  поэтов-бардов  объединяет  напряженное  стремление  нащупать  духовные  координаты  исторической  судьбы  народа,  возможности  исцеления  его  "души,  сбитой  утратами  да  тратами" ("Купола" Высоцкого, "Россия" Талькова  и  др.).

В  лирике  Талькова  постижение  современности  влечет  за  собой  переоценку  исторического  опыта  и  предшествующих  столетий.  Так,  в  стихотворении  "Господа-демократы" (1989)  последствия  насильственного  революционного  передела  осмысляются  в  системе  исторических  параллелей. Речь  в  заостренной  публицистической  форме  идет  и  о  Французской  революции ("Париж  по  сей  день  отмывает  позор"), и  о  революционно-демократической  интеллигенции  ХIХ в. ("пусть  ответят  за  все  Чернышевский  и  Герцен").  При  этом  здесь  образуется  сложный  сплав антиутопических  и  утопических  тенденций  поэтической  мысли. Развенчание  советских  идеологем  оказывается  неотделимым  от  конструирования  новой  утопии  о  Великой  Руси,  праведном  народе,  невинно  пострадавшем  от  темных  сил, – утопии,  произрастающей  из  внутренней  потребности  превозмочь  ощущение  вакуума,  оторванности  от  корней  и  исторических  перспектив:

                                 Пусть  ответят  и  те,  что  пришли  вслед  за  вами
                                 Вышибать  из  народа  и  радость  и  грусть,
                                        И  свободных  славян  обратили  рабами,
                                        И  в  тюрьму  превратили  Великую  Русь!
                                                                                                                         

Примечателен  стиль  стихотворения,  характерный  в  целом  для  поэзии  Талькова:  в  обращении  к  "персонажам"  обличительно-патетические  интонации  парадоксально  уживаются  со  сниженно-разговорной  лексикой,  что  создает  эффект  повышенно  эмоциональной  речи,  способствует  оттачиванию  афористичной  авторской  мысли:

                                 Господа-демократы  минувшего  века,
                                        И  чего  вы  бесились,  престолу  грозя,
                                        Ведь  природа – не  дура,  и  Бог – не  калека,
                                        Ну  а  вы  его  в  шею – ну  так  же  нельзя! 
                                                                                                                         

В  ярком  памфлете  "Господин  президент" (1991),  связанном  с  политическими  реалиями  августа  1991 г.,  подобный  художественный  эффект  достигается  благодаря  синтезированной  повествовательной  форме:  гневно-патетическая  апелляция  к  власти  прерывается  в  середине  стихотворения  откровенным  диалогом с  другом  о  современной  России.

Сатирические  мотивы  социальных  песен  Талькова  нередко  сопряжены  с  гротескной  образностью,  усиливающей  их  трагедийное  звучание.  Как  в  стихах,  так  и  в  дневниковых  записях,  поэт  не  раз  выдвигал  онтологическую,  религиозную  трактовку  судьбы  России,  ставшей,  по  его  убеждению,  в  ХХ веке  ареной  дьявольской  игры  сил  вселенского  зла. 

В  целом  ряде  песен ("Товарищ Ленин, а как у вас дела в аду?",  "Бал Сатаны",  "Родина  моя" и др.)  инфернальные  ассоциации,  способствуя  многомерности  сатирического  обобщения,  создают  аксиологическую  перспективу  исторического  пути  нации.  На  взаимопроникновении  реального  и  фантастического  построено стихотворение "Бал  Сатаны" (1990),  где  обозначенный  в  заглавии  центральный  образ  становится  метафорой  советских  десятилетий.  В  этом  образе  просматривается  косвенная  соотнесенность  с  контекстом  известного  булгаковского  романа,  тем  более  что  в  одной  из  дневниковых  записей  поэта содержатся  весьма  заинтересованные  суждения  о  "Мастере  и  Маргарите",  о  тех  "неземных  силах",  о  том  "другом  измерении"  бытия,  которые  стали  здесь  предметом  художественного  исследования. В  стихотворении  Талькова  сатирическая  заостренность  мысли  сопряжена  с  образом  ада-мавзолея,  с  гротескным  смещением  реальных  пропорций в картине мира,  где  возникает   образ  "невиновной  стороны, // Что  бельмом  сияла  белым // В  черном  глазе  сатаны".  Раздумья  о  потаенном,  "ином  измерении"  истории  приводят  поэта  к  художественной  интуиции  о  неминуемом  возмездии,  ожидающем  страну  за  вольный  или  невольный  союз  с  силами  зла.  В  стихотворении  же  "КПСС" (1990)  трагическая  двойственность  происходящих  в  общественной жизни  процессов ("коммуняки  покидают трон, // Сближаются  с  народом  и  каются")  предстает  в  развернутом  образе  сердца  России – Красной  площади,  в  символике  которой (звезды – купола – мавзолей)  поэт  улавливает  мистическое  отражение  гибельных  противоречий  национального  характера.

Художественные  пути  воплощения  образа  Родины  в  песенной  поэзии  Талькова  весьма  разноплановы. Если  в  таких  стихах,  как  "Маленький  город" (1986),  "Ленинград" (1982),  он  раскрывается  в  лирико-романтических  тонах,  то  центральной  в  стихотворениях  "Родина  моя" (1989),  "Родина" (1991)  оказывается  эсхатологическая  перспектива  русской  жизни,  разрываемой  своими  неизбывными  противоречиями.  В  первом  одушевленный  образ  страждущей  родной земли  созвучен,  с  одной  стороны,  с фольклорными  мотивами ("нищая  сума"),  с  другой  же – с контекстом  блоковской  лирики:

                                        Родина  моя –
                                                Нищая  сума.
                                                Родина  моя,
                                                Ты  сошла  с  ума…
                                                                               
Образ  России  выступает  в  "Родине моей"  в единстве  конкретного  и  обобщенно-символического. С  символическим  планом  сопряжены здесь инфернальные мотивы  ("Над  куполами  Люциферова  звезда  взошла"),  насыщенный  бытийным  смыслом  образ  природного  мира:  дожди,  "омывающие  крест"  Отечества, ассоциируются  со  "слезами … великих  сынов  с  небес",  благодаря  чему  судьба  страны  в  ее  крайних  проявлениях ("запиваешь" – "молишься")  видится  одновременно  и  в  земном  измерении,  и  в  соотнесенности  с  небесным,  Высшим  Промыслом.


Страница 1 - 1 из 4
Начало | Пред. | 1 2 3 4 | След. | КонецВсе

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру